Познай самого себя: Адаптивность на уровне сознания

Познай самого себя: Оглавление

Мировоззрение

Обычно не вызывает споров утверждение о том, что человек, имеющий более верную, соответствующую реальному положению дел систему представлений, способен достичь и более эффективного понимания нового на этой надежной базе. Причем, важно не хорошее представление о чем-то отдельно от остального, скажем, четко наработанного навыка забивать гвозди в еловую доску молотком, а более общие представления о том, как нужно забивать гвозди в плотный дуб и даже железное дерево, и, если нет привычного молотка, что можно использовать для того же скрепляющего эффекта. Такое требует целой системы взаимосвязанных представлений. Если сюда добавить систему представлений о клеящих свойствах, об адгезии, о том, к каким поверхностям какие вещества имеют сродство, то умение находить верные решения при ремонте квартиры становятся более эффективными не просто как суммы отдельных умений, а в гораздо более высокой степени.

Если бы информационная адаптивность ограничивалась только формированием разрозненных моделей объектов внимания, то все они оказались бы независимыми и уникальными во всем. Нужно было бы исследовать проявляемые ими важные свойства каждый раз заново для каждого объекта, совершать одни и те же ошибки и искать способ избегать их последствия.

Но то, что любые объекты внимания воспринимаются с помощью усложняющихся примитивов, уже объединяет некоторые непосредственно воспринимаемые свойства. Так, формируется распознаватель - "это - вода", который срабатывает, когда объектом внимания проявляются характерные признаки воды: рябь поверхности, характерный блеск, блики, текучесть, ощущение влажности и холода при высыхании.

Потом в жизни встречается лужица ртути, которая поначалу кажется водой. Но она очень тяжелая, она не дает ощущения влажности и холода от высыхания, она не мочит то, что смачивает вода и ее капли ведут себя иначе, чистую воду можно пить, а ртуть вызывает тяжелое отравление. На основе многих общих свойств и найденных отличий, делающих объект внимания уверенно не принадлежащим к воде, формируются две разные модели: вода и ртуть, но, все же, имеющие общие свойства, позволяющие в некоторых случаях учитывать их по аналогии.

Если бы ртуть встречалась в раннем возрасте, когда формируется распознаватель воды, то она бы различалась от воды так же легко и естественно, как сахар от песка. Но с ней сталкиваются в довольно позднем возрасте, и она, не имея представительства в виде распознавателя раннего критического периода развития, начинает распознаваться более косвенно, на основе мыслительных моделей.

Каждый более общий признак объекта внимания может выступать в качестве контекста, который придает значимость - смысл в данный момент. Вода, которая льется с неба (или с балкона) составляет контекст понимания ситуации и диапазона возможных действий. Более общий контекст стиля поведения придает этому частному контексту свою направленность и ограничения того, что в нем может пониматься и делаться. Например, в подавленном негативном состоянии вода с неба склоняет к ее негативной, повреждающей значимости, а в радостном настроении, наоборот, эта вода бодрящая и приятная. В негативном случае на первый план выходят такие общие признаки воды как возможность порчи одежды, возможность заболеть от охлаждения, неприятность намокшей одежды, а в позитивном - признаки ее целительных закаляющих свойств, приятный экстрим и возбуждение.

Совокупность общих признаков образует некие общие представления о том, что может быть связано с водой в разных ее проявлениях, что позволяет переносить опыт одних ситуациий на другие и рассматривать воду в разных ее проявлениях не как ряд независимых объектов внимания, а как общее свойство части окружающего.

При более специализированном исследовании и использовании отдельные понятия становятся терминами для общения специалистов, более отвлеченными от непосредственности ощущения их значимости.

Общие представления о воде развиваются в результате сопоставления разных моментов опыта с водой в разных случаях и выделения общего с построением модели таких общих свойств. 

В способе формирования общего в восприятии есть довольно определенная граница. Сначала общее образуется как отдельный признак восприятия ассоциативной зоны, - более общий признак, чем специфическая совокупность признаков конкретных объектов, т.е. присутствующий в нескольких объектах одновременно. Обращаю внимание, что речь идет именно об ассоциативных признаках, связанных с их значимостью. Все более простые признаки первичных и вторичных зон мозга, конечно же, еще более общи, но их примитивность (точки, линии, кружки, звуковые примитивы) настолько универсальна, что не связывается непосредственно со значимостью. Но тот же распознаватель круга может иметь в разных ситуациях разное значение и в ассоциативной зоне в соответствующий критический период возникают такие субъективные образы, доступные осознанию и связанные с возможными действиями. Их мотивирующие свойства зависят от связанной рефлекторно значимости в соответствии со всей иерархией вложения эмоциональных контекстов. Тем самым они уже как бы сгруппированы по общим свойствам, еще на доосознательном уровне.

Примерно с 11 лет, сознание начинает привлекаться не только к отдельным актуальным объектам внимания, но и обобщающим признакам, объединяющим понимание свойств таких объектов в общую логику возможных взаимодействий с субъектом "Я" и с другими объектами внимания.

Это может не констатироваться в виде эврики открытия с пониманием важности такого заключения и просто образовывать свою бытовую мудрость понимания логики происходящего - в дополнение к уже имеющимся контекстным рефлексам, но уже - в виде мыслительной модели. А может и осознаваться как факт нахождения такой явно полезной зависимости в наблюдении. Во втором случае можно говорить о явном проявлении склонности к классификации и научному творчеству.

Постепенно все более формируется новая область понимания и использования, - это как рецепторы и эффекторы неразделимы при обязательном личном отношении. Это то, проявление чего называется мировоззрением, а его личная составляющая отношения - идеологией. Мировоззрение это – проявление наиболее общей части постоянно развивающейся системы личного отношения, ориентированного на личную адаптивность к новому. Оно очень эффективно помогает понимать новое, и тем лучше, чем более выверенными были начальные представления в модели логики и свойств взаимодействий, причин и следствий общего характера. Это так же эффективно, как не познавать мир с нуля, а использовать уже имеющиеся, выверенные другими сведениями и лишь проверять их верность в личной практике, образуя новое конкретное знание.

Понимание общей сути причин и следствий приводит к необходимости понимания собственно физических взаимодействий, что происходит постепенно, начиная с того, что ближе к непосредственности нашего бытия: сначала общие жизненные закономерности, которые начинали трактоваться еще древними философами, затем постепенно продвигаясь в глубь понимания специфических областей естествознания.

Далее следует развитие физики, химии - как частного случая физики для внешних электронных оболочек с учетом заряда ядра, другой частности физики - термодинамики, классической механики, релятивисткой механики, квантовой механики и общего представления о существовании наиболее общих видов взаимодействий - фундаментальных. А, с другой стороны усложнения процессов - понимания механизмов личной адаптивности, социальной адаптивности, отдельных сторон деятельности социума: политики, экономики, культуры.

Если такое понимание отражается в развитии представлений личности, то эта личность окажется на уровне существующего общечеловеческого понимания и, возможно, в развитии каких-то частностей окажется в фокусе общественного внимания. Такой личности будет проще других, менее продвинутых в этом, понимать новые явления и не быть подверженной многим иллюзиям понимания.

Те, кто далек от понимания предметных областей на уровне общего мировоззрения, в силу эффекта Даннинга-Крюгера (fornit.ru/1681,  fornit.ru/1682) не понимают, а зачем им нужно знать основы физики или химии, но у тех, кто с этим разобрался, нет ни тени сомнения в высокой полезности этого, и они просто применяют свои знания буквально повсюду. Кошки и маленькие дети не понимают, зачем им нужно умение читать, но кошка, которая бы научилась читать, стала бы номер один в мире людей, хотя ее способности вообще бы игнорировались другими кошками и, возможно, это даже повредило бы ее положению среди других кошек.

Вот небольшой эпизод сравнения жизненной проблемы боксера и биолога, которые отдыхали в Египте в разных отелях в разное время и столкнулись с одинаковой проблемой (http://scorcher.ru/diary/topic.php?id=649).

Рассказ боксера:
Дмитрий:"Сидим в номере после захода солнца. И тут вижу по полу ползет муравей, здоровый такой, у нас такие не водятся. Я вначале не обратил внимание, а потом смотрю еще один, а за ним еще... Начал выяснять откуда. В результате недолгих поисков выяснил: ползут из-под балконной двери. Взял тапок и начал их уничтожать. Муравьи, кстати, очень крепкие оказались, их ударишь тапком, а он полежит секунду, потом распрямит конечности и ползет как терминатор дальше по своим делам. Бил их, бил, а их все больше и больше, позвал на помощь сына. Колотим их вдвоем тапками и конца и края этому нет. Полночи воевали, не выспались. Утром пошли в администрацию отеля на насекомых жаловаться. Приходим, показываем, а на полу ничего нет. Эти муравьи днем не появляются и всех павших, видимо, с собой унесли. Мы решили что муравьи ушли и успокоились. На следующую ночь та же самая история. Только солнце зашло - они тут как тут. Мы с сыном опять полночи на страже, опять не выспались. Оставили несколько трупов как доказательство. Показали местным муравьиные трупы, те походили, посмотрели, пожали плечами. На третью ночь та же история. Утра ждать не стали, схватили администратора за шкирку и показали муравьиную армию. На следующий день нас переселили в другой номер, а в старый номер заказали обработку от насекомых."

Рассказ биолога:
Виктор:"Вижу в комнате ползущего муравья, я знаю что они по одному не ходят. Начал смотреть. Где остальные и откуда ползут. Выяснил что ползут из-под балконных дверей. Я взял у жены духи, намочил ими ватку, протер порог, через который ползли муравьи. Все остальное время мы спали спокойно. Понимаешь, муравьи ориентируются по феромонному следу, если его стереть они перестанут заползать в помещение."

Возможность использовать общие закономерности для выводов о сути новых явлений довольно зримо проявляется во всех таких попытках. Наивность изолированного рассмотрения объектов внимания сразу бросается в глаза. Это определяет тот или иной уровень развития мировоззрения, и это поддается объективному тестированию, дающему довольно точный результат оценки такого уровня использования общих закономерностей.

Тест уровня мировоззрения дает представления о том, насколько достаточен этот уровень для возможности эффективного и востребованного научного творчества или собственной адаптивности к современному миру людей. Тестирование уровня базового мировоззрения: fornit.ru/tm.

Мировоззрение в форме субъективных представлений, каждое их которых связано с определенной значимостью для определенных условий, до сих пор не формализовано в виде текстов, и это вряд ли вообще возможно, хотя идеологических текстов очень много. Все идеологические тексты касаются именно системы отношения к миру и его отдельным проявлениям, в первую очередь к себе, другим людям и обществам. Все производные понятия, вплоть до терминологических, сохраняют эту основу, хотя в большей степени отвлечены, примерно так же как слова - от более образного восприятия их значений.

Каждый сам формирует свой мир представлений, сопоставляя свой опыт и полученные сведения других людей в обобщенную целостную систему, отдельные субъективные элементы которой имеют для него статус проверенного убеждения или же просто безусловной веры, основанной на авторитетных сведениях. Если в первом случае возможна коррекция таких убеждений с новым опытом, выявляющим противоречия и ложность, то во втором остается только быть верным своей вере и отрицать все, что ее попирает и ей противоречит, а для поддержания веры находятся оправдания, достаточно убедительные для уровня данного человека, чтобы не приводить к доминанте нерешенной проблемы. В обоих случаях можно говорить о системе взаимосвязанных убеждений или личной, субъективной аксиоматике.

Аксиома в ее субъективном формате - то, что считается верным в силу надежной приверженности или веры, в отличие от постулата, который произвольно принимается за истину на время рассмотрения его роли в процессе (fornit.ru/127). Чем больше людей разделяет верность аксиомы, тем она более влиятельна в социуме в качестве основополагающей истины.

Но система аксиом, не противоречащих одна другой в описании какой-то части мира, уже в гораздо меньшей степени оказывается зависимой от личных убеждений или веры - именно в силу своей непротиворечивости и верности описаний, позволяющей предсказывать события. Такая система аксиом или просто аксиоматика оказывается в основе каждой научной предметной области познания и дополняется все новыми непротиворечивыми аксиомами. Это обеспечивает неопровержимость такой основы новыми открытиями.

Из-за того, что идеологические представления очень различны по значимости и группируют людей по такому отношению, то в обществе сосуществуют субкультуры, основывающиеся на разной идеологии.

Специфическим видом субкультуры являются ученые, но не все те, кто имеет удостоверения исследовательских лабораторий, а те, для которых идеология принимает вид научного мировоззрения на основе научной методологии познания и формализации его результатов, те, кто когда-то в детстве с интересом констатировал появление новых обобщающих мыслей и начал активно развивать личную модель научного подхода. В раннем возрасте она имеет форму философского мышления, а с углублением специализации аксиоматической базы, становится предметной областью личных интересов.

Дополнительные материалы: fornit.ru/lib30

Научная методология

Часто с людьми случаются настолько нелепые случаи, что остается только удивляться, насколько они не полагаются на здравый смысл, который всегда сопровождает системный, а не изолированный уровень понимания окружающего, что и демонстрирует отсутствие целостного мировоззрения.

Если близкий человек задерживается с возвращением домой, то не стоит в первую очередь предполагать, что вдруг его похитили инопланетяне или он шпион под прикрытием, попавшийся спецслужбам. Это так же странно, как предполагать, что человек попал в магические сети и на нем заклятие сглаза или что он провалился в параллельную реальность в силу трансерфинга (fornit.ru/1616) или воли космического разума.

Неумение выстроить последовательность предположений от наиболее вероятного в порядке уменьшения вероятности - следствие не только неадекватности отдельных, изолированных представлений, но, главное, - следствие отсутствия добротного мировоззрения, которое способно поставить под сомнение явно выбивающиеся из стройной системы частности.

Очень часто в быту и не только люди привыкают использовать ложь для оправдания и прикрытия неприглядности своего поведения, но те, кому на уши навешивается эта лапша, не сопоставляют уж слишком длинную последовательность странных обстоятельств, которую можно отнести или к очень большой глупости (детской наивности) или же это - явная ложь. Самое общее представление о статистике, в частности, методе Байеса (fornit.ru/707, fornit.ru/6608), заставило бы задуматься уже после нескольких чудесных совпадений. Вообще понимание (не)вероятности предполагаемого чрезвычайно полезно в самом практическом плане: fornit.ru/1423.

Другой стороной вопроса целесообразности и эффективности является планирование того, что необходимо совершить, ведь обычно у современного человека, не потерявшего связь с обществом, накапливается немало текущих проблем и задач. Казалось бы, очередь проблем разумно выстраивать по их важности и прогнозируемой легкости решения так, чтобы самое главное и актуальное выполнялось в первую очередь, причем, с большим приоритетом важности и только очень трудные проблемы можно оставить на потом. Но люди совершенно бессистемно берутся подряд за все и, часто, важное оказывается не сделанным потому, что все время было потрачено на мелочи и несущественное.

Частным случаем развития мировоззрения является формирование представлений о научной методологии, определяющих общие закономерности процесса познания и формализации его результатов в виде методов, применимых в конкретных ситуациях. Научная методология в субъективном виде - иерархическая (от наиболее общего к частностям) система личного отношения к методам исследования и формализации, максимально универсальная в отношении личной значимости своих элементов, и, тем самым, не зависящая от личных предпочтений.

Можно сказать, что личность ученого является носителем научной идеологии. В раннем возрасте она имеет форму философского мышления, а с углублением специализации аксиоматической базы, становится предметной областью личных интересов.

Система основополагающих представлений в научной методологии образует ее область базовой аксиоматики: взаимосвязь выверенных убеждений в верности методов.

Интересно, что философская основа, закладываемая ранним периодом развития представлений, делает определенным тот выбор, который философы сформулировали в виде "основного вопроса философии" о первичности во вселенной разума или материи.

Этот вопрос - чисто философский потому, что не определяется ни то, что такое разум, ни то, что такое материя, но у ученых в приоритете главное убеждение: есть нечто наиболее общее и простое в своей структуре, на основе чего возникла вселенная и разум - как частный случай организации материи во вселенной. Дело в том, что если принять  идею первичности разума, то возникает проблема того, а из чего возник тот разум. Кроме того, становится невозможным исследовать вселенную как последовательность развития некоей первичности. Остается гадать только о помыслах первичного разума потому, что исследовать его невозможно становится в принципе, а можно только верить тем "свидетельствам", которые на это указывают как-то и пытаться приводить их в разумное соответствие с текущей этикой слишком быстро развивающейся культуры.

Соответственно, религия, выбрав сторону первичности разума, за все тысячелетия существования своей философии не привела ни к какому из открытий в природе и не дала ничего в технике. Конечно, многие ученые были верующими, но они в своих работах исходили из возможностей, предоставляемых вторым предположением так, что основной вопрос и религиозные убеждения как бы игнорировались на время их научных исследований.

В формате научной методологии основной вопрос формулируется так, что то, что не определено корректно, не может быть предметом исследования науки. В отношении предположения о первичном разуме это звучит так: "Скажите точно, что такое Бог, каковы точно его свойства и тогда станет возможным сказать, может ли существовать такое в природе и как это исследовать.".

Таким образом, наука не может в принципе заниматься доказательствами ни существования Бога, ни доказательствами его не существования (и не только богов, но и любого неопределенного). Зато она может продвигаться от объективно воспринимаемого, того, что доступно, исследуя то, что непосредственно поддается измерению и через измерения - личному восприятию результатов измерения, а затем, сопоставляя результаты схожих по найденным признакам явлений, обобщать найденное в модель явлений данного типа. Мир познается, начиная с доступного своему "Я" и другого пути просто нет принципиально.

В истории науки было много моментов, когда очевидные результаты таких исследований объективного начинали противоречить религиозной картине мира, вызывая острое неприятие к таким попирающим веру данным. Вера препятствует продвижению исследований потому, что заранее включить в религиозные представления верные данные о вселенной невозможно, Бог этого не сделал, а те представления, которые сформировались в виде догмата веры, оказываются настолько наивными и неистинными, насколько развиты представления их авторов, утверждающих это от имени Бога.

Даже сегодня безверие у многих вызывает негодование, вызванное культурной преемственностью и убеждением, что без веры жить невозможно. А раньше за безверие просто казнили. Вера предполагает предельное по силе убеждение в чем-то так, что преодолеть это становится невозможно. Поэтому на вере кончается познание в данном направлении. А чтобы продолжить исследование религиозному ученому, необходимо допустить возможность неверности какого-то догмата.

Это порождает другой основополагающий принцип научной методологии: никакие сведения нельзя принимать на веру.

Даже то, что хорошо исследовано и становится предельно убедительным в качестве аксиомы, не возводится на уровень безусловной веры потому, что сохраняет одно условие: в случае найденного противоречия это убеждение может быть опровергнуто. Исследователь не должен полюбить свою Идею, свою систему утверждений и описаний реальности, возведя высокий порог ее неприкосновенности. Если ему познание мира дороже, чем любая своя идея, он, в первую очередь, должен попытаться сам найти все возможные ошибки, отсеять иллюзии и предоставить это делать всем заинтересованным. Он должен строго и безжалостно следовать той стратегии, которая позволяет убедиться в корректности своего описания и выделить границы применимости. В противном случае идея превращается в идею-фикс (fornit.ru/185).

Самый же действенный рецепт против таких Идей – принцип, по которому необходимо определить ту проверку, которая могла бы опровергнуть эту идею (принцип фальсифицируемости идей). Если такой проверки измыслить невозможно, то идея должна быть отложена от дальнейшего рассмотрения как не вполне определенная.


Отсюда следует буквально все остальное. Возникает вопрос о том, как исследовать, чтобы избежать опровержения и возможно ли это?

Сведения становятся убедительными лишь на основе корректно выполненного наблюдения, исключающего субъективные иллюзии и воспроизводящиеся всякий раз в однотипных условиях.

Если были выявлены все факторы, влияющие на процесс, и построена модель причинно-следственных взаимодействий участвующих элементов, то процесс всегда будет воспроизводиться в точности и утверждение об этом становится не опровергаемой ничем более аксиомой. Этот принцип подтверждается всегда и во всем огромным числом наблюдений в любых условиях так, что он является основополагающей аксиомой.

Но стоит появиться новому влияющему фактору и процесс может привести к другим результатам. В таком случае в модель взаимодействий явления необходимо будет включить и этот новый фактор. Модель не опровергается, а расширяется в более общую область ее использования.

К примеру, Ньютоновская механика настолько полно и всеобъемлюще описывала все взаимодействия тел, что многие ученые начинали предполагать конец необходимости дополнительных исследований. Но оказалось, что изменение скорости, вообще относительность скоростей объектов наблюдения, сила тяжести - вносят корректировки в результаты вычисления последствий взаимодействий. И тогда возникло расширение классической механики теорией относительности. Возникшая более общая модель включала в себя все аксиомы Ньютоновской механики - как частный случай. Эти аксиомы не были опровергнуты и остаются полезными пока не влияют какие-то новые факторы.

Это в точности напоминает то, как формируются новые реакции у индивида: новизна может привнести то, что сделает прошлую реакцию не приводящей к желательному и потребуется выработка нового вида реакции, а мысленная модель дополнится еще одним свойством. Это не опровергает необходимость действовать по-прежнему в старых условиях, а лишь расширяет поле реакций для новой ситуации.

Новые релятивистские факторы оказываются влияющими буквально на все более частные явления так, что становится возможным не рассматривать более частные элементы взаимодействий: неважно из каких атомов, молекул, структур состоит тело, оно в любом случае будет вести себя в соответствии с этими более общими законами, а число учитываемых частностей в общей модели резко уменьшается.

Процесс нахождения все более общих условий приводит к постоянному расширению модели в область более полного учета всех факторов, с одновременной группировкой этих факторов так, что их становится все меньше, и они сводятся к нескольким более фундаментальным.

Выверенное многими независимыми учеными утверждение становится общепринятой в этом сообществе аксиомой, дополняя систему взаимосвязанных в общей модели представлений аксиом (систему аксиоматики предметной области). Но до этого, с момента его предположения оно формулируется в виде гипотезы - наиболее близкого к общепринятым аксиомам шага экстраполяции (предположительного дополнения существующей модели представлений), - в отличие от далеких от реальности фантазий и вымыслов. Утверждение в гипотезе имеет определенную, очевидную для специалиста логику обоснования, и делается сообщение для коллег о том, почему именно сделано такое предположение.

Эта логика является отражением уже изученной закономерности взаимосвязей объектов внимания в модели. Когда говорят про логику, имеют в виду форму описания взаимодействий самого разного уровня, от фундаментальных, например, квантовая логика, релятивистская логика, до любых других выделенных вниманием областей взаимодействующих объектов внимания, например, математическая логика, булева логика (или логика логики). Все логики являются отражением свойств реальности или вымышленных свойств субъективного мира (fornit.ru/6617).

Неумение различать субъективное от объективного приводит ко множеству специфических иллюзий и ошибок. Пример этого показывается в статье "Пространство и время - физическая или субъективная реальность?" (fornit.ru/7020).

Если логика в точности отражает реальность, то ее формулировки для области ее применения всегда адекватны этой реальности просто потому, что ее принимают на уровень констатации факта. И тогда можно с высокой уверенностью делать экстраполяции, основываясь на системе этой логики. Так, три основных закона Ньютона определяют наиболее общую аксиоматику классической механики и логика их взаимосвязей позволяет делать выводы в отношении любых других объектов реальности, если только относительные скорости изменения положений этих объектов не привносят слишком большую ошибку из-за влияния более общей релятивисткой логики.

Рассуждая о возможном взаимном поведении тел, никто не допустит возможность мгновенного перемещении от толчка другим телом, каким бы сильным он ни был. Это - логика объективного мира. Если вдруг она не оправдывается, то есть повод заподозрить наличие какой-то другой логики, или просто иллюзию и ошибку.

Но логика, которая формируется в мыслях, может не соответствовать реальности и, чаще всего не соответствует ей в каких-то деталях. При этом ее выводы могут оказаться верными независимо от адекватности самой логики. Вспомнился анекдот:

Жили в грузинском селе три брата. Украл у них кто-то барана.

Первый брат говорит:

— Раз украл, значит рыжий.

Второй продолжает рассуждение:

— Раз рыжий, значит, кривой.

Третий завершает:

— Раз рыжий и кривой, значит, Гоги.

Пошли они бить Гоги. Схватили их соседи и привели к судье. Тот спрашивает, почему они бесчинствуют?

— Мы не бесчинствуем, а вора бьем. Гоги у нас барана украл.

— А как вы это узнали?

— Логически.

Рассказали братья свои рассуждения.

— Да где же здесь логика? Так вы что угодно доказать сможете!

— Не что угодно, а лишь правду.

— Ну ладно, я сейчас выйду в соседнюю комнату и что-то спрячу в ящичек, а вы логически установите, что я спрятал.

Возвращается судья с ящичком. Первый брат говорит:

— Раз спрятано, значит, круглое.

Второй продолжает:

— Раз круглое, значит, белое.

Третий завершает:

— Раз круглое и белое, значит, яйцо.

Судья открывает ящичек, показывает всем яйцо и заявляет:

— Гоги, сейчас же отдай барана и заплати штраф!

Никогда не нужно забывать, что логика - лишь условная формулировка субъективной, абстрактной (выделенной из полноты реальности) картины общих взаимосвязей между явлениями в модели представлений. На самом деле в природе нет никаких абстракций, а есть только в чем-то доступные нашему восприятию процессы, обусловленные причинами и следствиями наиболее фундаментального характера, но мы не может рассуждать о логике поведения людей на основе характера взаимодействия составляющих элементарных частиц и поэтому выделяем уровни логики рассмотрения общих закономерностей, чтобы обобщить все бесконечное множество фактов в отдельные группы.

Поэтому в конечной аксиоме нет никакой логики или обоснований, позволяющих сделать это утверждение убедительным, а есть только выверенная констатация самого факта наблюдения. И поэтому же наука не занимается объяснениями, а лишь - построением модели представлений взаимосвязанными аксиомами.

Но обоснование - важнейший процесс обобщения как для собственного убеждения в верности предположения, так и в качестве сведений для других - с той же целью показать, почему именно делается такое уверенное предположение. Любая фантазия тоже может иметь обоснование, но имеющее больше предположительных, субъективно сгенерированных шагов рассуждений. А каждый такой шаг добавляет свои возможные неадекватности предполагаемого и реально существующего, делая фантазию чрезвычайно маловероятной. В лучшем случае фантазии оправдываются только в каких-то отдельных деталях. И они не могут быть строго и корректно обоснованы логикой происходящего, которая убеждает своей очевидностью, исходя из набора сопоставляемых сведений. Так что корректно обоснованные утверждения остается проверить на случай, если не был учтен какой-то упущенный факт с помощью эксперимента, исключающего ошибки и недопустимые неточности обработки данных.

Для убедительности сведений необходимы многие наблюдения, статистически безупречно выявляющие общие закономерности и много независимых наблюдателей, чтобы убеждение стало общими для многих ученых - как уже не индивидуальная, а общеразделяемая аксиоматика. Отдельное наблюдение не должно убеждать даже одного наблюдателя принципиально, пока оно лишено логики связи с общей картиной и пока не будут исключены возможные иллюзии и ошибки, а для этого нужно воспроизведение наблюдаемого.

До сих пор во всех случаях появления новых методов наблюдения перепроверяются соответствующие научные аксиомы так, что исключается возможность искажения за счет методов наблюдения, измерения и обработки данных. Так, появившиеся данные о том, что будто бы нейтрино может превысить скорость света в вакууме, опровергающие сильнейшую по убедительности аксиому невозможности превышения этой скорости, перепроверялись, пока не были выявлены ошибки в методах организации опыта и обработки результата. Не потому, что ученые уже окончательно поверили в предел скорости света и не допускали иного, а потому, что этот предел подтверждался в огромном числе самых разных наблюдений всегда и его превышение может говорить только или об ошибке, или о том, что в данном случае вмешивается какая-то другая логика реальности, и ее необходимо выявить.

Никакими рассуждениями, никакой чистой логикой не может быть ни выведено новое знание о реальности, ни доказана верность предположения. Это так же выяснялось длительным процессом эволюции представлений о методах исследования, начиная с убеждения Аристотеля в том, что все может исследоваться и доказываться только лишь логически (fornit.ru/6735).

Возможность проверки предположения - ключевой принцип науки: то, что проверить невозможно, выходит из области научной методологии из-за отсутствия способа убедиться в истинности.

Так же как происходит коррекция иллюзий восприятия и понимания механизмами мозга при каждом практически отмеченном несоответствии воспринимаемого его мыслительной модели и даже несоответствии ожидаемого и получаемого, так же и научная методология регламентирует, что при несоответствии предположения и реального результата опыта требуются дополнительные исследования, выявляющие или неучтенный воздействующий фактор или ошибку проведения опыта.

Необходимость постоянной перепроверки аксиом имеет два основания: формирование личного убеждения у исследователя в наиболее важном для него направлении из доступных сведений и предотвращение появления предвзятых мнений.

Первое происходит на всех этапах становления ученого и отличает его от других деятелей, связанных с наукой, приводя к формированию его личной системы представлений.

Второе постоянно проявляется во многих предметных областях и известные примеры восходят к Аристотелю, чья авторитетность и убеждение в достаточности только логического способа познания, проявилась в легенде о мухе Аристотеля, будто бы по его утверждению имеющей 8 лапок и никто не подвергал это сомнению целые столетия (fornit.ru/889).

Л.Н. Гумилев писал об этом применительно к исторической науке следующее:

- Одной из наиболее пагубных для научного мышления ошибок являются предвзятые мнения, которые, будучи некогда высказаны как гипотезы, в дальнейшем принимаются как непререкаемые истины. Сила давности парализует критику, и ложное мнение укореняется, искажая картину исторического процесса.

Слепая вера в авторитет зачастую бывает абсурдной. К примеру, ярым последователям (если бы таковые в наше время еще остались) великого немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, утверждавшего, что он «достиг абсолютного знания», и с апломбом уверявшего, что в нашей Солнечной системе не может быть более семи планет, пришлось бы отрицать все открытия астрономов.

Надо сказать, что многие авторитетные ученые порой заблуждались в самых простых вещах. Так, гениальный Аристотель полагал, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин.

Несмотря на то, что он был дважды женат, великие дела не оставляли времени на то, чтобы проверить такие мелочи. Кстати, тот же Аристотель написал, что у мухи восемь ног, и много веков европейские ученые не ставили это его утверждение под сомнение, хотя, казалось бы, что проще — поймать муху и посчитать ноги.
Это делает необходимым соблюдение еще одного принципа: в науке не должно быть авторитетных утверждений (fornit.ru/607).

Однако, некоторое доверие к предоставляемым сведениям необходимо для того, чтобы хотя бы предположить их верность и проверить их самостоятельно. Огромное количество самых разных людей каждый день делает невероятно большое число уверенных утверждений, важность которых в случае их истинности оказывалась бы наивысшей. Но нет никакой возможности и необходимости верить каждому из них. Актуальными для рассмотрения становятся те, что вызывает высокую вероятность истинности в прогностическом предположении. И чем более специализирован ученый, тем в большей степени он способен эффективно и без потерь отсеивать явно представляющееся невероятным. Менее искушенные люди, которых цепляет высокая значимость, загораются идеей и начинают пытаться претворить ее в жизнь, примером чего можно привести постоянные попытки невежественных в электротехнике людей повторить "гениальные" опыты Н. Теслы, секрет которых был якобы утерян (fornit.ru/872). Безусловно, этим пользуются многие фраудаторы (fornit.ru/105).

Неискушенный человек не способен оценить адекватность высказываний, элементы которых требуют промежуточных знаний, что было замечено и сформулировано в виде эффекта Даннинга-Крюгера (fornit.ru/1681). Невозможно знать то, чего нет в голове.

Афазии, иллюзии, даже если что-то было и вдруг по какой-то причине исчезло, то человек просто не будет подозревать об этом, хотя у него могут остаться некоторые ассоциации, которые оставят след типа: "что-то такое я помнил", но такие сигналы довольно часто бывают и в отношении того, чего никогда и не было в памяти. Когда еще нет навыков действия в новых условиях, часто возникает иллюзия возможности поступить так как привычно, но на деле это окажется неверным вариантом. И чем меньше навыков, тем увереннее действия. Ребенок совершает самые опрометчивые поступки и уверенно заявляет взрослому, что он знает лучше, а взрослый ему на самом деле может казаться глупым потому, что совершает очевидные для него "ошибки".

Есть деятельность, ошибки в которой сразу же дают о себе знать, то, что непосредственно проверятся реальностью. Это - любой вид инженерной деятельности. Нет программиста, который мог бы написать новый код без ошибок. Казалось бы, все очевидно, все должно работать, запускаем программу - вылезают ошибки. Сначала те ошибки, из-за которых программа вообще не будет запускаться, а потом те, что возникают у разных пользователей на разных платформах. И поэтому все компании, разрабатывающие программы, вынуждены держать тестеров в количестве, значительно превышающем число программистов.

То же самое - в разработке схемотехнических устройств, инженерных конструкций и всего, что, сталкиваясь с реальностью выявляет ошибки субъективной модели.

Отсюда возникает самый практичный вывод: все, созданное субъективно, содержит ошибки и неточности, которые могут быть выявлены только в объективной реальности. Любые новые рассуждения, любые новые выводы содержат пока не выявленные неадекватности реальности и в этом можно не сомневаться даже при полной очевидности.

В этом заключаются и трудности формализованного описания субъективных убеждений. С этим сталкивается любой программист, пишущий новый код, в котором обязательно оказываются ошибки, те, что выявляются уже при компиляции и запуске программы и те, что проявляются в различных условиях работы программы и с различными пользователями. Свои ошибки человеку очень трудно отследить потому, что он ошибся именно из-за их для него скрытости. Поэтому есть тестеры, редакторы, корректоры.

Точно той же плотностью авторских ошибок, точнее неадекватности предполагаемого реальности, характеризуется любая творческая продукция, разница лишь в том, что эти ошибки не проявляются в виде фатального сбоя. Ошибки бывают в виде добросовестных заблуждений или намеренной попытки лжи, проведенные исследования показывают, что каждый человек в день лжет не менее 50 раз, даже не замечая этого, но чаще всех лгут философы и проповедники (fornit.ru/662).

Очень трудно выявить ошибки и ложь в новом текстовом произведении, ведь нет такого компилятора, который бы при проходе выявлял это кроме грамматических и синтаксических ошибок. Но если из этого текста выделить все фразы, содержащие по смыслу какое-то утверждение, и проанализировать на корректность (определенность понимания, верность сделанного утверждения в реальности для всех подразумевающихся условий), то чаще всего окажется, что нет ни одной безупречно верной фразы.

Таким образом, ошибки не исключаются научной методологией, они неизбежны и даже обязательны в качестве направляющей коррекции представлений и выводов (fornit.ru/1012).

Эффект Даннинга-Крюгера проявляется в том, что убеждения менее сведущего человека для него имеют больший вес, чем утверждения специалиста. В детском возрасте с этим постоянно сталкиваются родители, неспособные в чем-то переубедить ребенка, увлеченного или своим высокозначимым выводом или сказанным авторитетом его компании. Доказать неправоту бывает невозможно тому, у кого пока не хватает каких-то промежуточных представлений и дать их ему сразу просто нереально. Распространённое убеждение, что если человек что-то в самом деле очень хорошо знает, то он может всегда это разъяснить доходчиво даже дураку, несостоятельны, - пусть попробуют что-то объяснить кошке, это возможно только на ее уровне возможностей понимания и коммуникации, а не более развитой.

Убедить в чем-то другого вообще невозможно потому, что человек убеждается во всем сам, в том числе (не)произвольно придавая уровень безусловной веры авторитетным утверждениям. Для убеждения человек должен понять связь утверждения с реальностью на основе своей имеющейся системы представления.

Существует множество принципов научной методологии, выстраданных веками ошибок и понимания их причин. Одна из таких ошибок чрезвычайно распространена и сегодня. Она основывается на принципе ассоциативной памяти - выборке по какому-то общему признаку схожих явлений. Очень часто кажется, что раз явления имеют общие свойства, то и их природа одинакова. Но сходство свойств, даже убедительно полное, не означает тождественность природы явлений. Есть зависимость силы притяжения электрических зарядов от их величины и расстояния между ними (закон Кулона) и есть зависимость силы притяжения от величины масс тел и расстояния между ними (закон Ньютона). Формулы этих законов выглядят совершенно одинаково, но природа обоих явлений - совершенно разная. В данном случае схожесть формул отражает то, что оба этих взаимодействия имеют три степени свободы, или совершаются в трех измерениях. А внутри атомов ядерные взаимодействия имеют другой закон, проявляя большее число степеней свободы во взаимодействиях. Но есть люди, которые на основании сходства зависимостей делают вывод о причинах явления, и среди них есть ученые, которые только на основе математических выкладок делают уверенные заключения и строят целые картины мироздания (fornit.ru/96). Это так же неразумно, как отождествлять все те явления, которые соответствуют формуле 2x2=4.

Никакие зависимости сами по себе не означают ничего, кроме того, что ими условно пользуются для описания какого-то явления, которое на опыте показывает именно такую зависимость, но не отражает этим свою природу. Только в таком контексте они приобретают определённый смысл. Так же никакие совпадения в самой большой и полной статистике опытов не могут указывать на то, что в самом деле какие-то явления чем-то связаны между собой потому, что эти статистические зависимости могут быть случайными, и только непосредственное обнаружение причинно-следственных взаимодействий показывает их связь. Есть анекдот и его воплощение в реальных статистических выводах: "К вопросу о влиянии северного сияния на онанизм в Средней Азии": (fornit.ru/6612).

Люди из-за особенностей организации памяти склонны видеть совпадения того, что им кажется значительным и могущим оказаться вредным или полезным. Вместе с тем, утверждение: "Все, кто едят огурцы неминуемо умирают" - бесспорно верное.

С самого детства человек убеждается, что мир далеко не так прост, как поначалу кажется. То, что было понятно и поэтому не страшно, вдруг в каких-то условиях начинает проявлять неожиданные, иногда неприятные свойства. Постепенно вырабатывается некий набор для тестирования нового: посмотреть издалека, осторожно потрогать, но не рукой, а лучше палкой, пошевелить, если ничего не случилось, можно подсесть поближе и т.п. И с жизненным опытом такой набор все более отрабатывается, становится все более надежным. При таком вот изучении возникает знание того как себя ведет предмет в разных условиях и это, фактически, представляет собой научное представление, пока еще не описанное, личное знание. Если описать это в виде текста или просто рассказа в форме: свойство и граница условий (неопределенность слов и фраз всегда присутствует для тех, кто не был обучен языку и понятиям этого описания, не было наведено "мостов понимания"), в которых это свойство проявляется, то это – уже научное описание.

Если сделано утверждение, но не оговорена граница его применимости (прямо или умолчательным контекстом), то это – не научное утверждение.

Во время первого столкновения с предметом появляется некая уверенность: позитивная, если опыт был удачным и негативная – при нежелательных последствиях, что определяет дальнейшую мотивацию в отношении этого предмета. Поэтому никакое знание не может быть без личного отношения к нему: негативного или позитивного, и сила этого отношения напрямую влияет на мотивацию поступков. Это – очень важно понимать. Фактически знание предмета – это совокупность прогнозов последствий взаимодействия с ним в разных условиях и обстоятельствах. Понятно, что разные люди, обладающие разными способностями, имеют не одинаковые (до противоположности) отношения – прогнозы.

Принципы научной методологии оказываются тесно связанными с принципами организации индивидуальной адаптивности. Они лишь в форме, доступной передаче другим, описывают то, как наиболее эффективно и не обманывая самого себя, формировать новые представления, которые позитивно соответствуют реальности. Поэтому научная методология не должна быть уделом только ученых, а любой, кто освоит и прочувствует ее, превратив в опыте применения в собственные знания, окажется в неоспоримом преимуществе развития навыков и представлений.
 

Дополнительные материалы: fornit.ru/lib31

Далее