О реорганизации академической науки

То, что в организации науки (не только в России) далеко не все в порядке никто не спорит. То, что не удается выработать оптимальную организацию науки говорит о том, что в этом пока нет понимания, что наука в ее общеразделяемых среди ученых результатах не дает определенные ответы на такой вопрос и, мало того, не дает оснований правильно сформулировать сам вопрос, а, как не напрасно говорят, в правильно заданном вопросе содержится большая часть ответа. Дело в том, что вопрос должен включать в себя понимание организации психики – как непосредственного участника исследования и интерпретации результатов исследования, а с этим пока еще немалые проблемы вот почему.

В этой статье сделана попытка найти направления к решению проблем академической науки именно на основе модели организации психики. И к этому прийти поможет общий анализ текущего состояния академической науки с учетом фактических результатов исследований в их взаимной согласованности.

Это ни в коем случае не попытка достучаться до влиятельных лиц, от которых зависит эта организация, а рассчитано на выявление и понимание главных принципов, влияющих на эффективность модели организации.

В статье много ссылок на другие статьи и это – не просто словарный стиль, а реальная возможность ознакомиться с обоснованиями если утверждение вызывает сомнение.

Оглавление

Определения. 1

Что такое наука. 1

Кто такие ученые и почему их нужно организовывать. 1

Определяющая роль научной методологии. 1

Отличие науки от философии. 1

Наука и академическая организация науки. 1

Особенности академической организации науки. 1

Экспериментаторы и теоретики. 1

Состояние академической науки в России. 1

Состояние за рубежом в лучших кампусах науки. 1

Сопоставление предложений о реорганизации. 1

Обобщение предложений. 1

Гос. поддержка, бюджет. 1

Взаимодействие теоретиков и экспериментаторов. 1

Определение тематики. 1

Система научных публикаций. 1

Общее взаимодействие узлов модели организации науки. 1

Выводы. 1

Определения

Для многих наука – довольно расплывчатое понятие и крайняя интерпретация сводится даже к тому, что что любая теория по-своему права (что получило развитие в теории парадигм Т.Куна). Слово “парадигма” стало модным даже среди добросовестных ученых так, что сказать: “я не исповедую такую парадигму” оказывается удобным способом остаться при своем мнении вместо корректного обсуждения его обоснованности. И в самом деле, организация науки сегодня предполагает научные школы и тематические направления, которым посвящают свою жизнь целые коллективы и тем самым они не могут поступиться своими убеждениями, а сталкиваясь с чужими утверждениями, попирающими их, в лучшем случае предпочитают просто игнорировать.

При этом, в науке сформировалась определенные границы свободы утверждений, которые оказываются в противотечении с основными принципами научности (научной методологии), см. Свобода утверждений в науке.

С самого начал с основными понятиями следует однозначно разобраться, чтобы говорить об определенных вещах без многозначительности понимания.

Что такое наука

Наука, в отличие от других способов познания – условно выделенное (абстрактное) явление (а не самостоятельная сущность), связанное с исследованием реальности (объективной и субъективной) и формализацией данных таких исследований. Этот смысл так или иначе отражен в различных словарях.

У науки, с середины 20го века сформировалась система методов исследования и формализации, в достаточно общепринятых среди ученых понятиях, называемая научной методологией. Стало общепринятым считать, что то, что оказывается не соответствующим научной методологии, противоречит ее принципам – тем самым является ненаучным. Таким образом определен критерий научности.

Наука не существует в виде чего-то в природе, а ее носителями являются ученые – люди, которые в своей деятельности следуют научной методологии. Никаких исследований и интерпретаций их результатов не бывает без совершения самых разных человеческих ошибок (вот почему), в том числе и несоответствия самой научной методологии. Из-за этого ученый не престает быть ученым, а остается убежденным последователем научной методологии, выявляет и устраняет ошибки, и в этом следует частному случаю научной методологии, помогающей обнаруживать ошибки и корректно формализовать результаты.

Кто такие ученые и почему их нужно организовывать

Ученые – довольно своеобразные буквально во всем люди, занимающие особую социальную нишу, см. Ученые – особая каста. Общество выделяет ресурсы для поддержания их деятельности настолько, насколько убеждено в пользе результатов, что может быть очень большой иллюзией, как в случае с шаманами, которым уделялось огромное внимание и почет.

Специфика творчества ученых таково, что оно требует не просто полета фантазии, но и немалых материальных и организационных ресурсов. Один Большой Адронный Коллайдер в чего стоит.

В области получения новых данных о природе у современных ученых просто нет другого выхода, как организовываться с большие коллективы, имеющие большие материальные возможности.

Другая часть ученых, занимающихся сопоставлением и обобщением полученных данных исследований, тоже не вполне самостоятельна, им, как никому другому необходимы эффективные информационные системы для отслеживания достижений исследователей, выборки их системной части, а так же публикации своих обобщений.

Определяющая роль научной методологии

Все начинается с раннего детства. Если ребенок получает адекватные реальности ответы на вопросы, оказывается твердо стоящим на почве реальной действительности и формирует верные принципы понимания логики взаимодействий в природе в виде базового естественно-научного мировоззрения, его не подавляет авторитарное принуждение следования заведомо жестким нормам, то он оказывается способен эффективно понимать не только привычное, но и новое в происходящем, ставить решаемые проблемы и цели. В противном случае человек оказывается вне возможности продвигать познание и ему остается довольствоваться внедренными в его голову представленьями без понимания того, откуда они следуют.

Научная методология является наиболее высокоуровневой формализацией мировоззренческих принципов, специализированной на исследовании и преставлении его результатов в условных формах, понимаемых другими людьми. Без достаточно хорошего понимания принципов научной методологии и их системной взаимосвязи, человек, как и ребенок, не получивший нужных промежуточных представлений, не способен эффективно развивать познание в области пока не изученного, учитывая, что сегодня передний край этого фронта проходит на уровне сложных специализированных конструкций.

Те работники науки, которые имеют отрывочные и подчас неверные знания методологии, демонстрируют непоправимые ошибки и тупики в своей деятельности, легко погружаются в сверхценные идеи (идеи-фикс)  и способны удержаться лишь силой своего положения.

Это прямо касается и тех ученых, что добывают достоверные факты и тех, кто их систематизирует и обобщает.

В статье Научное познание:

Способы организации познавательной деятельности систематизированы в научной методологии - учении о логической организации, методах и средствах научной деятельности; системе определенных способов и приемов, применяемых в науке).

Перечислим специфические свойства науки, которые интересны с точки зрения научной методологии:

1. Наука универсальна: полученные знания истинны для всей Вселенной.

2. Наука фрагментарна: предмет ее изучения не бытие в целом, а различные фрагменты реальности или ее параметры, а сама наука подразделяется на отдельные научные дисциплины. Каждая научная дисциплина является определенной проекцией познания мира, она как прожектор, высвечивающий области, представляющие в данный момент интерес для ученых.

3. Наука общезначима: знания и язык науки однозначны и пригодны для всех людей, наука способствует объединению людей, живущих в самых разных уголках планеты.

4. Наука обезличена: ни индивидуальные особенности ученого, ни его национальность или место проживания никак не влияют на результаты научного познания.

5. Наука систематична: она имеет определенную структуру, а не является бессвязным набором отдельных частей.

6. Наука как творение человечества не может быть завершена: количество научного знания непрерывно растет, но оно конечно, а Вселенная бесконечна и, следовательно, возможное знание также бесконечно.

7. Наука преемственна: новые знания в своей эволюции определенным образом и по определенным правилам всегда соотносятся со старыми знаниями.

8. Наука самокритична: даже самые основополагающие результаты могут быть поставлены под сомнение и пересмотрены.

9. Наука достоверна: научные результаты и выводы проходят проверку по определенным, сформулированным в науке правилам.

10. Наука вне моральна: научные истины нейтральны в морально-этическом плане, а нравственные оценки могут относиться либо к деятельности по получению знания (этика ученого требует от него интеллектуальной честности и мужества в процессе поиска истины), либо к деятельности по его применению.

11. Наука рациональна: процесс получения знания представляет собой рациональные процедуры и основан на законах логики.

12. Наука чувственна: ее результаты могут быть подвергнуты эмпирической проверке с использованием чувственного субъективного восприятия.

Выделенные пункты отражает то, что любая научная теория не высасывается из пальца, а представляет собой новый шаг с позиции хорошо познанного (системы аксиоматики) в сторону еще не познанного так, что возникает целостная конструкция, отражающая причинно-следственные взаимосвязи в природе. И это – формализация уже имеющейся у ученого субъективной модели понимания, которую он предлагает обществу в виде научных публикаций.

Отсюда следует очень важный и многими недопонимаемый принцип: сначала понимание, потом формализация. Это означает, что нельзя начинать делать предположения сразу с сотворения мира или творца, а нужно продвигаться с другой стороны, со стороны уверенно познанного. Это означает, что нельзя сначала пытаться строить произвольные математические или любые другие модели просто на основе своих интуитивных представлений (это – “метод тыка” с чрезвычайно низкими шансами на успех), а нужно сначала сделать шаг экстраполяции от уже выверенной аксиоматики и, только сложив пазл системной модели в своей голове, пытаться ее формализовывать в общепонимаемых символах.

И лишь до того, как станет возможным сформировать систему взаимосвязей в модели представлений, на самом начальном уровне подхода к непознанному явлению, остается метод эвристической философии.

Отличие науки от философии

Философия, в отличие от определенной предметной области науки, является средством донаучного осмысления путей возможного исследования. Тем самым она не требует научной методологии, но позволяет на основе личного опыта и навыков эвристического мышления, сформировать область исследования для уже методологического подхода.

История развития таких подходов отражена в работе Философия и методология науки. Сегодня существует немало философских проблем, пока еще не поддержанных соответствующей предметной областью науки, в первую очередь это – проблемы понимания организации психики.

Наука и академическая организация науки

У науки очень сложное и даже трагическое прошлое. Писатели в художественных произведениях, как никто другой, способны ясно выразить характерное. В романе Д. Свифта об “ученых” и академиках Лапуты можно прочувствовать атмосферу 16-го века, с “учеными”, презирающими практическую реализацию своих теорий, чья одежда покрыта астрологическими символами. Д. Свифт откровенно издевался над ними, особенно комично описывая академиков Лупуты, и эта впечатляющая пародия откровенно и гротескно характеризовала науку того времени.

Так один «прожектор» занят извлечением солнечных лучей из огурцов, другой старается превратить экскременты обратно в питательные вещества, третий сгущает воздух в плотное вещество, четвёртый делает из льда порох, пятый ткёт пряжу из паутины, шестой выводит породу голых овец, седьмой советует вспахивать землю свиньями, восьмой — строить дома, начиная с крыши, а девятый — «выдувать» из тела больного хворь, с помощью мехов, воткнутых в… задницу!

Это показывает абсурдную суть алхимического подхода или, как говорят в шутку сегодня “метода научного тыка”, который и сегодня легко обнаружить во многих (а не каких-то единичных) лабораториях современной академии наук.

Организация науки чрезвычайно консервативна. С одной стороны, это – правильно потому, что опасно и неразумно легко принимать что-то новое без должной проверки на адекватность реальности, которая возможна лишь на практике, но это порождает традиции и устоявшиеся представления в культуре научного сообщества, которые неизбежно начинают приносить ретроградные последствия большого отставания в принятии уже не вызывающе сомнения. Эта консервативность демонстрируется всей историей формирования организованной науки. И до сих пор научная методология оказывается не в состоянии стать наиболее определяющей основой.

Наука очень медленно избавляются от оживающих форм организации и представлений, например, немало числа видов дискриминации (дискриминация женщин в науке, о расовой дискриминации в кампусах, дискриминация прав, история Эмми Нетер, вот В.Савельев всерьез заявляет и обосновывает строением мозга, что женщины годятся только для кухни). Эта консервативность и погруженность во внутренние проблемы дает свои закономерные результаты. В статье наука избавляется от мистического подхода:

все теоретические направления научной мысли постепенно утрачивают свои позиции и становятся все менее интересными для общества. Истинного успеха добиваются только те исследователи и коллективы, которые имеют широкую прикладную платформу. 

... Невозможность широкого практического применения сложных геометрических построений предопределила упадок самой геометрии и топологии. И этот процесс связан не столько с заслугами или ошибками конкретных математиков, сколько с самим временем, которое произвело указанную перестановку сил – во многом независимо от талантов и усилий людей. 

... Характерным примером можно считать «заход» математика Анатолия Фоменко в историю и пересмотр им традиционной исторической хронологии. Данный пример находится на пересечении указанных предыдущих двух тенденций: с одной стороны, протест против падения интереса к геометрии вынудил человека изыскать новые сферы применения своего научного потенциала, а с другой – здесь просматривается поразительная креативность теоретика по «втискиванию» себя в прикладные области путем интеграции с представителями другой науки. (На данный факт внимание автора любезно обратил профессор Сергей Егерев во время ежегодной конференции РИЭПП 2008 года.)

... Указанные сдвиги привели к тому, что само понятие «ученый» утратило былой шарм и приобретает уже скорее комичный характер. 

Особенности академической организации науки

Согласно документу Института проблем развития науки Российской академии наук от 2017 года Общая характеристика научной организации:

“Организация преимущественно ориентирована на получение новых знаний. Характеризуется высоким уровнем публикационной активности, в т.ч. в ведущих мировых журналах. Исследования и разработки, связанные с получением прикладных результатов и их практическим применением, занимают незначительную часть, что отражается в относительно невысоких показателях по созданию РИД и небольших объемах доходов от оказания научно-технических услуг”, что было утверждено протоколом заседаний Межведомственной комиссии по оценке результативности деятельности научных

организаций.”... была согласована Стратегия развития Института на период до 2025 г”, где ставятся цели: “Разработка методологических проблем развития инновационных процессов в социальных средах. Исследование функциональных связей между различными элементами НИС России. Роль и функции фундаментальной науки в системе элементов НИС России. Локальные и глобальные взаимодействия элементов и подсистем НИС России”.

Здесь “разработка проблем” – звучит как создание проблем, но не так важны довольно небрежные и канцеляристские формулировки, как абсурдны цели исследования самих себя в том, что уже возникло по ранее столь же утвержденным планам. Когда-то были созданы проблемы совершенно ненаучным, неадекватным реальности волюнтаризмом организаторов науки, а потом они исследуются и разрабатываются новые проблемы. Да, это – придирка, но симтоматичная.

Провокационное, но справедливое отступление. Думаю, что, каким-то чудом зачтя до этого места, профессиональные организаторы науки (я понимаю, что они вообще читать не станут), в протесте очевидности возмущенно стряхнут эту чушь со своих дланей. Да мало ли что еще в мире оказывается вне их фокуса внимания. Они давно привыкли надежно игнорировать все, что попирает их представления и исходит вне организации науки. Но это только показывает насколько привычно до неподсудности стало понимание их роли в организации науки и того, как именно это должно быть. Статья, конечно же, написана не для тех, кому это не интересно.

Почему такое происходит с наукой?

Я виду две фундаментальные причины.

1. Личностный фактор, основывающийся на социальной значительности (не путать со значимостью), диктует вполне определенные цели влияния и хозяйственной политики. В самом деле, ценности и цели организаторов науки – одно, а ценности и цели развития научного познания – совершенно другое и первые часто вступают в несовместимые противоречия со вторыми, несмотря на общепринятые нормы научной этики. К примеру, отношения в этой этике к авторитетам не соответствует тому, как это практикуется в реальности в академической среде.

Сегодня многие очень авторитетно излагают свое понимание для широких масс, выдавая его, скажем, за достижения психофизиологии, обычно на платных лекциях и в видеороликах, нарабатывающих лайки и просмотры, вплоть до вульгарных и далеких от системных представлений подходов, демонстрируемых В.Савельевым, И.Пигаревым, Т. Черниговской, и другими, что очень печально при полном попустительстве со стороны коллег, которые молча следуют сложившейся академической этики не критиковать своих. Вот на А. Невзорова, покусившегося на “мозг”, академические ученые налетели уже не ограничиваемые корпоративной традицией, а на коллег – ни в какую, хотя В.Савельев наговорил куда больше абсурда.

Авторитеты просто вынуждены следить за почитанием и признанием себя, только попробуй вымолви неудачно против что-то, находясь на низкой ступени иерархии лидерства, и тебя раздавят, несмотря на “научную этику”, по которой “для успеха общего дела (постижения истины) просто необходимо постулировать принцип абсолютного равенства всех исследователей «перед лицом истины», невзирая ни на какие титулы и авторитеты”. Тут требуется не просто выказывать уважение, типа: “при всем уважении, коллега, вот тут такие у вас дела”, а приходится демонстрировать именно почитание и не перечить, если ты не камикадзе.

Люди, занимающие высокие посты в организации науки, полностью подвержены влиянию факторов социальной значительности со всеми вытекающим следствиями.  Они просто обязаны выдавать вал по плану научной продукции. Они просто обязаны выдавать теории так, чтобы все видели, насколько успешно они занимают эти посты. Это приводит к допустимости методов, порицаемых научной этикой. Так, в Японии ученый, который просто вынужден был поддерживать свое реноме и подделал данные чтобы выглядеть успешным, покончил с собой после разоблачения, и в этом проявился внутренний конфликт академической системы.

Пример Г. Перельмана, не сумевшего и не пожелавшего приспособиться к такому порядку, оказался выходящим вон из традиции и вообще понимания происходящего.

2. Недостаточность системных представлений об организации субъективных моделей понимания, на основе которых и существует наука в головах ее носителей – ученых. А академическая организация во многом напрямую противоречит организации личных знаний и, подчас, жестко мешает их развитию и реализации.

Об этом и будут принципиальные выводы в данной статье, которые тянут за собой все остальное, в том числе и фактор социальной значительности. Более обстоятельно - см. Компетентность или авторитет?

Но будем развивать тему по порядку.

Насчет “Характеризуется высоким уровнем публикационной активности” это – пресловутый план по валу, воспетый братьями Стругацкими в сатирической повести про институт волшебства (да, она типа юмористическая, но в ней очень много сатирических моментов, не таких злых как у Д.Свифта, но также метко характеризующих).

Система публикаций и рецензирования на деле оказалась глубоко порочной, не только потому, что индексы цитирования просто покупаются (как и диссертации), а настолько порочной, что появляются альтернативы: Учёные устали от издателей:

...сейчас рецензирование — это бюрократический процесс, который не просто не помогает, но зачастую и мешает авторам улучшить работу. Рецензенты требуют провести дополнительные эксперименты, добавить примеры и цитаты, но «во многих случаях эти запросы излишни — эксперименты не дают новой информации, примеры не добавляют ясности, а цитаты не имеют отношения к теме», — пишут Крейн и Мартин. Порой редакторы отвергают свежие инновационные работы, потому что те не соответствуют профилю журнала или выходят за рамки их экспертизы.

Есть статистика, что в России журналы ВАК возвращают 80% работ, мучают несущественными придирками, но за деньги (услуга обходится от 8 до 30 тыс. руб.) все публикуется относительно быстро.

Кроме того, декларируемое “получение новых знаний” вовсе не коррелирует с количеством публикаций. Но ведь организаторы науки пока еще толком не знают, что такое “знания”, с этим еще разбираются ученые на психофизиологическом уровне. Экспериментальное получение новых сведений еще не означает формирование новых знаний, для этого нужна не просто работа по сопоставлению и обобщению с последующей верификацией предположительных теорий, а определенная системная организация моделей понимания, что пока еще тоже в зачаточном состоянии. Так что даже в этих фундаментальных основах много неучтенного, что, конечно, не мешает отдельным гениям формировать именно системные модели понимания потому, что так устроен мозг человека, и эти люди сумели оградить свою доминанту проблемы от внешнего вмешательства, вопреки понятиям организаторов науки, которые многими своими решениями напрямую мешают такому процессу.

Об особенностях организации академической науки уже была статья: Академическая наука  и в ней - этиология становления академического ученого.

Организация науки в СССР бесхитростно повторяла организацию всех других учреждений, была политизирована и централизована, что проявлялось во многих волюнтаристических решениях и делало эффективными только отдельные, особо контролируемые направления исследований, т.к. централизовано охватить все с желаемой эффективностью принципиально невозможно. Отсутствие понимания научной методологии превращало исследования, фактически, в алхимические опыты с методом "научного" тыка.

Советская структура академической науки в своей основе сохранилась и по сегодняшний день, что порождает множество противоречий и конфликтов, делая организацию науки малоэффективной, а ученых в рамках такой организации почти не дееспособными.

Общая картина такова: пришедший в науку из вуза человек, не имеющий навыков приложения научной методологии, оказывается в административном подчинении у своего "научного руководителя", который пристраивает его в каком-то участке организованной им структуры. Пришедший вынужден, как в средневековье, сначала заниматься черновой работой, суть которой в целом для него не ясна и постепенно проникаться темой исследования научного руководителя, в точности как ремесленник.

... И вот еще такой атрибут академической науки - как официальные журналы научных публикаций, которые, как и корочки научных степеней и званий дают вес авторитарности высказываниям научного деятеля (а чем это плохо - в статье Компетентность или авторитет). О негативных сторонах авторитарности таких изданий все чаще говорят, например: Ведущие научные журналы — цель или средство?:
Лауреат Нобелевской премии Рэнди Шекман накануне получения высшей научной награды выступил против ведущих научных журналов из-за тирании и нарушения хода научного процесса.
...За пять месяцев журналистского расследования репортеры Science обнаружили 27 компаний, которые предлагают самый широкий спектр услуг — от перевода и редактирования оригинального текста до освобождения клиента от необходимости писать что-либо вообще. Цены на услуги варьируются в зависимости от престижности журнала и составляют от 1,6 тысячи до 26,3 тысячи долларов США.
...«То, что научная общественность в последнее время стала активно обращаться к проблеме закрытости научных журналов, считаю очень позитивной тенденцией», — прокомментировал текущие события руководитель проекта «Киберленинка», кандидат физико-математических наук Дмитрий Семячкин.
...Именно за такие издания, свободные от репутационного груза, и ратует Рэнди Шекман (он кстати, является главным редактором журнала eLIFE ). А также призывает университеты и фонды, которые занимаются выделением грантов обращать внимание на суть работы, а не на то, в каком журнале она опубликована. 

В статье Что возбуждает ученых:
Нейрофизиологи впервые экспериментально доказали, что мыслительная активность ученого физиологически отличается от работы мозга обычного человека. Разница — в мотивации: нормальный человек стремится больше заработать, а ученый хочет получить максимум публикаций в престижных научных журналах.
...природа научного производства и потребления отличается от той, что существует в повседневной жизни. О результатах творчества ученого судят по количеству опубликованных им работ в научных журналах, что в некотором роде определяет «полезность» его деятельности и влияние на научное сообщество. 
...Эксперимент впервые продемонстрировал, что индекс цитируемости действительно влияет на умственную активность, изменяя тем самым поведение ученого. Его нервная система адаптируется к конкурентной среде: высокий импакт-фактор оказался наиболее желанным вознаграждением. Перспектива публикации в престижном издании стимулирует ученого намного лучше денег, подчеркивают нейрофизиологи.
...В России значение этого индекса из года в год возрастает: от него зависят карьерный рост и возможности «выживания» в науке. Индекс оказывает давление на принятие кадровых решений, распределение стипендий и грантов на исследования.

(Еще об этом: Помещики в науке. Как научные издания получили феодальные права?)

....Из всего сказано проявляется картина необходимости более явной специализации таких двух видов поведенческой деятельности как теоретическая (сопоставления и обобщения) и экспериментальное (добывание недостающих фактов с проверкой предположений). 

Экспериментаторы и теоретики

Поисковое поведение – очень древнее адаптирующее образование. Появление новых качеств в нем следует текущей адаптации поведенческих реакций, от безусловных рефлексов или беспорядочного тыка, через условные (контекстные) рефлексы и зависимые от текущих условий варианты поиска – к высшей организации произвольной адаптивности, в которой в фокусе осознанного внимания, отвлеченное от всего не существенного, рассматривается одна нерешенная проблема, и доминанта такой активности поддерживается на все время ее актуальности.

Только на уровне произвольного творчества, необходимости противопоставления привычному, возникает особая специфика обработки информации: сопоставление, прогноз, обобщение и творческое нахождение решения проблемы. Каждый из этих уровней осознанности имеют свои механизмы, что приводит к нарабатываемым личным опытом навыкам творчества в виде мыслительных автоматизмов.

Каждый человек с необходимостью оказывается в роли как 1) экспериментатора, добытчика новых сведений о актуальном для него явлении, 2) в роли формирующего системную модель понимания явления и 3) в роли опять же экспериментатора, проверяющего на деле предположительные элементы модели. Причем все три ипостаси оказываются не последовательны, а не раз итерационно сменяют одна другую пока модель не станет вызывать очевидную уверенность в верном отражении объективной (для данного субъекта-исследователя) реальности.

Без надежно наработанных навыков во всех трех качествах не получится прийти к адекватному реальности понимаю. Вот почему тот, кто отличается в самом деле оцененной другими способностью верно строить обобщения, делает это не по случайному наитию или какой-то таинственной силе “интуиции”, а его озарения и конечный продукт подготовлены всей совокупностью необходимых механизмов. Так - в любом творчестве, не только в научном.

Но человек не может все сам делать с нуля до конца. Ему приходится полагаться на надежность чужих продуктов. Верить им или не верить – вопрос личного профессионализма.

Если, отзеркаленные чужие достижения уверенно ложатся в каркас уже заготовленной системной модели, то они обретают статус предположительной верности так же, как помещенный элемент мозаики оказывается гармоничен в общей картине. Самое же важное, то, что определяет основные узлы модели, требуют тщательной самостоятельной проверки так, чтобы на них можно было надежно положиться. Ученые часто перепроверяют важнейшие чужие выводы, которые собираются использовать в своей работе. Критерии целостности и верности модели вполне определяемы.

Как во многих видах творчества, в науке сформировалась специализации того, в каком преимущественном качестве ученый “занимается наукой”. И это определяет условия, обеспечивающие такую деятельность. Если для экспериментаторов нужны подчас невероятно сложные и дорогостоящие установки, то для “теоретика” нужен доступ к чужим данным исследования и инструменты, помогающие формализации его субъективной модели понимания, т.е. сегодня достаточно компьютера с интернетом и никакого организующего влияния, способного перекрыть его личную мотивацию и актуальность доминанты нерешенной проблемы (это не только проблема произвольности выбора научной тематики).

Но сегодня из-за старой системы научных публикации доступ к чужим данным предельно затруднен и это – не единственная проблема. Психофизиология творческого процесса не только не учитывается в академической организации науки (это что-то совсем несерьезное), а в таком направлении вообще не смотрят организаторы в виду их непонимания этих аспектов. При этом возникает множество негативных явлений, например:

·       Чтобы академические ученые спохватились и стали менее доверчивыми нужны критические причины

·       К чему приводит уверенные заявления ученых не в своей специфике

·       наука о явлениях, которых на самом деле нет

·       Про критику в науке

·       и т.п.

Состояние академической науки в России

В самых основных моментах это можно охарактеризовать так:

·       не полное соответствие представлений многих ученых научной методологии, отсутствие учета такого соответствия;

·       несоответствие многих работ основополагающим принципам, попирание их, начиная с фундаментальных, мировоззренческих – следствие оторванности от образовательных процессов и силового вмешательства в него, в том числе религиозных структур;

·       порочность системы организации научных публикаций, рецензирования, индекса цитируемости и т.п., что влияет на качество научных исследований;

·       волюнтаризм организаторов науки и система авторитарной иерархии, политизированность.

Об этом – в статьях:

В защиту автономии науки

Российская академическая наука

Академия наук жива, а жива ли академическая наука?

Деградация научного комплекса страны имеет массу видимых проявлений – от недостаточного финансирования до старения кадров и обветшания оборудования, но коренится она прежде всего:

·                  в утрате наукой социально значимых функций и как следствие в расстройстве системообразующих связей науки с обществом, в нарушении обмена деятельностью между наукой и другими сферами жизнедеятельности общества;

·                  в неадекватности новым условиям существующих форм организации исследований, их финансирования и управления ими;

·                  в расстройстве системы государственного управления и государственной поддержки науки;

·                  в разрушении механизма подготовки научных кадров, всего механизма воспроизводства научных коллективов, школ, направлений, в целом – научной среды и научного сообщества;

·                  в практически полном разрушении отечественного научного приборостроения, обветшании приборной базы науки и расстройстве механизма воспроизвод­ства материально-технической базы науки в целом.

Афера: вакуумный Клондайк академии наук

Ну, получите: космическая программа РАН с головокружительными перспективами и стоимостью в миллиард долларов, опирается не на какую-нибудь там физику с математикой, а на толкование текста библии, сделанное в средние века какими-то сумасшедшими раввинами.

Высшая аттестационная комиссия Минобрнауки официально признала теологию научной специальностью

Минобрнауки стало отделом РПЦ: что в школе читать, теперь решают попы

Интернет-ресурс Академия Постнаука

Фальсификатор науки Анатолий Фоменко

Фальсификатор науки Александр Моисеевич Хазен

Ловушки для диссертанта

Несмотря на некоторую эпатажность и субъективность в интерпретации (а какая интерпретация не субъективна?) в статье Ликвидировать Академию наук, чтобы спасти Науку отражены многие несомненно общеизвестные черты академической действительности:

20 марта 2017 года Общее собрание Российской Академии Наук не смогло выбрать Президента, поскольку все три претендента в последний момент сняли свои кандидатуры.

...системные, базовые проблемы РАН на официальном уровне не обсуждаются, подменяясь мелочной болтовнёй о недостаточном финансировании, собственности зданий РАН, аренде, деталях реформы РАН…

... Научное сообщество чётко поделено на две части: члены РАН – господа и рядовые работающие учёные, которые собственно и делают науку, - нищие, бессловесные рабы. Эту чернь академическая верхушка даже не презирает, она её просто игнорирует. Система дискриминации работающих русских учёных в Академии Наук ясно описана на примере стиля работы подмосковного Академгородка Черноголовка в документальной повести «Конец Грязнухи». https://ss69100.livejournal.com/1397626.html

... Главный самоотравляющий фактор академической науки - это узость, отсутствие системного комплексного подхода. Каждый учёный сидит в своей нише и выполняет лишь свою работу, не понимая взаимосвязи своей деятельности с окружающим миром, хотя наука должна отражать объективную картину мира во всём её многообразии. Учёный – это человек, который должен уметь улавливать причинно-следственные связи, анализировать огромные потоки информации, понимать суть и причину всех процессов. Учёный - это ещё и интуитивист, не боящийся выдвигать смелые гипотезы, а также практик, способный проверять гипотезы и воплощать в жизнь свои идеи. Но для этого учёный должен действовать свободно, а не в рамках догмы.

Подковерная «наука»:

... на первом канале ТВ на записи некоего шоу. Сидевший рядом выдающийся мастер психологических опытов Юрий Горный обратился с вопросом к аудитории: «Кто знает Михаила Прохорова?» Поднялся лес рук. И в самом деле, как можно не знать «героя» Куршевеля! «А теперь поднимите руки те, кто знает Александра Прохорова?» Среди сотни с лишним гостей передачи не нашлось ни одного, кто бы знал крупнейшего ученого современности, Лауреата Нобелевской премии Александра Михайловича Прохорова — создателя лазеров. Разумеется, показавшиеся «бестактными» вопросы были вырезаны… 

В «рейтинге элитности» за 2007 год 142 фамилии. В списке представлены политики, крупные бизнесмены, актеры, певцы спортсмены, модельеры, музыканты. Ученые представлены Лауреатом Нобелевской премии Ж.И.Алферовым, который по рейтингу оказался соседом Ксюши Собчак.

Состояние за рубежом в лучших кампусах науки

Там есть самая разнообразная дискриминация и Ученые США заявили протест политическому вмешательству в науку.

Как становятся профессорами в Америке, Европе и России

... все эти системы сложно оценить в терминах «лучше» или «хуже». Каждая модель справляется с одними проблемами, но не справляется с другими. Нам хочется, чтобы существовал какой-то универсальный рецепт построения академических организаций, но получается, что у каждой из рассмотренных схем есть свои большие человеческие и интеллектуальные издержки.

... исследования показывают, что плохая или хорошая степень — недостаточный предиктор дальнейшей результативности исследовательской работы. Люди, получившие хорошую степень, сами по себе не публикуют больше или лучше, чем те, кто получает плохую степень и обитает на задворках академического мира. В действительности, то, сколько вы публикуете и цитируетесь, зависит от того, где вы работаете. Люди в хороших университетах начинают публиковаться много — у них много свободного времени, им дают гранты и предоставляют лаборатории, их окружают пытливые аспиранты, ну и есть ощущение, что nobles oblige. Их работы много цитируют, потому что, перелистывая страницы в журнале, люди думают: «Эту статью писал профессор из Гарварда, наверное, она хорошая».

... Почему тогда степень настолько важна? Получается, что основным фактором оказывается внутриуниверситетская бюрократия и способность людей внутри американских университетов воспринимать более дифференцированные, чем в России, но при этом все равно узкие и специфические сигналы. В Америке все знают иерархию университетов: Гарвард наверху, а какой-нибудь community college Саус-Парка находится на самом дне. Это более-менее общее знание, которым обладают даже люди за пределами США.

... Каждый взрослый обитатель академического мира прямо и косвенно участвует в распределении гораздо большего количества средств, чем он может присвоить себе сам. Он участвует в выборах кандидатов на позиции, сидит в комитете, раздающем гранты, играет какие-то роли в диссертационном или журнальном комплексе, позволяющем претендовать на работу другим, и так далее, и тому подобное. Вообще говоря, он может полностью монетизировать свои решения, позволяя покупать их по каждому из этих вопросов тому, кто предложит наибольшую цену. Этот механизм называется в современном русском языке «откатом», и формальные методы оценки, так отравляющие жизнь ученым, есть прямое отражение желания как-то предотвратить его использование.

... в смысле организации российский академический мир является совершенно законченно сетевым ...

неизбежным следствием этого положения вещей является то, что сети привыкают смотреть на организации как на свою собственность. ... Сохранение членства в сети оказывается значительно важнее сохранения рабочего места и потому, что организации оказываются более эфемерными, и потому, что потеряй индивид одну работу, сеть всегда поможет ему с другой. Сеть контролирует нечто большее, чем отдельную организацию: она контролирует экономическую нишу.

Очень поучительна статья об организации науки за рубежом:

Национальная академия наук США на самом деле, как верно говорит Дмитрий Ливанов, никакие средства не распределяет. Это действительно «клуб ученых»: у нее есть собственный журнал, Web of Science — один из самых авторитетных в мире, быть ее членом очень престижно — она может вносить свои предложения в правительство, выступать с громкими инициативами, но деньгами она распоряжаться не может.

и т.д.

А вот Семь главных проблем современной науки — по версии самих ученых:

·       Пока стимулами в работе остаются количество публикаций и яркость результатов исследований в «крутых» журналах, и те, кто на это способен, вознаграждаются… они будут успешными и передадут свои методы достижения успеха другим.

·       У академического мира большие проблемы с деньгами ... Ярая конкуренция приводит к тому, что лидеры исследовательских групп отчаянно работают для получения хоть каких-нибудь денег, чтобы избежать закрытия их лабораторий, отправляя больше заявок и нагружая систему грантов еще сильнее. Это все виды порочных кругов, располагающиеся один над другим.

·       Слишком много исследований неверно задуманы с самого начала. причина этому — дурные побуждения ...  Принципиально новый материал берет верх над более надежными данными, и это устанавливает планку для ученых, в данный момент работающих над своими исследованиями. ... Нынешняя система сделала слишком много для поощрения результатов. Это приводит к конфликту интересов: ученый отвечает за оценку гипотезы, но ученый еще и отчаянно желает, чтобы его гипотеза подтвердилась.

·       Воспроизводимость результатов является критически важной. но ученые редко это проверяют ... Нужно как-то стимулировать повторные исследования, а журналы следует побуждать к публикациям „негативных“ работ. Ведь важны любые результаты, а не только ошеломительные и революционные.

·       Рецензирование не работает. Рецензирование никогда не работало так хорошо, как мы себе представляли — и в этом кроется простор для ошибок ... рецензирование — это как демократия. Плохо, но прочие варианты ещё хуже ... Исследования целую вечность не могут дойти до печати, при этом воспроизводить их или публиковать малозначимые результаты невыгодно, а доступ к самим исследованиям слишком дорог ...Нам нужно осознать истинную роль академических журналов: это витрины для неполных описаний исследований, которые принимают полупроизвольные редакционные решения о том, что публиковать, и часто ограничивают своими вредными процедурами доступ к важной критической оценке исследований после публикации. ... Мы должны оценивать исследования, исходя из того, насколько точны использованные методы и их исполнение.

·       Люди слабо осведомлены о достижениях науки. Слишком часто происходит так, что на планете наберется от силы 10 человек, которые смогут понять одно-единственное научное исследование.

·       Жизнь молодого ученого полна стрессов. Покончите с аспирантурой или радикально измените ее. Многие аспиранты постоянно находятся в депрессии. На это влияют долгие часы работы, ограниченные карьерные перспективы и низкие зарплаты.

·       Существуют серьезные предубеждения насчет женщин и этнических меньшинств, и эксперименты, проведенные по слепому методу, показали, что, если скрыть имена и рабочую организацию, это кардинально меняет важные решения, от которых зависит карьера ученых.

Сопоставление предложений о реорганизации

Российская академическая наука

1. Ликвидировать министерство науки.

2. Передать все административно-политические функции в области науки Академии наук, безусловно сохранив в неприкосновенности ее внутреннюю демократию. Вопрос о слиянии 5 академий в одну должен быть неспешно решен исходя из грамотных и непредвзятых экономических расчетов и соображений политической, социальной и научной целесообразности.

3. Законодательно установить фиксированный минимальный объем (в процентах от бюджета) ежегодно выделяемых на развитие и содержание науки средств, достаточных, чтобы поднять технологии научных исследований на мировой уровень. Это сразу привлечет в науку молодежь и затормозит утечку умов.

4. Восстановить экономические льготы для государственных НИИ.

5. Установить сетку оплаты труда в науке исходя из средней по стране для работников государственных предприятий в качестве гарантированного минимума. Доплата к этому уровню должна напрямую зависеть как от квалификации, так и от объективных критериев научной успешности (индекс цитирования, количество грантов и т.п.).

6. Отказаться от практики "конкурсов" на выполнение научных разработок по "государственным контрактам". Кроме коррупции это ни к чему не ведет, конкурсы выигрывает не лучший, а самый ловкий и "щедрый". В то же время, следует сохранить и даже расширить практику госзаказа на прикладные разработки по направлениям, выбираемым государственными ведомствами (Минобороны, МЧС, Минздрав, Минсельхоз и т.п.).

7. Запретить чиновникам экономических и других ведомств вмешиваться в текущее и перспективное планирование академических научных разработок. Создать систему международной научной экспертизы проектов при решении вопросов об их финансировании.

8. Сформировать систему частных и государственных фондов, финансирующих научные разработки в форме грантов, особенно в области фундаментальных исследований и гуманитарных наук (РФФИ и РГНФ на огромную страну - это мало). Создать реально привлекательные условия для спонсоров, желающих участвовать в финансировании научных исследований и создании современных экспериментальных баз как на возмездной, так и на безвозмездной основе.

9. Отказаться от идеи слияния научных учреждений против их собственной воли, по "экономическим" соображениям. Уровень автономности и самостоятельности каждого НИИ должен быть поставлен в прямую зависимость от объективных критериев его научной успешности на мировом научном поле (индекс цитирования, количество грантов всех видов). Только это может быть критерием подразделения НИИ на категории, а не суждения чиновников, что есть "фундаментальное", а что - "прикладное". Никто не вправе брать на себя смелость проводить такую границу!

10. Разработать две хорошо финансируемые государственные программы: первая - поддержки научного книгоиздания и издания научной периодики (предусматривая параллельный перевод издаваемых книг и журналов на английский язык); вторая - опережающего формирования экспериментальной базы научных исследований за счет закупки самых современных приборов на Западе и за счет реанимации собственного, пусть кустарного, производства научных приборов и уникального оборудования.

11. Установить неприкосновенность федеральной собственности, находящейся в распоряжении научных учреждений. Такая собственность не может быть отчуждена ни по каким основаниям, передана в управление третьим лицам, заложена, продана и т.п. Разграбление государства чиновниками нужно срочно остановить.

12. Вернуть систему аккредитации научных учреждений, придав ей более серьезный характер. Прошедшие аккредитацию научные учреждения должны иметь равные права вне зависимости от формы собственности.

Академическая наука: необходимы структурные реформы

Ученый должен получать хотя бы среднюю по экономике зарплату, иначе, «по градиенту» зарплат, происходит бегство кадров, особенно молодых, во внутреннюю или внешнюю эмиграцию.

... Наши научные фонды для такой уже небедной страны, как Россия, очень недофинансированы по сравнению с другими странами. 

... Отдельная проблема — уровень экспертизы. Он должен быть повышен за счет активного привлечения международных экспертов, например, из Корпуса экспертов http://expertcorps.ru.

Академия наук жива, а жива ли академическая наука?

Научное сообщество за реформу.

...академик Г.В. Осипова о государственной поддержке «Российской академии наук и академической науки». «Для этого, – пишет он, – необходимо:

восстановить финансирование РАН на уровне финансирования АН СССР;

соответственно восстановить заработную плату действительных членов и членов-корреспондентов РАН, докторов и кандидатов в размерах, пропорциональных установленным ранее в АН СССР.

Систематически проводить индексацию заработной платы ученых.

Желательно со временем восстановить статус академиков и членов-корреспондентов РАН, существовавший в Императорской академии наук.

Несколько иначе выглядят предложения «наемных сотрудников». Так, П. Горяинов предлагает:

«Первое. Прекратить финансирование РАН от­дельной строкой бюджета. Академия должна прекратить функционирование как второе министерство науки…

Второе. Прекратить доплаты за членство в Академии, предварительно увеличив пенсии (может быть, даже в 10 раз).

Третье. Финансирование научных фондов, государственных стипендий, конкурсных проектов в объеме федерального бюджета осуществлять только через министерство науки, причем финансировать необходимо непосредственно институты и творческие группы, минуя промежуточные звенья академической бюрократии».

П. Горяинов резюмирует: «В обсуждении сложившейся проблемы существуют еще более жесткие, чем высказанные мною оценки. Но все теперь ясно понимают, что изнутри академию не реформировать».

«Главная проблема, – говорит Б.Г. Салтыков, – о которой упоминает и российский президент, очевидна: в РАН совмещены две ипостаси. Во-первых, это уникальное сообщество ученых (как Француз­ская академия, Лондонское Королевское общество и т.д.), оно в любой стране может быть – должно быть и в России; и одновременно это ведомство – мощное, абсолютно советское ведомство, которое по-прежнему, по-старому в основном, распределяет ресурсы и управляет своими организациями».

...Академическая номенклатура более всего обеспокоена сохранением своего традиционного монопольного «права» на управление фундаментальной наукой. 

... Сомнительно, что российские университеты с преобладающей в них «диссертационной» наукой способны превратиться в исследовательские университеты (на основе которых действительно было бы возможно развитие современной фундаментальной науки) без глубочайшей системной перестройки их организации и деятельности, без преобразования их в центры интеллектуальной жизни и интеллектуального производства. Само по себе такое преобразование университетов является не менее сложным проектом, чем реформа организации фундаментальной науки.

... С учетом миссии и функций науки можно сделать некоторые общие выводы:

·                  наиболее предпочтительной идеологией развития фундаментальной науки в современной России является прогрессистская идеология, сочетающая идеи использования и развития научного потенциала, а также идеи государственного управления и самоуправления научного сообщества;

·                  из возможных сценариев развития фундаментальной науки наиболее предпочтительным является эволюционно-реформаторский сценарий;

·                  из двух предложенных вариантов эволюционно-реформаторского развития (сценария) предпочтительным является вариант прямого управления (жесткий).

При всем при этом реформа, как бы то ни было, осуществлялась законодательно и вот некоторые промежуточные итоги.

Радикальная интерпретация: Реформа РАН потерпела сокрушительную победу

Согласно первому варианту этого законопроекта, Российская академия наук (РАН) подлежала фактической ликвидации (упразднению). За нею оставляли, по сути, лишь функции клуба ученых – «общественное государственное объединение «Российская академия наук».

...Совершенно неожиданно (или, наоборот, очень ожидаемо) Академию наук отделили не только от распределения средств из бюджетного потока (если не считать 1,5 млрд руб. на программы фундаментальных исследований Президиума РАН, плюс 4 млрд руб. бюджетных средств на стипендии академиков и членов-корреспондентов, оплату содержания принадлежащих РАН зданий, зарплату сотрудникам аппарата Президиума РАН, оплату экспертизы, издательскую деятельность), но и собственно от науки. Функцию определения перспективных исследований, достойных финансирования, взяло на себя то самое ФАНО. Иначе как расценивать требование, чтобы исследовательские институты отчитывались перед агентством именно о своей научной деятельности? Достаточно быстро эксперты-науковеды стали приходить к выводу: «В 2013 году в результате молниеносной реформы Академия прекратила свое существование в прежнем историческом виде, утратив основную часть своих функций и привилегий» (доктор экономических наук Ирина Дежина, 2014).

...легкая – а может быть, и не легкая – эйфория охватила Российскую академию наук (по крайней мере большую ее часть), когда 15 мая была объявлена новая структура правительства РФ. Министерство образования и науки РФ расщепили на Министерство просвещения и Министерство науки и высшего образования РФ. Но главное – ликвидировано столь нелюбезное академическому большинству Федеральное агентство научных организаций – баснословное теперь уже ФАНО. Функции агентства переданы в Миннауки.

... нынешний момент действительно можно было бы использовать для настоящей, по существу, реформы Академии наук. Увы, не получилось.

Более взвешенная интерпретация: Реформирование российской науки: результаты и перспективы бюрократических игр

В чем же были истинные причины атаки на РАН и российскую фундаментальную науку? На наш взгляд, они таковы:

·                  РАН – последний оплот, последний общественный институт, имевший достаточно высокую степень независимости от бюрократии;

·                  для ряда правительственных структур и конкретных лиц необходим поиск виновных в том, что экономика страны с 2008 года практически топталась на месте, а с 2013 года обозначился явный тренд ее падения;

·                  собрание членов РАН в ряде случаев «вызывающе» не принимало в академики и член-корреспонденты некоторых лиц, близких к руководству;

·                  наконец, имели место реальные недостатки РАН, в существенной части связанные с ее достоинствами (руководство РАН не спешило с реформами на фоне невнятного экономического курса) и снижающегося (с учетом инфляции) финансирования.

Ученые боролись и разрабатывали альтернативы

Вполне приемлемыми можно считать следующие достижения реформирования:

1.               успешно идущую постановка на учет объектов недвижимости;

2.               мораторий на отъем недвижимости в 2014 и 2015 гг.;

3.               регулярность поступления средств на заработную плату, а также некоторые эпизодические прибавки к зарплате;

4.               финасирование некоторых научных проектов, на которые у РАН не находилось средств;

5.               признание РАН главным экспертом по многочисленным вопросам научного и прогнозного характера;

6.               придание большей роли числу публикаций и ссылок на них.

Но:

по пунктам 1 и 2: мораторий не означает принципиальный отказ от идеи отъема зданий и другой собственности у РАН и научных учреждений3;

по пункту 3: не происходит выравнивания заработной платы в НИУ РАН и бывших РАМН, РАСХН; фактические зарплаты в НИУ (без учета совместительства) в 2-3 раза меньше приводимых в статистике;

по пункту 5: денег РАН (академикам, член-корреспондентам, аппарату РАН) на организацию экспертизы и привлечение НИУ не выделяется;

правительство и его структуры, а также региональные органы создали большое число собственных научных или квазинаучных институтов и фирм и продолжают опираться только на них, имитируя конкурсы и т.п.

по пункту 6: имеет место формально-бюрократическое, бухгалтерское отношение к публикациям, без учета их реального качества. Да и реальное поощрение за действительно существенные результаты отнюдь не налажено4.

В общем, вряд ли будет справедливым утверждение, что реформы принесли существенное улучшение работы НИУ или хотя бы условий для их работы. А для того, чтобы понять, чего можно ждать от них в дальнейшем, необходимо обратиться к тому, что представляют собой основные направления реформ сегодня.

Примером попыток обобщения может быть статья О выборе между моделями организации науки:

Талант научного работника, его способность к длительному целеустремленному поиску, умение отыскать перспективное направление исследований, осмыслить результаты, квалификация и кругозор, владение информацией, опыт (т.е. важнейшие психофизиологические качества) и удача — определяющие факторы успеха, которые ничем не заменишь. В то же время современная наука не может существовать без сложной и дорогостоящей инфраструктуры, системы научной экспертизы, установившейся традиции передачи знаний и опыта...

... в последние десятилетия общественный интерес к научным исследованиям падает не только в России, но и во всем мире...

... Механический перенос западной научной системы в Россию отстаивается довольно многими, несмотря на то, что сама эта система испытывает кризисные явления, последствия которых удается сглаживать в первую очередь за счет привлечения иностранных работников. Особенность западной системы — сверхконкуренция, которая во многом обесценивает академическую карьеру. ... Кризис западной системы науки и образования прекрасно осознается зарубежными исследователями, ему посвящены сотни книг и статей, но пока выхода из этого кризиса не видно. 

... На государственном уровне управление наукой в России в настоящее время размыто. В отличие от РАН, которую часто рассматривали как некое министерство, Минобрнауки не претендует на компетентность в научных вопросах. .... В новой модели организации науки ключевая фигура не ученый, ведущий исследования, а директор научной организации. Ему принадлежит вся власть в институте... Очень серьезную опасность представляет внедрение формальной, «палочной» системы оценки научной деятельности, в которой будет априори считаться, что две статьи в каком-либо научном журнале заведомо лучше, чем одна статья. 

... конкретная форма организации российской науки должна опираться в первую очередь не на вертикальные, а на сетевые принципы организации, на снижение ведомственных барьеров между образованием, фундаментальной и прикладной наукой, максимальное вовлечение в международный обмен знаниями и опытом. Уже в краткосрочной перспективе важно сделать ряд шагов. Достаточно удачную практику совмещения базового и конкурсного финансирования научных исследований следует сохранить и упорядочить, ограничив число одновременно выполняемых проектов и конкурсную составляющую заработной платы. ... Нужно поддерживать создание небольших научных групп «с нуля» молодыми исследователями подобно тому, как это делается за рубежом. Для таких групп нужны помещения и средства на создание новых экспериментальных установок.

Обобщение предложений

Как можно заметить, высказано немало во многом взаимно противоречивых мнений, что связано с различной занимаемой нишей в иерархии социальной значительности в академической науке и различным (не)понимаем сути научного творчества. Эти мнения во многом взаимно уничтожаются в не стыкующихся граничных условиях верности сделанных утверждений (разных точек зрения на проблему).

Эти разногласия и скоропостижные попытки срочно что-то придумать внешне в своей совокупности выглядят настолько абсурдно, что влиятельные чиновники, наблюдающие это, скептически могут подумать, что вот, они даже сами толком не знают, что им нужно и не могут договориться.

Недостаточность существующей организации науки проявляется буквально во всех случаях. Например в психофизиологии, где наработан огромный массив фактических данных исследований, заведомо достаточный для системного обобщения, но такого обобщения академические ученые сделать не могут потому, что им мешают в этом конкретные условия организации, и ученые продолжают плодить частные данные бессистемно, без учета особенностей реализации механизмов, которые не являются принципиальными. Об этом – в статье Что люди узнали о мозге.

Очень коротко о ситуации в статье Вопросы реорганизации науки:

Вопрос, однако, достаточно спорный, и академические ученые вступили в горячий спор, а, точнее, защиту попираемых, по их мнению, интересов, ведь академическая наука - не только непосредственная практическая польза, но и образование, но и фундаментальные исследования, предваряющие практической использование теоретических моделей. При этом доводы ученых во многом оказались не слишком убедительны. Потому, что и с образованием что-то очень не так, и теоретические исследования какие-то не слишком впечатляющие, а множество публикуемых работ и диссертаций оказываются настолько специфическими и далекими от возможности любого практического использования, что это вызывает ощущение абсурда...

Самое общее: необходимо полностью поменять смысл и методы организации науки с учетом понимания принципов системы научного познания и психофизиологии творчества.

Из “организационных” решений можно выделить:

1.     Исключение политизированности, силового вмешательства, влияния авторитарности и некомпетентного управления;

2.     Обеспечение участия в образовательном процессе общества на всех его этапах, начиная от младенчества на основе ясного понимания адаптивной функциональности каждого периода развития, что формирует новое качество научных кадров;

3.     Особое внимание сфокусировать на личном уровне понимания принципов базового мировоззрения и научной методологии;

4.     Качественно скорректировать условия научного творчества для тех, кто занят получением частных экспериментальных данных и тех, кто занимается их сопоставлением и обобщением в системной модели понимания;

5.     В точности как организованная религия оказывается самостоятельной силой в обществе и в таком качестве влияет на общество, так же и организация науки должна быть независима от государства, но пользоваться поддержкой и помощью государства. Или же в организации государства должны быть компетентные группы представительства науки, не просто функционеры-чиновники, а именно активно действующие ученые со знаниями и навыками системы формирования научных знаний, но такое возможно только при экспертном, а не политическом характере правительства.

Четвертый пункт представляется чрезвычайно важным и почти полностью недооцениваемым. Он способен заменить иерархию научных степеней и авторитарность в весе сделанных утверждений потому, что теоретики оказываются вне процесса добычи качественных экспериментальных данных, а все спорные моменты переносятся на уровень проверяемой адекватности теоретических моделей, что, опять-таки, оказывается вне компетенции теоретиков.

Далее будет предложен каркас модели организации науки, в основных узлах которого учитывается взаимовлияние основных факторов. Этот каркас сформирован при рассмотрении фактического функционала каждого узла так, чтобы обеспечить общее непротиворечивую адаптивность в более общих рамках, чем каждый узел (т.е. неправильно было бы решать проблемы отдельно в рамках только каждого из узлов). Общая картина должна давать возможность оценить ее целостность, взаимную притертость и общий эффект в организации науки так, чтобы возникала возможность прорабатывать более частные узлы на основе главных.

Гос. поддержка, бюджет

Бюджет каждого института должен формироваться в зависимости от оцененной актуальности, срочности, фундаментальности и т.п. оценок при распределении финансирования. Свою востребованность нужно доказывать руководителям данного научного звена на основе практических итогов работы (а не вала публикаций), оцениваемых независимыми экспертами в контексте общих задач государства и инвесторов в науку, т.е. конкурсно. До таких результатов данное звено должно получать определенный стандарт-аванс, но, опять же, после достоверной демонстрации своего потенциала как совокупности специалистов, имеющих свою репутацию (в чем она выражается объективно, а личностными оценками, будет показано ниже).

Научным звеном может быть как коллектив, так и отдельный ученый. Понятие научного звена в основе наследует представления об организации текущей управляющей произвольностью активности мозга из всех других, заготовленных для определенных условий и специализирующихся в этих условиях. Это – наиболее оптимальная форма адаптивности к новым условиям, т.е. к нерешенным проблемам, требующим исследования и творческого решения.

Бюджет за финансовый период полностью оказывается в распоряжении руководства звена без внешнего контроля целесообразности расходов, но он должен быть полностью прозрачен для всех участников. Свою эффективность и целесообразность сможет показать только коллектив, в самом деле верно распорядившийся бюджетом, сам покупающий нужные материалы и оборудование и распоряжающийся ими вплоть до предоставления в аренду.

Уникальное и дорогостоящее оборудование не должно принадлежать какому-то одному коллективу. Оно должно использоваться в специально создаваемых отделах со специалистами по работе с данным инструментом. Это оборудование имеет график времени использования по заявкам на его аренду. Плата за аренду возвращается в бюджет организации науки.

Так же коллектив возвращает в бюджет организации науки (а не госбюджет) плату за аренду и содержание помещения, которое он выбирает из имеющихся ресурсов, как и плату за аренду уникального оборудования.

Сегодня фактически нет возможности контролировать эффективность и целесообразность научных коллективов извне (особенно для фундаментальных исследований). Но с появлением взвешенной системы организации науки это становится возможным объективно.

Зарплаты в рамках данного звена распределяются в нем самостоятельно на основе договора о сотрудничестве на определенное время. Центральная бухгалтерия дает коэффициент сумм зарплаты от бюджета звена (для выплаты налогов государству) и этим заканчивается ее функция.

Это в основном касается “’экспериментального” вида научной деятельности, направленной на получение фактических данных исследований и проверки теоретических утверждений.

Доля экспериментальной и теоретической части работы определяется каждым звеном самостоятельно. Чистым теоретикам не нужны помещения, оборудование и материалы кроме компьютера и интернета, но они могут арендовать помещение все остальное при такой целесообразности. Оплата труда чистых теоретиков так же носит характер стандарт-аванса.

Важно то, что теоретическое обобщение требует предварительного набора опыта и навыков, без чего они не могут быть в достаточной степени адекватными реальности. Любой теоретик должен пройти периода развития в экспериментальных исследованиях, причем во всех тех спецификах, которые являются важными для модели теоретического обобщения. Это затрагивает поздние по генезису структуры мозга, которые заканчивают анатомическое формирование у людей после 25 лет, но продолжают формироваться информационно, достигая пика эффективности функционирования после 40-50 лет.

Это не значит, что более молодым нельзя публиковать теоретические работы. Но это означает возможность учета каждому своего реально возможного потенциала для в самом деле эффективных системных обобщений. Если есть надежные данные исследований, если обобщаемое явление отражает достаточно понимаемую логику, к постижению которой готовы все необходимые промежуточные составляющие мозга, то очень даже вероятен успех удачного обобщения даже в молодом возрасте.

Ко времени оптимального формирования творческого потенциала обобщения человек уже может наработать немалый рейтинг своего научного вклада, который позволит ему стать независимым теоретиком в рамках финансовой поддержки организацией науки. Это рейтинг эффективности публикуемых результатов, о критериях которой будет сказано в разделе о публикациях.

Если раньше, в условиях работы на определенную тему научного руководителя (научной школы), ученые оказывались невольными защитниками именно своих представлений и массово игнорировали чужие наработки, то в новых условиях становится жизненно необходимым полный учет всей существующей научной базы, не зависимо от этиологии каждого научного утверждения для формирования адекватной реальности модели понимания. Что и является главным продуктом науки, по которому оценивается ее эффективность. Разрозненные, самодостаточные, локальные исследования просто теряют смысл, как повсеместно практикуемый метод “научного тыка”.

Взаимодействие теоретиков и экспериментаторов

Стоит заметить, что те, кто занимается обобщениями (теоретики) используют чужие данные, которые они никогда не смогли бы получить самостоятельно в силу их огромного массива и трудоемкости. При этом они используют особый навык корректных обобщений, строя каркас системной модели, исключающий серьезные ошибки в предположениях, см. Критерии полноты и верности теории. С ними никак не могут конкурировать в этом отношении экспериментаторы, заточенные на частных тематиках научного поиска без столь же широкого и глубокого охвата проблематики.

Отсюда очень важное следствие: “экспериментаторы” не должны заниматься обобщением, если их основное занятие – кропотливая частная тематика выявления фактов реальной действительности. Но сегодня в академической среде происходит наоборот: люди, занятые частными тематиками решаются на обобщающие высказывания с высоким апломбом и всем весом своего научного авторитета, что приводит к множеству абсурдных, необоснованных и вредных в рамках популяризации утверждениям при проведении образовательных лекций, занятий, в издаваемых книгах и популярных статьях. Это – серьезное зло, с которым нужно научиться бороться (напоминаю статью об этом: Cвобода утверждений в науке).

Должно быть очень четкое разделение на то, что претендует на роль аксиом и того, что является расширением системы аксиом в область более общего в виде предположений, опирающихся на аксиомы той или иной степени уверенности. Причем - не общепринятой уверенности (как бы результат голосования или авторитарно назначенная), а это - уверенность данного теоретика – как место данной аксиомы в его системной модели. Т.е. используется личная аксиоматика на основе фактических данных исследований, проверенных независимыми экспериментаторами в критически важных условиях (граничных условиях верности утверждения).

Общее взаимодействие экспериментаторов и теоретиков напоминает взаимодействия двух систем мозга: 1) привычного и 2) формирование новых решений в условиях, когда привычное оказывается неприемлемым, т.е. в направлении нового по отношению к привычному. А для этого нужна произвольность и это требует очень важного понимания произвольности.

Так же как в мозге субъективное понимание формируется в виде системной модели личных представлений, отражавших действительность и себя в ней, в науке, как общественно-культурном образовании, это должно быть компонентом формирования всех личных моделей, согласованных с данными утверждениями. А для этого необходимо так формализовать взаимосвязи своей модели, чтобы они стали очевидны и доступны для понимания другими.

Это прямо означает, что первоначально модель понимания явления должна сформироваться в голове одного индивида, с той или иной помощью других, но принципиально - в одной локализации. И в самом деле, в любом коллективе есть один конечный теоретик.

Процесс взаимодействия экспериментаторов с теоретиками оказывается следующим. Первоначально самая общая философская модель представлений облекается каркасом системных взаимосвязей в рамках условий данного явления на основе системы взаимодополняющих аксиом, отражающих проверенные причинно-следственные зависимости всех процессов в явлении. Это образует наиболее общий каркас, на основе которого можно развивать понимание в область нового более общего и углублять в детализацию механизмов взаимосвязей.

Аксиоматическая база – продукт экспериментаторов.

Шаги экстраполяции от узлов каркаса в область предположений более общих взаимодействий или более детализованных механизмов – делает теоретик, сопоставляя данные нужного уровня участия в явлении и обобщая их в целостную непротиворечивую картину. 

Эти предположения экспериментально проверяют, образуя новые звенья взаимосвязанной системы аксиоматики.

Этот процесс полностью повторят процессы индивидуального развития понимания окружающего от наиболее близкого к более далекому, а не в коем случае не наоборот. Все попытки измыслить что-то, не опирающееся на привычное и хорошо познанное, приводят не к научным, а философско-фантастическим новообразованиям, среди которых нет шанса оказаться адекватным реальности.

Описанная эта схема систематизирует, определяет научное развитие формализованных моделей представления, определяет тематику научной работы.

Определение тематики

Изначальный государственный заказ и заказ инвесторов формируется как настоятельная необходимость решения конкретных задач, и, с другой стороны, как предложения организации науки по прогнозируемым перспективам результатов научной работы. Это образует прямую и обратную адаптирующую связь при формировании выделяемого бюджета.

В рамках этого общедоступного, наиболее общего стратегического плана каждое научное звено может сделать свои предложения в участии или им будут сделаны такие предложения. Оставшиеся не разобранными части плана переоцениваются в силу своей актуальности.

Этот механизм избавляет от ограниченности (во всех аспектах) централизованного управления и волюнтаризма.

Система научных публикаций

Современная система научных публикаций не нуждается в бумажных носителях, все должно быть в “’электронном” формате, который обеспечивает совершенно другое качество поиска, доступа, отслеживания и систематизации.

Никакого волюнтаристского вида рецензирования быть не должно потому, что такая экспертиза требует заведомо большей квалификации, чем автор публикации и потому, что время на достаточно взвешенную оценку требуется несопоставимо большее, чем практикуется при рецензировании. Оценку публикации должны давать в ее обсуждении, что так же становится доступно для электронного формата. И эта оценка должны исходить из совершенно определенных критериев:

·       замеченные методологические погрешности,

·       обоснованность сделанных выводов,

·       замеченные противоречия с фактическими данными исследований,

·       практическая полезность для последующих научных процессов и приложения (в том числе негативного результата),

·       качество формализации (а не оформления).

Это все то объективное, что могут заметить коллеги-специалисты и позволить себе высказать в поддержку или против данной публикации. Это и формирует рейтинг научного звена.

Модераторы журнала-библиотеки научных публикаций могут взять на себя только самые общие оценки, заметив явные противоречия научной методологии и тогда дать об этом замечание, но отказывать в публикации возможно только если публикация превысит порог явного невежества или намеренной фальсификации.

Соответственно не должно быть никаких дотошных правил оформления, кроме наиболее общих разделов, которые определяются формой заливки публикации на ресурс.

Такой журнал-библиотека, создаваемый в системе организации науки, неминуемо станет главным инструментом информационной и организующей связи между научными звеньями.

Ссылки на работы необходимо размещать во всех тех разделах предметных областей, которые посчитает нужным автор, если его работа носит междисциплинарный характер, что, как правило, бывает в случае теоретических обобщений.

Это все резко уменьшит финансовые затраты на такое издание, кратно увеличив его эффективность. Бумажный вариант можно выпускать как итоги за период, включая туда наиболее рейтинговые публикации.

Рейтинг публикации определяется не голосованием (подсчетом лайков :), а ее объективными качествами при высоком количестве просмотров. При высоком интересе коллег даже полное отсутствие замечаний, которые признаны модератором и другими участниками обсуждения корректными, говорит об уровне компетенции, взвешенности и полезности публикации. В конце обсуждения через определенное время может быть подготовлено резюме самим автором и модератором темы.

Модераторами работы могут назначаться специалисты данного профиля с обязательной ротацией среди самих обсуждающих и не только.

Все публикации должны быть доступны принципиально бесплатно. Засекречиваться может только то, что носит заказной, прикладной характер и может повредить заказчику. Секретные разделы доступны только имеющим допуск и там должна практиковаться та же система экспертных оценок, что не позволит скрывать за секретностью свою далекую от науки деятельность.

Итак, количество публикаций и даже их общий рейтинг не является мерилом успешности научной деятельности потому, что даже одна работа, потребовавшая огромных ресурсов и времени может оказаться определяюще важной и заранее это сказать не может никто.

Общее взаимодействие узлов модели организации науки

Любые предположительные варианты решений не могут избежать ошибок и не могут быть оценены просто голосованием. Они должны быть выработаны так же научно, и в виде каркаса модели начать реализовываться так, чтобы все нежелательные последствия в различных условиях выявлялись и компенсировались новым частным вариантом решения. Именно так происходит в голове каждого человека (и не только человека).

В предложенной модели научная работа инициируется на уровне существования востребованного гос.заказа и заказа конкретных инвесторов. В этих рамках возникает децентрализованное взаимодействие стадий научной работы между экспериментом и обобщением с выдвижением предположений и последующей экспериментальной проверкой до уровня формирования целевой модели понимания (наука) и выверенных конкретных решений в ее контексте (техническая реализация). И такое адаптивное самоуправление позволит вовремя учитывать новые направления исследований даже если они еще не будут в общей стратегии, но смогут повлиять на эту стратегию.

Такие элементы как публикации, рейтинги, критическое рецензирование, (не)доверие и т.п. оказываются атрибутами внутренней среды организации науки, а не ее продуктом.

Выводы

Вот итоговый перечень, каждый пункт которого критически мешает заниматься наукой в организации академической науки.

1. Человек работает за деньги, а не в силу личного научного интереса. Т.е. доминанта нерешенной задачи мотивируется необходимостью обеспечения своей жизни (в случае совковых методов – опасного для жизни давления), а не непосредственно значимостью самой проблемы для человека. Это – критическая подмена контекста, а в разных контекстах возникает и разный смысл проблемы и, соответственно, ее решения. В самом общем плане становится достаточным делать вид, что проблема решается так, чтобы обеспечивать продолжение финансирования, а не в самом деле со всех сил решать проблему. Это не значит, что у человека не может при этом быть и собственного научного интереса, но совместить две доминанты с разными контекстами очень тяжело и посильно только в случае фанатично увлеченных идеей, т.е. практически все академические работки не являются носителями личной нерешенной проблемы, а занимаются ей в порядке общей работы.

2. В академической системе есть свои представления о том, что нужно делать данному человеку, т.е. понимание задачи и методов ее оптимального решения подменяется централизованными формальными представлениями. При этом начальник так же имеет мотивацию первого пункта и в большинстве случаев ему важнее сделать вид упорного и успешного решения проблемы, чем в самом деле обеспечивать ее решение. Мало того, быстрое решенние проблемы означают, что нужно перестраиваться на новую вместо того, чтобы отработанными приемами создавать впечатление решения старой “трудной” проблемы.
Все более низкоуровневые исполнители вынуждены поддерживать это. Возникает множество совершенно необходимой работы по отчетам, по поддержанию самой организации и т.п.

3. Необходимость “научного роста” заставляет заниматься плановым выпуском научных статей, даже если пока нет решения проблемы или подхода к ней. Возникает вал никому не нужных, пустых статей и совершенно никому не нужных диссертаций, среди которых даже не какой-то малый процент, а буквально единичные случаи оказываются в самом деле значимыми и полезными. Эти крупицы все выискивают у коллег, убивая время на чтение всего этого мутного потока.

4. Наличие научного руководителя вынуждает человека следовать канонам его школы даже в том случае, если у человека с очевидностью сложилось альтернативное мнение. Эта школа становится святым и непогрешимым знаменем. Человеку приходится заниматься работой по поддержке концепции руководителя, а не своей. Получить возможность развивать свою концепцию становится возможным в исключительных случаях или после слишком долгой выслуги до нужной должности.

5. Академическая “научная” этика” не позволяет подвергать критике коллег, в том числе и других школ. Репутация такого “ученого” становится превыше всего и это блюдется коллегами. Нужно совершить вопиющую ошибку или прегрешение, чтобы подвергнуться критике. Поэтому пресловутое “научное рецензирование” оказывается полезно только для самых безграмотных и наглых подтасовщиков, но никак не корректирует остальных. Любой “ученый” волен говорить любые глупости на любые темы в популярном пространстве и даже в научном сообществе (и они говорят на разных лекциях, видеороликах и т.п.), в крайнем случае его мягко и осторожно пожурят коллеги. С фальсификаторами начинают бороться только в самых злостных случаях если порождается кампания травли. Это потокает академической безнаказанности и понижает и без того низкое качество работы.

Высказанные выше предложения по рерганизации академической науки представляются настолько утопичными, что им не могут последовать ни влиятельные лица организаторов науки, ни влиятельные лица гос. управления.

Для первых это – наивно и не серьезно: их высочайший уровень, на котором они заслуженно привыкли уважать себя, просто недопускает любую мысль о лишении их завоеванного ими порядка управления наукой. “Избавьте меня от этих глупостей, у меня очень мало времени”.

Для вторых это – прямая потеря контроля при вынужденном выделении немалой части государственного бюджета, в условиях, когда итак все трещит и не натягивается.

Мало того, для самих академических ученых, успешно адаптировавшихся к существующей организации науки, это во многом неприемлемо и как бы отменяет очень многие навыки, автоматизмы действий и мышления, и, особенно, заслуженную репутацию, которая сегодня для академического ученого – самое дорогое.

Я это ясно понимаю, но зачем тогда все это написано? Не для упомянутых лиц, а вот зачем.