Познай самого себя: Произвольное внимание

Познай самого себя: Оглавление

Произвольное внимание, в отличие от рефлекторной ориентировочной реакции, возникает как акт наблюдения и осознания объекта восприятия в условиях, обязательно имеющих некоторую значимую новизну по отношению к рутинно-привычному, но уже распознаваемому не структурами доосознавательного ориентировочного рефлекса, а выбранного системой наблюдения и отслеживания происходящего во внешнем и внутреннем мире субъекта. Поэтому условно такое внимание и названо произвольным.

Системы, проявляющиеся как сознание, сознательная деятельность противопоставляются более древним, "рефлекторным" системам так, что проявляется как "произвольность" - возможность приоритетно реагировать наперекор рефлекторному, привычному, если для этого есть причины. Эта произвольность реализуется как в оценке значимости, которая может отличаться от распознавателей значимости на основе гомеостаза, так и в выборе наиболее желательного в прогнозе возможного за обозримое время, в отличие от непосредственного, рефлекторного выбора.  

Наконец-то сейчас чуть более конкретизируем понятие мыслительных моделей.

В отличие от реализации рефлекторных контекстно-зависимых цепочек моторных реакций, механизмы сознания оперируют не образами восприятия-действия в звеньях цепочек моторных автоматизмов, а организованы в своей основе - в виде "мыслительных", субъективных моделей, составляющих контекст для конкретных мыслительных автоматизмов. И эти модели локализованы в ассоциативной лобной коре мозга, в отличие от ассоциативных зон теменной коры.

Модели - это такие контексты как общий: "сейчас утро" и более частные: "нахожусь в левом крыле здания института" (уже неплохо изученное представительство карты местности), еще более частный контекст: "провожу лекцию для студентов". Вот в нем конкретно реализуются автоматизмы, выработанные для этого контекста, привязанные к взаимосвязанным элементам модели, а также мыслительные цепочки, по которым потом сразу прогнозируется результат в процессе мышления.

Самое главное в мыслительных моделях то, что они моделируют реальность, с каждым новым опытом становясь все более адекватными этой реальности, и они позволяют полагаться в действиях на систему взаимоотношений элементов модели, отражающую систему причинно-следственных зависимостей реального мира, а не реагировать непосредственно на раздражитель в определённых условиях. Это - субъективные абстракции объективного мира.

Мыслительные модели и их автоматизмы обслуживаются единственным каналом осознанного внимания для контроля происходящего, что проявляется как "эффект гомункулуса" - как бы наблюдение со стороны за воспринимаемым и собственными "чувствами" и произвольное управление неким внутренним существом - "эго".

Актуальным контекст становится в зависимости от текущего окружения и его узнавания, а более частные контексты - уже в результате узнавания в контексте более общего так, что ели узнавание более общего окажется неверным, то частные начнут приводить к явному абсурду в соответствии воспринимаемого, интерпретируемого и прогнозируемого, что порождает осознание ошибки.

Пока на этом остановимся и большее понимание мыслительных моделей будет формироваться при рассмотрении их участия в явлениях произвольности.

Для реализации произвольного выбора поведения необходимо волевое усилие - некоторое усилие, требуемое для преодоления непосредственного порыва в действиях. Развитие навыка такого прогностического выбора и воли прослеживается у детей в так. называемом "зефирном тесте".

Очевидно, что использование механизмом прогностической произвольности для моментов новых условий выполнения действий дает качественно более высокий уровень личной адаптивности. Все, что касается системы осознанного внимания и произвольности называют психикой, а индивид, обладающий такой системой - личностью с субъективным восприятием того, что оказывается в фокусе его осознанного внимания.  

Психика реализуется совершенно конкретной системой механизмов, принцип которой не зависит от способа ее реализации.

Как реализуется произвольность - тема этой главы.

Рефлекторное выделение среди всего происходящего наиболее актуального - как максимум произведения новизны в ситуации на значимость отношения к этим новым признакам (насколько они могут быть опасны или желательны) и подключение такого наиболее актуального образа к лобным долям позволяет как бы со стороны этих лобных долей наблюдать за происходящим, последовательно сканируя наиболее значимое из него.

Долгое время считалось, что в голове есть нечто, следящее за событиями с помощью глаз, ушей и других органов чувств и управляющее организмом как водитель за рулем автомобиля. Это нечто назвали условно гомункулусом. Но возникал резонный вопрос: а что управляет самим гомункулусом? В нем тоже сидит какой-то маленький водитель? И задача понимания того, как мозг управляет телом и, главное, как объяснить ощущение собственного Я, просто сдвигалась дальше, куда-то в матрешечную глубину водителей, управляющих водителями.

Это похоже на такие же по сути попытки объяснить происхождение мира богом, который все и создал, а вопрос, кто же создал бога игнорируется. Возникает иллюзия какого-то объяснения, которая удовлетворяет большинство потому, что для того, чтобы верить во что-то, корректных объяснений не нужно, а для поддержки веры достаточно любого "объяснения", в том числе и про непознаваемость божественного для человека. Но настоящие ученые никогда не удовлетворялись иллюзией объяснения, и поэтому идея гомункулуса существовала только в донаучной, философской части пути развития представлений о мозге.

Лобные доли оказываются образованием, которое специализируется за слежением за наиболее важным, актуальным, что происходит с организмом в данный момент. От них идут связи к образам цепей последовательного реагирования так, что от выделенного наиболее актуального образа некоторое количество последующих звеньев цепи можно, с опережением событий, просматривать, чтобы узнать, чем это может закончиться для организма. О таком механизме быстрого прогноза говорилось в прошлой главе. Еще говорилось о том, что возможно расширение зоны просмотра с учетом уже имеющихся ветвлений реагирования в зависимости от особенностей условий. Лобные доли быстро просматривают то, что, вероятно, ждет при продолжении данного действия или в случае изменения действий, и наиболее привлекательный прогноз дает путь, по которому можно рискнуть направить поведение.

Для полностью знакомых условий это не требуется потому, что хорошо наработанный автоматизм все сделает наилучшим из всех уже проверенных опытом способом. Но к лобным долям подключается то, что содержит непознанный еще, новый элемент, который означает возможность опасности или, наоборот, избавления от опасности. Это создает контекст условий, признаки которых могут также быть еще связаны с другими какими-то реакциями, прогноз которых дает возможность выбора наилучшего.

Так, признак "я - в гостях" сопровождает огромное количество имеющегося уже опыта поведения в гостях и если все это сразу прогностически осмыслить, то возникает неподъемная для охвата сознанием многообразие всяких случаев и оценок их желаемости. Но сочетание признаков "я - в гостях" и "я - произношу тост" выделяет уже намного меньше (у большинства людей) пережитых эпизодов, и если опыт такого произнесения тостов был удручающе неудачным, то человек постарается остеречься от этого, снова придя в гости.

Получается, что каждый признак образует как бы свою ось координат, на которой нанизано то из прошлого, что относится к этому признаку. Не зря многие любят говорить о многомерной организации ассоциативной или контекстной памяти.

Или более простой пример, признак того, что на дороге появилось какое-то препятствие ассоциировано с прежним опытом перешагивания или перепрыгивания, или обхода препятствия - в зависимости от его характеристик. Расширив охват прогностического просмотра этих вариантов, можно выбрать наилучший.

Расширение зоны охвата, как уже раньше говорилось, происходит за счет понижения общего порога возбуждения (т.е. облегчения возбуждения) цепочек так, что те из них, которые уже были подвозбуждены новыми признаками происходящего, выдают опережающий прогноз конечного состояния. Этот процесс подбора нужного уровня общего возбуждения, выхватывающего разные границы эпизодов пережитого, называется изменением границ внимания, или изменением широты внимания, а сам процесс - произвольным вниманием потому, что он не является рефлекторным, т.е. жестко обусловленным сформировавшейся программой, а зависит от меняющихся внешних условий, точнее той части новых признаков, которая прежним опытом была уже связана с возможной значимостью опасности или избавления от опасности. Получив знание о наилучшем варианте дальнейших действий, лобные доли активируют именно такое продолжение цепочки реагирования, хотя раньше в этом месте не было связи, которая бы привела к такому продолжению. Действие было не запрограммировано заранее, а совершено именно произвольно - в зависимости от новых обстоятельств и имеющегося знания о возможных последствиях. Это - самая примитивная форма произвольного.

Поэтому мы идем по дороге и почти не задумываясь, перешагиваем через лужу, которой тут не было еще вчера. Или перепрыгиваем ее. Или обходим. Или, если лужа настолько большая, что нет уже заготовленного ветвления, то останавливаемся и задумываемся, что делать дальше, но об этом варианте - позже, а пока важно понять, как с помощью лобных долей отслеживается наиболее актуальное на ходу, и как корректируются действия, чтобы приводить к наилучшим из известных последствий.

Если же канал отслеживания происходящего окажется отключен, например, у сильно пьяного, то будет совершаться только наиболее привычное, без учета новизны ситуации и человек пойдет прямо через лужу.

Просто отслеживанием этот процесс не ограничивается. Наиболее актуальные образы продолжают самоподдерживаться уже без подключения к лобным долям, и примерно в течение получаса долговременно фиксируются связи с новыми признаками и значимостью последствий произвольного ветвления действий. Теперь, если и завтра на этой дороге будет та же лужа, мы преодолеем ее тем же способом с большей уверенностью, а возможно, на нее даже не будет сфокусировано внимание как на наиболее актуальном. В общем, действия становится все более автоматическими.

Кроме всего описанного, происходит очень важное для нашего субъективного восприятия запоминание пережитого эпизода, что отличается от памяти цепочки последовательности автоматического движения тем, то пережитое запоминается не как последовательность совершаемых действий, а как последовательность переходов фокуса внимания с одного актуального на другое. Мы помним не как сокращаем мышцы ног, а как увидим лужу, а порыв ветра мешает нам сразу подумать о луже и нужно поднять воротник, потом обращаем внимание на прохожих - как они справляются с лужей. Именно такая последовательность и вспомнится потом как фильм-воспоминания, когда в голову придет этот эпизод с лужей.

При осознании формируются долговременными связи, образующие последовательность переходов с одного из наиболее актуального образа к другому, и такая последовательность оказывается доступной для последующего воспроизведения без совершения действий - только за счет произвольного выбора ее активации наподобие получения опережающего прогноза. Только в отличие от прогноза, который получается как конечный итог пробега цепи действий, эта последовательность в каждом своем звене содержит ту значимость, что ранее была осмыслена лобными долями, и теперь при активации эти связи так же последовательно воскрешают отношение к прошедшим событиям, точнее - к наиболее актуальным точкам этих событий.

Это - память о пережитом или воспоминания в виде субъективных образов, связанных с их значимостью, ставшей смыслом того, что они представляют в данных условиях для организма. Эпизодическое воспоминание перескакивает с одних действий на другие, выделяя самое главное из всего, а не следуя за каждым из действий, если только все звенья этого действия не оказываются наиболее актуальными среди всего остального (например, когда мы учимся выводить подпись). Воспоминания о прошлом (мысли) произвольны настолько же, насколько произвольно вообще управление вниманием лобными долями и так же зависят от значимой новизны во время мышления. Пока не будем углубляться в эти механизмы.

Произвольность предполагает некие усилия по изменению существующего в зависимости не только от условий ситуации, но и выбора наиболее желаемого в этих условиях, с использованием уникальной, личной системы значимости. Произвольность проявляется как волевое усилие, которое необходимо, чтобы действовать вопреки наиболее привычному стереотипу реагирования. В самом простом случае это сводится к выбору наилучшего среди уже имеющихся возможностей после оценки прогнозируемых последствий в данных обстоятельствах и принуждения себя к действиям, которые приводят к наиболее значимому из позитивных результатов вопреки сопротивлению привычного стереотипа.

Далее слову "произвольный" будет придаваться именно тот смысл, какой был только что рассмотрен.

В своей основе выбор предпочтительного ветвления поведения в зависимости от обстоятельств достаточно прост. От отслеживаемого образа получаются опережающие действие варианты, среди которых наиболее сильный позитивный результат выходит на первый план актуальности, и такой вариант действий просто выполняется.

Если появляется нечто новое, с чем ассоциируется (по оси признаков условий) вариант реагирования прошлого опыта, и прогноз такого варианта более предпочтительнее, чем прогноз привычного, то поведение перенаправляется.

Если же при негативном прогнозе продолжения привычного действия сразу не возникают ветвления в рамках имеющегося прогностического подвозбуждения (границ внимания), то границы внимания расширяются в область учета более общих признаков условий, в поисках менее очевидных примеров продолжения (не просто перешагнуть эту большую лужу, а перекинуть через нее доску). Чем больше требуется расширить внимания, тем больше возникает задержка на поиск подходящего варианта.

Режим отслеживания сознанием практически не влияет на скорость реагирования, беспрепятственно позволяя выполнять действия и в нужный момент подправляя направления действий. Но если события очень динамичны при новизне происходящего так, что моменты подключения наиболее актуального оказываются часты и не успевают за событиями, то осознаваемая реакция начинает замедляться на поиски неочевидных сразу вариантов продолжений. Чем более рутинно происходящее, тем реже нужны моменты осознания и тем более скудны окажутся воспоминания этого эпизода, а субъективное ощущение времени покажется быстрее.

Так происходит подстройка на ходу адекватности реагирования буквально во всем, в том числе и творчестве, так называемая импровизация, хотя это слово обычно употребляется в отношении искусства. Импровизация невозможна без ранее накопленного опыта для самых различных ситуаций. Этот прием будет рассмотрен подробнее позже.

Реализация произвольности осуществляется по только что описанному принципу, который, конечно же, может быть воплощен искусственно. Но это уже не будет просто алгоритм, заранее сформированная программа, и это не будет даже программа, которая учитывает возможные ветвления реакций в зависимости от условий. Это механизм, позволяющий учитывать принципиально не алгоритмируемую новизну в окружающем, но за счет уже имеющегося опыта личного отношения к происходящему, опыта исследования и выбора варианта поведения - более сложного чем просто переход к наиболее желаемому в прогнозе при отслеживании.

В отличие от адаптивных программ, в которых предусматривается учет возможных обстоятельств, без чего программа выдаст исключительную ситуацию и зависнет в неожиданном противоречии, механизм произвольности использует систему значимости, которая сама по себе постоянно подстраивается под окружающее, в зависимости от того, насколько хорошо или плохо это влияет на организм (начиная с рецепторов отклонения параметров гомеостаза от нормы и возврата их в норму).

Поэтому если появится совершенно новый влияющий фактор, какая-то невидимая и неощутимая радиация, но, все же, ей сопутствуют некие признаки восприятия, по которым станет возможным распознать присутствие этой радиации, и если в данной ситуации воздействия организм почувствует себя плохо или лучше, чем было до этого, то это будет принято к сведению в механизме мотивации стремления или избегания такой ситуации. А это никакая адаптивная программа сама по себе сделать не способна пока к ней не будет пристегнута та иерархия распознавателей восприятия и значимости, которая позволяет выделять из окружающего примитивы различной сложности образов, на которые станет возможно обратить внимание для выбора направления реагирования. Очень похоже на то, что нет принципиальной альтернативы тому, как это осуществлено в природной реализации мозга. Но есть альтернатива в способах реализации.

Вопрос о произвольности и автоматизме отражен в теореме Геделя "о неполноте" и развит Р. Пенроузом в его представлениях "о невычислимости сознания" (fornit.ru/1717). Все сводится к тому, что в реальности всегда может оказаться нечто, пока не учитываемое в алгоритмах, которые в известных условиях всегда адекватны ожиданиям. И такой смысл исчезает, когда появляется новый элемент условий, влияющий на процесс, что требует исследовать то, к чему такой процесс приводит и выводить новое правило.

Из этого напрямую вытекают и самые общие правила, такие как правила корректных определений: кроме собственно терминологического определения необходимо однозначно (прямо или умолчательно) определить и все те условия, в которых это определение сохраняет свой смысл. То же касается утверждений - как частный случай ситуационных определений. Все это будет позже рассмотрено подробнее.

Итак, последовательности перескоков осознанного внимания по наиболее актуальным моментам событий образуют своеобразные цепочки, только не моторных действий, а действий лобных долей по отслеживанию и управлению организмом. Это - мыслительные аналоги поведенческих цепочек - мыслительные автоматизмы, позволяющие вспоминать аналогичные события по тому же принципу, по которому получались прогнозы поведенческих автоматизмов в границах фокуса внимания. Они позволяют получать прогнозы от действий по управлению, по корректировке поведения в нестандартных ситуациях и составляют опыт реагирования в новых условиях или исследовательско-изобретательные навыки. Они так же могут модифицироваться с каждым новым методом решения проблемы, ветвясь в зависимости от новизны проблемной ситуации и позволяют использовать импровизацию для корректировки на ходу методов управления. Это - простейшая форма творческого мышления, еще в большей степени удаляющаяся от принципов алгоритмического программирования.

То, что каждое воспоминание модифицируется при осознании приводит к феномену ложности свидетельских показаний, когда самым добросовестным образом попытки вспомнить обстоятельства приводят ко все большему искажению памяти о происшедшем. Поэтому следователи знают: самое первое впечатление - самое верное, а последующие могут лишь подсказать детали, которые пока еще не были вспомнены. В новых условиях старое воспоминание приобретает совершенно новый смысл. Наши далекие детские воспоминания совершенно не так воспринимались в то время, как сейчас, спустя много лет.

Таким образом, при мыслительном отслеживании наиболее актуального и выборе варианта реагирования используются как привычные методы решений или мыслительные автоматизмы, так и импровизации - как в виде возможных вариантов для произвольной коррекции моторного реагирования, так и вариантов произвольной смены метода управления - мыслей.

Самые простейшие методы исследования и управления есть уже у простых организмов. Так, что для поиска пищи насекомое может совершать круги, или передвигаться определённым условиями способом. А самое простое - перебор всех возможностей, обычно совершенно хаотичными действиями. Такой стиль поиска слишком опасен и оправдан только у видов с очень высокой воспроизводимостью особей. Так что, как и рефлексы моторных реакций, так же задолго впрок заготавливаются и рефлексы поискового и оптимизирующего поведения.

Дополнительные материалы: fornit.ru/lib13

Далее