О науке Психология (очень коротко :)

В начале веков человеческой истории была одна протонаука, назовем ее естествознание, которая одна объясняла все явления природы. Она родилась и развивалась в головах ее носителей - первых систематизаторов и аналитиков, которые найденные закономерности формализовали в книгах и передавая устно своим ученикам. Познаваемые явления внешнего мира исследовались все более специализирующимися науками, а непознаваемые явления, порожденные творчеством самого человека, которые не поддавались прямому исследованию, оставались в ведении духовных, гуманитарных дисциплин и религии (при этом сами эти дисциплины и религии, представляли собой вполне реальные и доступные объекты исследований).

Недоступность внутреннего мира человека ставила исследование его в некое промежуточное положение. Тем более, что именно он порождал понятия непознаваемого. В то же время он поддавался систематизации и анализу потому, что существовал реально. Научная специализация, исследующая психику, охватывала как реальности психических процессов, детерминированные реалиями внешнего мира, так и внутренний мир личных понятий и переживаний, который существовал только в голове и был недоступен непосредственно. Поэтому психология изначально была обречена на дальнейшую специализацию в этих двух направлениях. Методы и средства воздействия на психику развивались эмпирически точно так же, как развивались методы и средства медицины. Психологические же теории, пытающие объяснить сущность психических явлений, и тем самым обосновать методы и средства воздействия, оставались по большей части на уровне гипотез и постоянно кардинально видоизменялись, что говорило о неадекватности предшествовавших представлений, относящихся к одной и той же области исследования.

Я неоднозначно и серьезно отношусь к психологии как науке, может быть и потому, что моим первым настоящим учителем был психолог  А.А.Брудный,  чрезвычайно незаурядный человек по глубине понимания буквально всех пластов человеческой культуры. Он очень во многом повлиял не столько на мое мировоззрение, сколько на методологию понимания окружающего. Его труды являются шедеврами в науке и примером самых позитивных направлений в психологии и философии. Они не настолько известны и популярны в народе как книги Грофа или Монро (т.е. они далеко не попса :), но для ученых-психологов имеют выдающееся значение.

Учитывая то, что психические процессы чрезвычайно сложны и до сих пор нет общепризнанной картины, позволяющей не только их описывать, но даже понимать, вызывают недоверие любые попытки использовать простые и однозначные методики и теории, для объяснения сущности этих процессов. Т.е. если женщина нервно теребит ручку кресла, сидя перед шефом, то далеко не во всех случаях это так однозначно :) как следует из некоторых психологических методов.

Маленькая дочь утром подбегает к Фрейду:
- Папочка, ты знаешь, мне такой сон приснился!
- И какой же? - снисходительно улыбается счастливый отец.
- Такой огромный, огромный банан!!! Что это значит?
- Знаешь, дочка, - вздохнул Фрейд, - не все сны что-то значат. Бывают просто сны.

Исторически психология начала развиваться значительно раньше, чем были найдены даже самые общие принципы и механизмы работы мозга. В арсенале психологов были только косвенные методы получения данных: поведенческие реакции, словесные ассоциации и т.п. Естественно, попытки сопоставить такую информацию, давали определенные видимые закономерности, которые первые психологи закладывали в основу своих теорий. Последующий сбор косвенной информации показывал несостоятельность многих аспектов таких теорий, многое пришлось пересмотреть с нуля, некоторое развить. Например, таким преемником Фрейда был Юнг, работы которого, в свою очередь явились основой (или поводом) работ множества других психологов, чьи теории во многом оказались несовместимы между собой.

Те психологи, что отказались от попыток обобщить в своих теориях все наблюдаемые психологические явления, такие как Гроф, предпочли объявить их непознаваемыми, отнеся к мистической, божественной природе. Бессильная заманчивость такого подхода заставляет даже тех, кто не хотел бы прямо подменять мистическими понятиями научные термины, находить определенные компромиссы, вводя понятие бога в психологию.

Психологи наработали огромное количество эмпирически найденных закономерностей, которые постоянно применялись ими в своей практике, но случаи далеко не всегда однозначного результата заставляли продолжать поиски и оптимизировать теории, (а с другой стороны давали повод немалому количеству анекдотов :).

В практике психологи использовали далеко не только то, что наработали сами. Они, например, широко используют техники внушения, что, в основном, и создало им ореол таинственного могущества. Они широко используют логику ситуационного анализа и синтеза (дедуктивный и индуктивный  метод).

Заходят в купе в Симферополе двое. Знакомятся.
- Я психолог.
- А я новый русский. Слушай, раз ты психолог, угадывай мои мысли.
  Я тебе за каждую угаданную по 100 баксов плачу.
- Да я ж не ясновидец, я психолог...
- Мужик, ты че, не понял? По 100 баксов! Давай, напрягись, о чем я сейчас думаю?
- Вот ты с юга едешь. Наверное, думаешь о том, как ты классно отдохнул!
- Правильно, психолог! Вот тебе 100 баксов! Угадывай дальше!
- А раз классно отдохнул, то с красивой женщиной. Наверное, ты о ней думаешь.
- Молодец! Возьми еще 100! Дальше!
- И ты думаешь, как не хочется домой..
- Еще 100!
- А раз не хочется, значит, дома жена...
- Ну, волшебник! Вот тебе еще стольник!
- Ты думаешь: убить ее, что ли?
- Стоп, мужик! На вот тебе тысячу баксов!
- А что случилось? Мысль как мысль...
- Мужик, это уже не мысль. Это - идея!

Естественно, критерием дееспособности любой науки является эффект практического приложения. Из всего же арсенала того или иного практикующего психолога, собственно его теоретические концепции составляют незначительную часть, а основную часть представляют наработанные в большом числе экспериментов методики воздействия.

Например, у Грофа основой его терапевтического воздействия на сеансах холотропного дыхания является методика вызывания искусственной гипоксии мозга, которая сама по себе к психологии не относится, и на фоне этого состояния осуществляются воздействия в направлении и способами, найденными эмпирически из большого количества предшествовавших опытов. Собственно же мистическая теория Грофа как бы существует сама по себе и скорее призвана хоть как-то объяснять случающееся, чем обосновывать методику воздействия.

Психоанализ, как и все другие психологические методики терапии, так же являются эмпирическими, и осваиваются не в силу владения соответствующей теорией, а немалым трудом приобретения практического опыта воздействия, дополненным логическими методами ситуационного анализа и методами внушения.

Само по себе значение в практическом плане таких методик - уже очень немалая заслуга психологии. Неважно, насколько все это обосновано теорией, но эта смесь личного опыта психолога и наработанных методик воздействия просто не может не быть эффективной, раз она отшлифована эмпирически.

Но в попытках применить именно свои теории психологи постоянно терпят неудачу. Особенно это проявляется в методиках систематизации качеств личности и создании тестов или критериев оценки качеств личности. Тесты "на интеллект" создавались и создаются даже без выработанного представления, что же такое интеллект. Они характеризуют только личный опыт решения специфических задач, но никак не интеллект в целом и приводят к совершенно различным результатам для разных групп людей и, тем более, для разных этносов.

Психологические шкалы, тесты на различные "психологические качества" приводят к шокирующим и взаимоисключающим результатам. Даже самые общие заключения типа: интроверт и шизотимик, больше искажают представление о данной личности, чем позволяют судить о ее качествах, которые в разных ситуациях подчас оказываются неожиданными для психолога.

Хотя это давно уже поняли, но отдельные психологи по-прежнему стараются найти признаки тех или иных качеств, по которым можно уложить личность в прокрустово ложе психологической характеристики.

Многие организации считают необходимым иметь в штате психолога. И принятый на работу человек вынужден эффективно отрабатывать свой оклад. Если он умный, то он сумеет придумать в организационном плане что-то действительно стоящее. Он сможет более-менее правильно оценить человека при приеме на работу. Потому, что вообще каждый человек - это психолог, в том смысле, что стоит ему немного пообщаться с незнакомым человеком, как он составит относительно верное мнение. Но, во-первых, верное в тривиальных случаях и для тривиальных ситуаций, а, во-вторых, если психолог не слишком умен и опытен, то он даже грубо не в состоянии оценить человека и никакие психологические методики и теории ему в этом не помогут, а их механическое применение приведет к парадоксальным выводам.

Результаты воздействий практикующих психологов на личность оказываются довольно неожиданными и нежелательными. Известна, например, история с Третьяком, к которому прикрепили психолога, чтобы получить оптимальные результаты. Действительно, привитая абсолютная уверенность в себе позволила получить на некоторое время лучшие результаты. Но вскоре наступил крах. Только после того, как в ворота влетела 4-я шайба, Третьяк начал осознавать, что он не настолько непробиваем, как уверовал и начал лихорадочно анализировать ситуацию. Ему потребовались огромные усилия, но он так и не смог вернуть себе прежнее.

В огромном количестве случаев, человек, который начинает искусственно формироваться по тому плану или образу, который наметил сам или его психолог, эта новая личность, начинает вступать во множество противоречий с неучтенными и неожиданными сторонами реальности. Человек просто не в состоянии осмысленно формировать себя хотя бы потому, что сознание представляет собой всего лишь только одну активную зону мозга в каждый момент времени среди их огромного множества, т.е. мышление последовательно, а вот в подсознании в это время параллельно обрабатываются огромное количество воспринятых ранее образов, адаптируя воспринятое к реальности и образуя жизненный опыт. Кроме того, человек просто не осознает множество влияющий на него условий (не говоря о неосознаваемой рецепции гомеостаза), а осознаваемые условия интерпретирует по-своему, искажая субъективной оценкой.

Вот почему просто опасно вскрывать то, что варится в подсознании. Особенно в собственном. Любые попытки осознанного присутствия и воздействия выливаются в отдаление от реальности и формирование иллюзорного опыта, вплоть до полного отрыва от реальности.

Так же как в случаях необходимого хирургического вмешательства это делается только в силу явной необходимости, следовало бы так же обоснованно обращаться к профессиональной (а не самостоятельной) психотерапии только в критических, безвыходных  случаях. Самосовершенствование будет эффективным и позитивным, в смысле адекватности реакций, если оно как можно больше соответствует реалиям объективной, а не субъективной действительности.

Психология, используя методы внушения, высокоэффективные методы изменения личности (в терапевтическом плане) и управления личностью, которые в сущности не являются следствиями психологических теорий (даже о сущности гипноза у психологов нет единого представления), создала себе чуть ли не мистический авторитет в общественном мнении, ее теории, в своих наиболее впечатляющих и эффектных местах, стали расхожими и модными, вторгаясь во все примыкающие области, такие как социология, психиатрия, администрирование, маркетинг и т.п. Ее действительно значительные и важные находки, наблюдения и методики оказываются обособленными от недееспособных теорий (особенно мистического плана).

Безусловно, в организации науки любого направления невозможно обойтись без постоянных ошибок, поисков, противоречий и даже катастроф. И поэтому нельзя метить какую-то науку за это как не имеющую право на существование. Это бессмысленно и нелепо потому, что все это - виды деятельности человека, которые во многом невозможно предугадать и планировать. Но как в каждой науке можно найти свои характерные поучительные моменты, которые следует сознавать и учитывать в последствии, так они есть и в психологии.

Отрывки  из повестей Р.Шекли в качетстве литературной иллюстрации :)

Из Великий гиньоль сюрреалистов

Миссис Вишну хотела не только любви, она хотела иметь детей. И это после того, как Вишну публично уничтожил свой репродуктивный механизм!   Он был величествен в гневе.

- Детей? Женщина, ты штудировала Фрейда?

- Кажется, он был одним из примитивистов.

- В некоторых областях психологии ему до сих пор нет равных. Разве ты не читала, какими бывают последствия деторождения? Эдипов комплекс, желание кастрировать старика, а потом нищего и грязного изгнать из города.

Первобытная орда! Благодарю, я хочу, чтобы все осталось как есть.

...

Дело принимало серьезный оборот. Вишну понимал, что без помощи и сочувствия ему не обойтись. Он позвонил доктору Атертону и попросил немедленно записать его на прием.

Может показаться странным, что Правитель Земли записывается на прием к психоаналитику, как обычный пациент. Но дело в том, что Вишну сам установил такой порядок.

Ему было неприятно сознавать, что у него есть собственный психоаналитик, обслуживающий только его одного. Это походило на привилегии и некую избранность. Вишну казалось, что так не следует поступать. Поэтому он настоял на том, чтобы доктор Атертон вел частную практику, а он, Вишну, был бы лишь одним из его пациентов.

Атертон расценил это, как типичную выходку, свойственную его пациентам. Однако был доволен, тем более что в конце концов это могло помочь излечению Вишну. Так он по крайней мере надеялся.

От чего должен был излечиться Вишну? Этого никто не знал, в том числе и доктор Атертон, предпочитавший, чтобы все шло своим чередом, и не обременявший ситуацию теоретическими изысканиями.

Сам Вишну тоже ничего не знал. Что может знать пациент?

Но вернемся к началу. Зачем ему нужен психолог вообще? Этого наверняка не знал никто. Как-то Вишну в одном из разговоров случайно заметил, что если у Гитлера был личный астролог, то почему бы ему, Вишну, не иметь

личного психолога? А возможно, это просто чья-то выдумка.

По телефону Атертон был дружелюбен, но строг. Он сказал, что занят и не может принять Вишну сейчас же, и предложил встретиться через неделю.

Вишну настаивал на немедленном приеме, на что Атертон ответил, что это невозможно: у него, кроме Вишну, есть и другие пациенты. Вишну пообещал удвоить гонорар, однако Атертон заметил, что дело не в деньгах.

Они препирались по телефону еще какое-то время, пока Атертон наконец не согласился пожертвовать временем, которое он тратит на ленч. Вернее, он предложил Вишну позавтракать вместе и все обсудить.

Кабинет доктора Атертона находился на территории Дворца. Вишну пришел на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Доктор Атертон предпочитал, чтобы пациенты приходили на четверть часа раньше и ждали в приемной, нервно листая журналы по современной психологии. Ждали, пока доктор сам не вызовет их, покончив с предыдущим пациентом. На этот раз им был программист четвертого класса, андроид, разумеется. Вишну подождал, когда тот четким рубленым шагом покинет приемную - андроиды группы-02 страдали от странных психосексуальных комплексов, - и лишь потом прошел в кабинет и послушно лег на диван.

- Итак, Вишну, - начал Атертон. - Что за проблема сейчас?

Вишну рассказал историю с подарком от Совета Галактики и своем разговоре с Аппаратом.

- Вы уверены, что это действительно произошло? - спросил психоаналитик. - Не галлюцинации ли у вас, мой друг?

- Я записал его голос и все снял на видеопленку, - натянуто ответил Вишну. - Я хочу сказать, что вы ведь сами были там и знаете, что произошло. - Атертон всегда вызывал у Вишну желание ворчать и жаловаться.

Только ему Вишну позволял так обращаться с собой. И все потому, что считал это частью своего лечения.

- Хорошо, пусть будет так, - согласился Атертон. - Не имеет значения, даже если это галлюцинации. Фантазию можно анализировать так же просто и легко, как и быль, и наоборот. Значит, именно это беспокоит вас?

...

Атертон продолжал нетерпеливо стучать по столу пальцами. Он не любил ждать.

Наконец Вишну воскликнул:

- Вот, нашел!

- Ну что ж, цыпа, послушаем, - воскликнул доктор, как всегда, пошловато подражая доктору Фрейду. Вишну терпеть не мог такой фамильярности.

...

Помимо многих других обязанностей, Атертон как психоаналитик обладал замашками Прометея, а кроме того, имел огромные планы относительно всего человечества.

Однако сейчас ему некогда было думать об этом. Доктор Атертон устал. Весь месяц он работал без отдыха, не считаясь со временем. Если он не проводил психотерапию с Вишну, то провожал души в подземный мир, отвечая

на их последние неизменно глупые вопросы или успокаивая их.

Из Майрикс

-Мода, как и публичное мнение, абсолютно непредсказуемы. Это  доказано историей.  Во  всяком  случае,  мне   так  говорили  на   курсе  психологии. Университетские мужи  утверждают,  что вкус к  плохому  просто необходим для развития  общества,  так как он  выражает наш  подсознательный протест всему хорошему  и  благопристойному. Одним словом, человечество нуждается  в таких неряшливых местах. Кроме  того, существует теория,  будто ничто человеческое не является безобразным.

Академия

— И что вам сказали? — спросил Морган. Фирмен вспомнил нескончаемую вереницу терапевтов, к которым он обращался. Его обследовали со всех точек зрения, разработанных психологией. Его усыпляли наркотиками, подвергали шоку и обследовали, обследовали… Однако все бурные усилия сводились к одному…

— Не разобрались.

— Неужели они вовсе ничего не могли сказать?

— Во всяком случае немногое. Врожденное беспокойство, глубоко скрытые комплексы, неспособность внутренне принять status quo. Все сходятся на том, что я негибкий тип. На меня не подействовала даже реконструкция личности.

...

Стоя на узенькой, заваленной гниющим мусором улочке в районе трущоб, в окне второго этажа он заметил вывеску, сделанную от руки: «Дж. Дж. Флинн, терапевт-психолог. Может быть, мне удастся вам помочь». При мысли о всех высокооплачиваемых специалистах, к которым он обращался, Фирмен криво усмехнулся. Он пошел было прочь, но повернул и поднялся по лестнице, ведущей в приемную Флинна. Опять он был недоволен собой. Увидев вывеску, он в тот же миг понял, что пойдет к этому врачу. Неужели он никогда не перестанет лукавить с самим собой?

Кабинет Флинна был тесен и плохо освещен. Со стен облупилась краска, в комнате застоялся запах немытого тела. Флинн сидел за деревянным неполированным письменным столом и читал приключенческий журнальчик. Он был маленького роста, средних лет и уже начинал лысеть. Он курил трубку.

Фирмен собирался начать с самого начала, но неожиданно для себя выпалил:

— Послушайте, у меня страшные неприятности. Я потерял работу, от меня ушла жена, я испробовал все существующие методы терапии. Что вы можете сделать?

Флинн вынул изо рта трубку и взглянул на Фирмена. Он осмотрел его костюм, шляпу, туфли, как бы прикидывая их стоимость, затем спросил:

— А что сказали другие врачи?

— Их слова сводились к тому, что мне не на что надеяться.

— Конечно, так они и говорят, — подхватил Флинн, быстро произнося слова высоким и четким голосом. — Эти модные молодчики слишком легко сдаются. Однако надежда есть всегда. Разум — странная и сложная штука, друг мой, и то и дело…

Флинн неожиданно умолк и печально, иронически ухмыльнулся:

— Ах, да какой в этом толк? У вас уже появился обреченный взор, никуда не денешься. — Он выколотил трубку и устремил отсутствующий взгляд в потолок. — Вот что, я для вас ничего не могу сделать. Вы это знаете, и я это знаю. Зачем вы сюда пришли?

— Надо полагать, в поисках чуда, — ответил Фирмен, устало опускаясь на деревянный стул.

— Многие ищут, — словоохотливо сказал Флинн. — Видно, мой кабинет — самое подходящее место для поисков, не правда ли? Вы посещали фешенебельные приемные модных специалистов. Помощи там не получили. Поэтому уместно и пристойно, если захудалый терапевт добьется того, что не удалось знаменитостям. Что-то вроде поэтической справедливости.

— Вот-вот, — одобрил Фирмен со слабой улыбкой. — Поэтической справедливости.

— Я не так уж бездарен, — заверил его Флинн, набивая трубку табаком из потрепанного зеленого кисета. — Но истина кроется в том, что чудеса стоят денег, всегда стоили и всегда будут стоить. Если вам не могли помочь светила, то я и подавно не могу.

— Спасибо за правду, — сказал Фирмен, но не сделал никакой попытки встать.

— По долгу терапевта, — медленно произнес Флинн, — напоминаю вам, что Академия открыта в любое время дня, — Как же можно туда обращаться? — спросил Фирмен. — Ведь я о ней ничего не знаю.

— Никто не знает, — ответил Флинн. — Тем не менее я слышал, что там излечивают решительно всех.

— Смерть — тоже излечение.

— Но нецелесообразное. Кроме того, уж очень оно противоречит духу времени. При таком варианте Академией должны были бы заправлять невменяемые, а как раз им-то это и запрещено.

Тогда почему же оттуда никто не выходит?

— Не спрашивайте меня, — сказал Флинн. — Может быть, никто не хочет оттуда выходить. — Он затянулся. — Вам нужен совет, О' кей. Деньги есть?

— Найду, — осторожно ответил Фирмен.

— Отлично. Мне не полагается этого говорить, но… Бросьте искать лекарства! Пойдите домой. Отправьте рободворецкого за двухмесячным запасом продуктов. Спрячьтесь до поры до времени.

— Спрятаться? Зачем?

Флинн метнул на него бешеный взгляд.

— Затем, что вы изводите себя, пытаясь вернуться к норме, и добиваетесь только ухудшения. Такие случаи я наблюдал сотнями. Перестаньте думать о вменяемости и невменяемости. Отлежитесь спокойненько месяц-другой, отдыхайте, читайте, толстейте. Тогда и посмотрим, как у вас пойдут дела.

— Знаете, — сказал Фирмен, — по-моему, вы правы. Я в этом уверен! Но не уверен, можно ли возвращаться домой. Сегодня я кое-куда звонил… У меня есть деньги. Не могли бы вы спрятать меня здесь, у вас? Спрячьте, пожалуйста!

Флинн встал и боязливо выглянул из окна на улицу.

— Я и так наговорил слишком много. Будь я помоложе… нет, не могу! Я дал вам безумный совет! Я не могу вдобавок совершить безумный поступок!

— Извините, — сказал Фирмен. — Мне не следовало вас просить. Но я и вправду очень вам благодарен. Честное слово.

Он встал.

— Сколько я вам должен?

— Ничего вы не должны, — ответил Флинн. — Желаю вам поправиться.

— Спасибо.

Божий дом

Начались свидания. Она почти не позволяла притронуться к себе, и это ему тоже нравилось. В век неразборчивых женщин, пугающих своей порочностью, - по крайней мере, так их выводили в кино, - особенно бросалось в глаза, что Мими получила хорошее воспитание. А она восхищалась его ростом, - считается, что высокие сухопарые мужчины преуспевают в бизнесе лучше, чем их низенькие толстенькие соперники; мнение журнала "Психология сегодня" именно таково.

Всё по порядку

Психологию в те времена ещё не изобрели. Она появилась значительно позже. В античном мире все объясняли аллегорически, с помощью мистики. Классический подход. Если кто-то возжелал свою мать, виноват в этом не он, а боги.

Десятая жертва

Долгое время психологи придерживались мнения, что люди, утратившие значительную часть своих органов, склонны к цинизму. Сильвестре не был исключением.

...

- Скотина! Свинья! Буйвол! - закричала она, схватила вазу и швырнула вниз.

Поллетти даже не пошевелился. Ваза пролетела в дюйме-двух от его головы и разбилась. Бедняжка всегда промахивалась. Ей не везло: с попаданием в цель, с преданной любовью, мужьями, свиданиями, встречами со своим психоаналитиком - ей не везло всегда. Доктор Хоффгауэр сказал ей, что она является ярко выраженной мазохисткой, пытающейся компенсировать стремление к самоуничтожению псевдоспонтанными садистскими действиями, которые, разумеется, никогда не осуществляются благодаря ее явно выраженной жажде смерти. Это очень плохо. Однако, напомнил доктор, Поллетти находится в еще худшем положении, поскольку его жажда смерти не смягчается, по-видимому, импульсами садизма, помогающими удержать ее в разумных рамках.

Обмен разумов

Вальдец обратился к психологии.

-   Утрата   возлюбленной,   по    Штейнметцеру,    есть    ритуально воспроизведенная  утрата  фекальной  личности.  Как  ни  забавно,   мы-то полагаем, что скорбим о дорогих ушедших, а на самом  деле  убиваемся  по

невозвратимо утраченным экскрементам.

Первая жертва

- Тоже мне психолог выискался! Мой психоаналитик говорит, что мне обязательно нужно кого-нибудь предавать, чтобы сохранить душевное равновесие. Он утверждает также, что лучше всего мне поможет хладнокровное убийство, но это не для меня.

Билет на планету транай

- Ну,  прежде  всего  вы,  конечно,  понимаете,  что  любой  механизм является источником раздражения. У людей непоколебимое затаенное недоверие к  машинам.  Психологи  называют  это  инстинктивной  реакцией  жизни   на

псевдожизнь. Вы согласны?

Хождение Джоэниса

Джоэнис вошел в "Дом "Холлис" для Невменяемых Преступников". В гостиной Лам представил его группе людей. Джоэнис смотрел и слушал очень внимательно, но не мог обнаружить в них ничего ненормального и поделился своими наблюдениями с Ламом.

- Разумеется, в них нет ничего ненормального! - возмутился Лам. - Вывеска - всего-навсего официальное название. Мы, обитатели, предпочитаем называть свой дом "Поселение "Холлис" для писателей и художников".

- Так, значит, это не лечебница для душевнобольных?

- Нет, это лечебница, но только формально,

- А сумасшедшие здесь есть? - спросил Джоэнис.

- Послушай, старина, - сказал Лам, - сюда мечтают попасть люди искусства со всего Восточного побережья. Конечно, у нас найдется парочка психов - надо же чем-то занять докторов. Да к тому же мы потеряем правительственную дотацию и освобождение от налогов, если у нас не будет ни одного чокнутого.

Джоэнис быстро огляделся, поскольку никогда в жизни не видел сумасшедшего. Но Лам покачал головой и сказал:

- Тут их не ищи. Сумасшедших, как правило, приковывают цепями в подвале.

К их разговору прислушивался высокий бородатый врач. Теперь он обратился к Джоэнису.

- Да, мы пришли к выводу, что подвал - самое подходящее для них место. Он сырой и темный, а это успокаивающе действует на буйных.

- Но почему вы держите их на цепи? - поинтересовался Джоэнис.

- Тогда у них складывается впечатление своей исключительности, - ответил врач. - Кроме того, не следует недооценивать воспитательного значения цепей. Воскресенье у нас день посещений, и когда люди проходят мимо ревущих, покрытых нечистотами безумцев, это производит на них неизгладимое впечатление. Психиатрия занимается предупреждением заболеваний не в меньшей степени, чем их лечением. Выборочные статистические данные показывают, что посетители, видевшие наши подземные камеры, гораздо реже сходят с ума, чем остальные американцы.

- Очень интересно, - заметил Джоэнис. - И что, вы так же обращаетесь со всеми сумасшедшими?

- Боже упаси! - с улыбкой воскликнул врач. - Мы, работники сферы психологии, не имеем права допустить косность в подходе к душевным расстройствам. Каждая конкретная форма сумасшествия требует своего собственного, особого лечения. Так, в отношении меланхоликов мы установили, что желаемый результат в плане поднятия общего тонуса приносит удар по лицу платком, пропитанным луком. Что касается паранойи, то мы считаем, что лучше всего как бы войти в манию больного. Собственно, мы устанавливаем за ними слежку, приставляем шпиков, используем подслушивающую аппаратуру и прочие подобные устройства. Пациент перестает быть сумасшедшим, ибо мы преобразуем окружающий его мир таким образом, что бывшие необоснованные страхи становятся вполне реальными. Этот метод лечения - одно из наших лучших достижений.

- Что происходит потом? - спросил Джоэнис.

- Войдя в мир параноика и превратив его из иллюзии в реальность, мы затем стремимся изменить картину действительности так, чтобы больной вернулся в норму. Пока мы не добились положительных результатов, но теория обещает многое.

- Как видишь, - заметил Лам, - наш док - настоящий мудрец.

- Ну что вы, - скромно улыбнулся врач. - Я лишь стараюсь не закоснеть. Мой ум готов принять любое предположение. Уж такой я есть, и тут совершенно нечем восхищаться.

- А, бросьте, док, - сказал Лам.

- Нет-нет, в самом деле. Я всего лишь из тех, кого называют "пытливым умом". В отличие от некоторых моих коллег, я задаю вопросы. Например, при виде мужчины, свернувшегося калачиком с закрытыми глазами, подобно зародышу в утробе, я не тороплюсь лечить его массированной шоковой радиотерапией. Скорее я спрошу себя: "А что, если создать большую искусственную матку и поместить его внутрь?" Кстати, такой случай действительно имел место.

- И что произошло? - поинтересовался Джоэнис.

- Несчастный малый задохнулся, - со смехом ответил Лам.

- Я никогда не утверждал, что хорошо разбираюсь в технике, - надменно проговорил врач.- Метод проб и ошибок сопряжен с риском. Однако я рассматриваю данный случай как успех.

- Почему? - спросил Джоэнис.

- Потому что перед кончиной пациент выпрямился. До сих пор не знаю, что явилось причиной исцеления - искусственная матка, смерть или сочетание обоих факторов; но эксперимент, безусловно, имеет важное теоретическое значение.

- Я просто пошутил, док, - извинился Лам. - Я знаю, что вы отличный специалист.

- Благодарю вас, Лам, - произнес врач. - А теперь прошу прощения, мне надо навестить одного пациента. Любопытная мания. Он верит, что является физическим воплощением Бога. Причем вера его столь сильна, что он каким-то непонятным образом заставляет черных мух образовывать нимб вокруг его головы; крысы падают пред ним ниц, а птицы лесов и полей слетаются со всех сторон петь у решетки его камеры. Этим феноменом заинтересовался один из моих коллег, так как он предполагает неизвестный канал общения человека с животными.

- Как вы его лечите? - спросил Джоэнис.

- Потакая мании. Я притворяюсь его поклонником и учеником. Каждый день в течение пятидесяти минут я сижу у его ног. Когда ему кланяются звери, я тоже кланяюсь. По четвергам я отвожу его в лазарет и позволяю лечить больных, потому что это доставляет ему удовольствие.

- Он в самом деле исцеляет их?

- Пока неудач у него не было, - ответил доктор. - Но, разумеется, ни для религии, ни для медицины эти так называемые чудеса не являются чем-то новым. Мы ведь не претендуем на всеведение.

- Можно мне увидеть этого пациента? - попросил Джоэнис.

- Конечно. Он очень любит посетителей. Я устрою вам встречу сегодня днем.

И с бодрой улыбкой доктор заспешил прочь.

:)