Деменция

Это – очень короткая, почти обзорная статья потому, что использует много уже формализованных материалов, на которые будут даны ссылки.

Деменцией называют стойкое снижение познавательной деятельности с утратой ранее усвоенных знаний и навыков с затруднением приобретения новых.

Понятно, что такой эффект можно получиться в любом возрасте в случае тех органических патологий, которые будут препятствовать механизмам мозга, ответственным за перечисленные функции. Структуры мозга, формирующие такие механизмы, локализуются, в основном, в лобной префронтальной коре мозга и в районе гиппокампа. Хотя они обеспечиваются более эволюционно ранними структурами восприятия и ответных действий, но именно более эволюционно поздние приобретения легче и теряют функциональность. Так, в условиях гипоксии становятся недоступными самые поздние структуры, возникшие для обработки нерешенных проблем (творческие структуры) и при ясности сознания оказывается очень трудно что-то изобрести новое, сказать нетривиальное, придумать новое решение в новой ситуации.

Даже если органических патологий нет, то эффект деменции все равно наступает в силу определенных причин нормального развития субъективных моделей понимания и поведения. Вот это и будет темой данной статьи.

Иерархию механизмов адаптивного управления поведением описывает модель  МВАП . На ее основе и разберем нормальный процесс деменции.

Чем менее искушена в жизни особь, тем больше для нее вокруг удивительного. Буквально все для нее новое и привлекает внимание вплоть до внешних эффектов синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Дефицит внимания возникает потому, что все вокруг примерно одинаково ново и все это еще пока имеет неопределенное значение: какую пользу или вред и в каких условиях данных предмет может принести. Нет возможности остановить осмысленное внимание на чем-то одном потому, что в следующих момент что-то другое примерно равноценно привлекает внимание. Гиперактивность возникает как следствие такого разнообразия нового, требующего познания его вреда или пользы.

Число актов привлечения осознанного внимания в единицу времени очень велико, субъективные переживания, фиксирующие эти моменты, очень ярки и живы потому, что еще все воспринимается непосредственно (образное восприятие). А не через посредничество вторичных символов, обозначающих эти образы. Этот момент детально описан в статье “Тишина мыслей” fornit.ru/17954.

Время в молодости течет очень медленно потому, что в памяти остаются цепочки частых привлечений внимания и кажется, что происходит много событий. Становится возможным вспомнить все до мельчайших подробностей не только потому, что все плотно записано в эпизодической памяти, но и нет конкретных ассоциаций от других впечатлений. Число контекстов восприятия (рефлексы) и моделей понимания (автоматизмы) очень невелико – термины модели  МВАП .

С возрастом становится все меньше нового, требующего привлечения осознанного внимания и все больше выполнятся привычно автоматически так, что даже не замечается это. Доходит до того, что большие пласты жизни оказываются не записанными в эпизодическую память. Возникают вопросы типа “а сделал ли я это?”. После проверки оказывается, да, нормально сделал с уже привычной эффективностью. И гораздо чаще в молодости что-то упускается (ведь еще нет привычки), чем в пожилом возрасте.

Когда в молодости случаются трудности с вспоминанием или в рутинной обстановке становятся сонными, то это не вызывает никакого опасения, но стоит такому случится в пожилом возрасте, как возникают мысли о деменции.

Эффект изменения субъективного восприятия течения времени детально описан в статье “Восприятие пространства и времени” fornit.ru/270.

Как следствие накопления опыта, обеспечивающего привычные условия жизни, все меньше требуется привлечения сознания к новым обстоятельствам, все меньше возникает нерешенных проблем. Те из них, которые не удалось решить и потеряна надежда на возможность решения, уже не активируют доминанту нерешенной проблемы и творческие механизмы мозга.

Сознание все в меньшей степени оказывается востребованным в привычных условиях.  

Все меньше оказывается того в восприятии, что преодолевает барьер привычного и требует какой-то новой обработки. Ограничение восприятия напрямую ведет к запуску специфического общего торможения работы мозга вплоть до галлюцинаций и затем сновидений. Эти эффекты были исследованы еще И. Павловым в его “башне молчания” fornit.ru/5348.

Все большее ограничение восприятия приводит к преобладанию сонливого состояния с типичными его атрибутами: тяжесть век, вялость мысли. Такие моменты в пожилом возрасте воспринимаются как звоночек о деменции. На самом деле они являются естественным следствием монотонного окружения. Стоит появиться какой-то текущей задаче и все это уже исчезает.

Даже разговоры становятся привычно автоматичными. Возникает эффект действия пьяного: у того отрублен уровень осознанной активности, и он действует, даже не учитывая новые особенности ситуации, что очень заметно при наблюдении. Вот и в разговорах появляется тот эффект поверхностного (без осмысления), привычного реагирования. Субъективно сам человек воспринимает свое состояние как после полстакана шампанского.

Все это приводит к дезадаптации (необходимое дополнение адаптации: fornit.ru/6976) и редуцированию уже сформированных навыков как на уровне мышечной и гормональной регуляции, так и на уровне мыслительных автоматизмов, многие из которых модифицируются все более упрощающими задачами. Вообще любая память модифицируется при ее активации, дополняясь текущими особенностями. И если эти особенности ставят намного более простые задачи, что и мыслительные автоматизмы корректируются в такую сторону.

Дезадаптация в условиях привычного, беспроблемного окружения является естественной причиной возрастной деменции, кроме нарастания органических поражений в кровоснабжении мозга или прямому травмированию его структур.

Рано или поздно возникает привычно сонливо-ленивое состояние безмыслия при автоматическом выполнении необходимых действий. Внешне такой человек выглядит достаточно неприглядно: осоловелый, безразличный ко всему взгляд.

Теперь становится достаточно ясным то, что может замедлить процесс, который не прекратится пока остается привычное окружение.

Главное – избежать или понизить дезадаптацию, не потерять важные навыки восприятия и действий. Эти навыки необходимо поддерживать в заданном тонусе их потенциальной готовности. Это касается как физического тонуса, там и тонуса мыслительного.

Необходимо раза два в сутки проделывать физические упражнения, имитирующие необходимый диапазон нагрузок, который решено оставлять в актуальном состоянии. Эти нагрузки различаются по выносливости и по усилию. И то, и другое нужно имитировать с некоторым запасом (чуть большим, чем требуется повседневно).

То же самое – в отношении навыков: нужно погружаться в решения типовых задач с некоторой новизной, чтобы не отрабатывали тупо неосознаваемые автоматизмы. У человека творческого с постоянными решаемыми проблемами есть только необходимость поддерживать тонус решения остальных видом проблем, которые решено не утрачивать.

Последствия привычного окружения, влияющие на привычно сонное безмыслие, необходимо предотвращать новыми впечатлениями от новых мест и нового окружения, особенно социального. Кроме этого, нужно обеспечивать условия предотвращения депрессивных состояний, о чем подробно сказано в статье “Депрессии и их преодоление” fornit.ru/345.

Без всего этого видимые и субъективные проявления деменции могут возникнуть даже в среднем возрасте. Но пока организм здоров, то признаки деменции не замечаются ни окружающими, ни самим человеком с дезадаптированными системами творчества. Про таких есть расхожее словечко – быдло и есть способ проверить себя в этом плане.

Итак, деменция неизбежна - как форма окончательной специализации до уровня автоматизмов, не требующих осознания, но всегда возможно держать в тонусе способность адаптации к новому и минимизировать угасание человеческих качеств.

Итак, была показана неизбежность состояния все большего преобладания в поведении автоматизмов и все меньшее число моментов осознания и. тем более, осознания на уровне творчества. Это означает, что даже если нет никаких патологий в мозге и метаболизме тела, то состояние привычного бытия, почти не требующего осознания, неизбежно возникнет в случае неизменных условий.

Если человек изолирован в одиночной камере, то такое состояние достигается очень быстро. Все вокруг становится изучено досконально, нарастает стресс депривации, все более не хватает возможности полезного приложения физической и поведенческой активности, а весь накопленный опыт оказывается невостребованным и быстро утрачивается. Чтобы избежать этого, некоторые узники начинают творить вымышленные миры и все более уходят в субъективные переживания. Счастливо найдя какое-то занятие, люди полностью и очень глубоко погружаются в него: они могут тщательно выделывать тончайшие цепочки из собственных волос, вытачивают фигурки из подручных предметов (я видел такую коллекцию тюремных поделок). И это им реально помогает продержаться. Те же кто отдается текущему бессмысленному существованию, очень быстро теряют человеческие качества, начинается деперсонализация и утрачивается сама возможность мыслить, как это бывает после лоботомии.

Так что сказанное здесь актуально не только для пожилых, но и для любых людей, оказавшихся по какой-то причине в (само)изоляции.

Если был бы создан искусственный мозг, равный по функциональности человеческому, то, оказавшись в условиях депривации, он так же достиг бы полного автоматизма действий без моментов осознания.

Можно было бы не придавать ему важнейшей способности к дезадаптации и тогда после выхода из депривации, такой искусственный организм вернул бы свою социальную активность достаточно полноценно. Но у людей функция дезадаптация работает очень эффективно (дезадаптация – это все те же механизмы адаптации, направленные к приспособлению к текущим условиях отсутствия чего-то) и все, что не используется, начинает быстро “оптимизироваться”. Так что если искусственный мозг эффективно адаптируется к состоянию депривации, то он тоже должен приходить к последствиям утраты уже ненужных навыков.

Человек с возрастом теряет многие свои способности и возможности: мышцы, многие органы, метаболизм и т.п. начинают работать гораздо менее эффективно, не позволяя уже делать то, что ранее было легко. Это вызывает как стресс утраты (инвалидность), так и вынужденное ограничение по видам физической и психической активности (последняя сопровождает физическую активность). Этот стресс порождает доминанты проблем нарастающей немощи, что само по себе и стимулирует осознанность, но не приводит к каким-то желаемым результатам и поэтому оставляет негативный поведенческий контекст избегания того, что уже не удается совершить.

Как правило, из-за этого ограничиваются социальные контакты, еще более усиливая состояния изолированности и ускоряя процесс все меньшего использования функций сознания (раз нет новизны, то и осознание не нужно).

С человеком, утратившим социально востребованные интересы, становится не о чем говорить: просто нет актуальных тем для обсуждений. Это – обычная ситуация отношений с ближайшими, но более молодыми родственниками, включая детей. Они не теряют чувство близости и желания помочь, но просто не понимают, как это сделать, кроме оказания симптоматической помощи как растению. Они не понимают сути состояния изоляции, не хватает эмпатии. Хотя если бы они взялись помочь временно изолированному (в тюрьме, больнице), то смогли бы придумать как развлечь, как встряхнуть и не дать одичать. Им не приходит в голову, что именно изоляция и невозможность проявлять социальную активность, требующую осознанности, убивает человека. Потом они сами стареют и приходит прозрение: они тяжело переживают острую депривацию и отсутствие привычного общения.

Так что необходимое и достаточное условие для воспрепятствования быстро прогрессирующей деменции является социально востребованная активность. Именно это и могут предлагать родственники, прося помощи в том, что человек умеет делать. Этим возможно удерживать в зоне риска сколь угодно долгое время. При этом появятся и актуальные темы для обсуждения. Если кажется трудно понять. а что попросить сделать, то об этом можно деликатно, но настойчиво спросить.

В пещерные времена жизни в стае таких проблем не было. Старики имели свою регламентированную роль, но сегодня условия очень способствуют изоляции и не следуют быть настолько безжалостным, чтобы лишать пожилого родственника социальной активности, оставляя только материальную заботу (а часто и этого не делается).

Во всех случаях, когда человек, смирившись с изоляцией, не предпринимает никаких активных попыток препятствовать процессу деменции, этот процесс нарастает стремительно. Очень хорошо, если кто-то помогает преодолеть это (а не просто ухаживает как за цветком), но, в первую очередь сам человек должен быть готов к такому образу жизни.

Когда случается поехать в уединенное место, то с собой берутся книги, обеспечивается связь, придумываются какие-то полезные занятия. Но если человека оказался в возрастной изоляции при отсутствии социально востребованных интересов, то бывает трудно даже заставить себя что-то делать, очень хочется смириться и улететь в безмятежность. Есть очень много таких примеров, да их вообще – подавляющее большинство.

Самим возродить свою активность возможно и для этого есть множество известных способов, а еще можно немало придумать самому. Например, составлять почасовой план дел и поиска таких дел. В таком плане должно быть место для физической и психической активности: утром и вечером физ и умственные упражнения, придумывание дневного рациона, обучение чего-то новому и полезному, определение участка дневной уборки в помещении, определение времени общения по телефону (или как-то еще, лучше живьем), выбор и обеспечение развлечений на вечер, сопоставление утренних и вечерних новостей, которые можно в виде своей интерпретации предлагать родственникам и многое другое.

Еще о деменции