Психофизиология: Субъективизация ощущений и личность

Самый сложный для понимания вопрос в предметных областях психических явлений - это суть субъективизации ощущений: понимание того, почему и каким образом сознательно воспринимаемое имеет неповторимо личностную окраску, воспринимается с точки отсчета всего "это - Я", заставляет верить в то, что есть нечто, воплощающее это Я в данном теле. Отсюда следуют множество порождаемых вопросов о том, что же управляет этим телом, о свободе воли и т.п. Статья - очередная итерация в понимании механизмов психики, касающаяся вопросов личностного восприятия и самосознания.

Более свежая статья по теме: Суть самоощущения.

Сразу стоит заметить, что далеко не всегда и даже очень редко возникают мысли о перечисленном. Обычно восприятие обходится без постановки вопроса об Я, а просто сознание воспринимает в одном из режимов адаптивности [123], и только в момент философской задумчивости о таких вещах вопрос встает во весь рост. Можно жить и не задаваться этими вопросами, - это не повлияет на эффективность познания нового. Это в самом деле не влияет, учитывая, что ответа на этот вопрос до сих пор никто толком не предложил, а познание продолжается довольно эффективно. Так что у статьи достаточно амбициозные задачи восполнить пробел, но не для того, чтобы успокоить философов, а в качестве необходимости понимания проявлений механизмов психики так, чтобы при достаточной подготовленности возникало вполне уверенное удовлетворение в полноте их понимания на уровне организации принципов, которые могут быть реализованы самым разным образом. Все обоснования в статье опираются на ранее опубликованные статьи, на которые даются ссылки так, что без более глубокого понимания текст статьи стоит воспринимать лишь как обобщающую форму.

Начнем с наиболее близкого тематике механизмов психики вопроса: что же управляет.

Все попытки исследователей найти в мозге некий центр управления, который они договорились называть гомункулусом, успеха не имели. Можно было удалять по очереди самые разные отделы мозга и анатомически выделяемые образования, но общее управление не терялось, а лишь утрачивалась та или иная особенность: становилось невозможно научиться новому или забывался весь недавно приобретенный опыт или невозможно становилось находить новые варианты поведения - отбивало все навыки творчества или человек преставал сознавать себя как Я в каких-то ситуациях и т.п. Но в целом возможность жить и реагировать на окружающее не терялась.

Получалось, что управление сочетается из всего, что есть в мозге, и каждая его область специализируется в какой-то особенности управления и берет на себя свою функцию в актуальный момент, когда это необходимо без какого-то центрального командного пункта. Даже первичная рецепция, сигнал органа чувств, если он имеет достаточно важное значение, т.е. связан с закрепленной прежним опытом оценкой в виде отклика распознавателя значимости, даже один единственный признак восприятия в определенных условиях может сыграть управляющую роль пускового стимула и запустить поведенческую цепочку.

Все в мозге взаимодействует с учетом всего активного и в полном взаимодополнении. В целом роли эволюционно развитой иерархии механизмов личностной адаптивности была описана в статье Организация механизмов психики.

То в механизмах мозга, что напрямую коррелирует с вопросами о свободе воли, с вопросами о волевом усилии это - конфликт оценок при осознании текущего момента межу тем, что прежний опыт ассоциировал для данный условий, что удачно выполнялось без необходимости осознания, но вот возникло некое новое обстоятельство [35] (новое условие), которое привлекло внимание [124] и, осознаваясь, вызывает достаточно сильные сомнения в том же результате ранее уверенного поведения. С одной стороны эмоциональная оценка результата поведения прежнего жизненного опыта, с другой стороны - прогноз [33] иного результата при осознании возможного значения новых обстоятельств. Первое мотивирует продолжить поведение как уже было проверено (или, наоборот, не делать это), второе тормозит такой путь и склоняет выполнить другие действия, которые прогнозируют более желательный результат в новых обстоятельствах. Это первопричина субъективного ощущения "волевого усилия". Если осознаваемый вариант оказался более сильным в своей активности, то он будет опробован на практике, и в контексте признака новых условий зафиксируется оценка проверенного в реальных условиях поведения. Если нет, то продолжится выполнение автоматизма прерванной на размышление цепочки поведения [16].

Итак: конкуренция эмоциональных оценок между теми, что связаны со стереотипами поведения и теми, что связаны со стереотипами мышления, в том числе и стереотипами творческого поиска, требует "волевого усилия", чтобы преодолеть влияние эмоциональной оценки привычного стереотипа внешне ориентируемых действий.

Насколько эффективны наработанные навыки творчества (верности оценки ситуации и вариантов нового поведения, действий) настолько эффективны адаптивные способности особи в данной специфике (а не вообще для любых ситуаций). Различие предметных областей, в которых формируются и специализируются навыки творчества у людей количественно больше, чем у других животных в силу чрезвычайно развитой социальной дифференциации ролей. Но качественно различные специализации в творческой адаптивности ничем не различаются и основываются на одних и тех же механизмах адаптивности особи, обладающей механизмами сознания [123].

Актуальность подключения механизмов творчества при осознании мотивируется достаточной важностью нерешенной проблемы (беззаботное счастье не мотивирует творчества) и поэтому акты творчества активируются с появлением такой проблемы, осознание которой становится насущным при достаточной новизне и значимости [35]. А это напрямую говорит о том, что как у людей, так и у других животных, акты творчества очень не часты потому как новизну проблемы и ее значимость сохранять на высоком уровне сложно. Поэтому возникновение творческой доминанты [9] нерешенной проблемы - очень редкое явление. Кроме того, очень небольшая часть людей оказывается специализированной в развитии таких навыков творчества, когда про этих людей можно говорить как о "творческих личностях".

Отсутствие некоего центра управления телом и творчеством должно подготовить понимание того, что и субъективизация ощущений - не есть функция некоего одного центра мозга, а является проявлением функциональности практически всех отделов мозга в фокусе текущего осознаваемого внимания. Значит, если что-то нарушает возможность переключения осознаваемого внимания, это нарушает и субъективизацию восприятия - личностную окраску образа текущего восприятия. А таким переключателем в мозге является гиппокамп [54]. Т.е. если есть у особи развитые соответствующие структуры гиппокампа, значит есть у нее и субъективизация ощущений, есть сознание, есть "воспоминания", есть мышление - как "внутренне" ориентированные цепочки автоматизмов на основе следов переключений сознания в актуальные моменты восприятия [249].

В частности, о некоторых патологиях в гиппокампе: [292] :

Повреждение гиппокампа приводит к нарушению декларативной памяти — она представляет собой осознаваемую память о событиях, сведения о которых могут быть переданы другим лицам. Больные с указанной патологией способны хорошо учиться в школе и иметь высокий интеллектуальный коэффициент, но они беспомощны в повседневной жизни, поскольку не помнят последовательности событий, не ориентируются во времени, не могут составить план на будущее. Этот дефект проявляется только с 5-6-летнего возраста, когда здоровый человек начинает себя помнить.

Т.е. данный вид повреждения гиппокампа не нарушает текущее осознание и закрепление новых поведенческих навыков, но препятствует записи последовательности переключения внимания по наиболее актуальным фазам поведенческих автоматизмов, которые осознаются - и фильмы-воспоминаний не запоминаются. Память о событиях - основа автоматизмов мышления (внутренне ориентированных цепочек поведенческих автоматизмов), позволяющих сопоставлять с прежним опытом и формировать новые варианты поведения (планы на будущее - воспоминания на основе воспоминаний).

В качестве переключателя гиппокамп так же не является управителем, он лишь организует целостный образ текущего актуального восприятия из тех признаков восприятия фаз поведенческих автоматизмов [214], которые имеют контекст максимальной новизны и значимости среди других параллельно выполняющихся цепочек, что и вызывает нужное переключение. Целостность образа и поддержание его в активном состоянии, даже если нет рецепторной подпитки, достигается "закольцовкой" возбуждения [13] распознавателей признаков восприятия, активировавших распознаватели запуска текущей фазы цепочки автоматизма и ассоциированной с ним значимостью (откликом распознавателей системы значимости [125]), с выхода на вход, так, что активность образа сохраняется, уже не требуя подпитки первичными рецепторами восприятия. Процесс соответствует схеме, исследованной и описанной А.М.Иваницким [157]. Закольцованный (самоподдерживающийся) образ подключается коммутатором внимания к распознавателям первого слоя лобной коры для первичного анализа проблемы и всей иерархии последующих распознавателей, активизирующих в контексте своей активности цепочки наработанных автоматизмов мышления и, при распознавании необходимости, стереотипам творческого нахождения вариантов поведения с желаемым прогнозируемым результатом.

О том, что образ восприятия, связанный с оценкой его значимости, окрашивается субъективным отношением достаточно очевидно: прежний опыт связал признаки восприятия с эмоциональным отношением, придавая значимость этим признакам для данных условий. Нас это "греет" или заставляет быть осторожным. А в других условиях отношение может быть другим, что нарабатывается каждый раз как личный опыт эмоционального отношения. Подключение к осознанию позволяет всплыть в памяти всем соответствующим следам воспоминаний прежнего опыта для данных условий с данным объектом внимания, давая возможность проследить любую из таких активных цепочек воспоминаний и оценить возможные варианты.

Явления субъективизации ставят вопросы типа "Почему зеленое воспринимается как "зеленое"?", как бы выходящие за рамки собственно описания механизмов субъективизации. Попытка ответить на поставленный вопрос была в статье Некоторые размышления о психических явлениях:

Зеленый цвет первоначально - это возбуждение в определенной комбинации трех рецепторов сетчатки (по типу RGB-цветовой гаммы). Но даже в хорошей оптической системе требуется цветокоррекция, а глаз - это очень неидеальная оптическая система. У разных людей, смотрящих на один и тот же лист сирени, соотношение цветовых компонент разное, а дальтоников вообще отсутствуют некоторые компоненты. Однако отношение к листу сирени даже у дальтоников мало отличается от отношения других людей. Часто даже цвет, воспринимаемый одним глазом, немного отличается от цвета, воспринимаемого другим глазом, что легко проверить, попеременно смотря на цветной предмет.
Почти все люди данной культуры (это важно!) в обмене впечатлениями о листе покажут хорошее взаимопонимание.
Если одеть очки, слегка тонированные каким-либо цветом, то довольно скоро это полностью перестает замечаться и восприятие всех полностью восстанавливаются. Яркость освещения и изменение спектрального состава Солнца, в зависимости от влажности и запыленности атмосферы, также не влияют на наше восприятие. Мало того, при некоторых паталогиях мозга цвет может восприниматься как звуковой тон! Но, проходит определенное время, и все опять встает на свои места. Это говорит о том, что цвет не представлен в мозге неким уникальным явлением, например уникальной кодировкой нервной активности. И в этом, действительно нет никакой необходимости.
Самое важное - поддерживать полное соответствие (адекватность) свойств наблюдаемого явления из внешней реальности и личного отношения к этим свойствам, определяемого жизненным опытом (системой значимости). И если летучая мышь "видит" лист не с помощью света, а с помощью звука, то все равно она "знает", что он мягкий и через него можно пролететь, не поранясь, или что на листе могут сидеть вкусные мошки и т.п. Это соответствие корректируется, поверяется с каждый новым столкновением с этим явлением.
Ярко белый ствол березы с золотисто-желтой листвой на фоне бархатно-синего неба вызывает вполне определенные чувства, определяемые прошлыми переживаниями.
Но все люди зеленый лист назовут именно зеленым, а осеннюю листву на фоне чистого неба - золотистой.
Если в темной комнате человеку надеть светло-желтые очки (это не должен быть 100% оптический фильтр, не пропускающий ничего кроме желтого!), включить свет и протянуть лист с голубым квадратом, он скажет, что квадрат зеленый. Но если он выйдет на улицу, сравнит его с цветом листьев на кусте сирени, вообще немного понаблюдает и привыкнет к новой цветогамме, то он уже не будет ошибаться, самым естественным образом видя синий квадрат. Это происходит не на уровне некоей "цветовой аккомодации" глаз, а в процессе корректировки соответствия воспринимаемых свойств (цвета в данном случае) и отношения к ним.
Вывод: единственное, что позволяет людям понимать друг друга и пользоваться чужим опытом, это соприкосновения с объективной реальностью, которая демонстрирует всем свои неизменные свойства. А отношение к ним уже формируется индивидуально, образуя субъективную модель мира. И эта модель настолько же адекватна реальности, насколько часто и полно проводится "сверка" опытом.

Про модели - чуть ниже... Итак, именно связь воспринимаемого с эмоциональной оценкой в контексте определенных условий и проявляется субъективно как личное отношение к воспринимаемому, придающее смысл воспринимаемого - в общей картине составляющих распознавателей, ассоциированных с образом прерванной для размышления актуальной фазы цепочки поведенческого автоматизма. При этом не так важна воспроизводимость рецепции восприятия, профиль входных признаков при осознании будет скорректирован связью со значимостью этого профиля, и мы сквозь желтые очки опять будем воспринимать зеленый лист как зеленый в силу своего сложившегося пережитым опытом отношения к этому при данных обстоятельствах (при других условиях - может быть другое, до противоположности эмоциональное отношение).

В психике не оказывается ничего уникально субъективного, все пластично меняется, адаптируясь, все строится, в конечном счете, на позитивном или негативном отношении стремления или избегания и ассоциациях с воспоминаниями моментов осознания, связанных с объектами текущего восприятия в данных условиях. Попытка выделить что-то уникальное для данной личности и присущее всей осознанной жизни этой личности в качестве носителя "Я" оказывается несостоятельна. Такого элемента личности, который является самодостаточным представительством "Я", не существует. Это довольно просто попробовать увидеть: любым конкретным воспоминанием или ощущением можно было бы пренебречь, отказаться от него - как не самой главной основой своего "Я", что в реальности постоянно и происходит. Мы забываем ранее пережитое, а то, что вспоминается тут же модифицируется в контексте новый обстоятельств и жизненного опыта, приводя далеко не к тому субъективному переживанию, что было ранее (любое воспоминание модифицирует память).

Если отсеять не уникальное для личности, то остается только самое общее ощущение существования на основе внутренней рецепции состояния организма, вне каких-либо конкретных образов восприятия и действия. То, о чем говорилось в статье Базовое самоощущение. Механизм такого самоощущения, кратко описанный выше, основа субъективизации, - один у всех существ, обладающих развитыми распознавателями существования себя в окружающем и способных остановиться на мысли об этом (не обязательно в условиях отсутствия любых других образов восприятия-действия). Это - общий механизм субъективизации при осознании, основанный на принципе связывания определенного значения с воспринимаемым - эмоциональной оценки значимости, придающий личный смысл воспринимаемому. Именно распознавание значимости, окрашиваемые эмоциональными контекстами отношения дает ощущение смысла, который является синонимом значимости в личностном восприятии (т.е. смысл - это значимость чего-то для данной личности). А ощущение значимости, связанное с восприятием существования самого себя, выражающегося в отклике специфического распознавателя "это - Я", в каждом из эмоциональных контекстов придает определенный смысл этому "Я".

Даже после глубокого сна или потери сознания базовый эмоциональный контекст сформируется раньше, чем станет возможным восприятие через рецепторы - за счет внутренней рецепции состояния организма - основы системы значимости. Особенности внутренней рецепции в позитивных и негативных откликах распознавателей значимости сформируют базовый контекст пониимания, а с каждым подключением дополнительной рецепции он будет уточняться в виде иерархии эмоциональных контекстов, которая была ранее сформирована жизненным опытом.

В режиме отслеживания сознанием пиков актуальности текущего восприятия-действия (без прерывания течения поведенческих автоматизмов на осмысливание прерванной фазы), субъективизируются образы этих текущих актуальных моментов, формируя последовательность осознаваемого ощущения реальности [123]. При этом актуальными (имеющими максимум произведения новизны на значимость) могут стать и фазы цепочек таких прежних осмысленностей. Их прерывание в новых обстоятельствах формирует творческое прогностическое мышление, которое может сопровождаться самосознанием, - осмысливанием образа самого себя. Вот в такие моменты и возникают "философские" вопросы, формирующие доминанту проблемы, требующую решения. В том числе - "о смысле жизни" и "смерти". Если будет найден вариант поведения, который снимает проблему, делает ее менее актуальной, то ее доминанта более не возвращает так часто на себя внимание. Таким решение может быть некий компромисс, обман самого себя, религия и т.п.

Теперь о моделях. Самые высокоуровневые распознаватели (в иерархии последовательного формирования и развития) идентифицируют модели выделяемых вниманием образов восприятия - объектов внимания внешней реальности и, так же, субъективно порожденных объектов внимания внутренней реальности.

В отличие от распознавателей условий, в контексте которых выделяется связанный с ними смысл (эмоциональная оценка значимости), которые представлены более низкоуровневыми распознавателями, распознаватели объекта откликаются на те признаки, которые всегда сопровождают восприятие данного объекта. Строго говоря, нет качественной разницы между этими условно выделенными типами распознавателей потому, что иерархия признаков контекста самых низкоуровневых примитивов уточняется все более вложенными, более частными контекстами до момента распознавания собственно объекта осознанного внимания, который, в свою очередь, может послужить контекстом, определяющим смысл еще каких-то распознавателей.

Распознаватели объектов формируются для всех значимых условий (для разных эмоциональных контекстов) и ассоциированы с наблюдаемыми, проявляемыми ими свойствами, в том числе в форме проявляемых текущих потребностей. Эти модели ассоциированы со всеми цепочками записи переключений фокуса внимания по наиболее актуальным фазам поведенческих цепочек. Поэтому в конкретных условиях активация распознавателя модели приводит к прогностическому подвозбуждению [33] всех цепочек воспоминаний и размышлений о них, что позволяет, в случае необходимости, использовать творческие навыки выработки желательных вариантов поведения с учетом этих данных (прогнозируя все желаемое и не желаемое для разных обстоятельств).

Среди распознавателей объектов внимания - множество моделей собственной личности (fornit.ru/7305), специализированных для разных условий, т.е. объектов внимания к самому себе в разных условиях. В принципе и по организации они ничем не отличаются от любых других объектов осознанного внимания, в том числе и субъективно продуцированных объектов - фантазий. Но модели Я наиболее полно отработаны жизненным опытом, они постоянно поддерживаются текущим восприятием с соотнесением к той из моделей, что имеет преимущество в существующем эмоциональном контексте. Эти модели, формируясь с раннего детства (у людей примерно с 5 лет), в течении жизни при изменении свойств организма и психики, теряют свою актуальность, все менее бывают востребованы вследствие все более редкого появления контекстов, в которых они формировались и развивались. Т.е. модели Я существуют не только параллельно - как разные стили поведения для разных условий, но и последовательно, заменяя период существования личности, более поздним. Если бы не общее тело, в которых эти модели сменяются, то в полной мере можно говорить о смерти предшествовавших личностей. При этом не нарушается субъективизация, нет ощущения трагедии потери себя прошлого.

Хотя сами модели могут являтся источником мотиваций в определенных условиях в виде ранее сформированных последовательностей фаз неосознаваемых автоматизмов, но при творческом осмыслении отдельных фаз эти мотивации могут быть преодолены в виде волевого усилия, что проявляется как эффект некоего "центра управления" личности, связанного с той моделью "Я", которая актуализируется в контексте текущих условий (сформирована как область навыков, специализированных для таких условий). Модели потребностей (память о проявляемых потребностях) в такой модели корректируются текущим состоянием системы значимости личности - в виде цепочек записи моментов осознанного внимания [249].

Если каким-то образом обмануть личность, внушив, что в данных условиях ей соответствует модель для очень раннего возраста или даже - совершенно чужого объекта, то ощущение управления ситуаций будет отнесено к этой модели, будут использоваться свойства и наблюдаемые ранее способности этой модели. Это, опять-таки, не нарушает субъективизацию, ощущение принадлежности к конкретному Я, даже если это Я будет моделью камня у дороги (психоделические эксперименты дают такой эффект, что и породило направления "трансперсональной психологии").

Резюмирующее утверждение для иллюстрации важного и второстепенного в субъективизации можно выразить так. Нет никакого такого уникального носителя или представителя Я, которое бы могло быть утрачено и считаться смертью этого Я потому, что каждое из текущих Я - есть активность субъективной модели понимания, которая интерпретирует воспринимаемое в определенном смысле, а для каждых условий активной становится своя наиболее подходящая модель (fornit.ru/7305). Каждая из них - система абстракций (нематериальных выделенных субъективностей). В настоящий момент осознают себя миллиарды людей и других животных, обладающих механизмами субъективизации, осознают в разной степени развитости этих механизмов и возможности их проявления в окружающих условиях, но все, в принципе, - совершенно однотипно, так, что в этом возможна определенная преемственность, какую проявляют гиппокапмы одного мозга ко многим субъективным картинам совершенно разной специализации (fornit.ru/1648).

Другие же миллиарды спят или находятся в бессознанке по другим причинам, или заснули навечно в виде невостребуемых уже моделей ранних периодов развития одного тела или физически утраченных. Но если после пробуждения возможности субъективизации реализуются опять, то сначала возникает фон базового отношения (fornit.ru/160), образованный распознавателями значимости и состояния организма, и если в этом контексте активность распознавателей каналов восприятия затрагивает поведенческие автоматизмы, что-то начинает активировать фокус осознанного внимания на актуальных фазах, то это может вернуть к активности ту модель Я, которая следами памяти о событиях была связана с ними. И вот, когда очередная актуальная фаза находит такую связь, раскручивается цепочка воспоминаний и актуализируется модель самосознания (внимания к самому себе).

До этого момента продолжается период деперсонализации. Это может быть выделенная внушением модель - вне основных моделей личности данного тела, камень у дороги, например. Или при определенных затруднениях в доступе к основным моделям личности (органическое поражение или же психотравма, блокирующая негативом доступ к основной модели), актуализироваться то, что окажется более доступно, оставляя полную иллюзию персонализации. Возникает то специфичное ощущение Я, которое ставит осознание в центре окружающих событий и все связанные цепочки поведения в актах осознания мотивируют или их продолжение или возникают волевые усилия для изменения поведения.

Так как нет ничего, что, кроме такого процесса могло бы определить уникальность нашего Я, то можно с полным основанием посчитать, что мы существуем одновременно во всех телах, персонализировавших себя, но просто осознаем себя изолированными эгоцентристами. Это уже как удобнее представить ситуацию. Мы ощущаем себя здесь и сейчас в данном теле просто потому, что не можем одновременно ощутить себя в другом (нет телепатии :), хотя это происходит точно так же и с другим телом. Мы все - одна базовая субъективность, с особенностями текущей активной модели понимания. Пиная кошку мы пинаем себя в той мере, в какой она так же обладает точно таким же качеством субъективизации, т.е. - в полной мере.

Однако, ценность накопленных личностью навыков - вне рассуждений о сути субъективизации, и с их утратой, если они уже сами не утратили свою адекватность и востребованность, теряется то самобытное, что наработала личность своим жизненным опытом. А если утрачена востребованность, то и жалеть не кому и не о чем.

Человек умирает вовсе не со смертью тела, а с утратой востребованности своих навыков, которые могут оставаться действенными и вне жизни тела. Обычно к старости моменты осознания с корректировкой автоматизмов случаются все реже, поведение почти во всем - на автомате из-за меньших ситуаций новизны, и происходит лишь поверхностное отслеживание сознанием: лента воспоминаний содержит все меньше кадров, время субъективно летит все быстрее, персонализация после сна - все менее актуальна. Это - естественно в силу цикла адаптивности данного организма к тем условиям, для которых он специализировался наиболее полно, а переадаптация требует начинать с нулевой стадии - с формирования набора первичных распознавателей, т.е. с раннего детства. Поэтому стоит это принимать во внимание при планировании эпопических проектов бессмертия вроде Движение Россия 2045.

Продолжение - в Сознание: тестирование, социальная обусловленность, следствия

Просто и ясно - Что такое сознание

Дополнительно: