Ознакомьтесь с Условиями пребывания на сайте Форнит Игнорирование означет безусловное согласие. СОГЛАСЕН
ВХОД
 
 
Короткий адрес: fornit.ru/node817

Раздел «Тема 13. Контекст понимания. Личность.»

Модель произвольной адаптивности МВАП

Доступ для всех
Темактика: Лекторий для «Модель произвольной адаптивности МВАП»

Лекторий школы «Модель произвольной адаптивности МВАП»

Тема 13. Контекст понимания смысла. Личность.

 

Это – наиболее сложное и информационно емкое занятие, фактически - финиш сведения представлений о произвольности в одну систему.

 

Понимаемый смысл

Сочетания условных символов (взаимно принятых у данной контактирующей группы особей, но сначала взятых у учителя) с возможными реакциями в зависимости от особенностей условий и ситуации (в том числе собственного состояния), происходят в определенном контексте в лобной коре. Так же как контекст значимости теменной коры сужает диапазон воспринимаемых символов, связанных с реагированием (вплоть до единственно определенного), так и в лобной коре формируется контекст, ограничивающий диапазон произвольного управления реагированием вплоть до предельной определенности (субъективной уверенности). Мы уже называли его контекстом понимания смысла происходящего (или субъективного понимания значимости) выделенных объектов внимания канала осознания, что позволяет строить модели значимости (для себя, а не для других) любых других объектов внимания, живых или нет – не принципиально, в том числе – других особей и сопереживать им.

 

Этот контекст может определять вполне однозначный, уверенный смысл или может оказаться многозначительным, если нет достаточных признаков, для уточнения контекста. Но предельно конкретный смысл может таить в себе пока незнакомые особенности условий и ситуаций, когда нам кажется, что мы уверенны и все понимаем, а на самом деле просто еще чего-то не знаем. Когда же узнаем, этот контекст станет содержать несколько более частных уточняющих контекстов, станет многозначительным, менее уверенным.

 

Если гомеостатическая значимость представлена распознавателями от первичных до ассоциированных зон, связанными со вторичными зонами каналов рецепторного восприятия и третичными зонами теменной коры, то иерархия  смысловой значимости локализуется в лобных долях, отражая произвольно оцененные (в целевом назначении) состояния гомеостатической значимости. Именно эта иерархия определяет вложенность все более уточняющихся контекстов понимания смысла происходящего в его целевых возможностях реализации реагирования.

Эмпирические данные природной реализации субъективной значимости соответствуют системной логике организации произвольности, которая описывалась на прошлых занятиях, в том числе алгоритму уровней осознания проблемы в контексте гомеостатической значимости новизны происходящего. Но пока отсутствует достаточная системная конкретизация механизмов формирования основ такой системы осмысления, хотя ясно, что ее активность всегда отражает какую-то проблему жизнеобеспечения, как первичную, так и более высокоуровневую в представительстве контекста значимости.

Важно то, что это – всегда новая проблема (иначе нет осознания), которая, может быть, как-то и решается уже имеющимися привычными стереотипами реагирования, но еще нет привычной последовательности применения этого в новых условиях. Т.е. проблема отражает гомеостатическую актуальность, но в ходе выбора учитывающего новизну решения эта значимость должна иметь возможность меняться произвольно, обеспечивая оценку удачности решения для заданной цели.

Так, чтобы вырваться из кольца огня нужно преодолеть значимость ожогов для того, чтобы избежать худшего – сгорания, или суметь отрезать себе конечность чтобы освободиться.

На уровне гомеостатической значимости это – нерешаемые проблемы, а на уровне смысла происходящего возникает возможность абстрагироваться от текущей значимости (вот зачем нужен выделенный функционал сознания), чтобы сравнить другие варианты, отслеживая, чем может закончиться те или иные имеющиеся цепочки реагирования и выбрать лучшее, невзирая на потери, не останавливаясь на первом же негативе, а имея возможность подсмотреть, что будет если допустить этот негатив.

Всякий раз решение того, что в каких случаях предпочесть и что выбрать формирует мыслительные автоматизмы методов такого выбора.

В самом общем плане это означает возможность заглянуть в будущее дальше, чем простой связью условного рефлекса. Это и есть организация произвольности придания смысла для выбранного (на каком-то уровне сознания) варианта реагирования. Остается преодолеть запрещающие стереотипы для промежуточных действий тем, что конечное действие приносит значительно большую выгоду, чем временные потери, или, наоборот, суметь не попасть под влияние заманчиво желаемого, а увидеть негативные последствия и выбрать что предпочтительно.

Это организуется системой преодоления стереотипной значимости, которую называют “силой воли”.

Такая система автоматизмов достаточно универсальна для любых ситуаций необходимости преодолеть промежуточные (негативные или позитивные) значимости и нарабатывается постепенно как навык преодоления текущих трудностей для достижения цели. Т.е. это – типичный мыслительный автоматизм. Все описанные уровни сознания представлены системой последовательно формирующихся с 4-5 лет до 25-30 лет (наиболее интенсивного развития) мыслительных автоматизмов методов решения проблем.

Возможность наработки новых мыслительных автоматизмов, как и моторных, не ограничена возрастом до тех пор, пока работает гиппокамп и другие ответственные за их формирование структуры. Все они возникают в рамках определенного смыслового контекста, наподобие условных рефлексов, возникающих в рамках своего контекста значимости и, затем, оказываются доступны именно в этих своих контекстах – как понимание возможных вариантов реагирования.

Как именно реализуются все эти механизмы формирования смыслового контекста понимания возможностей реагирования – не принципиально для схемотехнического описания: они могут быть выполнены множеством способов, но выявление природного варианта их реализации может подсказать ценные идеи для унификации и оптимальной логики схемотехнической реализации (новые идеи – всегда инициируются восприятием).

В этих условиях для того, чтобы не слететь с адекватности реальности, важна постоянная опора на эмпирические данные, и мы продолжим такие интерполирующие корреляции с системной логикой для большей уверенности в каркасе МВАП в области механизмов произвольности. К сожалению, сложность описываемых механизмов делает просто невозможной постоянные привязки к каким-то достаточно простым примерам схемотехнической реализации, но нисколько не мешает наработанному схемотехническому стилю мышления представить их вероятные варианты. Для этого нужно постоянно иметь в виду главную функцию модуля формирования подходящего решения проблемы для новизны ситуации и следующую этому системную логику уровней сознания, формализованную на прошлом занятии в виде структурной схемы алгоритма, начиная от самого факта подключения механизмов сознания.

 

Как определить наличие сознания

На прошлом занятии рассматривались методы формального тестирования проявлений уровней сознания. Но какой-то этолог может сказать: а вот ящерица обрывает свой попавшийся хвост, значит у нее есть волевой четвертый уровень! Это может прояснить 1) рассмотрением механизмов адаптивности, которыми обладает ящерица 2) визуализацией активности в отделах мозга.

У ящерицы уже довольно сложная организация мозга, в том числе есть гиппокамп и зачатки лобных долей. Но у ящерицы хвост уже устроен так, чтобы легко обрываться и даже отбрасываться резким рефлекторным сокращением мышц, а затем за пару месяцев вырастает новый. Т.е. это – вовсе не трагическая операция, требующая силы воли, а банальный рефлекс для отвлечения хищника на оставленный хвост. Другое дело волк, перегрызающий свою попавшую в капкан лапу. В природе нет капканов, и волк не застревает в таких ловушках, у него нет никакой физиологической готовности к отгрызанию лапы, которая уже не отрастет заново. У него работает волевой четвертый уровень произвольности, он – творческая особь с развитой волей и самодисциплиной, чего не скажешь про большинство людей, живущих в комфортных условиях.

С помощью томаграфической визуализации обнаруживается, что в префронтальной лобной коре структуры откликаются своими активностями с четкой корреляцией всех субъективных переживаний, которые носят ту или иную эмоциональную окраску. При этом в других областях мозга нет настолько однозначной корреляции, т.е. структуры, отвечающие за переживания, могут быть активны сами по себе как чистые мыслительные абстракции, без поддержки более ранних структур образного восприятия.

Методы измерения времени распространения сигналов по цепям мозга так же позволяют получить системные корреляты. Так, в работе А.Иваницкого Мозговая основа субъективных переживаний:

Показано, что ощущение возникает в результате синтеза на нейронах проекционной коры сведений о физических и сигнальных свойствах стимула, который обеспечивается кольцевым движением возбуждения из проекционной в ассоциативную кору, гиппокамп и мотивационные центры с возвратом в проекционную кору. Установлено также, что при мышлении происходит конвергенция корковых связей к определенным центрам, названным фокусами взаимодействия. Их топография специфична для различных мыслительных операций: при образном мышлении фокусы располагаются в теменно-височной, а при абстрактном мышлении - в лобной коре.

Здесь важна связь процессов самоудержания образа восприятия-действия с подключаемыми структурами лобного отдела, которые обеспечивают интерпретацию “сигнальных свойствах стимула”.

При этом всегда такие подключения образов к лобным долям связаны с поддержкой структур ориентировочной реакции. Вне зависимости от того, инициируется ли ориентировочный рефлекс со стороны теменной коры или он срабатывает от детекторов нового в области префронтальной лобной коры, каждый новый кадр эпизодической памяти, соответствующий моменту текущего субъективного переживания, включается этим процессом выбора наиболее актуального как в области образного, так и в области абстрактного восприятия (это будет рассмотрено отдельно).

Это прямо означает, что вне канала осознания (вне кадров эпизодической памяти, которые сменяются с переключением фокуса осознанного внимания) нет субъективных переживаний, а также то, что при повреждении этих структур в лобной коре субъективные переживания невозможны вместе со всем набором ставших бесполезными мыслительных автоматизмов.

Вопрос о том, полностью ли составляет эта активность то, что называют сознанием или в сознании может независимо присутствовать образное восприятие без связи с префронтальной лобной корой – снимается потому, что сознание – только то, что оказывается не только в фокусе, выделенном среди всего ориентировочным рефлексом, но, главное, то, что подключается этим рефлексом со стороны лобных долей.

Об этом трудно судить лишь по внешним проявлениям поведения человека, без точной констатации приоритетной активности ориентировочного рефлекса потому, что это поведение, может оказываться полностью основано на рефлексах и очень тонко наработанных моторных автоматизмах, для чего подключение к фокусу осознанного внимания совершенно не обязательно: рефлексы и автоматизмы могут выполняться самостоятельно, хотя и в рамках текущего контекста значимости или элементов контекста понимания на стороне теменной коры мозга (вспомним, что “зеркальные нейроны” присутствуют как со стороны теменной, так и лобной коры, связывая образы восприятия и образы целей действия).

Судить о наличие или отсутствии осознанности возможно только, тестируя проявления ориентировочного рефлекса и проявления уровней функциональности сознания, самый простой из которых – оперативная подстановка более адекватных текущим особенностям вариантов поведения в новых условиях, которые не являются наиболее привычными, стереотипными в данном контексте. Так, если человек не замечает новых деталей и действует привычно так, как будто их и нет, то сознание отсутствует в его наиболее простой отслеживающей функциональности, человек действует как пьяный, шагающий через лужу на привычной дороге, которая всегда до этого была без лужи.

Так бывает, когда все вокруг настолько привычно однообразно, что не отрабатывает ориентировочный рефлекс, или когда человек погружен в свои переживания и проблемы, ориентировочный рефлекс отрабатывает по мыслительным автоматизмам. Стоит глубоко задуматься и поведение обходится без коррекции поступков осознанием, человек совершает довольно нелепые, неуклюжие поступки. С возрастом таких случаев становится все больше.

Чем более сложный уровень вовлечения сознания, тем труднее он поддерживается и используется, если только человек не специализировался на этом и не привык использовать его. Поэтому четвертый уровень в привычной обстановке проявляется редко.

 

Как уже говорилось, контекстные модели понимания представляют собой отражение причинно-следственных связей, которые выверяются и все более уточняются до полной уверенности во всех случаях – отсутствия неопределенностей и нерешенных проблем своего поведения в этих контекстах - до полной привычности. И чем более выверены модели, тем больший ориентировочный рефлекс вызывают наблюдаемые несоответствия привычному пониманию из-за ломки, казалось бы, надежных представлений.

Когда собакам или обезьянам показывают фокусы с предметами, они приходят в замешательство и предпринимают попытки выяснить причину столь очевидного абсурда. У них рушатся основы их представлений, что сметает привычное реагирование, переводя в контекст исследования и решения очень важной проблемы. Это, опять же, - высший уровень механизмов сознания.

 

Функционирование моделей понимания

Иерархия контекстов моделей понимания совершенно не такая, как иерархия системы значимости отклонения жизненных параметров и возврат их в норму, настолько, насколько оказываются произвольно оцененными гомеостатические значимости в новый осмысленный смысл происходящего для каждой новой нерешенной проблемы. В отличие от непосредственно зависимого от текущего состояния гомеостатической значимости контекста восприятия-действия, смысл порождает осознанные мотивации к действиям в соответствии с целями решения новых проблем, что часто бывает более актуально, чем действия по восстановлению жизненных параметров. И тогда такие проблемы решаются вопреки жизненной необходимости. Фанаты вполне способны убить себя ради какой-то Сверхценной Идеи.

Так же как с каждым новым рефлексом дополнялся контекст гомеостатической значимости, с каждым осмыслением корректируется и дополняется контекст понимания, формируя модели, отражающие реально наблюдаемые причинно-следственные зависимости.

При этом выделяются те свойства объектов внимания, которые 1) важны (интересны, привлекают внимание) наблюдателю, т.е. он уже находится в распознанном контексте объекта внимания, определяющего его возможные свойства и 2) у наблюдателя уже есть собственные реакции, схожие с тем, что проявляются объектом внимания (иначе он просто не увидит это). К педагогике это имеет самое прямое отношение: совершенно бесполезно пытаться чему-то научить, если ученик не находится в заинтересованном состоянии это узнать для какой-то свой практический цели, если не удалось привлечь и удерживать внимание на последовательности новых и важных деталей урока.

Например, если круглый камень катится под откос, то такое качение уже знакомо т.к. человек с раннего детства умеет перекатываться с боку на бок и теперь эта возможность так реагировать связывается с наблюдением поведения камня, дополняя модель понимания этого объекта. Теперь, если нужно переместить тяжелый камень, то в голову придет не поднимать его и переносить, а перекатить. Т.е. в контексте модели понимания камня реализуется цель его перемещения в нужное место.

При этом не возникает какой-то новый автоматизм, а используются имеющиеся их сочетания, отражающие свойства камня. Но навыки умелого и эффективного перекатывания камней формируются с каждым опытом – как способы решения проблем отдельных неровностей поверхности, более энергоэффективные приемы качения и т.п. после чего эти автоматизмы уже не используют контекст свойств камня т.к. его свойства уже не осмысливаются, а просто автоматически используются в контексте модели понимания возведения сооружения.

 

Почему мы говорим про модели понимания? Модели - потому, что эти абстракции, произвольно оторванные от материальной реальности, но сохраняющие логику ее причин и следствий, позволяют моделировать возможные реакции с возможностью заранее предсказать возможный результат.

Модельное отражение свойств реальности (включая и реальность собственных свойств) позволяет находить решения новых проблем в той же мере адекватные реальности, в какой были модели, а в случае ошибок адекватности корректировать их уже по механизму оценки результата пробного реагирования, т.е. меняя смысл происходящего в сторону более верного понимания.

Так же как в контексте гомеостатической значимости, в контексте понимания смысла оказываются доступны для осмысления только те особенности воспринимаемого, что соответствуют имеющейся модели данного объекта внимания (со всем более частными).

При недостаточности признаков восприятия, может быть распознана необходимость активации не той модели, что дает совершенно неверные представления ее свойств, порождающие ошибки интерпретации объективной реальности. Если ошибка проявляется в виде явного несоответствия наблюдаемого и предполагаемого, то модель может быть уточнена, найдена и активирована более верная.

 

Есть немало многозначительных зрительных иллюзий, в которых разные люди узнают совершенно разные изображения. Есть те, которое могут увидеть только один какой-то смысл или вообще не видят ни одного.

 

 

Другие легко различают два заложенных смысла:

 

 

И тогда они как бы переключаются с одного на другой: человек видит одно, а потом, вспомнив про другой смысл, видит совершенно иное.

Вот на этом примере хорошо можно понять, что значит смысл, придание смысла, передача смысла другому. Ведь стоит рассказать не видящему, что он мог бы увидеть и тот буквально прозревает.

Смысл придает увиденному свою интерпретацию и этим дополняет увиденное так, что оно приобретает зримые формы.

 

 

Вот почему даже в подчас очень скупых рисунках угадывается смысл и рисунок как бы мысленно дорисовывается.

Еще есть люди (их очень немного и для них стоит вопрос о нормальности психики), кто способен в любом изображении увидеть сколько угодно разных смыслов, у них так и прут почти галлюцинаторные видения.

 

Подключением подходящей модели занимается гиппокамп (управляемый мыслительными автоматизмами, определяющими верность выбранной модели, а в случае неверности запускающей исследовательское поведение), отрабатывая по все новым топовым актуальностям воспринимаемого пока очередной образ восприятия не позволит уверенно распознать подходящую модель понимания. Во время непонимания окружающего ориентировочный рефлекс становится особенно чувствительным вплоть до СВГД потому, что практически полностью оказывается на стороне образов восприятия, проявляя эффект поведения без лобных долей.

В результате накапливается все больше самоподдерживающихся образов уже в лобных долях (после того, как они были там активированы ориентировочным рефлексом), которые представляют собой в совокупности профиль распознавания модели понимания. Это – важный механизм обобщения данных для выявления общего для них смысла, о котором мы еще будем говорить. Т.о. вначале происходит сопоставление: поочередная активация отдельных объектов сознанного внимания, и с каждым новым уточняется общий смысл.

Т.е. при меньшем числе совокупных образов смысл может быть только соответствующим им. Он может оказаться неопределенным или даже показаться вполне однозначно понимаемым, но с дополнением другими образами он уточняется в более конкретной распознающейся модели.

Чем больше опыт в данной области, тем меньшее количество ключевых признаков позволяет верно распознать смысл, а, с другой стороны, тем меньшее число ответных действий потребуется для эффективного достижения цели. В этом проявляется интеллект.

Бывает так, что что-то увиденное покажется чем-то знакомым вплоть до того, что мы явственно будем это видеть, но при более внимательном взгляде станет понятно, что это – совершенно другое.

Проявления этого механизма сопоставления актуальных образов в некоторой их последовательности активации (то, что дает эффект стека и конечным числом звеньев хранения 5-7 для человека) будем называть обобщением. В случае, когда это обобщение возникает вне фокуса осознания с активацией нового образа (восприятия или абстрактного) будем называть интуицией, а процесс ее воплощения (решение проблем) – эвристическим мышлением.

 

Наиболее широким является контекст “я есть (существую)”. Он возникает при активации сознания после глубокого сна или наркоза. В этом контексте собраны все возможные реакции, которые без конкретизации контекста оказываются взаимно противоположными и не реализуемыми так же, как нереализуемы рефлексы без конкретизации стиля поведения и еще уточнения этого стиля до уровня единственной реакции в зависимости от условий.

При этом возникает вложенная иерархия моделей понимания от самой общей “кто я”, определяющей наиболее общий набор возможного понимания и реагирования, к вложенной “где я”, сужающей набор конкретным местом событий и т.д. до наиболее узкого контекста понимания свойств текущего объекта внимания.

Наиболее общие контексты самоподдерживаются наиболее долго, наиболее частные – меняются так же часто как меняется актуальность решения текущей проблемы. Если не было полностью гасящего все активности сознания сна или наркоза, то многие образы остаются самоподдерживающимися и на их основе сразу восстанавливается понимание.

 

Мысленный пример. При просыпании после глубокого сна все частные элементы понимания недоступны, т.к. они являются более конкретными, вложенными контекстами. Мы не можем понять смысл происходящего. Но как только в восприятии возникает что-то активирующее достаточно общий контекст (свет в окне – значит день, окно – значит я в комнате и т.п.), то восстанавливается понимания окружения. Теперь при восприятии деталей мы сможем понимать и их. А совокупность этих деталей последовательно восстановит смысл происходящего.

 

Т.к. канал осознанного внимания постоянно и довольно быстро перескакивает с одного объекта внимания на другой, возникает некая текущая общность поддержания актуальной среды проблемной области осмысления – мир субъективных переживаний.

В случае, если в текущей актуальности ориентировочного рефлекса нет в самом деле значимых для мотивации решения проблем (т.е. значимость новизны выше, чем значимость благостного бездействия), то сознание остается на своем самом низком уровне отслеживания, предельно обедняясь субъективными переживаниями. В полностью банальной продолжающейся ситуации сознание может переключаться все реже, что отражается на субъективном представлении о времени событий и может быть даже вообще заторможено. Стоит закрыть глаза во время длительной поездки в транспорте, даже не погружаясь в сон, а только ограничивая зрительную часть восприятия, как и время в итоге будет ощущаться текущим намного быстрее.

 

Итак, поддерживаются активности тех контекстов понимания, к которым обращался канал осознанного внимания, образуя картину текущего субъективного восприятия - понимания и переживания происходящего.

 

Именно явление субъективности, доступное лишь изнутри при самонаблюдении, но ускользающие на уровне процессов мозга, порождает столько мистически непознаваемого в “трудной проблеме сознания”. Для очевидного понимания того, как возникает субъективное, недостаточно уровня организации элементов субъективного, описываемых в обзорной статье Субъективизация ощущений и личность в наиболее общих принципах системной логики. В первую очередь нужно суметь зримо сопоставить то, как все это динамически реализуется в контекстах моделей понимания, ясно видеть механизмы их активации, в контексте которых заготовлены мыслительные автоматизмы решения новых проблем понимания и целевого действия. И тогда всякому недопониманию и мистическим чувствам не останется места. А это не просто, за пару раз не получится наработать навык такого охвата сразу многих сложных механизмов и их абстрактно выделяемого сознанием соответствия.

 

Сопоставление отдельных смыслов в общий смысл

Рассмотрим подробнее динамику процессов активации в контексте понимания смысла.

Стоит измениться, к примеру, месту событий, распознается и активируется другой контекст, сметая все, от конкурирующего предыдущего того же уровня вложенности, после чего нужно уточнять все, что касается этого контекста. Это можно наблюдать, когда кошка просится выйти в другую комнату с закрытой дверью, хозяин открывает ей дверь, но кошка замирает в нерешительности, столкнувшись с другими звуками, запахами и зрительной картиной. У людей тоже бывает, что, войдя в другую комнату, они забывают зачем сюда пошли, если мотивация была связана с действиями в предыдущей комнате. Вернувшись и поделав что-то с прерванного момента, вдруг вспоминается: ах да, мне же нужна соль. Теперь с этой удерживаемой мыслью можно более уверенно опять пойти в другую комнату.

Как удерживается мысль из предыдущего контекста? Можно измыслить достаточно простые и надежные схемы механизмов. Главное, что задача иметь такие механизмы необходима, иначе бы при каждой смене обстановки или ситуации у нас обнулялась бы цель действий. И экспериментально было обнаружено, что с развитием сложности организации мозга у разных видов животных возникает все более емкий стек такой памяти. У человека он достигает возможности хранить до 5-7 прерванных контекстов различных целевых действий.

Мы способны читать довольно сложные, навороченные фразы, которые объединяют совершенно разные составляющие смысла происходящего в обобщающее понимание. И каждый раз, натыкаясь на новый контекст (а значит срабатывает ориентировочный рефлекс, прерывая действие), сознание откладывает в стек предыдущий и, если число фрагментов осмысления оказывается меньше 5-7, возникает общее понимание происходящего, а если нет, возникает недоумение в понимании причин и следствий (вспоминаем, что модели понимания отражают причины и следствия, значимые для личности, т.е. имеющие смысл). Приходится разбирать все предложение по частям, сначала осиливая смысл отдельных совместных составляющих, объединяя их уже в один смысл и уменьшая число требуемых прерываний стека памяти.

Чем больший опыт имеется в понимании данного вида фраз, тем меньше составляющих смысла они требуют для разбиения на части. Ребенок может путаться даже с одним словом, силясь понять его смысл из отдельных букв.

 

Если в обозримом пространстве удерживаемых активностей нет того, что приводит к однозначности смысла (чуть раньше мы говорили о поиске подходящего контекста гиппокампом и о механизме обобщения, интуиции и эвристики при таком уточнении смысла), а, значит, понимания происходящего (или услышанного, прочиненного, увиденного и т.п.), то нужный контекст не может быть активирован уверенно, без сомнений, оставляя лишь многозначительные догадки.

Возможно, принцип цепочки в 5-7 прерванных восприятий смысла – именно в сохранении такого количества самоудерживающихся активностей контекстов понимания, даже если это – очень далекие один от другого по смыслу контексты, что позволяет, сопоставив, связать одним смыслом самые разные вещи. А цепочка последовательности организуется как кадры эпизодической памяти. Т.е. это, скорее, не столько стек, сколько своеобразный кэш, но вряд ли получится точно подобрать программную функциональность, так что лучше думать об этом именно в схемотехническом плане.

Ограничение в 5-7 удерживаемых для обобщения сопоставляемых образов возникает потому, что речь идет, все же, не о примитивной функции распознавания как у отдельного нейрона), а некоем универсальном алгоритме распознавания моделей понимания (смысла), реализованном механизмом второго уровня сознания, т.е. механизмом сопоставления значимости нескольких доступных образов с выбором наиболее подходящего.

Каждый из появляющихся сопоставляемых образов вызывает попытку распознавания модели понимания причин-следствий с каким-то результатом определенности понимания смысла (по базовой модели распознавания профилей возбуждения). Следующий образ придает новый смысл, который может дополнить предыдущий или аннулировать его ошибочное распознавание (видим, что была иллюзия понимания) и т.д. При этом нужно удерживать все участвующие активности в зоне профилей распознавания моделей, для чего нужны связи буквально со всеми возможными моделями в зоне предположительного распознавания (более общего контекста, который может быть расширен еще в более общую или смежную область (иначе “и в голову не приходило, что это может такое значить!”). Но это требует поддержки на уровне предусмотренных мозгом данной сложности структур связей).

Здесь – область совершенно невозделанных исследований.

Если стек будет слишком мал, то не получится понимать передаваемых смысл сообщения, содержащих число сопоставляемых и известных причин-следствий больший, чем число звеньев такой памяти. Если он будет слишком большой, то к получающемуся смыслу начнет добавляться уже лишнее, что-то из следующего фокуса внимания. Когда передаваемое сообщение заканчивается то становится понятно, что, наконец-то, все, больше в данный стек понимания не нужно больше ничего помещать, но это не всегда бывает столь ясно на слух как при виде точки в предложении. В общем, возможно, число звеньев в стеке оптимизируется в зависимости от культурного правила строить сообщения не более разумной навороченности (если ты слишком прост, то вызываешь презрение, если слишком витиеват, то вызываешь раздражение). Возможно, что, если достаточно рано погрузиться в среду заумных книг с длинными предложениями, разовьется и больший стек, даже больший, чем одно предложение, а сразу для смысла нескольких абзацев, страницы.

Можно представить, насколько легко при этом уйти в заумную шизу. Кстати, чем больше город, чем более интегрирована культура в данной местности (в том числе культура целой страны), тем больше шиза там – т.е. чаще проявляется психопатология личной интерпретации.

Тут стоит привести проясняющий пример.

Скажем, на уроке биологии училка рассказывает тему про размножение и выдает фразу: “Размножение у людей состоит в передаче половой клетки от мужчины женщине и слиянии ее с половой клеткой мужчины”. Подхихикивание в классе обостряет интерес. Если это было новостью для кого-то, кто уже знает, что для размножения нужны мужчины и женщины, но еще не знает про слияние половых клеток, то у него возникает новые модель понимания причины и следствия: при слиянии половых клеток начинается размножение. Значимость для себя этого подогрета классом и имеющимися знаниями. Возникло обобщение уже известной модели про мужчин и женщин, и модели понятия клеток в новую модель причин и следствий: мужчины и женщины размножаются слиянием клеток. Эта модель будет укрепляться, дополняться и развиваться далее.

Другой пример.

Ребенку дали задание убрать лишнее из нескольких слов и перечисляют: “морковка, арбуз, хлеб, молоко, БМВ”. Каждое слово вызывает распознавание своей модели, выстраивается стек для обобщения. Самое важное для ребенка – БМВ, о котором он мечтает, все остальное у него есть без проблем. Модель БМВ доминирует с большим отрывом, понятно, что все остальное лишнее. Но умный мальчик соображает, что учитель имеет в виду убрать только одно слово. Это дополнительное условие все меняет и начинается перебор для поиска схожего у всех, кроме одного. Это – далеко не разовая автоматическая операция, а нерешенная проблема для 4-го уровня сознания.

Вот так может использоваться стек ограниченного числа звеньев удерживания моделей понимания для операций мыслительными автоматизмами. Т.е. такой стек – важный элемент для оперирования мыслительными автоматизмами, и он должен для этого адаптироваться.

То, насколько большие куски текста возможно поместить в стек памяти для обобщения зависит от уже имеющихся заготовок моделей понимания.

Если тема не привычна и содержит новое, то для продвижения нужны промежуточные осмысления отдельных фрагментов с закреплением новых моделей понимания. Иначе неизбежно будет упущено многое для понимания сказанного и не поможет даже сон.

Но если тема хорошо понятна и привычна, то можно схватывать сразу большие куски, в том числе и не привлекая осознанность для скорочтения за счет автоматизмов, хотя при таком произвольном подавлении ориентировочного рефлекса (те, кто занимается медитацией легко учатся это делать) появляется риск не заметить важное новое.

При подражании используется этот же контекст понимания смысла: наблюдатель отслеживает последовательность отдельных действий учителя, понимая то, к чему они приводят и как он это делает. Если уже известна и понимается целая цепочка элементарных действий, то она воспринимается сразу вся, если нет, внимательно наблюдаются все детали, строя соответствие между имеющимся распознавателями образа восприятия данного звена действия в теменной коре и имеющихся своих моторных действиях на стороне лобной коры, но составляющих звенья новой цепочки “как делать” в рамках объема возможностей сопоставления 5-7 отдельных понимаемых фрагментов, что образует общий фрагмент нового навыка, который остается закрепить в попытках повторить эту цепочку. После чего это уже не требует детального осмысления.

Такие автоматические навыки постоянно используются практически или их можно произвольно начать использовать для целей быстро оценить что-то без сильно затягивающего процесс внимательного просмотра. Скажем, вы засветили свой почтовый ящик в инете так, что в спам попадает много писем, среди которых могут оказаться и вовсе не спамовые. Можно внимательно вычитывать заголовки, а можно подавить осознанное внимание и просто довольно быстро пройти взглядом весь список. На спорных письмах взгляд будет останавливаться.

 

Из общей системной логики модели вырисовывались основы таких состояний как (не)уверенность и понимание. А отсюда естественно тянутся интерпретации механизмов творчества и движущая сила интеллектанеудовлетворенность существующим, не говоря про конкретизации философии смысла жизни.

Буквально все начинает вставать на свои места.

Такая эквилибристика случается всегда при системных обобщениях и это – очень опасно в том смысле, что нужно иметь навыки и методы четко следить за обоснованной корректностью системных обобщений и методе сопоставлений на основе формирования целостного каркаса системной модели. Если обобщения в самом деле системны, то в белах пятнах модели появляются предсказания новых элементов (как это было у Менделеева и других авторов системных обобщений).

Но никто не безгрешен, ошибки всегда сопровождают любые субъективные предположения и, тем более, никто себе (и другим) не судья, а поэтому любые даже кажущиеся очевидно системные модели, в конечном счете должны верифицироваться экспериментальной проверкой независимых исследователей. Предположительную часть МВАП можно назвать системной философией, но она во многом интерполяционна и в такой целостности вселяет уверенность своей очевидностью.

Практическая польза таких моделей – четкое понимание, какие именно исследования нужно проводить, что дает совершенно иное качество, чем метод научного тыка и бессистемная тематика, в чем все еще погрязают академические институты. Здесь чрезвычайно важны основы естественнонаучного мировоззрения, которые закладываются в виде базовых моделей понимания так, что насколько адекватна реальности модель – настолько близки к реальному ее интерпретации, а погрешности такого уровня могут даже не замечаться в силу давно привычной адаптации к этой картине (раз удалось с ними мириться, не корректируя).

Другого пути и нет: понять организацию механизмов психики возможно только с помощью системной модели при условии удачного выбора точки отсчета (схемотехника и эволюционная адаптология). Никакие специализированные биологические, нейрофизиологические и т.п. подходы в попытках сопоставить все многообразие природной реализации и вывести нечто принципиально общее - несостоятельны.

Мы не будем сейчас углубляться во множество обнаруживаемых следствий МВАП, ведь это заслуживает большого отдельного рассмотрения.

 

Контексты личности

Мы рассматривали контекстную организацию моделей понимания, которая определяет смысл происходящего в условиях данного контекста. И в каждом таком активном контексте происходит закрепление цепочки эпизодической памяти, с помощью кадров которой мы легко можем воскресить данный контекст, если такой кадр был чем-то активирован, например, мыслительным автоматизмом, когда возникла задача вспомнить события вчерашнего дня. Мы вспоминаем, пробегая по вчерашней цепочке последовательности осознания с произвольной скоростью (как и по цепочке автоматизма). Если мы запоминали путь в лабиринте здания, то он останется в виде цепочки последовательности прохождения (эти следы назвали картой местности, но это – лишь частный случаях любых цепочек эпизодической памяти). Мы легко определяем время до и после события по этим кадрам, вовлекая сопровождение мыслительных автоматизмов в активировшемя контексте понимания вчерашнего прохождения.

 

В более общем контексте “на прошлой неделе” (если мы такой контекст сформировали в силу его какой-то важности, а не просто контекст последних прожитых дней) есть доступ к набору цепочек эпизодической памяти за неделю. На самом деле жизненно более важна не хронология, а то, в каких состояниях мы пребываем, что определяет стиль поведения. А контекст “это было вчера”, “позавчера” и т.п. – дежурные всего несколько контекстов, в которых есть доступ для мыслей к последним связанным с ними цепочкам эпизодической памяти. Но если какой-то день окажется очень важным, то он может составить свое собственное ветвление в общем контексте “это было в прошлом”.

 

В отличие от стилей поведения, определяемых контекстами гомеостатической значимости, на стороне контекстов понимания существуют модели самого себя (хотя в той или иной степени все модели принципиально затрагивают личную значимость), которые основываются на базовых стилях поведения, но обрастают особенностями произвольной интерпретации смысла происходящего, формируя то, о чем говорят как о свойствах личности, проявляемых внешне и которые можно самонаблюдать.

Мы уже упоминали об уровне моделей “кто я”. Они являются более вложенными от общих моделей личности в различных условиях, отражающих гомеостатическую значимость в различные периоды развития организма (детство, зрелость) которые ограничивают восприятие и реагирование тем, что характерно для этих условий.

Теряя актуальность, модели более раннего периода могут быть вновь акутализированы при некоторых условиях: игры, внушение тех признаков, которые характеры для таких моделей, повреждение альтернативных моделей данного уровня, что оставляет лишь одну (их локализации различаются).

Кроме периодов развития могут быть и другие общие факторы, провоцирующие развитие альтернативных моделей личности: переезд в другую страну с другой культурой на постоянное жительство, наркомания или пьянство и все, что с этим связано, периоды рецидивов болезни, ситуации, провоцирующие доминирование первичных стилей поведения (страх, ярость, половое, пищевое поведение и т.п.). Все эти контексты могут кардинально, до противоположности, менять интерпретацию происходящего, смысл происходящего и доступные наборы вариантов реагирования в таком смысле.

С помощью авторитарного внушения (гипноз) удается заставить активировать ту или иную модель личности, в том числе и совершенно экзотические, например, заставив человека ощущать себя мудрым камнем у дороги или вообще не существующим объектом вроде дракона или бога, если только такая модель представлений существует.

В книге Вилейанур С. Рамачандран Рождение разума:

“… даже несмотря на собственную принадлежность «Я» — по самому его определению, - оно в огромной степени расши­рено за счет социальных взаимодействий и, без­условно, может эволюционировать уже в социаль­ном контексте.

Первыми на это указали Ник Хам­фри и Хорас Барлоу на конференции, которую орга­низовали Брайан Джоузефсон и я в 1979 году. Позвольте мне развить эту мысль. Наш мозг в целом представляет собой моделирующее устройство, необходимо создавать рабочие виртуальные имита­ции реального мира, в соответствии с которыми мы можем действовать. Внутри имитаций нам также нужно создавать модели разума других людей, поскольку мы, будучи приматами, чрезвычайно соци­альные существа. (Это положение называется «тео­рия другого разума»).) Надо делать это таким образом, чтобы иметь возможность предвидеть их поведение. Например, вам нужно понять, был ли укол зонтиком чьим-то злым умыслом, а значит, он может повто­риться, или это была случайность — тогда инцидент исчерпан. Более того, чтобы эта внутренняя имита­ция была законченной, она должна содержать не только модели разума других людей, но также и мо­дель саму по себе, то есть ее постоянные атрибу­ты — что она может и не может делать. Вполне веро­ятно, что одна из этих способностей моделирования эволюционировала первой, а затем подготовила почву для второй. Или — как это часто происходит в эволюции — обе способности развивались совмест­но, обогащая друг друга, достигая вершины самосо­знания, которое характеризует Ното Зйгдепз.

На самом рудиментарном уровне мы уже видим наличие этого взаимодействия «Я» и «других» вся­кий раз, когда новорожденный младенец имитирует поведение взрослых. Высуньте язык перед новорож­денным ребенком, и он высунет язык вам в ответ, трогательным образом размывам границы (условные барьеры) между «Я» и другими. Чтобы сделать это, он должен создать внутреннюю модель вашего действия, а затем «разыграть» ее в своем собственном мозгу. Удивительная способность, учитывая, что мла­денец даже не может видеть свой собственный язык, а значит, должен искать соответствие зрительному образу в ощущении его положения в пространстве.

Мы знаем, что этот процесс производится специаль­ной группой нейронов в лобных долях, называемых зеркальными нейронами. Я предполагаю, что эти ней­роны хотя бы частично вовлечены в формирование «материального воплощения» самосознания, а также нашей способности «сопереживать» другим. Неудивительно, что дети, страдающие аутизмом (которые, по моим предположениям, имеют дефектную систему зеркальных нейронов}, неспособны воссоздавать «теорию другого разума», не могут сопереживать дру­гим, а также участвовать в самостимуляции, чтобы усилить свое восприятие собственного «Я», вопло­щенного в теле.”

 

Существуют расстройства в организации психики, при которых оказывается невозможным распознать подходящую модель самого себя или, наоборот, активируются одновременно более одной такой модели.

 

Когда активна модель понимания (со всеми ее более общими составляющими), но действие не происходит из-за того, что реакция не подтверждена на выполнение первыми уровнями сознания, возникает состояние поиска решения целевой проблемы для чего подключаются все более высокие уровни сознания (схема алгоритма прошлого занятия). Это означает некоторую самодостаточность поддержания текущего контекста понимания на время решения проблемы. Причем, важность проблемы, которая представлена произвольностью оценки ее значимости (т.е. пониманием важности смысла для поставленной цели), конкурирует с важностью других возможных целей, больших и малых. А любые признаки в области образного восприятия или абстрактного мышления, привлекающие осознанное внимание на себя, которые связаны с теми или иными элементами контекста проблемы (тем самым обладающие своей какой-то новизной), опять вызывают активацию контекста проблемы, но уже дополняя отклик ориентировочного рефлекса своей произвольной значимостью (которую возможно усилить или понизить).

Поэтому, если у нас возникала насущная проблема, которую не удается решить сразу, то ее контекст оказывается или постоянно активным, лишь допуская временные переключения на другие в соответствии с удержанием в памяти отложенных проблем (5-7 штук) или если он был чем-то дезактивирован (например, глубоким сном или еще более насущной проблемой), то легко восстанавливает свою активность и все мыслительные автоматизмы в ее контексте понимания.

А.Ухтомский предложил называть такое явление доминантой и посвятил ее исследованию много времени. Условные стимулы, которые активируют контекст нерешенной проблемы, могут укреплять связи по этому пути по механизму условного рефлекса, становясь причиной быстрого переключения в данный контекст, во многих случаях вызывая патологические состояния зависимости. Мало того, такие связи укрепляются и по механизму осознанного формирования автоматизмов с участием уже произвольной оценки значимости и волевого усилия.

 

Пора заметить, насколько много самых разных проявлений психики, которые интриговали своих исследователей и рассматривались обособлено (особенно в практике эмпирической психологии), оказывается настолько тесно взаимосвязаны в общей модели организации адаптивного отклика на новые и значимые стимулы – в общей модели адаптивной функциональности сознания.

Возможно, что те участники, которые удерживают общую картину описания, так как и я испытывают специфическое ощущение гармонии понимания этих взаимосвязей, скрепленных в каркасе эмпирических данных, что придает ясную и очевидную уверенность понимания.

Очень хочется тут же начать раскрывать все следствия этих основных механизмов, например, суть той же очевидности, при ее окончательной важности для субъективного убеждения, но это бы сделало лекцию совершенно неподъемной так же как попытки приводить в каждом случае варианты возможной схемотехнической реализации. Поэтому постоянно подавляю такие порывы в пользу более общей определенности в оптимуме лаконичности, не требующей слишком большого объема памяти отложенных проблем, которая наверняка итак постоянно переполняется, требуя возвратов перечитывания для удержания смысла сказанного.

Лучше уже потом, в случае продолжения заинтересованности, перейти к постепенному рассмотрению множества психических проявлений и следствий в достаточно определенном контексте общего понимания.

 

Про самосознание

Привлечение осознанного внимания к модели самого себя приводит к проявлению эффекта самосознания. Это не внимание к каким-то отдельным деталям своего тела или даже к мыслям, а именно внимание к свойствам самого себя, отраженным в модели понимания смысла происходящего. Это, прежде всего, активация модели свойств собственного Я со стороны отдельных целеобразующих моментов подключения ориентировочных рефлексом конкретных задач и активацией имеющихся автоматизмов мышления. Не более того - в сопоставлении с такой же активацией других проблемных контекстов. Так что какого-то особого внимания к рассмотрению явления самосознания не требуется. И наличие самосознания не привносит какое-то особое качество сознательной деятельности и вообще любой из функции уровней сознания. Мы очень редко занимаемся самосознанием и есть люди, которые вообще без этого прекрасно обходятся, непосредственно переживая события, хотя есть период раннего самоисследования, когда это бывает актуально наряду с другими философскими проблемами.

 

Произвольность и ориентировочный рефлекс

Мыслительные автоматизмы системы произвольности способны управлять активностью контекстов значимости, расширяя и сужая их для обобщений и конкретизаций. Они способны прогонять цепочки автоматизмов, чтобы подсмотреть конечный результат и даже способны активировать эти цепочки по отдельным звеньям, чтобы контролировать действие во всех его фазах и корректировать ошибки.

Но, при всем при этом подключение нового кадра субъективного переживания – всегда автоматический процесс, даже когда это происходит под воздействием произвольности фокусировки внимания. Это – медицинский факт (Ильф и Петров ©), который используют фокусники и мошенники, про который сказано в одной из историй о Ходже Насреддине (история про белую обезьяну). Как именно это организовано, банально повторюсь: легко представить принцип схемотехнической реализации, а как именно проделала это природа в каждом виде живых существ - еще не дошли руки у исследователей.

Поэтому под произвольностью, опять же повторимся, не следует понимать ни сумасбродство, ни какие-то другие атрибуты “свободы воли”, а – лишь то, что система приспособления к новому противопоставляет привычному, если оказывается, что реагировать по-старому в условиях, где появилась значимая новизна, не следует. Все. Произвольностью можно считать альтернативное название для слова “сознание” потому, что именно сознание и занимается такой работой: выяснят, можно ли расслабиться и поступать как обычно или стоп! тут нужно сработать по-другому или вообще задуматься над поиском решения, а как лучше. Произвольность тем более проявляется, чем более высокий уровень выбора реагирования нужен и на четвертом уровне ее качественно больше.

Не забываем, что все нерешенные проблемы, которыми занят наш мозг, прямо или косвенно, вплоть до проблем Единой Теории Фундаментальных Взаимодействий или даже связи полярного сияния с онанизмом в Средней Азии, являются следствием значимой новизны для нас этой темы, которая не нашла ответа в заготовках первых уровней сознания, но важность ее смысла не покидает нас, заставляя возвращаться к проблеме снова и снова. А проблемой становится наиболее значимое новое (ориентировочный рефлекс), которое появляется в привычном (иначе совершенно новое вообще не воспринимается). Так что четыре уровня сознания – это четыре вида новых проблем, которые решаются механизмами произвольности в отношении привычного (на первом произвольность ~= 0).

 

В области абстрактных образов понимания смысла с наборами мыслительных автоматизмов префронтальной лобной коры есть свои детекторы нового, и они вызывают ориентировочный рефлекс к тем абстрактным образам, которые входят в состояв цепочек мыслительных автоматизмов (так же как подключается образ из теменной коры в цепочке моторного). И тогда такая абстракция начинает осознаваться, она вдруг появляется в области субъективного как новая мысль: возникает новый образ для сопоставлений в цепочке допустимого числа таких образов (и это фиксируется как кадр эпизодической памяти). Т.е. это уже не тот привычно автоматический образ, который, не требуя осознания, производит какие-то переключения внимания и управления произвольностью, а - в составе новой обобщающей ассоциации, которая при осмыслении придает новый смысл. Это – достаточно частое, повседневное явление, но только в наиболее ярком своем проявлении, когда в результате находится решение доминирующей проблемы это воспринимается как из ниоткуда появившееся в сознании решение проблемы – как интуиция.

 

Новые идеи появляются в результате учета воспринятого в контексте нерешенной проблемы, под влиянием нового впечатления восприятия или эпизодической памяти. Нет новых впечатлений - нет новых идей. При этом впечатления могут инициировать новые направления мыслительного реагирования даже если это не образы восприятия, а образы эпизодической памяти, т.е. остатки бывшей мыслительной деятельности, но в новом контексте проблемы.

Внешне продуцированные образы восприятия и элементы эпизодической памяти это - то, что придает мышлению не алгоритмическую автоматичность, а непредсказуемый вектор направления мысли в контексте цели решаемой проблемы. Понятно, что это имеет адаптирующее, а не сумасбродное значение. Вот почему мы – не роботы при всех наших автоматизмах.

Роботы действуют в зависимости от внешне различаемых ими параметров окружения в соответствии с программами, даже с программами, способными создавать новые программы для каких-то заранее определенных ситуаций (в лучшем случае - условные рефлексы с участием детекторов нового). Но они не могут выделять новое в активном контексте личной значимости, которое прерывает текущую программу и вместо нее запускает программы обработки нового параметра, использующие иерархию уровней сложности такой обработки в зависимости от успешности нахождения варианта дальнейшего реагирования вплоть до уровня творчества новых вариантов реагирования, которые используют появляющиеся от различных впечатлений идеи в механизмах интуиции. Иначе это будут уже не роботы, а произвольно адаптирующиеся особи.

Таким образом, в результате мыслительной обработки нового в контексте актуальной проблемы могут появляться совершенно новые варианты реагирования и совершенно новые мыслительные образы, которым нет соответствия в объективной реальности.

 

Осознанное использование интуитивного метода нахождения подходящих вариантов действий называется эвристикой. Можно натренировать навык задавать задачу своему подсознанию и не думать о ней специально, пытаясь решить “логически”. Важно убедительно осознать важность и необходимость решение, можно еще научиться задавать желаемое время получения ответа, с учетом того, что для бессознательного решения нужны новые ассоциации, т.е. достаточное богатство восприятия и мыслей, а на это нужно время. Поэтому задавать срок нужно как можно подальше, может быть не один раз подступая к решению, и в это время заниматься чем-то близким к оставленной задаче, думать о сходном, читать о попытках решений других людей. Если решение будет найдено оно само привлечет к себе осознанное внимание. Нужно вовремя зафиксировать его, не рискуя отвлечься на что-то и забыть.

 

Для большей ясности стоит осилить много слов в статье Понимание произвольности, а потом, чрез день-два, еще разок прочесть 13-ю лекцию.

 

Дополнительные материалы:

·       Сознание: тестирование, социальная обусловленность, следствия

·       Модели систем индивидуальной адаптивности

·       Субъективные модели действительности

·       Интерпретация

·       Понимание

·       Модели понимания и зависимость

·       О предположительной части моделей личной адаптивности

·       Познай самого себя: Что такое эго, и как оно может присваиваться разным моделям

·       Системное мышление и формализация

·       Анимация: Организация цепочки последовательных действий и возможность прогноза

·       Анимация: Образование мыслительных цепочек

·       Анимация: Принцип прогнозирования результата действий

·       Анимация: Контексты восприятия и действия

·       Анимация: Прерывание действий для контроля более важного

·       Анимация: Роль гиппокампа в удержании образа и ветвлении вариантов в зависимости от условий

 

А сейчас самое время в контексте освоенного критически прочесть книгу А.Ревонсуо Психология сознания.