Евгений Павлович Ильин

Психология риска

Введение

На протяжении жизни человек постоянно встречается с ситуациями, не имеющими однозначного решения; при этом проявление активности связано с риском получить не тот результат, которого хочешь. Риск представляет собой постоянный и неустранимый компонент любой социальной деятельности, выступает не просто некоей социокультурной средой или условием действия, а как неотъемлемая часть социальности (Perrow, 1984; Гордиенко Ю. Ф., 2005).

Риск играет существенную роль в управлении, в процессе принятия решений, защищает от консерватизма и конформизма. Определенная мера риска необходима и ученому, и предпринимателю, и политику. Благодаря рискованным действиям человек способен выигрывать, побеждать соперника и обстоятельства. Нехватка же решительности и смелости (физической, гражданской, творческой), осторожность в действиях мешают достижению целей. Руководители, предприниматели, ученые, которые боятся рисковать, теряют способность развиваться и достигать высоких целей.

Однако риск бывает и неоправданным, он может приводить не к успеху, а к неудаче. Нередко рискованное поведение человека приводит к травмам и даже гибели людей. Развитие транспорта, химической и атомной промышленности и в связи с этим ухудшение экологической обстановки вынуждают нас говорить о том, что от индустриального общества наблюдается переход к обществу риска (Бек У., 1994,2000).

...

С давних пор человек стремился оценивать степень риска. Еще древние люди, играя в азартные игры, например в кости, оценивали риски. Сцены этой игры обнаружены и в египетских гробницах, и на античных греческих вазах.

В 1738 г. Д. Бернулли опубликовал в «Известиях Императорской Санкт-Петербургской Академии наук» статью «Изложение новой теории об измерении риска», где высказывает мысль, что риск воспринимается каждым человеком по-своему, оценивается неодинаково. Каждый субъект реагирует на риск в соответствии со своей системой ценностей. Таким образом, проблему оценки риска Д. Бернулли повернул в сторону психологии.

В XIX в. категория «риск» стала использоваться в области права (к примеру, рисковый договор, по которому сторона, рассчитывающая на получение выгоды, рискует тем, что произведенные ею затраты могут не окупиться, и т. п.).

Проблема риска привлекла внимание широких научных кругов в начале XX в., после выхода книги Ф. Найта «Риск, неопределенность и прибыль». С 1920-х гг. начали проводиться исследования анализа риска в коммерции, медицине, технологии и т. д. Отдельные исследования риска проводились и социологами, к примеру изучался риск информационной изоляции (Зубков В. И., 1998). Начало систематического научного изучения этого феномена относится ко второй половине XX в., когда формируются представления о вероятностном характере природных и общественных тенденций, вырабатывается соответствующий решению реальных нужд математический аппарат, накапливаются статистические данные.

До конца 1960-х гг. риск воспринимался прежде всего количественно, как атрибут технологий и вероятность определенного ущерба в координатах пространства и времени. Затем, особенно с возникновением рискологической проблематики в психологии, он начинает изучаться и качественно. Неклассическую теорию риска разработали в 1920-1930-х гг. экономисты А. Маршал и А. Пигу (теория кризиса). Изучение риска с этих позиций позволило преодолеть несоответствие между одномерной «технической» логикой исчисления риска и многомерностью человеческого поведения в рискованных ситуациях.

...

Понятие «риск» является междисциплинарным, используемым во многих общественных и естественных науках. Каждая из них имеет свой предмет, свою направленность в исследовании риска и вырабатывает для этого собственные методы. [1] С одной стороны, это позволяет выделить очень много различных аспектов, в которых рассматривается риск, а с другой – создает очевидные трудности в выработке единой точки зрения на риск.

Вообще проблема риска оказалась весьма благодатной темой для исследований, поскольку существует масса рисков, учесть которые весьма затруднительно. Появляются диссертации (Баранская Л. Т., 2009) на тему того, являются ли пластические операции риском для женщин (о риске не узнать себя после операции или не принять новое лицо); рассуждения, является ли брак с успешной женщиной риском или удачей для мужчины; исследователи выявляют факторы риска при выборе сексуального партнера (Henderson, 2005).

За рубежом спектр изучения рисков весьма широк. Риски токсикологического характера изучали Краус с соавторами (Krause et al, 1992) и Слович с коллегами (Slovic et al, 1985, 1995); риски, связанные с атомной индустрией, исследовали Барке и Дженкинс-Смит (Barke, Jenkins-Smith, 1993), а также Флинн с соавторами (Flynn et al, 1993); экологические риски привлекли внимание Макдениелса (McDaniels et al, 1997) и Лацо с соавторами (Lazo et al, 2000); компьютерная опасность изучалась Гуттелингом и Куттшрейтером (Gutteling, Kuttschreuter, 2002). В общем, проблема риска бесконечна, и при ее описании есть опасность (риск) утонуть в частностях. Поэтому делаются попытки разработать различные аспекты теории рисков, охватывающие общие закономерности их возникновения и проявления.

В настоящее время теория рисков – рискология – рассматривается как часть кризисологии – науки о кризисах (Альгин А. П. с соавт., 2004; Буянов В. П. с со-авт., 2003, 2007; Глущенко В. В., 2008; Давыдов И. Н., 2001; Миэринь А. А., 1998; Яницкий О. Н., 1998).

Делаются попытки создать новое философское направление в изучении рисков – рискософию, [2] в рамках которой рассматривается вопрос о рисковой культуре. Рисковая культура – это совокупность наших представлений, взглядов и убеждений, ценностей, привычек, традиций и обычаев в отношении знаний и практических навыков управления рисками. Например, повышению рисковой культуры могут способствовать курсы по технике безопасности и гражданской обороне (изучение программы действий на крупных предприятиях в случае техногенных аварий, взрывов, катастроф). С помощью различных бизнес-симуляций в игровом режиме можно получить навыки обращения с теми или иными рисками, отработать управленческие решения для стандартных и нестандартных ситуаций.

Проблемами изучения и предупреждения рисков занимаются ряд научных учреждений: Международный институт исследования риска (где решаются следующие проблемы: анализ рисков, создание систем управления рисками, подготовка риск-менеджеров и других менеджеров-рискологов); Институт проблем риска; Научный центр изучения рисков «РИЗИКОН».

За рубежом издаются научные журналы, в тематике которых различные аспекты риска: «Actuarial News and Risk Management Resource Actuary», «NET Actuarial News and Risk Management Info», «Risk», «Risk abstracts», «Risk and Insurance», «Risk Analysis», «Risk measurement service». Издается даже специальный журнал для деловых женщин «Risk management for executive Women».

В отечественной психологии, несмотря на большое количество разрозненных публикаций, до сих пор существует необходимость всестороннего рассмотрения риска как самостоятельной психологической проблемы, поскольку чаще всего он рассматривается лишь как характеристика принятия решений. В данной книге сделана попытка ликвидировать существующий пробел.

Раздел I Риск как психологический феномен

Глава 1 Риск как научное понятие

1.1. Этимология слова «риск»

В работе Н. Лумана (1994) сделана попытка выяснить этимологию термина «риск». В Европе это слово встречается уже в средневековых источниках, но распространяется лишь с началом книгопечатания (примерно с 1500 г.), прежде всего в Италии и Испании, и касается очень разных предметных областей. Например, морское страхование – один из ранних случаев планомерного контроля риска. Существует предположение, что новое слово «риск» начинают употреблять, чтобы обозначить проблемную ситуацию, которая не может быть достаточно четко выражена уже имеющимися в наличии словами «опасность», «дерзание», «случай», «мужество», «страх».

Происхождение слова «риск» объясняется следующим образом: [3] заимствовано оно из французского языка (risque – опасность), в свою очередь, французское слово восходит к греческому rizikon – утес, скала; поэтому «рисковать» для древнегреческих мореплавателей означало «обойти скалу, утес, лавировать между скалами», чтобы избежать опасности кораблекрушения. Как видим, «риск» в таком случае означал возможную опасность и это понимание сохраняется и до сих пор.

...

Однако опросы показывают, что в обыденном сознании слово «риск» воспринимается в различных смыслах: как способность идти на авантюры; как желание ощутить выброс адреналина; как ситуация неопределенности; чаще всего – как действие, исход которого неясен или в основе которого лежит необоснованная надежда на успех. В «Британской энциклопедии» говорится: «чрезмерный и поспешный риск чреват…», а значит, подразумевается, что риск – это принимаемое решение.

Нет полного согласия в понимании слова «риск» и среди ученых. Риск понимается ими то как опасность, то как специфический вид деятельности [4] в условиях неопределенности, то как характеристика ситуации, то как оценка возможности осуществления действия, возможности достижения результата, соответствующего цели, и т. д. Попробуем разобраться в этих противоречиях.

1.2. Риск как возможная опасность неблагоприятного исхода

Во многих определениях риск связывается с опасностью неблагоприятного исхода действия, поступка, жизнедеятельности. Так, в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова риск понимается как возможная опасность (угроза). В «Психологическом словаре» (1983) риск определяется как действие, направленное на привлекательную цель, достижение которой сопряжено с элементом опасности, угрозой потери, неуспеха.

Исследователи (Renn, 1985) тоже отмечают, что определение риска часто несет в себе элементы намерения, содержащего опасность. У. Бек (Beck, 1996, 2006) понимает под риском систематическое взаимодействие с угрозами и опасностями, индуцируемыми и производимыми процессом модернизации. В диссертации Н. А. Алешиной (2006) по существу речь идет о рисках как об опасностях.

Опасность рассматривается как ситуация, в которой присутствует фактор (обстоятельство), способный причинить вред, несчастье, ущерб (физический или моральный), привести к катастрофе. Отсюда «опасный» в словаре С. И. Ожегова определяется как способный вызвать, причинить какой-нибудь вред, несчастье. Вредоносный (опасный) объект (обстоятельство) является угрозой для кого– или чего-либо, от которой требуется защищаться. [5]

Опасности характеризуются потенциалом, качеством, временем существования или воздействия на человека, вероятностью появления, размерами зоны действия. Потенциал проявляется с количественной стороны, например уровень шума, запыленность воздуха, напряжение электрического тока. Качество отражает его специфические особенности, влияющие на организм человека, например частотный состав шума, дисперсность пыли, род электрического тока.

Характеристикой и мерой опасности могут выступать число пострадавших, приносимый ее реализацией ущерб для окружающей среды, который только частично может быть измерен экономически (в основном через затраты на ликвидацию последствий). Мера реальной опасности (угрозы) зависит от ряда условий: силы и времени действия опасного фактора на человека, а также устойчивости человека к действию этого фактора.

Выделяют две группы уровней воздействия опасности на организм человека:

1) пороговые уровни: порог острого действия; порог специфического действия; порог хронического действия;

2) летальные уровни: минимальные смертельные (единичные случаи гибели); абсолютно смертельные; среднесмертельные (гибель более 50 % организмов).

Для снижения риска используют следующие приемы нормирования опасностей:

– полное исключение воздействия опасности;

– регламентация предельно допустимой интенсивности действия опасности;

– допущение большей интенсивности воздействия при сокращении продолжительности воздействия;

– регламентация интенсивности воздействия с учетом накопления негативного эффекта за длительные периоды.

Опасностей существует великое множество. Например, номенклатура опасностей по данным Всемирной организации здравоохранения состоит из более чем 100 факторов.

По характеру и естественному влиянию опасные факторы разделяются на четыре группы:

1) физические факторы: а) повышена скорость движения воздуха; б) повышена или снижена влажность; в) повышено или снижено атмосферное давление; г) недостаточная освещенность; д) рушащиеся конструкции и др.;

2) химические факторы: а) химические вещества, которые пребывают в разном агрегатном состоянии (твердом, газообразном, жидком); б) элементы, которые различными путями проникают в организм человека (через органы дыхания, желудочно-кишечный тракт, через кожные покровы и слизистые оболочки); в) вредные вещества (токсичные, наркотические, раздражающие, удушающие, сенсибилизующие, канцерогенные, тератогенные и др., влияющие на репродуктивную функцию);

3) биологические факторы: а) различные представители флоры и фауны; б) макроорганизмы; в) микроорганизмы;

4) психофизиологические факторы: а) физические перегрузки (статическая, динамическая); б) нервно-психические перегрузки (умственные перегрузки, перегрузки анализаторов, монотонность труда, эмоциональные перегрузки).

Опасные факторы бывают скрытыми, неявными или же такими, которые трудно обнаружить или распознать.

Опасность может исходить от внешних воздействий и от действий самого человека (Котик М. А., 1981). Причинами ненамеренных опасных действий человека являются его упущения и промахи, а причинами намеренных опасных действий – заблуждения и нарушения.

Опасность бывает реальной и мнимой. Реальная опасность может быть актуальной и потенциальной. Например, тонкий лед для любителей зимней рыбалки или наличие высокой радиации при аварии на атомной электростанции для живущих около нее – это актуальная опасность, а наличие потухшего вулкана, могущего проснуться в любой момент, или сейсмонеустойчивая местность – потенциальная опасность для жителей (проживая в данной местности, человек подвергается риску, хотя может и не подозревать об этом).

По характеру воздействия на человека опасности можно разделить на две группы: 1) факторы, которые в зависимости от дозировки вредны или опасны, но не нужны для жизни и деятельности человека; 2) факторы, которые при выходе за допустимые уровни являются опасными, но могут быть полезны и даже необходимы человеку.

Наиболее распространенной оценкой опасности является риск – вероятность потерь при действиях, сопряженных с опасностями.

Часто слова «риск» и «опасность» употребляются как синонимы. Например, говорят, что существует риск заражения, имея в виду опасность заражения.

Н. Луман (1994) доказывает ошибочность отождествления риска с опасностью. Он вообще определяет риск путем его дифференциации с понятием «опасность». Если причины ущерба (любого, не обязательно материального) вменяют окружающему миру, то имеется в виду опасность. О риске же, полагает Н. Луман, говорят тогда, когда принято решение, без которого ущерб (неблагоприятный исход) мог и не возникнуть. Эта точка зрения весьма спорна, поскольку человек может подвергаться риску и не по своей воле. Другое дело, что источник опасности как объективная данность (наличие вредоносного фактора) и риск действительно не одно и то же. Можно говорить о расширении озоновых дыр в атмосфере как об источнике опасности, но о риске следует говорить лишь тогда, когда речь идет о воздействии вредоносного источника на человека и природу. Опасность – это то, от чего надо защищаться, что надо предупреждать.

Следует отметить, что при обсуждении проблемы риска слово «опасность» используется в двух смыслах. В одном случае под опасностью имеют в виду вредоносный фактор (источник опасности), в другом – возможность (вероятность) свершения в перспективе неблагоприятного исхода для кого– или чего-либо.

В разных науках под неблагоприятным исходом понимаются разные вещи. О. Н. Яницкий (2003) с позиции эколога определяет опасность как ситуацию в окружающей человека среде, которая при определенных условиях случайного или детерминированного характера вызывает возникновение факторов, способных привести к отклонению здоровья человека от среднестатистического значения или к ухудшению качества окружающей среды.

В экономике риск – это опасность возникновения непредвиденных потерь ожидаемой прибыли, дохода или имущества, денежных средств, других ресурсов в связи со случайным изменением условий экономической деятельности, неблагоприятными обстоятельствами (Коган Н., 2008).

Делая упор на возможной опасности неблагоприятного исхода при определении риска, не следует оставлять за скобками цель риска: ведь человек рискует не ради неблагоприятного исхода, а вопреки ему – чтобы получить благоприятный исход. Неслучайно, говоря об антиподе риска – гарантии, выделяют гарантии достижения (рассчитаны на успех) и гарантии компенсации (рассчитаны на неудачу).

Если нет надежды на благоприятный исход, нет хоть какой-то гарантии, шанса, то человек откажется от действия или поступка, не пойдет на риск.

1.3. Риск как активность человека в ситуации неопределенности

Во многих случаях человек вынужден действовать в ситуации неопределенности, которая может отражать условия деятельности и ее исход (результат).

По этому поводу О. Ренн (1999) пишет, что все концепции риска имеют один общий элемент: разделение реальной действительности и возможности. Если будущее было бы предопределено или независимо от человеческой деятельности в настоящем, термин «риск» не имел бы смысла. Понятие «риск» имеет смысл, только когда признается различие между действительностью и возможностью того, что в результате природных событий или человеческих действий может возникнуть нежелательное состояние действительности.

Источники возникновения неопределенности многообразны: спонтанность природных явлений и стихийные бедствия; человеческая деятельность; взаимовлияние людей, которое носит неопределенный и неоднозначный характер; научно-технический прогресс – практически невозможно заранее во всей полноте определить конкретные последствия тех или иных научных открытий (табл. 1.1).

Таблица 1.1. Виды и источники неопределенности (Капустин В. Ф., 1993).

Наконец, неопределенность ситуации связана с неполнотой, недостаточностью информации об объекте, процессе, явлении, по отношению к которому принимается решение, с ограниченностью человека в сборе и переработке информации, с постоянной изменчивостью информации о многих объектах. Все это приводит к тому, что в практической жизни человек вынужден часто использовать метод проб и ошибок, т. е. идти на риск.

Источником неопределенности являются также внутренние и субъективные факторы, поскольку человек не может абсолютно правильно оценить уровень своих знаний, свое физическое состояние и т. п., необходимые для достижения поставленной цели. Ситуация неопределенности заставляет человека делать прогноз о вероятности успеха или неудачи.

Источником неопределенности являются также внутренние и субъективные факторы, так как человек не может абсолютно правильно оценить уровень своих знаний, свое физическое состояние и т. п., необходимые для достижения поставленной цели. Ситуация неопределенности заставляет человека делать прогноз о вероятности успеха или неудачи.

Приведу некоторые примеры таких определений риска:

– риск – вероятность наступления определенных последствий (положительных или отрицательных) вследствие принимаемых решений и изменения условий производства и реализации продукции под воздействием внешних и внутренних факторов, влияющих на конечный результат (Тяпаев Т. Б., 2010);

– риск представляет собой целенаправленное поведение социального субъекта, осуществляемое в обстоятельствах неопределенности ожидаемых исходов (Зубков И. В., 1999);

– риск представляет собой образ действий в неясной, неопределенной обстановке (Абчук В. А., 1983);

– риск – обращение к деятельности при отсутствии уверенности в ее достижении (Платонов К. К., 1984).

Все эти определения не очень удачны, поскольку, делая упор на неопределенности ситуации или исхода события, авторы забыли про другую непременную характеристику риска – опасность неблагоприятного исхода. Так, К. К. Платонов определяет риск как деятельность при отсутствии уверенности. Но я могу быть неуверенным в том, что сегодня закончу свою работу. И при чем здесь риск? Поэтому более корректным выглядит следующее определение: риск – это ситуативная характеристика деятельности, состоящая в неопределенности ее исхода и возможных неблагоприятных последствиях в случае неуспеха (Краткий психологический словарь, 1985; Психология: Словарь, 1990).

Г. Н. Солнцева считает, что ситуация риска появляется только тогда, когда в опасной или неопределенной ситуации появляется действующий субъект и когда он принимает решение действовать в этой ситуации, понимая, исходя из прежнего опыта (прецедента), что его может ожидать не только успех, но и неудача.

Вероятностный прогноз делается с учетом переменных, описывающих данную ситуацию. Чем больше мы знаем об этих переменных, тем легче делать прогноз; чем меньше нам известны переменные, тем больше неопределенность данной ситуации и тем труднее сделать правильный прогноз, тем легче допустить ошибку.

...

Неопределенность исхода зависит как от внешних факторов (наличие информации, необходимых технических или финансовых средств), так и от внутренних (хватит ли знаний, умений, сил, выносливости для достижения цели).

Некоторые авторы считают, что не всякая неопределенная ситуация является рискованной (Альгин А. П., 1989; Солнцева Г. Н., 1999). А. П. Альгин (1989) пишет, что «ситуации риска качественно отличаются от ситуаций неопределенных.

В последних вероятность наступления результатов решений, событий в принципе неустанавливаема. Рискованная ситуация – разновидность неопределенной, когда наступление событий вероятно и может быть определено, т. е. в этом случае объективно существует возможность оценить вероятность событий, предположительно возникающих в результате совместной деятельности партнеров по производству, контрдействий конкурентов или противника, влияния природной среды на развитие экономики, внедрения научно-технических достижений в народное хозяйство и т. д.». По А. П. Альгину, «рискованная ситуация связана со статистическими процессами и ей сопутствуют три сосуществующих условия: наличие неопределенности; необходимость выбора альтернативы (при этом нужно иметь в виду, что отказ от выбора также является разновидностью выбора); возможность при этом оценить вероятность осуществления выбираемых альтернатив». Автор описывает два варианта выбора в рискованной ситуации: при первом учитывается так называемая объективная вероятность получения предполагаемого результата, основывающаяся на статистических исследованиях и расчетах; при втором варианте рассматривается вероятность того или иного события на основе субъективных оценок, т. е. когда человек имеет дело с субъективными вероятностями.

...

Таким образом, по А. П. Альгину, «если существует возможность количественно и качественно определить степень вероятности того или иного варианта, то это и будет ситуация риска». Спрашивается, а если я не могу определить вероятность наступления того или иного события, то в этом случае я не нахожусь в ситуации риска? Например, игрок в рулетку разве знает заранее вероятность выигрыша или проигрыша? Полагаю, что нет. Он просто рассчитывает на авось. И что же, он не рискует?

1.4. Риск как прогностическая оценочная категория в ситуации неопределенности

Некоторые авторы упор в понимании риска делают на оценке меры неблагополучного исхода в ситуации неопределенности, т. е. на прогнозе вероятности и размере возможного проигрыша, неудачи. Эта оценка отражает баланс между удачей и неудачей и формируется на стадии планирования и организации действия (Сейдж А., Байт Э., 1980; Каннеман Д., Тверски А., 1982; Кочетков В. В., Скотникова И. Г., 1993; Солнцева Г. Н., Корнилова Т. В., 1999, и др.).

Г. Н. Солнцева пишет, что когда мы говорим о риске, то оцениваем ситуацию с точки зрения ее угрозы или неопределенности для нас. Поэтому, с ее точки зрения, риск – это предваряющая действие прогностическая оценка, формирующаяся на стадии организации или планирования действия. «Риск – это не описательная (атрибутивная) характеристика ситуации, а оценочная категория, неразрывно связанная с действием человека, его оценкой – оценкой для себя. <…> Риск <…> выражает прогностическую оценку вероятности неблагоприятного исхода развивающейся (еще не закончившейся) ситуации» (Солнцева Г. Н., 1999).

Такое понимание риска, хотя и правильное, слишком узко. Во-первых, оно касается лишь одного из этапов осуществления рискованного действия – ориентировки человека в ситуации и принятия решения. Во-вторых, оно характеризует риск лишь в той ситуации, когда человек сознательно идет на риск. Однако существуют и другие ситуации, когда человек может подвергаться риску, не зная этого и потому не оценивая ситуацию как опасную. Например, многие жители районов, где происходили испытания атомного оружия, подвергались риску лучевой болезни, хотя понятия не имели об этом.

1.5. Риск как выбор из многих альтернатив

Некоторые ученые высказывают мнение, что необходимым свойством риска является альтернативность – возможность выбора из двух или нескольких возможных вариантов, решений, направлений, действий. Поэтому в психологии риск исследуется преимущественно в рамках теории принятия решений.

В этом направлении упор делается на необходимости принять решение, осуществить выбор из ряда возможных альтернатив, где хотя бы одно из решений может закончиться неблагоприятным исходом (Данем В., 1974; Кондрацкий А. А., 1986, и др.). Например, В. В. Ойгензихт (1987) определяет риск как «выбор варианта поведения с учетом опасности, угрозы, возможных последствий». Выбор осуществляется между менее привлекательной, но более надежной стратегией и более привлекательной, но менее надежной («синица в руках или журавль в небе»).

Надо отметить, что многие представители этого направления считают, что риск имеет место только там, где человек вынужден делать выбор из нескольких альтернатив, и что отсутствие возможности выбора снимает ситуацию риска. Вот несколько таких суждений: «Такое свойство риска, как альтернативность, связано с тем, что он предполагает необходимость выбора из двух или нескольких возможных вариантов, решений, направлений, действий» (Альгин А. П., 1989), «Без решений и их воплощения риск попросту не существует» (Зубков В. И., 1998). Подобные утверждения можно найти и у других ученых (например, у Ибрагимовой В. С, 1998).

Получается, что риск может иметь место только там, где имеется возможность выбора. С такой позицией трудно согласиться, ведь человек может подвергаться риску и не зная об этом. Есть так называемые безальтернативные риски, не связанные с необходимостью выбора, например непреднамеренные и пассивные риски (об этом речь пойдет в главе 2), риски, связанные с действиями наудачу (см. следующий раздел).

1.6. Риск как действия наудачу

Увлечение психологов проблемой принятия альтернативных решений привело к тому, что остались в тени другие определения риска, больше ориентированные на успех, связанный с удачей. В этом случае нет выбора среди альтернатив, поскольку таковые ситуацией не заданы. Например, у В. Даля имеется и такое определение риска: «Рисковать, рискнуть – пускаться наудачу, на неверное дело, наудалую, отважиться, идти на авось, делать что без верного расчета, подвергаться случайности, действовать смело, предприимчиво, надеясь на счастье, ставить на кон (от игры); рисковать что или чем, подвергаться чему, известной опасности, превратности, неудаче».

В словаре С. И. Ожегова дается такое же определение риска – действие наудачу в надежде на счастливый исход, или, как говорят в народе, на счастливую долю. Например, в годы казацкой вольницы казаки отличались от прочих людей тем, что «долей» они называли не фатальную «участь», а веселую «удачу» и с легким сердцем рисковали головой, говоря: «Бог не без милости, казак не без доли!»

Важно различать риски, связанные с ситуациями шансовыми, где исход зависит от случая, и риски, связанные с ситуациями навыка, где исход связан с возможностями субъекта. Выявлено, что при прочих равных условиях люди обнаруживают более высокий уровень риска в ситуациях, связанных не с шансом, а с навыком, – когда считают, что от них что-то зависит.

* * *

Какой же вывод можно сделать в результате анализа понимания риска? Наличие двух подходов к пониманию сущности риска – как возможной опасности и как неопределенности исхода (вероятности неблагоприятных последствий) – не являются противоречивыми. Просто авторы, говоря про одно и то же, расставляют разные акценты. Ведь возможность опасности – это «либо будет, либо нет», т. е. отражение неопределенности, а неопределенность неблагоприятного исхода – это возможная опасность получить в итоге не то, что надо.

Разделение же других подходов к пониманию риска – риск как оценка, как выбор и как активность в определенных условиях – мне тоже представляется несколько искусственным.

Дело в том, что выбора без оценки не бывает, а выбор делается не ради выбора, а для осуществления практического действия. Они неотрывны друг от друга, ведь осуществление самого действия в соответствии с принятым решением происходит в той же самой неопределенной или опасной среде, т. е. связано с тем же самым риском. Поэтому выбор действия и само действие – это две стадии произвольной активности человека для достижения цели в одной и той же ситуации риска (подробно об этом говорится в разделе втором).

Характерно, что даже А. П. Альгин, определяющий риск как «деятельность, связанную с преодолением неопределенности в ситуации неизбежного выбора», отмечает, что риск существует не только на стадии выбора решения (плана действий), но и на стадии его реализации, т. е. при достижении цели.

Целью же риска может быть или достижение успеха в каком-либо деле (риск ради успеха), или всплеск адреналина, получение удовольствия (риск ради острых ощущений).

Учитывая, что есть риски преднамеренные и непреднамеренные, я бы поддержал позицию У. Бека (Beck, 2006), который понимает под риском взаимодействие объектов с угрозами и опасностями. Взаимодействие означает, что человек не только подвергается внешней опасности, но и сам создает опасности, которые при наличии определенных условий и обстоятельств могут привести к неблагоприятному исходу. Таким образом, человек выступает и как объект, и как субъект риска.

Глава 2 Теоретические аспекты рассмотрения проблемы риска

2.1. Структура риска

Риск как психологический феномен имеет структурный характер и включает в себя ситуацию риска; оценку риска; степень ее осознанности субъектами риска; факторы риска; ситуацию выбора; границы риска и зону риска.

А. И. Петимко и В. Л. Зверев (2010) полагают, что ситуация риска включает: 1) обстановочные компоненты – то, что окружает человека, что можно назвать обстоятельствами, средой, внешними условиями; 2) личностные компоненты – то, что представляет из себя человек, попавший в данную обстановку, поставившую его перед необходимостью выбора действий; 3) деятельностные (поведенческие) компоненты – то, что человек делал, попав в данную обстановку, что делает, что намеревается делать и чего достигает. Совокупность всего этого образует объективно-субъективный психологический феномен «человек в ситуации».

И. Е. Задорожнюк и В. А. Зозулюк (1994) включают в риск умение просчитать ситуацию и способность человека «подминать» ее под себя для достижения своей цели.

2.2. Функции риска

Известно, что риску присущи стимулирующая и защитная функции. Стимулирующая функция имеет конструктивный (создание защищающих инструментов и устройств) и деструктивный (авантюризм, волюнтаризм) аспекты. Защитная функция тоже имеет два аспекта: историко-генетический (поиск средств защиты) и социально-правовой (необходимость законодательного закрепления понятия «правомерность риска»).

Чаще всего выделяют четыре основные функции риска:

– защитная – проявляется в том, что для хозяйствующего субъекта риск – это нормальное состояние, поэтому должно вырабатываться рациональное отношение к неудачам;

– аналитическая – наличие риска предполагает необходимость выбора одного из возможных вариантов правильного решения;

– инновационная – проявляется в стимулировании поиска нетрадиционных решений проблем;

– регулятивная – имеет противоречивый характер и выступает в двух формах: конструктивной и деструктивной.

И. Г. Абрамова (1994) пишет о шести функциях риска: защитной, развивающей, регулятивной, оценочной, экспертной и организационной.

В. В. Глущенко (2008) предложено выделять еще две функции риска – компенсирующую (возможность дополнительной прибыли) и социально-экономическую.

2.3. Способы оценки степени риска

Нередко человек стоит перед выбором степени риска. Например, он решает вопрос о том, как ему поступить с накопленными сбережениями: их можно хранить в «кубышке», можно положить на банковский депозит или приобрести ценные бумаги; чтобы принять обоснованное решение, необходимо определить степень риска по каждому из возможных альтернативных вариантов использования своих сбережений.

Количественная мера учитываемой вероятности свершения того или иного события в рискованной ситуации определяется как степень риска.

Классическое статистическое определение риска базируется на стандартном отклонении от среднего. Все ситуации, не совпадающие со среднестатистической по основным характеристикам заданной проблемы, считаются рискованными тем в большей степени, чем больше отклонение от среднестатистической величины рассматриваемого фактора.

С наиболее распространенной точки зрения, мера риска в определенном смысле пропорциональна как ожидаемым потерям, которые могут быть причинены рисковым событием, так и вероятности этого события (от 0 до 1). Используют и частоту реализации риска (числом случаев возможного проявления опасности за определенный период времени).

Различия в определениях риска зависят от контекста потерь, их оценки и измерения, когда же потери являются ясными и фиксированными, например «человеческая жизнь», оценка риска фокусируется только на вероятности события (частоте события) и связанных с ним обстоятельств.

...

Однако в реальности эти методы не приносят ожидаемого эффекта, если не учитывают субъективные факторы. Разные люди оценивают степень риска одной и той же ситуации совершенно по-разному. Это относится как к отдельному специалисту, так и к органу коллективного руководства (совету директоров, кредитному комитету и т. д.). Например, большинство участников рынка могут иметь одинаковый доступ к информациям и торговым методологиям, однако получают существенно различающиеся результаты. Отсюда и возникает психологическая проблема субъективной оценки степени риска, принятие его или непринятие и прочие вопросы. Поэтому некоторые ученые утверждают, что риск не может быть измерен, он может быть только оценен.

...

2.4. Управление риском

Процесс минимизации потерь, которые может понести физическое или юридическое лицо из-за неконтролируемых событий, называется управлением риском. Те сферы риска, в которых существует потенциальная вероятность понести убытки, называются зонами возможных потерь. Они делятся на четыре категории: 1) потеря собственности (из-за уничтожения или хищения как вещественных, так и невещественных активов); 2) потеря дохода (из-за уменьшения поступлений или увеличения расходов вследствие несчастного случая); 3) юридическая ответственность перед другими лицами, включая служащих какой-либо компании; 4) потеря ведущих работников компании (из-за несчастных случаев или смерти). Одно событие может повлечь за собой несколько видов потерь.

Управление риском связано с разработкой определенных программ. Оптимальная программа управления риском должна обеспечить максимальную защиту от риска при минимальных издержках (усилиях, затратах времени, финансовых расходах). Она включает в себя: 1) оценку риска; 2) выбор таких мер управления риском, которые сочетали бы страхование и методы предотвращения убытков; 3) претворение этих мер в жизнь и контроль их выполнения. Поскольку не допустить ущерб всегда выгоднее, чем возмещать его, общество заинтересовано прежде всего в предупредительной (превентивной) деятельности.

Под превентивными методами понимается проведение мероприятий, направленных на предупреждение возможных негативных событий с целью снижения вероятности и величины ущерба (например, противопожарные мероприятия, предупреждение инфекционных заболеваний и т. д.). Превентивные мероприятия основываются на контроле над риском как методе минимизации убытков.

В процессе контроля над риском используются следующие приемы:

1) уклонение от риска – осуществление попытки полностью устранить возможность данного вида убытков (за редким исключением, уклонение от риска чрезвычайно затруднено);

2) предотвращение убытков – попытка уменьшить (не полностью) конкретные убытки;

3) минимизация потерь – за счет соблюдения всех законодательно установленных правил можно избежать каких-либо штрафных санкций в случае какого-то инцидента;

4) передача контроля за риском – способ избежания риска за счет передачи другому лицу или группе лиц: а) реальной собственности или деятельности; б) ответственности за риск.

2.5. Объект, факторы и группы риска

При рассмотрении проблемы риска используются такие понятия, как объект риска, фактор риска и группы риска.

Объект риска – предмет или явление, существующие в реальности и обладающие реальной или потенциальной опасностью для человека и природы (Алешина Н. А., 2009).

Фактор риска – понятие, обозначающее такие условия (обстоятельства), которые сами по себе не являются непосредственными источниками появления нежелательных результатов, т. е. не играют роли этиологических, но увеличивают вероятность их возникновения, способствуют, облегчают их появление.

Например, факторами риска, связанными с сердечно-сосудистыми заболеваниями, являются следующие:

1) биологические детерминанты:

– пожилой возраст (с каждым десятилетием после достижения 55-летнего возраста количество инсультов удваивается);

– мужской пол (в возрасте 40—49 лет частота атеросклероза у мужчин втрое выше, чем у женщин, в возрасте 50—59 лет у мужчин вдвое больше);

– генетические факторы, способствующие возникновению дислипидемии, гипертензии, толерантности к глюкозе, сахарному диабету и ожирению (для людей, чьи родители или другие члены семьи имеют симптоматическую коронарную болезнь сердца, характерен повышенный риск развития заболевания);

2) анатомические, физиологические и метаболические (биохимические) особенности:

– дислипидемия (нарушение липидного обмена: уровень в плазме крови общего холестерина, холестерина липопротеинов низкой плотности имеет положительную связь с риском развития ишемической болезни сердца);

– артериальная гипертензия (повышенное артериальное давление);

– ожирение и характер распределения жира в организме (выявлена прямая зависимость между смертностью от сердечно-сосудистых заболеваний и массой тела; более опасно так называемое абдоминальное ожирение (мужского типа), когда жир откладывается на животе);

– сахарный диабет (он в 2-3 раза повышает риск развития ишемии и заболеваний периферических сосудов, что связано как с самим диабетом, так и с большей распространенностью у этих больных других факторов риска (дислипидемии, артериальной гипертензии и пр.));

3) поведенческие (бихевиоральные) факторы:

– пищевые привычки (употребление высококалорийной и жирной пищи);

– курение (влияет и на развитие атеросклероза, и на процессы тромбообразования);

– низкая двигательная активность (у лиц с низкой физической активностью ишемическая болезнь сердца развивается в среднем в 1,9 раза чаще, чем у лиц, ведущих физически активный образ жизни);

– потребление алкоголя (у непьющих и пьющих много риск смертельного исхода выше, чем у пьющих умеренно – до 30 г в день в пересчете на чистый этанол);

– поведение, способствующее возникновению заболеваний коронарных артерий.

Факторами риска для возникновения заболеваний сердечно-сосудистой системы являются не только уже названные, но даже такой «безвредный» фактор, как биоритмологические особенности, присущие человеку. Выявлено (Борисова И. Ю., 1996), что наибольшая частота острых инфарктов миокарда и наименьшая выживаемость наблюдается у «жаворонков», т. е. у лиц, пробуждающихся от сна рано утром.

Вероятность развития коронарной болезни сердца и других сердечно-сосудистых заболеваний растет при увеличении числа и «мощности» этих факторов риска. Например, для 55-летнего мужчины с высоким комплексным уровнем факторов риска развития коронарной болезни сердца характерна 55%-ная вероятность клинического проявления заболевания в течение 6 лет, тогда как для мужчины такого же возраста, но с низким комплексным уровнем риска она составит всего 4%.

В зависимости от степени вероятности выделяют факторы высокого, умеренного и низкого рисков.

Факторы риска могут быть внешними и внутренними. Внешние – это различные природные и техногенные факторы (извержение вулкана, тайфуны, неполадки в технике и т. п.); внутренними факторами риска могут быть психофизиологические особенности человека, которые предрасполагают к какому-то неблагоприятному исходу, или слабая подготовленность человека к осуществлению какой-либо деятельности, асоциальная направленность личности и т. д.

...

В отличие от однозначно вредоносных воздействий факторы риска – это такие условия, опасное действие которых носит вероятностный характер, не означает неизбежность, а лишь более или менее вероятную угрозу возникновения отрицательных последствий. В зависимости от степени вероятности выделяют факторы высокого, умеренного и низкого рисков.

Контингент людей, подверженных действию того или иного фактора риска, называется группой риска по данному фактору.

Как понятие «фактор риска», так и понятие «группа риска» первоначально использовались в медицине. В конце 1960-х гг. они были перенесены в психологию и постепенно распространены с анализа патологии на проблемы психического развития ребенка в рамках нормы (например, те или иные трудности в поведении, обучении и формировании личности). В советский период в контексте приоритета общественных интересов понятие «группа риска» определяло категорию людей, поведение которых могло представлять потенциальную опасность для окружающих и общества в целом, поскольку противоречило общепринятым социальным нормам и правилам. В последние годы эта категория людей рассматривается специалистами прежде всего с точки зрения того риска, которому они сами подвергаются в обществе: риска потери жизни, здоровья, нормальных условий для развития.

2.6. Отношение общества к риску

Риск сопутствует деятельности человека, а порой он просто необходим для выживания и для осуществления творческих идей. Неудивительно, что в общественном сознании сформировалось положительное отношение к риску: «Риск – благородное дело» (правда, при этом иногда добавляют: «но не благодарное»), «Кто не рискует, то не пьет шампанское». Положительное отношение к риску нашло отражение и во многих пословицах: «Кто в бою не рискует, по тому и орден не тоскует», «Побеждать без риска – побеждать без славы», «Кто ничем не рискует, тот ничего не получает», «Нет дела без риска», «Не рискуя, не добудешь», «Либо добыть, либо назад не быть», «Либо пан, либо пропал». Подобное же отношение поддерживается многими выдающимися людьми: «Кто ничем не рискует, рискует всем» (Д. Дэвис), «Кто жизнью не рискует, тот никогда ее не обретет» (И. Ф. Шиллер), «Чем выше риск, тем слаще плод» (П. Корнель), «Не было бы риска – не было бы и прогресса» (В. В. Вересаев), «Отказаться от риска – значит отказаться от творчества» (А. С. Макаренко).

Готовность к риску рассматривается в психологии предпринимательства и менеджмента как важное личностное свойство, определяющее успешность хозяйственной и управленческой деятельности (Wottawa, Gluminski, 1995). Известный американский математик и экономист русского происхождения Игорь Ансофф отмечает то же в отношении руководителей. Готовность к риску наблюдается у людей, занимающихся экстремальными видами спорта. Да и в повседневной жизни человек постоянно демонстрирует склонность к риску, например переходя дорогу в неположенном месте или на красный свет светофора.

...

Однако И. С. Кон (2010) отмечает, что общество (особенно учителя, родители, наставники) всячески пытается уменьшить угрожающие людям риски. Вся система воспитания детей направлена на их избежание: «безопасный транспорт», «безопасный секс», «безопасные технологии», «безопасный Интернет», есть даже школьный курс «Основы безопасности жизнедеятельности» (ОБЖ). В этом контексте современную культуру вполне можно назвать «культурой осторожности», где любой выходящий за пределы необходимости добровольный риск представляется нежелательным, ненормальным и безответственным. Но личная свобода и индивидуальность бытия неотделимы от выбора и риска. Как выразился один британский социолог, в каждом человеке Homoprudens (человек осторожный) борется с Homoaleatorius (человек, бросающий жребий).

...

О. Н. Яницкий (1998, 2001, 2003) считает, что риск выгоден, так как существование опасностей является основанием для создания могущественных защитных структур, постоянного расширения их сети, увеличения ассигнований на оборону, системы слежения и оповещения, купирование чрезвычайных ситуаций. Как писал 3. Бауман, борьба с рисками, порождаемыми нелимитируемым бизнесом, и есть «главный бизнес, потому что он создает все новые поля для неограниченной научно-технической экспансии» (Bauman, 1992). Средства массовой информации, страховые компании и другие институты общества просто не выжили бы, по мнению О. Н. Яницкого, не будь военных конфликтов, стихийных бедствий и техногенных катастроф.

Глава 3 Виды рисков

Существует множество подходов к выделению и классификации видов риска. Приведем один из них, скорее популярный, чем научный.

...

Рассмотрим те виды рисков, в которых прослеживается психологическая позиция.

3.1. Преднамеренные и непреднамеренные риски

Преднамеренные риски отражают ситуацию, когда человек знает о возможном неблагоприятном исходе задуманного и сознательно идет на это. Непреднамеренные риски связаны с ситуациями, когда человек не предполагает, что его действия могут привести к риску. Они могут быть связаны с недоучетом, игнорированием каких-то факторов, ошибками в выполнении действий.

Пренебрежение, игнорирование, неучитывание чего-либо может приводить к непреднамеренному риску принятия неадекватной тактики или стратегии в поведении и деятельности (в частности, в научных исследованиях). Например, как полагает А. Г. Асмолов (2011), игнорирование учеными проблемы методологии порождает ряд рисков, среди которых моновидение науки, эволюционный снобизм, превращение проблем в постулаты.

Рискованный поступок, действие может быть не планируемым в случае, если человек не понимает, что то, что он делает, может быть опасным, или что-то делая, не успевает подумать, что это рискованно (например, хоккеист, бросающийся под шайбу, вряд ли думает о том, что он может получить серьезную травму). Наблюдателям же со стороны (или самому человеку постфактум) очевидно, что это действие было рискованным.

3.2. Объективные и субъективные риски

Хотя некоторые ученые (например, Ойгензихт В. А., 1987) полагают, что риск всегда субъективен, все же очевидно, что пойти на риск (рисковать) и подвергнуться риску – не одно и то же. В первом случае человек сам принимает решение, например выбирает профессию, связанную с постоянной опасностью, или ситуативно действует по своему решению в рискованной ситуации. Во втором случае риск навязывается человеку извне, он вынужден подвергаться риску из-за безвыходности обстоятельств, т. е. в отсутствие альтернативы. К примеру, человек, из-за риска быть обворованным, не должен был бы вообще покидать свое жилище, чтобы не оставлять квартиру без присмотра, [6] или врач из-за опасности заражения не должен был бы лечить инфекционных больных и т. п. В связи с этим выделяют объективные и субъективные риски; однако я исходя из генеза рисков с позиции психолога предпочел бы говорить об активных (преднамеренных) и пассивных (непреднамеренных) рисках.

Объективные риски – вредоностные воздействия неконтролируемых сил природы (ураганы, землетрясения и т. д.) или иных случайностей на кого-либо; они не зависят от рискованных решений и связанных с ними действий человека. Объективные риски – это возможная опасность случайного наступления отрицательных (личных и имущественных) последствий (Агапеев В. Е., Розанцева Д. Н., 1981). Они чаще всего непредсказуемы. Например, существуют риски получения травмы вследствие неожиданного прокола шины при езде по шоссе – здесь травма не предопределена как неизбежность, поскольку водитель может справиться с этой ситуацией или ему поможет спокойная обстановка на трассе (отсутствие встречных машин и т. д.); при всякого рода испытаниях, когда конструкторы не могут гарантировать надежность новой машины (например, самолета), тоже существует риск аварии; при прыжках с парашютом по независящим от человека обстоятельствам может не раскрыться парашют; и при полетах космонавтов возникают независящие от принимаемых ими решений аварии, приводящие к гибели людей. Поэтому впервые проблему риска ученые стали разрабатывать в связи с техногенными факторами риска. Впрочем, и ситуации нетехногенного свойства связаны с вынужденным риском, к примеру во время эпидемий далеко не все люди заражаются – это может зависеть от силы иммунной системы каждого человека.

...

Субъективные риски связаны с действиями субъектов – как с принимаемыми ими решениями при возможности выбора (альтернативные риски), так и с ошибками в исполнительских действиях персонала, нарушениями правил эксплуатации и т. п. (безальтернативные риски). То есть субъективные риски вызваны активностью человека (субъекта) и могут быть и предсказуемыми, и непредсказуемыми (последние, к примеру, могут проявиться в деятельности патологоанатома, который вследствие неосторожного движения рискует поранить себя скальпелем и заразиться трупным ядом).

При альтернативном (добровольном) риске различают четыре ситуативных варианта. В первом случае человек просчитывает вероятность и степень риска (например, выбор между рискованным поведением и отказом от него осуществляется исходя из прогноза последствий и оценки шансов на успех). Этот вариант предполагает рискованное поведение в обычном процессе деятельности, требующей специальных познаний и предосторожностей при возникновении нестандартной ситуации. Например, эксперимент, направленный на получение нового сложного вещества с не до конца рассчитанными свойствами, в связи с чем не исключается его вредное воздействие на людей, окружающую среду, возможность взрыва и т. п.; применение врачом нового лекарства, нового метода операции, проверенных до этого только на животных. Или захват преступника, оказывающего вооруженное сопротивление (при этом не исключается ущерб здоровью или гибель людей); здесь встает вопрос о применении оружия с нарушением требований ведомственных нормативных актов, если опасность для третьих лиц менее вероятна, чем опасность промедления, связанная с соблюдением этих правил. Таким образом, альтернативный риск в ряде случаев связан с нарушением определенных правил. Но при этом осознание нарушения предполагает, что: а) цель, во имя которой допускается нарушение, более значима, чем это нарушение; б) оценка ситуации не обнаруживает другого пути достижения цели.

Во втором случае человек идет на риск при отсутствии альтернативы, например когда возникает необходимость вынужденной посадки самолета вне аэродрома в связи с отказом двигателя; необходимость использовать подручные средства для вывода людей из горящего здания; необходимость операции человеку с безнадежным диагнозом, если есть хоть небольшие шансы на его спасение, и др. Здесь рискованное поведение является не одним из возможных вариантов, а единственно возможным и обязательным для рискующего лица в связи с его профессиональными обязанностями. При безальтернативном риске именно нарушение запретов, содержащихся в нормативных актах о технике безопасности, создает единственный шанс выхода из аварийной ситуации. При этом в случае безальтернативного риска факт нарушения правил осознается рискующим как вынужденная необходимость, поскольку соблюдение нормативного акта однозначно приведет к гибели людей, за которых он профессионально ответствен. Поэтому решение о рискованном поведении в таком случае не требует подтверждения его оправданности (обоснованности), даже если шансов на успех меньше, чем на неудачу, так как отказ от риска неизбежно приведет к тяжким последствиям. Оценки требует лишь обоснованность выбора способа действия, если он существует. Например, совершить вынужденную посадку на шоссе или на воду; вывести людей из горящего здания по наспех сооруженным мосткам или использовать страховочные сетки для выбрасывающихся из здания людей и т. п.

В третьем случае человек надеется на удачу, как, например, в азартных играх.

...

В четвертом случае человек пренебрегает риском. Этот вариант выявили с помощью факторного анализа Френкен с соавторами (Franken et al., 1992), используя один из опросников для изучения склонности к риску («The Attitudes Toward Risk Questionnaire»). Этот риск, согласно мнению указанных исследователей, проявляется в двух видах. Первый связан с пренебрежением опасностью, второй – с пренебрежением социальным одобрением. Однако такое разделение скорее говорит о различии в ситуациях проявления риска, чем о разных видах риска, поскольку лица с сильно выраженной склонностью к поиску ощущений были склонны как к физическому, так и к психологическому риску.

3.3. Реальные и мнимые риски

Субъективные риски, связанные с принятием решений, целесообразно разделять на реальные и мнимые. Реальный риск – это принятие человеком решения при существовании вероятности действительной опасности; например, врач, помогающий больным во время эпидемии, идет на реальный риск заболеть; грибник, который нашел семейку маленьких грибков, решает – рискнуть ли и оставить их до следующего раза (авось никто их не заметит), чтобы они подросли, или все же взять их сейчас, поскольку есть опасность, что их все же найдут и сорвут другие грибники.

Реальные риски связаны больше с неопределенностью ситуации, в которой человек принимает решение.

Мнимые риски связаны с мнимыми опасностями, которые человек выдумывает, но которые в его сознании выступают как реальные. Часто они порождаются неизвестностью, которая порождает страх. Дети часто идут на мнимые риски; вспомним хотя бы ночное похождение Тома Сойера и Гекльберри Финна на кладбище с дохлой кошкой, впрочем, и война Дон Кихота с ветряными мельницами из той же категории рисков.

3.4. Мотивированный и немотивированный риски

Мотивированный риск предполагает получение ситуативных преимуществ в деятельности и рассчитан на ситуативные преимущества со стороны, принимающей рискованное решение. Немотивированный риск не имеет рационального основания и проявляется в процессе творчества или интеллектуальной активности. В Психологическом словаре немотивированный риск обозначается как «бескорыстный», а в жизни обыденной он обычно связывается с интуицией, жизненным опытом и стремлением оправдать негативные поступки. Немотивированный риск часто приводит руководителей к потерям, неудачам, неэффективным действиям.

Как справедливо отмечает О. Д. Ситковская (1998), немотивированный риск не означает, что рискованное действие (поступок) лишено мотива. О «немотивированности» здесь говорится в узком и скорее условном смысле: речь идет не вообще об отсутствии мотива, а об отсутствии прагматического мотива, связанного с выгодой для субъекта (например, для его карьеры, получения награды, имущества и т. д.); его побуждения обусловлены альтруизмом, стремлением к самоутверждению, азартом и т. д. Риск ради риска – один из возможных и распространенных вариантов, но он не исчерпывает немотивированного риска.

Мотивированный риск можно представить как стандартный и нестандартный, результативный и нерезультативный, оправданный и неоправданный.

3.5. Оправданный и неоправданный риски

Оправданность риска связана со степенью эффективности, прогнозируемой в момент принятия решений. При этом ожидается высокая эффективность выполнения задач и есть уверенность в правильности оценки ситуации, предвидении ее развития. В данном случае можно говорить о результативности риска, который представляет собой реально достигнутую эффективность принятого решения.

Деление риска на оправданный и неоправданный особенно важно для юриспруденции. Ведь при выводе о неоправданности риска возникает вопрос о мере ответственности (в том числе и уголовной) за неосторожность (Гринберг М. С, 1963; Баулин Ю. В., 1989; Овчинникова Г. В., 1990; Ткачевский Ю. М., 1991; Берестовой А. Н., 1999). По данным О. Д. Ситковской (1998), оценка законченных уголовных дел о должностных преступлениях показала, что примерно в 30% случаев обвиняемые фактически действовали в ситуациях обоснованного [7] профессионального риска для достижения позитивной социально значимой цели. В целом при оценке сравнительной распространенности обстоятельств, устраняющих преступность деяния по разным видам деятельности, обоснованный профессиональный риск находится по частоте встречаемости на втором месте в сфере хозяйственной деятельности (после крайней необходимости), на третьем месте в сфере эксплуатации транспорта (после крайней необходимости и малозначительности деяния).

Как пишет О. Д. Ситковская (1998), риск считается оправданным, если действие соответствует современным научным знаниям и опыту; поставленная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями; лицо предприняло все возможные меры для предотвращения вреда; риск не должен быть заведомо сопряжен с угрозой перечисленных в законе тяжких последствий. Речь идет, таким образом, во-первых, о субъективной оценке ситуации рискующим лицом, а во-вторых, об «оценке этой оценки» правоприменителем, который исходя из формулировки закона проверяет версию о том, что рискующий субъект имел необходимые и достаточные основания для выбора именно данного варианта поведения, поступил осмотрительно, а не опрометчиво. Именно доказанность, что в основе лежал обоснованный расчет, а не легкомысленный отказ от оценки и прогноза развития ситуации, отличает обоснованный риск от неосторожности.

...

...

При оценке обоснованности риска учитываются специфика деятельности, личностные качества рискующего, а также наличие обстоятельств, ограничивающих или расширяющих возможность принятия решения с максимальным при данных условиях «знанием дела».

Так, опубликованный в 1992 г. проект Уголовного кодекса, подготовленный Министерством юстиции, содержал норму «Оправданный профессиональный и хозяйственный риск», в которой было предусмотрено, что:

1) не является преступлением причинение вреда правоохраняемым интересам при оправданном профессиональном или хозяйственном риске для достижения общественно полезной цели;

2) риск признается оправданным, если совершенное действие соответствует современным научно-техническим знаниям и опыту, а поставленная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями и лицо, допустившее риск, предприняло все возможные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам;

3) риск не признается оправданным, если он заведомо был сопряжен с угрозой гибели людей, экологической катастрофой либо иными тяжкими последствиями.

В этой связи, пишет О. Д. Ситковская, можно говорить об обдуманности, осмотрительности, максимальном в данной ситуации использовании профессиональных знаний и навыков, о субъекте, который «хотя и осознает возможность причинения вреда, поскольку идет на риск, но не проявляет при этом легкомыслия».

3.6. Приемлемый и неприемлемый риски

По оценке привлекательности последствий риски делят на приемлемые и неприемлемые (синонимы: допустимые, привлекательные, запланированные, целевые, предпочтительные, требуемые, заданные). Приемлемый риск – уровень риска, который человек считает допустимым для получения максимально возможных выгод от своей деятельности (Wilde, 1994). Степень привлекательности и приемлемости риска теоретически должна находиться в прямой зависимости от получаемой личной или социальной выгоды. Неприемлемые риски – это риски, представленные только своими негативными последствиями, поэтому такие рискованные действия и поступки лишены смысла. Уровни риска, которые считаются приемлемыми, сильно варьируют в различных областях человеческой деятельности (Черкасов Е. П., Мечитов А. И., 1984; Fischhoffet al., 1981).

По мнению ряда ученых, уровень оптимального риска, приемлемого человеком, является относительно постоянным. Так, К. Кумбс (Coombs, 1975) пришел к выводу, что у каждого индивида существует свой идеальный (наиболее предпочитаемый) уровень риска. Мысль о наличии постоянно предпочитаемого субъектом уровня риска нашла отражение и в теории компенсации риска, согласно которой оценка опасности у каждого субъекта остается постоянной независимо от объективных обстоятельств, а приемлемый риск определяется как отношение чувства опасности к чувству осторожности. Приемлемый риск является постоянным показателем, обусловленным индивидуальной спецификой предрасположенности к риску. Согласно созданной Г. Уайдом (Wilde, 1988) гомеостатической теории риска, [8] у каждого человека существует свой, удобный для него уровень риска, при наличии которого интересно работать.

Р. Тримпоп (Trimpop, 1991,1994) высказывает сомнения в существовании постоянного, индивидуально приемлемого человеком субъективного уровня риска. По его мнению, этот уровень может быть различен для физических, социальных и финансовых областей человеческой жизни. Проведенное им исследование показало, что принимаемый уровень риска во многом зависит от психологического и физиологического состояния индивидуума. Он пришел к выводу, что люди имеют постоянно приспосабливаемые уровни приемлемого риска, поэтому индивидуально приемлемый уровень риска представляет собой некий усредненный уровень, многократные целевые уровни. По мнению ученого, «средний» уровень приемлемого риска скорее отражает культуру безопасности человека и группы людей, чем является мотивационным аспектом в выборе или отторжении рискованного поведения.

Среди приемлемых рисков выделяют эффективный риск. Хотя обычно невозможно непосредственно измерить эффективный риск, существует много неформальных методов, используемых для его оценки или измерения. Формальные же методы чаще всего измеряют одну из мер риска: так называемый VaR (Value At Risk – стоимостная мера риска).

* * *

Выделять риски целесообразно также в связи с тем, чем рискует человек. Поэтому можно говорить о рисках ошибочных решений (руководителя, военачальника, ученого, тренера и т. д.); физических рисках, связанных со здоровьем человека; материальных рисках, связанных с опасностью потери имущества, денег; моральных рисках, связанных с престижем.

Поскольку моральные риски связаны с взаимодействием человека с окружающими людьми, или обществом, философы называют их общественными рисками и выделяют два их подвида:

1) риск несоответствия: принимая групповые ценности в качестве составной части своего идеального Я и критерия самооценки, человек рискует оказаться им не соответствующим, что может привести к чувству неполноценности;

2) риск самораскрытия: глубинное Я воспринимается как безусловная ценность – «то, что дает возможность ощущать меня мной», некая интимная субстанция, поэтому человек оберегает эту гарантию ощущения своей автономности, индивидуальности, самоценности. Самораскрытие непосредственно ощущается как личностный риск, как опасность для Я.

3.7. Виды рисков, выделяемые в других научных дисциплинах

В рамках дисциплины «Управление рисками» выделяют две давно сложившиеся точки зрения на риск. Первая основана на научных и технических оценках, это так называемый теоретический риск. Вторая зависит от человеческого восприятия риска, это так называемый аффективный риск. В экономических науках выделяют следующие виды рисков:

– субъективный – риск, последствия которого невозможно объективно оценить;

– объективный – риск с точно измеримыми последствиями;

– динамический – риск, вероятность и последствия которого изменяются в зависимости от ситуации (например, риск экономического кризиса);

– статический – практически не меняющийся во времени риск (например, риск пожара);

– фундаментальный – несистематический, недиверсифицированный риск с тотальными последствиями (например, реформирование, экономико-политический кризис в масштабах страны являются ситуациями тотального риска);

– частный – противоположность фундаментального риска – это систематический, диверсифицированный риск с локальными последствиями.

В риск-менеджменте в зависимости от возможного результата (рискового события) риски делят на две большие группы: чистые и спекулятивные. Чистые риски означают возможность получения отрицательного (ущерба) или нулевого (сохранение текущего положения) результата. К этим рискам относятся: природно-естественные, экологические, политические, транспортные и часть коммерческих рисков (имущественные, производственные, торговые). Спекулятивные риски выражаются в возможности получения как положительного, так и отрицательного результата, к ним относятся финансовые риски, являющиеся частью коммерческих рисков.

М. А. Рогов (2001) приводит следующую классификацию рисков:

– по природе источника: неопределенной природы, социально-технической природы, естественной природы;

– по изучаемым аспектам объекта: системный, экологический, медицинский, социально-политический, экономический, производственно-технологический;

– по отношению источника к объекту: внутренний, внешний, комплексный (внутренний и внешний);

– по структуре субъекта: индивидуальный, групповой (коллективный), институциональный;

– по оценке масштабов последствий: катастрофический, критический, значительный, умеренный, незначительный, малый;

– по возможности обнаружения: явный, скрытый;

– по возможности прогноза: систематический (прогнозируемый), случайный (непредсказуемый);

– по возможностям управления: управляемый, неуправляемый, измеримый, неизмеримый, передаваемый, непередаваемый, прямой, косвенный;

– по связи с другими рисками: независимый, зависимый, замещаемый, незамещаемый, сложный (из нескольких рисков).

Можно, очевидно, говорить и об одноступенчатых и многоступенчатых рисках, когда наличие одного риска ведет к возникновению другого, и т. д. В последнем случае следует рассматривать первичные и вторичные риски. Например, при эпидемии существует риск заболевания гриппом (первая ступень), вследствие чего возникает риск каких-то осложнений (вторая ступень), которые могут привести к риску летального исхода, например от воспаления легких (третья ступень).

Глава 4 Склонность к риску (рисковость)

Страховщикам и биржевикам давно известно, что разные люди имеют различную склонность к риску. Хотя большинство людей уклоняются от рисков и готовы их принимать лишь по зрелом размышлении, проведении расчетов и соотнесении риска с доходностью, есть люди, которые любят рисковать, а есть те, кто не выносит риска. У одних имеется установка на осторожность (например, в Японии есть пословица: «Прежде чем дать подзатыльник, посмотри, чей затылок»), у других – установка на риск (французская пословица: «Риск – благородное дело»). В зависимости от этого различают «перестраховщиков» и «смельчаков». Первые испытывают отвращение к риску во всех случаях принятия решений. Они семь раз отмерят и один раз отрежут. Вторые любят рисковать, поскольку риск имеет для них положительную ценность (риск ради риска). [9] «Перестраховщик» будет избегать риска как в личной жизни, так и в профессиональной деятельности, а «смельчак», наоборот, – стремиться к нему.

Существует также группа людей, проявляющих безразличие к риску. Для людей, образующих эту группу, безразлично, что выбрать – определенный результат с заданным исходом или ряд рискованных вариантов с одним и тем же математическим ожиданием.

Знание этой личностной особенности (склонности к риску) имеет практическое значение. Если риск-менеджер знает тип склонности к риску каждого ключевого сотрудника в руководящем составе его компании, то программа управления рисками может стать более реалистичной. Если страховщик знает то же о своем потенциальном страхователе, ставка премии по полисам последнего будет точнее. Это используется при страховании водителей: чем дольше не попадаешь в аварии, тем дешевле твоя страховка.

Первые психологические представления о рисковости как личностном свойстве были сформулированы в 1950-1960-е гг. в Германии (Katz, 1953) и в США (Kogan, Wallach, 1967). Г. Ховт и Я. Стонер полагали, что человек, стремящийся рисковать в одной ситуации, будет стремиться рисковать и в других ситуациях, такой же позиции придерживался и Мерц (1963). Ю. Козелецкий (1979) тоже относил склонность к риску к личностным особенностям, понимая ее как «страсть к преодолению границ», и делил людей на «смельчаков» и «перестраховщиков».

П. Вайнцвайг (1990) вместо склонности к риску говорил о готовности к риску как характерологической составляющей храбрости (смелости).

...

Особенностью людей, склонных к риску, является то, что они проявляют риск «бескорыстно». Это значит, что они выбирают опасные варианты поведения, хотя это с точки зрения стоящей перед ними задачи бесполезно, так как поставленная цель может быть достигнута и безопасным путем. Их влечет к опасности, к острым ощущениям.

Исследователями был предложен мультивариативный подход к пониманию свойства рисковости. Исходя из этого Л. Шмидт (Schmidt, 1985) выделил три составляющие склонности к риску: 1) психическую готовность к риску, связанную с готовностью к угрозе своей телесной неприкосновенности; 2) социальную готовность, связанную с готовностью действовать непривычным образом, не обращать внимания на штампы или одобрение других; 3) финансовую готовность, связанную с готовностью к исходам с рисками, которые нельзя подсчитать, или с беззаботностью в обращении с деньгами.

В психологической литературе можно встретить мнение, что склонность к риску не является личностной чертой, поскольку она не универсальна и ее проявление обычно имеет отношение к определенному классу ситуаций – житейских, профессиональных, расцениваемых субъектом как не зависящие от его действий и др. Соответственно во многом спорным является и вопрос о возможности диагностики готовности к риску, как, впрочем, и рациональности, в качестве личностного свойства, представляющего специфические диспозиниональные предпосылки регуляции принятия решений.

С этим трудно согласиться. Различная готовность к риску одних и тех же людей в разных ситуациях определяется не отсутствием склонности к риску как личностной черты, а значимостью для них этих ситуаций, силой потребности в достижении той или иной цели. В случае назревания внутреннего конфликта растет готовность человека к риску. В коллективе готовность к риску у человека может проявиться сильнее, чем если бы он был один, эта готовность зависит от того, чего от человека ожидают.

О наличии у людей разной склонности к риску можно судить в том случае, если разные люди поставлены в одинаковые условия, требующие проявления риска, включая и силу потребности, ценность того или иного результата, уровень подготовленности и т. п.

Вольфарт (Wolfart, 1974) выделил в рисковости три фактора: 1) нерешительность – колебания при принятии решения; 2) рациональность – поиск информации при принятии решения; 3) собственно рисковое поведение – стойкость в достижении цели, несмотря на незначительность шансов и неуспех (поведенческое принятие риска).

4.1. Склонность к риску: нормальное явление или патология?

Психоаналитики начала XX в. (вслед за Зигмундом Фрейдом) считали, что преодоление естественных страхов нельзя считать нормальным явлением, поэтому люди, любящие рисковать, имеют патологию мозга. Исследователи того времени пришли к выводу, что все любители рисковать делают это без какой-либо причины, а людей, склонных к риску, причислили к числу больных, имеющих склонность к самоубийствам или скрытое чувство мужской неполноценности. Они также считали, например, альпинистов людьми, не имеющими логики, и даже с отклонениями. Психологи, одержимые идеей «хорошего» (послушного) мальчика, традиционно были склонны оценивать «рисковость» отрицательно, связывая ее с невротизмом, тревожностью и незрелостью.

Однако очевидно, что «без тяги к освоению необычного человеческий род не мог бы развиться и распространиться по Земле. Охота и война, коими занимались в первую очередь мужчины, невозможны без авантюризма. Стремление к достижению и любовь к новизне и риску – классические нормативные мужские качества» (Кон И. С, 2010).

Необходимо сочетать разумную долю риска с разумной долей рациональности, обеспечивающей человеку стабильность, имеющийся комфорт. Как говорит американский ученый Кларк Леонард Халл, «посвятив себя поиску комфорта, мы не оставляем места риску, и, наоборот, если мы только рискуем, то не оставляем места комфорту. Думая только о комфорте и не давая себе возможности рискнуть, мы утрачиваем духовность, творчество и внутреннюю силу. Выбрав риск и полностью забыв о комфорте, мы делаем нашу жизнь слишком суровой и аскетичной».

...

Американский профессор М. Цуккерман еще в 1960-е гг. предположил, что за склонностью к риску стоит личностная черта, которую он назвал жаждой острых ощущений (Zuckerman, 1979,1983,1993,1994, 2000). Эта черта может проявляться по-разному: и как погоня за приключениями с физическим риском, и как жажда нового эмоционального опыта, потребность в сопряженных с риском увлекательных и сильных переживаниях, и как склонность не столько к физическим, сколько к социальным рискам, включая опасное для здоровья поведение (пьянство, незащищенный секс), и как следствие повышенной нетерпимости к скуке, однообразию и монотонности. Цуккерман выяснил, что любители острых ощущений предпочитают занятия, где необходимо общаться с другими людьми и есть возможность рискнуть, бросить вызов самому себе и окружающим. Такие люди часто становятся летчиками, пожарными, инвесторами, биржевыми брокерами, основателями нового бизнеса. Машину они водят быстрее и лучше, но также чаще попадают в аварии.

По данным МЧС России, ежемесячно в месяц на дорогах нашей страны происходит примерно 20 тысяч ДТП, в которых гибнут 3 тысячи человек. Ю. В. Гранская и И. В. Полковникова (2007) изучили личностные особенности лиц, склонных к риску в ситуации дорожного движения. Для этого ими был разработан совместно с Норвежским университетом технологии и науки опросник, включавший мнение о безопасности дорожного движения, суждение о риске дорожного движения, готовность к риску и пр. Было выявлено, что водители, склонные к риску, более агрессивны, но они лучше концентрируются на проблеме. Водители, не попадавшие в аварии, более направлены на будущее и чаще в качестве копинг-механизма выбирают обращение к Богу. Мужчины чаще попадают в аварии, чем женщины. Однако авторы пришли к выводу, что на поведение на дорогах влияет не готовность к риску и стаж вождения, а сформированность мнения относительно безопасности.

С другой стороны, установлено, что люди благодаря риску обретали больше уверенности и уважения к себе. То же самое можно сказать и о бизнесменах. Люди рискующие, по статистике, являются более успешными в своем поле деятельности, чем другие. Исследования показали, что некоторые люди идут на риск, например в спорте (прыжки с парашютом), только ради того, чтобы быть более сексуально привлекательными. Эти факты противоречат идее, что риск является деструктивным явлением. Все зависит от того, ради чего и разумно ли используется риск.

Положительная роль склонности к риску у пожарников (как профессионально важное качество) отмечается в ряде исследований (Осипов А. В., 2009; Самсонов А. П., 1978). А. П. Самсонов выявил, что большинство пожарников склонны к риску (таких в его выборке было 68 человек, не склонных к риску – 42 человека). По данным этого исследователя, эффективность действий лиц, склонных к риску, в период выполнения первого упражнения выражена более значимо, чем у других испытуемых. А. П. Самсонов полагает, что это достигается не только тем, что рисковые не испытывают высокой психической напряженности в экстремальных условиях, но и за счет тактики выполнения упражнения. Они, в отличие от лиц, не склонных к риску, в период подъема по лестнице перепрыгивают ее ступеньки, ставят ногу не на каждую ступеньку, а через одну; руками держатся за ступеньки не в обхват, а как им более удобно, иногда за тетивы. Склонные к риску не пользуются страховой веревкой, чем создаются наиболее удобные, хотя и небезопасные, условия для повышения эффективности выполнения упражнения.

Исследование эффективности действий испытуемых в боевой обстановке тушения пожара показало, что лица, склонные к риску, отличаются от лиц, не склонных к риску, самоотверженным поведением, сохраняя хорошую работоспособность в опасных для жизни условиях. Они с желанием и охотой выезжают на пожары, в пути следования шутят, смеются, многие из них интересуются предполагаемыми боевыми действиями.

Лица, не склонные к риску, особой инициативы не проявляют, но и не самоустраняются от выполнения боевого задания.

Учитывая, что личный состав пожарных подразделений выполняет на пожаре различные виды работ, важно знать, кого из лиц дежурного караула можно использовать на той или иной работе не в ущерб боевой готовности пожарного подразделения. Со всей очевидностью работу ствольщика, газодымозащитника, спасение пострадавших с высот целесообразно поручать пожарным, склонным к риску. Выполнение работ по прокладке рукавных линий от пожарной машины к месту пожара, установке машин на водоисточники, разборку конструкций и проливку места пожара необходимо возлагать на лиц, не склонных к риску.

Однако, по данным А. П. Самсонова, при осуществлении профилактической работы лица, не склонные к риску, качественнее и эффективнее проводили эту работу, чем лица, склонные к риску. Например, в период обследования объекта охватывали проверкой лица, склонные к риску, – 45%, не склонные к риску – 75%. При осмотре помещений лица, склонные к риску, обнаруживали противопожарных недочетов – 8,4%, не склонные к риску – 14%.

4.2. Много ли людей, склонных к риску?

Согласно оценкам проведенных исследований, в современном обществе 95—97% людей – рискофобы и 3-5% – рискофилы. В одном из исследований зарубежных психологов было выявлено, что при решении экспериментальной задачи 80% студентов оказались рискофобами, не соглашавшимися с предложениями экстремальных рисков, и только 20% – рискофилами, выбиравшими очень рискованные предложения.

А. Г. Евдокимов (2010) выявил, что среди молодых сотрудников частных охранных предприятий лишь 14% имеют высокий уровень склонности к риску (выявлено по Методике Шуберта).

Эти данные нуждаются в уточнении. Во-первых, очевидно, что есть еще и группа людей со средней степенью склонности к риску. Так, по данным Т. В. Грязновой, среди инженеров – руководителей предприятий железнодорожного транспорта лиц с высоким уровнем склонности к риску (выявленных по Методике Шуберта) было 9%, со средней выраженностью – 64 и с низкой выраженностью – 27%. С. А. Ермолин (2011) выявил среди взрослых обоего пола 22,2% лиц с высоким уровнем склонности к риску, 46,5 – со средним уровнем и 31,3% – с низким уровнем. [10] Во-вторых, обозначать свою склонность к риску при ответах на вопросы и проявлять риск при решении экспериментальных задач – не одно и то же.

Имеются и межэтнические различия. Япония и Греция относятся к странам с высоким уровнем избегания неопределенности в отличие, например, от жителей Гонконга и Дании.

4.3. Возрастная динамика склонности к риску

Степень склонности к риску зависит от возраста индивида. Известно, что дети в большинстве своем довольно безрассудны, юноши и девушки «круты», а многие старики становятся очень осторожными. Поэтому неудивительно, что, по данным Цуккермана (Zuckerman, 2000), жажда острых ощущений быстро нарастает между 9 и 14 годами, достигает своего пика в юности – в 20 с небольшим лет – после чего постепенно снижается. Это связано с гормональными изменениями переходного возраста: гормональные сдвиги стимулируют к сближению с рисковыми сверстниками, а какое именно занятие они выберут – зависит от конкретных социальных условий.

...

...

Исследования рискованного поведения у подростков выполнены под руководством американского психолога Лоуренса Стайнберга. Как известно, рискованная езда и связанная с ней аварийность – одна из главных опасностей для современных подростков. В одном из экспериментов подростки играли в видеоигры, где они должны были водить машину в присутствии сверстников или в одиночестве. Оказалось, что в присутствии сверстников они выбирают рискованные комбинации вдвое чаще, чем в одиночестве, тогда как на поведение взрослых игроков присутствие зрителей не влияет. Это проверяли и в естественных условиях. На парковках десяти американских средних школ регистрировали пол и возраст (подросток или взрослый) водителей и пассажиров всех выезжавших машин, а затем с помощью электронной аппаратуры фиксировали скорость езды и реакцию водителей на трафик (дорожные знаки, ситуацию обгона и т. д.). Оказалось, что водители-тинейджеры склонны вести машину быстрее и допускать больше рискованных маневров, чем взрослые, причем в присутствии другого мальчика-подростка эта склонность усиливается. В присутствии мальчика-пассажира подростки-водители обоих полов чаще превышали скорость или шли на опасный обгон, чем когда они ехали в одиночестве или если пассажиром была девочка. В ситуациях мальчика-водителя и мальчика-пассажира очень рискованная езда встречалась вдвое чаще, чем при обычных обстоятельствах. То есть мальчики выпендриваются не столько перед девочками, сколько друг перед другом.

...

Рискованная езда обусловлена целым рядом обстоятельств: общей склонностью подростка к риску как способу доказать собственную взрослость, желанием понравиться сверстникам, заслужить у них уважение (особенно если собственный статус подростка невысок), страхом социальной изоляции. То, что происходит в машине, где сидят его товарищи, для подростка зачастую важнее происходящего на дороге. Сидящий за рулем мальчик не видит тех, кто сидит сзади и «давит» на него своими шутками и подначками, и не может оценить степень серьезности. Его внимание разделено, нередко он реагирует на сверстников сильнее, чем на дорожные знаки. Ему хочется показать нечто необычное, и пассажиры его к этому стимулируют. Соперничество с теми, кто сидит в его машине, а также с попутными и встречными водителями сплошь и рядом превращает обычную езду в командные соревнования без четких правил. Мальчишке надо не только вести машину, но одновременно кричать, махать руками и т. п. Болтовня с пассажирами (или разговоры по мобильнику при езде на мотоцикле), громкая, возбуждающая музыка и т. п. резко увеличивают число дорожных происшествий. У мальчиков все это выражено значительно сильнее, чем у девочек.

Любовь к острым ощущениям, новизне и риску обеспечивает подростку значительные «преимущества» в глазах менее «крутых» ровесников: такие мальчики пользовались наибольшей популярностью у сверстников, а в старших классах сохраняли свое лидирующее положение, пользовались успехом у девушек, раньше других начали сексуальную жизнь и т. д. Но пониженный порог восприятия риска толкает таких юношей на совершение социально и личностно опасных действий, в результате чего они входят в группы риска по незащищенному сексу, инфицированию ВИЧ и заболеваниями, передающимися половым путем, участию в изнасиловании, алкоголизму, наркозависимости и преступности. В. В. Стрельцов (2009) выявил среди своих респондентов 10% тех, кто никогда не рискует и не будет рисковать из-за наличия «внутреннего запрета» на любую форму риска.

По данным А. Г. Ниазашвили (2007), среди юношей и студентов 50% имеют высокую склонность к риску; по мере взросления склонность к риску снижается. В то же время среди менеджеров зрелого возраста количество лиц с низким уровнем склонности к риску снижается (с 51,4 до 17,1%), следовательно, рисковость увеличивается. Однако этот факт может быть связан не с возрастной динамикой, а с естественным отбором в предпринимательство лиц, склонных к риску, так как эта особенность является для данного вида деятельности ценным качеством.

Молодые люди ориентированы на будущее; они стремятся навязать миру собственный порядок, пытаются выйти за границы сложившихся структур. Именно поэтому они склонны к риску и опасным поступкам. Причем зачастую они прибегают к рискованным поступкам из-за отсутствия предвидения возможных последствий, пренебрегают опасностью, не учитывают эффективность риска.

Хотя большинство взрослых людей избегают рисков, т. е. являются рискофобами, все же иногда они позволяют себе принимать рискованные решения. После сорока лет способность и желание принимать рискованные решения существенно снижаются. Глубже познавая мир, человек принимает более рациональные и взвешенные решения. Ведь рискованность, лишенная опыта и мудрости, бессмысленна, нерациональна, неумна. Однако случается, что приобретенные с опытом рассудительность и осторожность полностью лишают человека смелости и он становится консерватором, главная цель которого – сохранение порядка и стабильности.

4.4. Склонность к риску и личностные качества

Склонность к риску представляет собой довольно устойчивую, но вторичную характеристику индивида, так как обусловливается наличием у человека других личностных особенностей – стремления к поиску новых ощущений (Hovarth, Zuckerman, 1993; Zuckerman, Kuhlman, 2000; Rosenbloom, 2003; Henderson et al, 2005), упорства (Nagy, Nix, 1989), экстраверсии, нейротизма и психотизма (Еуsenck, 1967), импульсивности (Eysenck, Eysenck, 1978; Breackwell, 1996; Abbey et al, 2005), эгоцентризма (Lavery et at, 1993), тревожности (Sjoberg, 1995), самоэффективности (Wiegman, Gutteling, 1995) и др. [11]

По данным А. Г. Евдокимова (2010), для лиц с высоким уровнем склонности к риску характерны более высокие показатели импульсивности, эмоциональной лабильности, некритичности, а также истерии, психопатии и гипомании, чем для лиц с низкой склонностью к риску (табл. 4.1).

Таблица 4.1 . Структурно-динамические характеристики групп «низкого риска» и «высокого риска» по данным теста MMPI (М +– m; Т-баллы).

Примечание: * – различия между группами «низкий риск» и «высокий риск» статистически достоверны (р < 0,05). Показана также положительная связь склонности к риску с мотивом (стремлением) к достижению и отрицательная – с избеганием неудачи. Мотив достижения определяется X. Хекхаузеном (2001) как стремление повышать свои способности и умения, поддерживать их на возможно более высоком уровне в тех видах деятельности, относительно которых достижения считаются обязательными.

...

В дальнейшем были выделены две независимые тенденции, которые существуют в границах данного мотива. Они характеризуют два типа людей: кто-то стремится к успеху, а другие хотят избежать неудачи. Обе тенденции обозначаются как мотивация достижения (потребность в достижениях). В случае с первой тенденцией, приступая к деятельности, человек думает прежде всего о достижении успеха. Вторая же заставляет человека думать главным образом о возможности неудачи, порицания, наказания. Для такого индивида ожидание негативных последствий становится определяющим (вспомните рассказ А. П. Чехова «Человек в футляре», герой которого действовал по принципу «как бы чего не вышло»).

Исследования, выполненные Д. Макклелландом, выявили три основные характеристики людей, имеющих ярко выраженное стремление к достижениям.

Эти люди:

1) предпочитают работать в таких условиях, которые позволяют им при решении разнообразных проблем брать ответственность на себя;

2) проявляют склонность к заранее «просчитанному» риску и ставят перед собой реальные и достижимые цели;

3) постоянно нуждаются в признании своих заслуг и в обратной связи, так как им необходимо знать, насколько хорошо они работают.

Как показано Аткинсоном, люди, нацеленные на успех, выбирают задания средней трудности, с вероятностью достижения успеха от 30 до 50%, мотивированные же на неудачу – задания или слишком легкие, или повышенной трудности. В отношении целей, достижение которых зависит от случайности, ориентированные на успех предпочитают наименее рискованные ставки, а мотивированные на неудачу – наиболее рискованные, так как они полагают, будто достижение результата от их способностей не зависит. Однако Макклелланд (2007) показал, что это не всегда так. Было обнаружено, что при игре в рулетку испытуемые с выраженной потребностью в достижении предпочитали умеренный риск, будто результат зависел от них лично. Макклелланд предполагает, что у лиц с выраженной потребностью в достижении настолько сильна тенденция выбирать умеренный риск, что они переносят ее на некоторые ситуации, в которых речь идет о случайности.

Мотивированные на успех в ситуации игры выбирают более сильного партнера, т. е. предпочитают меньшую степень достижимости результата. Мотивированные на неудачу выбирают в аналогичных обстоятельствах равного себе партнера.

...

По данным А. Г. Ниазашвили (2007), склонность к экстремальному риску положительно связана с мотивом достижения, но только у молодых. В зрелом возрасте такая связь отсутствует. В отношении склонности к нормативно-обыденному (рациональному) риску связь с мотивом достижения не выявлена независимо от возраста.

Согласно Н. А. Герасимовой (2000), чем значительнее мотив достижения, тем чаще ему соответствуют следующие типологические особенности свойств нервной системы: сильная нервная система, подвижность возбуждения и торможения и преобладание возбуждения по внешнему и внутреннему балансам. Это значит, что у имеющих выраженный мотив достижения имеется типологический комплекс свойств нервной системы, связанный с решительностью человека, а следовательно, и со склонностью к риску.

В исследовании С. А. Ермолина (2011) это нашло прямое подтверждение: корреляция между показателями склонности к риску и мотивом достижения выглядела следующим образом в мужской выборке: r = 0,36, р < 0,01; в то же время с мотивом избегания неудачи склонность к риску обнаружила отрицательную корреляцию: г = 0,27, р < 0,05, как в мужской, так и в женской выборке.

...

Склонность к риску связана и с другими личностными чертами, такими как независимость, агрессивность, стремление к успеху, склонность к доминированию и самоутверждению, импульсивность. Например, по моим данным, коэффициент корреляции между импульсивностью и склонностью к риску равен 0,66 для группы из 34 человек.

Отрицательные связи выявились с социальной желательностью, социальной ответственностью и совестливостью (Lerch, 1987). Исследователи (Козелецкий Ю., 1979; Wolfart, 1974) пишут о детерминированности склонности к риску уровнем тревоги. На рисковое поведение оказывают влияние также культура и социальные условия. Кроме того, выявлено, что проявляют осторожность при выборе люди с потребностью в независимости и с выраженной настойчивостью.

...

По данным Т. В. Корниловой (2003), склонность (готовность – по терминологии автора) к риску положительно связана с самостоятельностью и отрицательно – с рациональностью (склонностью к тщательному расчету при подготовке своих действий). Положительная связь склонности к риску с самостоятельностью выявлена и С. А. Ермолиным (2011) на женской выборке (r = 0,21, р< 0,05). Кроме того, он обнаружил положительную связь склонности к риску со склонностью к инновационному мышлению (r = 0,23, р <0,05 – у мужчин и 0,34, р < 0,01 – у женщин).

...

Флинн с соавторами (Flinn et al, 1994), обследовав более 1500 мужчин и женщин, нашли, что 30% мужчин, оценивавших риск низко, отличались лучшим образованием, более высокими доходами и консервативными взглядами в политике.

Т. В. Тулупьева и О. П. Исакова (2003) выявили отрицательную связь между склонностью к риску и таким типом психологической защиты, как реактивное образование. Это значит, что лица, склонные к риску, ориентируются на мнение и одобрение окружающих – отсюда демонстративность, вычурность их поведения вследствие желания понравиться другим людям. Склонность к риску отрицательно связана и с такой чертой личности, как дипломатичность. Поэтому таким людям скорее свойственны безыскусность и простота, чем соответствие социальным ожиданиям. По данным указанных исследователей, склонность к риску положительно коррелирует с поиском ощущений. Очевидно, это и толкает людей на опасные поступки и авантюры.

...

Склонность к риску чаще всего имеет генетическую основу. Об этом свидетельствует тот факт, что лица с сильной нервной системой более склонны к риску, чем лица со слабой нервной системой. Это может служить объяснением того, почему у первых при управлении автотранспортом отмечается больше аварий, чем у вторых (как писал Н. В. Гоголь, «какой русский не любит быстрой езды?»).

...

Однако склонность к риску может возникнуть из-за привыкания к риску, которое формирует «вкус к опасности», потребность в риске (что, по рассказам, наблюдается у летчиков-испытателей, альпинистов и вообще людей, связанных с экстремальными видами деятельности).

В одном из исследований (Wendt, 1961) изучались условия возникновения склонности к риску в раннем детстве и был сделан вывод, что относительная непредсказуемость поведения матери в сензитивный период доречевого развития ребенка может обладать «импринтиговым» эффектом для него.

4.5. Физиологические корреляты склонности к риску

А. Г. Евдокимов (2009, 2010) занялся поиском объективных показателей склонности к риску и выявил ее физиологические корреляты, согласующиеся с психологическими коррелятами. Ими оказались вариабельность ритма сердца (ВРС) и кожно-гальваническая реакция.

Так, в группе охранников с высоким уровнем риска низкочастотный компонент ВРС в состоянии покоя оказался в среднем в 2 раза больше. Показатель высокочастотного компонента спектра в покое был больше на 40%. Показатель симпато-вагусного отношения и общая суммарная мощность также были больше, чем в группе низкого риска, на 14 и 8% соответственно, что подтверждает заметное преобладание симпатического тонуса вегетативной нервной системы у охранников из группы высокого риска.

По данным спектрального анализа вариабельности ритма сердца, по данным А. Г. Евдокимова, моделируемая эмоциогенная нагрузка вызывает специфические функциональные изменения вегетативной нервной системы у лиц, имеющих склонность к риску. Ведущими параметрами, позволяющими дифференцировать физиологические особенности таких лиц, следует считать усиление активности симпатического отдела вегетативной нервной системы при достаточном тонусе парасимпатического, выражающееся увеличением вклада низкочастотного компонента спектральной мощности кардиоритма (на 7% и более) и показателя отношения низкочастотного компонента к высокочастотному (на 33% и более).

При использовании для оценки вегетативной реактивности вызванных кожных вегетативных потенциалов выявлено, что для группы высокого риска характерно увеличение показателей амплитуды второй фазы вызванного потенциала и длительности второй фазы в среднем на 57 и 29% соответственно.

А. Г. Евдокимов делает вывод, что прогнозируемая оценка индивидуального риска по структурно-динамическим характеристикам личности, спектральным показателям вариабельности сердечного ритма и его динамики на фоне эмоциогенной пробы, а также по параметрам индивидуальной реактивности вегетативной нервной системы на основе оценки вегетативных вызванных потенциалов совпадает с реальной оценкой риска в 72, 78 и 84% случаев соответственно, что указывает на ее прогностическую значимость.

4.6. Половые различия в склонности к риску

Зависимость склонности к риску от биологического пола людей показана отечественными авторами. По данным С. А. Ермолина (2011), лиц с высоким уровнем склонности к риску среди мужчин больше, чем среди женщин, а лиц, имеющих низкую склонность к риску, значительно больше среди женщин [12] (табл. 4.2).

Таблица 4.2. Склонность к риску у мужчин и женщин (в абс. % случаев).

А. Г. Ниазашвили (2007) выявил, что среди женщин меньше лиц с высокими оценками склонности к риску. Правда, по его данным, в группе предпринимателей молодого и зрелого возраста рисковость женщин была выше, чем у мужчин. Возможно, это связано с тем, что большинство женщин, занимающихся предпринимательской деятельностью, маскулинные.

С этими данными согласуются результаты М. А. Кленовой. С использованием Методики Шуберта исследовались склонности к риску студентов; так, было выявлено, что излишне осторожными и не готовыми к риску оказались 46,7% юношей и 27,5% девушек, склонность к риску наблюдается у 27,5% девушек и 15,5% юношей.

При использовании Шкалы «Склонность к риску» из Методики «Креативность» Туник было подтверждено, что склонность к риску выражена больше у девушек (62,14%), чем у юношей (37,25%).

Различия между мужчинами и женщинами в склонности к риску связываются с гормональными особенностями. По данным английских нейрофизиологов, самыми успешными биржевыми брокерами оказались молодые мужчины, которые в зародышевой фазе развития подверглись сильному воздействию тестостерона. Хотя биржевая игра выглядит делом строгого расчета, в действительности брокеры вынуждены принимать ответственные решения в спешке, причем эти решения во многом зависят от их эмоционального настроя, связанного с секрецией тестостерона. Избыток пренатального тестостерона предрасполагает взрослых молодых мужчин к принятию риска и улучшает их способность принимать быстрые решения. Однако в тех сферах деятельности, где важно тщательное обдумывание, такие мужчины менее успешны. Недавние исследования экономистов в период кризиса 2008—2009 гг. показали, что американские мужчины-инвесторы склонны переоценивать свою компетентность и часто продают акции на волне спада, себе в убыток. Женщины менее самоуверенны, кризисная ситуация кажется им непредсказуемой, поэтому они не торопятся продавать акции, и эта тактика оказывается более успешной.

4.7. Склонность к риску и успешность деятельности

А. В. Вайнер (2000) показал, что команда, гетерогенная по индивидуальной готовности к риску ее членов, показывает лучшую результативность при решении творческих задач по сравнению с гомогенными. Эффективность данной группы управленцев носит стабильный характер при решении задач разного уровня сложности, а ее участники оказываются наиболее удовлетворенными совместной работой.

Гомогенная группа, сформированная по принципу высокой степени рискованности ее участников, при решении творческих задач показывает либо очень высокую, либо совсем низкую результативность.

Члены умеренной в плане риска группы в среднем эффективнее решают творческие задачи, чем другие гомогенные команды.

Группа, члены которой имеют низкую степень готовности к риску, успешно справляется с простыми задачами, однако сложные решает хуже других групп.

Неоднократно показана успешность деятельности тех менеджеров и предпринимателей, которые не боятся рисковать.

Главный тренер сборной России по футболу Гус Хиддинк заявил однажды, что в решающем матче отборочного цикла к чемпионату мира 2010 г. против Германии его команде может помочь склонность к авантюрам и риску.

Риск необходим и в ратном деле. Жена трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина М. К. Покрышкина рассказывает в книге «Взойди, Звезда воспоминаний» об отношении ее мужа к рискованным боевым действиям: «В каждом письме я умоляла Сашу не рисковать без надобности. Беречь себя. На это он отвечал, что неоправданного риска и ухарства в воздухе никогда не признавал, но заметил, что тех, кто уж очень себя бережет, чаще всего и сбивают». А. И. Покрышкин говорил, что «рискуя, ты уменьшаешь число своих потерь».

Другое мнение у космонавта Сергея Крикалева: «Чем в более опасной области человек работает, тем меньше он склонен к риску и опасности. Есть ведь люди, которые рискуют абсолютно неоправданно. Профессионал так никогда не поступит. Это я заметил еще в авиации (начинал летать в Ленинградском аэроклубе ДОСААФ, потом попал в сборную города, затем – России по высшему пилотажу). Есть такая шутка у летчиков высокой квалификации: "Когда у людей страха нет, то соображения тоже". Если же человек что-то делать не умеет, то порой начинает неоправданно рисковать». Надо, однако, заметить, что по существу Крикалев говорит то же, что и Покрышкин, выступая против неоправданного риска.

...

Т. В. Корнилова (2010) выявила, что успеваемость студентов отрицательно связана с готовностью к риску (r = -0,15, р < 0,001 при п = 543) и положительно – с рациональностью (r = 0,17, р < 0,0001).

Раздел II Этапы рискованного действия (поступка)

Несмотря на то что каждому человеку присущ некий постоянно предпочитаемый им уровень риска, на выполнение рискованного действия могут оказывать существенное влияние как ситуативные, так и социальные факторы. Поэтому склонность к риску – лишь один из факторов, влияющих на принятие риска, но отнюдь не бездумное, бесшабашное поведение. Как пишет Т. В. Корнилова (2002), «действия человека могут одновременно характеризоваться и как рациональные, и как содержащие фактор риска, поскольку между целедостижением и целеобразованием всегда существует некий зазор, несоответствие» (с. 100). Для разных субъектов, действующих в одних и тех же условиях, ситуация может представляться разной – рискованной для одного и нерискованной для другого.

Как уже говорилось, риск рассматривается на разных уровнях – на уровне целеообразования (риск в мышлении) и на уровне целедостижения (риск в действии) (Альгин А. П., 1989; Петровский В. А., 1992). Рискованное действие и поведение можно разложить на ряд этапов: восприятие и оценка степени риска, осуществление ряда мер для снижения степени риска, принятие решения, возникновение готовности к риску и выполнение рискованного действия.

Глава 5 Восприятие и субъективная оценка степени риска

5.1. Что такое восприятие и оценка риска

Восприятие и анализ рисков – это процедуры выявления факторов рисков (видов опасности и неопределенности) и оценки их значимости, т. е. анализ вероятности того, что при воздействии данного фактора произойдут определенные нежелательные события, которые отрицательно повлияют на достижение целей. Следует отметить, что действия, воспринимаемые наблюдателем, могут рассматриваться как рискованные, в то время как сам субъект так не считает. Может быть и обратная ситуация. Анализ рисков включает и продумывание методов снижения рисков или уменьшения связанных с ним неблагоприятных последствий.

Анализ рисков можно разделить на два взаимно дополняющих друг друга вида: качественный и количественный. Качественный анализ имеет целью определить (идентифицировать) факторы, области и виды рисков. Количественный анализ рисков должен дать возможность численно определить размеры как отдельных рисков, так и риска в целом.

Итоговые результаты качественного анализа риска, в свою очередь, служат исходной информацией для проведения количественного анализа.

Однако при осуществлении количественной оценки встречаются наибольшие трудности, связанные с тем, что для этого нужна соответствующая исходная информация.

Оценка рисков – это определение количественным или качественным способом величины (степени) рисков.

В одном из исследований (Slovic et al, 1979) бизнесменам, студентам, членам женского клуба и экспертам предложили проранжировать по воспринимаемой ими степени риска использование различных технологий (табл. 5.1).

Приведенные в таблице данные показывают, что во всех группах высокий ранг опасности технологий чаще соответствует высокой смертности, а низкий ранг опасности чаще соответствует низкой смертности, хотя достоверной корреляции между оценкой степени риска и смертностью не было получено, так как были и серьезные случаи несовпадений.

Таблица 5.1 . Результаты ранжирования степени риска при использовании различных технологий (среднее для групп).

По данным А. И. Мечитова и С. Б. Ребрика (1990), в разных странах оценка разных видов риска может существенно различаться, что связано с социокультурными и политико-экономическими особенностями этих стран. [13] Например, в США риск, связанный с огнестрельным оружием, оценивался выше аварий атомных электростанций, а также использования гербицидов и пестицидов, уступая только опасности ядерной войны. В Венгрии оценка почти всех видов риска была ниже, и на первом месте стояло курение, а на втором – употребление алкоголя. Опасность ядерной войны оценивалась венгерскими студентами гораздо ниже и почти одинаково с опасностью использования огнестрельного оружия. Выше всего опасность ядерной войны была оценена российскими студентами, а потребление алкоголя и аварии на атомных электростанциях – в меньшей степени. По сравнению с российскими студентами российские научные сотрудники большинство видов риска оценивали ниже.

Чувствительность отдельных людей к восприятию риска зависит как от внешних, так и от внутренних факторов.

5.2. Внешние факторы, влияющие на оценку риска

Степень неопределенности ситуации, т. е. неполнота имеющейся информации, связанной с планированием и осуществлением действия или поступка. Люди преувеличивают риск с неясным происхождением. Неопределенность может зависеть от того, что выбор того или иного варианта при риске осуществляется человеком с учетом второстепенных или случайных факторов. Следует также учитывать, что риск в окружающем нас мире в значительной мере происходит из неопределенности решений, которые принимают окружающие нас люди, из того, какова будет реакция других людей на эти решения.

Формат подачи информации об опасности. Первостепенное влияние на восприятие и дальнейшее поведение может иметь определенный формат представления риска. Например, деятельность, увеличивающая годовой шанс смерти от 1 на 10 000 до 1,3 на 10 000, вероятно, казалась бы намного более рискованной, если бы была описана как дающая 30%-ное увеличение риска смертности. Сообщение о количестве спасенных жизней при какой-либо катастрофе приводит к меньшей оценке опасности, чем сообщение о количестве погибших.

...

Достоверность информации. Информация об опасности вызывает тем большее доверие, чем лучше репутация источника распространения сведений. Поэтому если референтная группа воспринимает опасность как высокорискованную, человек тоже будет считать, что риск велик. Неслучайно именно крупные корпорации и другие могущественные организации сговариваются сообща вводить в заблуждение людей относительно истинной степени риска или используют рекламу и другие методы «обработки» публики, чтобы уверить людей в том, что значительная часть населения так или иначе следует этим рискованным привычкам. Часто имеет место раздувание СМИ опасности ради сенсационности, что повышает оценку населением данной ситуации как рискованной.

Масштаб бедствия. Большинство людей относятся терпимее к частым мелким авариям, чем к более редким катастрофам с большим числом жертв, хотя суммарный масштаб бедствия может быть одинаковым в том и другом случае.

Происхождение опасности. Опасности естественного происхождения представляются более приемлемыми, чем антропогенные.

Подконтрольность опасности. Люди недооценивают риск подконтрольных событий, когда многое зависит от их мастерства, и переоценивают риск неконтролируемых событий. Это касается и случаев, когда контроль осуществляется законодательством.

Пространственная и временная близость. Опасность объектов риска переоценивается, если они приближены в пространстве, и недооценивается, если опасность отдалена во времени.

Значимость последствий. Установлено (Rowe, 1975), что наибольший риск связан с последствиями, ставящими под угрозу жизнь и здоровье человека; далее идут последствия, связанные с угрозой семейному благополучию, с карьерой и пр.

Степень новизны технологии. Люди оценивают степень риска в отношении старых, хорошо известных им технологий как меньшую, чем в отношении новых, относительно которых у них мало опыта.

Тип социальной организации. Значимость этого фактора в восприятии риска подчеркивается социологами. «Восприятие риска – это социальный процесс… Обращение к вопросам приемлемого риска без рассмотрения их социальных аспектов означало бы неправильную постановку некоторой проблемы» (Douglas, Wildavsky, 1982). Разные социальные принципы, которые руководят человеческим поведением, согласно мнению Дугласа и Вильдавски, влияют на суждения о том, каких опасностей следует бояться больше всего, какие риски стоят того, чтобы на них пойти, и кому следует разрешить пойти на них. Тип общества порождает тип ответственности и фокусирует беспокойство на отдельных опасностях, слишком высоко поднимая значимость одних рисков и неоправданно занижая значимость других. Поскольку люди выбирают некоторое знание об определенных опасностях потому, что привержены определенному образу жизни, можно предположить, что люди, разделяющие различные формы социальной организации, будут предрасположены идти на различные типы рисков (или избегать их). Поэтому изменение людьми восприятия и выбора рисков, т. е. социально приемлемого риска, будет зависеть от смены ими типа социальной организации (Douglas, Wildavsky, 1982). Поэтому разные люди беспокоятся о разных рисках – войне, загрязнении, занятости или инфляции.

Дуглас и Вильдавски пишут: «Поскольку никто не может охватить все, для опасностей должна быть установлена некоторая шкала приоритетов. В противном случае простой подсчет объектов, несущих риск, оставит нас беззащитными. Ранжирование и оценка рисков, чтобы знать, с какими рисками надо иметь дело и в каком порядке, требует предварительного соглашения по поводу критерия подобной оценки <…> Поскольку никто не знает всего о рисках, не может быть гарантии, что те риски, которых люди стремятся избежать, именно те самые риски, которые действительно нанесут им наибольший вред. Более того, успешное преодоление одной опасности не всегда является хорошим предзнаменованием. Тем не менее мы должны действовать, не зная, что случится с нами на пути, который мы выбираем».

Вывод авторов состоит в том, что выбор рисков, о которых беспокоятся люди, зависит от предпочитаемых социальных форм жизни.

5.3. Внутренние факторы, влияющие на оценку риска

Оценка собственных возможностей. К.-Э. Вернерид (Warneryd, 1988) отмечает, что при исследовании отношения к риску нельзя ограничиваться объективно заданными характеристиками рискованности ситуации (вероятность успеха или проигрыша), необходимо учитывать особенности восприятия и оценки степени риска самими субъектами. Эта субъективная оценка во многом зависит от их субъективной оценки благоприятности условий и собственных возможностей достижения успеха. При высокой оценке собственных способностей и усилий человек может субъективно оценивать ситуацию для себя как менее рискованную, чем она представляется внешнему наблюдателю или исследователю.

Воспоминания. Воспоминания о неприятных событиях, возникающие в связи с этим ассоциации, даже лишенные логики, усиливают негативное восприятие объектов риска, так как вызывают состояние страха.

Предубеждение. В ряде зарубежных исследований показана роль предубеждений (оптимистичных или пессимистичных) в восприятии риска (Dolinski et al, 1987; Heine, Lehman, 1995; Sparks et al, 1994; Van der Velde et al, 1992). Оптимистам кажется, что они контролируют опасную ситуацию, поэтому зона риска у них выше. У пессимистов все обстоит наоборот.

Текущие состояния. Состояние человека в данный момент существенно влияет на оценку степени риска, так как может произойти сужение сознания в результате сильных и глубоких эмоций. Эйфория, в том числе и при алкогольном опьянении, снижает оценку риска (недаром говорят, что «пьяному море по колено»). Депрессия, усталость, наоборот, повышают оценку степени риска. Поэтому сегодняшняя реакция на определенную ситуацию не обязательно совпадет со вчерашней.

Зарубежные психологи особое внимание уделяют восприятию риска в связи с состоянием тревоги (Leventhal, 1984; Baron et al, 2000; Bergstrom, McCaul, 2004; Rundmo, 2002; Peters et al, 2006).

...

...

Учет имевшегося у человека состояния особенно существен для выяснения ряда уголовно-релевантных обстоятельств, в том числе и для оценки рискованных решений. Причем для оценки риска (как обоснованного, так и необоснованного) анализ психического состояния субъекта, возможных изменений сознания тесно связан с исследованием внешней ситуации: в частности, скоротечности развития событий, помех выбору оптимального решения в результате, например, эмоционального поведения окружающих, обстановки, мешающей восприятию показаний приборов, требований вышестоящих должностных лиц и пр.

Анализ психологического механизма поведения, приведшего к «грубой ошибке», может послужить основанием для следователя и суда признать ее совершение в данной конкретной ситуации практически неизбежным, что повлечет освобождение от уголовной ответственности. Возможен и вывод о необходимости смягчить ответственность за неосторожность в виде грубо ошибочного риска, повлекшего тяжкие последствия.

Беспечность и самоуверенность. Недооценка степени опасности и риска может происходить из-за свойственных отдельным людям беспечности и самоуверенности, приводящих порой при выполнении служебных обязанностей к преступной халатности. Беспечность (беззаботность) – это легкомысленность. Беспечный человек ни о чем не заботится, рассчитывая на «авось да небось».

...

Уверенность и особенно самоуверенность могут приводить к сознательному пренебрежению опасностью, к полному игнорированию риска. В этом случае неуспех в достижении цели является для человека полной неожиданностью и может вызвать у него состояние фрустрации. Ведь неожиданная неудача более действует на психику человека, чем ожидаемая с той или иной вероятностью.

5.4. Половые и тендерные особенности оценки риска

Женщины по многим данным оценивают присутствие риска (опасности) в различных ситуациях выше, чем мужчины (Carney, 1971; Brody, 1984; Schmidt, Gifford, 1989; Pillisuk et al, 1987; Pillisuk, Acredolo, 1988; Steger, Witte, 1989; Gwartney-Gibbs, Lach, 1991; Dejoy, 1992; Frewer, 1992; Gutteling, Wiegman, 1993; Gutteling, Wiegman, 1993; Sjoberg, Drotz-Sjoberg, 1993; Slovic et al., 1993; Savage, 1993; Spinger et al, 1993; Stern et al, 1993; Davidson, Frendenburg, 1996; Bord, O\'Connor, 1997; Barke, Jenkins-Smith, 1997; Hiller, Morrongiello, 1998; Gustafson, 1998; Dosman et al, 2001; Xie et al, 2003; Rowe, Wright, 2001).

...

...

...

Тот факт, что женщины более чувствительны к восприятию риска, исследователи объясняют их более высокой ранимостью (Bord, Connor, 1997).

Глава 6 Принятие рискованного решения

Принять рискованное решение – значит рисковать. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова говорится: «Рисковать – 1) ставить себя перед возможной неприятностью; 2) действовать, не боясь риска; 3) подвергать кого-, что-нибудь риску». Рискуя, человек берет на себя ответственность за принимаемое решение, понимая, что оно может привести не только к успеху, но и к худшим последствиям, чем в случае отказа от риска. Рисковать – дать себе разрешение на неподготовленное действие либо на действие, не полностью зависящее от субъекта по своему возможному результату.

При рассмотрении вопроса о влиянии различных факторов на выбор субъектом рискованных альтернатив выделяется несколько точек зрения:

– субъективистская заключается в том, что решения, которые выбирает человек, обусловлены его личностными свойствами и качествами, такими как темперамент, сила воли и др.;

– ситуационная предполагает, что поведением людей в ситуации выбора преимущественно управляет внешняя среда: организационная структура предприятий, средства массовой информации и т. п.;

– третья точка зрения основывается на признании целесообразности различать среди факторов, влияющих на выбор той или иной рискованной альтернативы или на отказ от риска, социальные, психологические и социально-психологические факторы, которые диалектически взаимодействуют, влияют друг на друга.

Среди социальных факторов особое место принадлежит явлениям, которые можно назвать общесоциологическими. К ним прежде всего относятся определенная организация общества, уровень развития производительных сил, система государственной власти и др. Они оказывают опосредованное воздействие на процессы выбора решений, рискованных альтернатив, принятие определенной степени риска.

Типологизация феноменов личностного принятия риска.

...

Люди реагируют на рискованную ситуацию согласно их восприятию риска, а не объективному уровню рисков или научной оценке риска. Научные оценки влияют на индивидуальную реакцию настолько, насколько они соответствуют индивидуальному восприятию. А в индивидуальном восприятии риска больший вес имеет величина последствия, чем вероятность его появления.

6.1. Факторы, учитываемые при принятии риска

После оценки степени одного или многих рисков одновременно человек переходит к принятию решения – идти ему на риск (т. е. осуществлять действие в рискованной ситуации, при отсутствии гарантии успеха) или нет, а в случае альтернативы – на какой именно риск, исходя из принципа: из всех зол выбирается наименьшее.

Пойдет человек на риск или нет, зависит от ряда условий достижения успеха.

Наличие знаний и положительного опыта. Если дела до сих пор шли хорошо, то применительно к еще не испытанным ситуациям люди переоценивают свои возможности контроля и недооценивают размер возможного ущерба или опасности для здоровья.

Та же оборотная сторона медали касается и имеющихся у человека знаний. Хотя они необходимы для принятия разумного риска, практический опыт учит скорее обратному: чем более рациональны, чем более сложно задуманы расчеты, тем больше граней проблемы попадает в поле зрения, и получается, что чем больше знаешь, тем больше узнаешь, чего не знаешь, и тем скорее формируется сознание риска. Поэтому, очевидно, следует отказаться от надежды, что умножение исследований и знаний позволит человечеству перейти от риска к полной надежности.

Наличие гарантии. В процесс с неопределенным результатом ввязываются с большей готовностью, если имеются гарантии какой-либо защиты. К примеру, если существуют сейсмически несколько более надежные способы строительства, то это увеличивает объемы строительства в районах, которым угрожают землетрясения; банк с большей готовностью предоставит кредит, если заемщики дадут гарантии; для выбора места строительства атомной электростанции учитывается возможность быстрой эвакуации населения.

Ценность объекта. Одну вещь мы не боимся потерять, а ради сохранения другой готовы броситься в горящий дом. Я. О. Ушаков (2004) выявил, например, что люди, идущие в политику для достижения собственных целей, готовы рисковать семьей как ценностью, но не карьерой, личной свободой и комфортом; лица, которые идут в политику ради экономического процветания России, готовы рисковать своей собственностью и своим социальным статусом.

Значимость успеха (величина награды). Если значимость высока, человек готов рисковать. Например, при покупке лотерейного билета потребитель рискует сравнительно небольшой частью своего дохода, равной цене этого билета, однако в случае выигрыша его доход может существенно увеличиться. Правда, некоторые психологи считают, что выбор рискованного поведения не всегда обусловлен более высокой ценностью достигаемого результата, они отмечают, что часто проявляется тенденция к бескорыстному риску, [14] воспринимаемая как самостоятельная ценность.

Близость или отдаленность успеха. Чем более отдаленным по времени ожидается последствие рискованного действия или поступка, тем меньшим представляется риск. Поэтому люди много курят и чрезмерно употребляют спиртные напитки, не очень задумываясь об отрицательном исходе своего поведения.

Восприятие текущей ситуации как ситуации поражения или выигрыша. В ситуации выигрыша люди не склонны к риску и рискованным сделкам, поскольку хотят удержать приобретенное. Когда же люди терпят нарастающие убытки, они становятся более склонными к риску. Это действительно не только в отношении финансовых рисков, но и репутации. Однако восприятие победы (выигрыша, успеха) меняется от случая к случаю. Человек, получивший премию в один миллион рублей, может вести себя как потерпевший поражение, если он ожидал получить два миллиона и уже купил с этим расчетом загородный коттедж. Менеджеры, понесшие большие убытки, могут вести себя как победители, если эти убытки меньше, чем ожидалось.

Большинству компаний удавалось ограничить риск в ситуации поражения, однако реанимировать склонность к риску в ситуациях выигрыша удавалось очень редко, так как по мере роста благосостояния растет и консерватизм. Поэтому бедные люди смелее богатых и готовы рискнуть, богатые склонны скорее сохранять накопленное, чем рисковать им ради нового богатства.

...

...

Цена успеха. Например, при азартных играх критерий риска снижается, если плата за неуспех невелика. И наоборот, в ситуациях, где нежелательные последствия имеют высокую цену, действия человека становятся более осторожными. В качестве цены могут выступать субъективные оценки затрачиваемых усилий для достижения результата.

Лимит времени. На принятие рискованного решения может подвигнуть недостаток времени. Поэтому у летчиков существует правило, что в экстремальной ситуации лучше принять неправильное решение, чем не принять никакого.

Самодетерминация. Люди склонны к большему риску в произвольных действиях (когда сами выбирают действия и определяют ситуацию), чем в обязательных. Ч. Старр (Starr, 1969) писал, что люди готовы примириться с большим «добровольным» (например, связанным с курением или лыжным спортом), чем с «принудительным» риском (связанным, например, с производством электроэнергии). При одном и том же уровне выгоды люди допускают в тысячу раз больший риск тогда, когда он доброволен. Несмотря на то что это обобщение не всегда верно, существует много случаев, в которых оно справедливо. К примеру, бизнесмен скорее будет рисковать тогда, когда является «источником», причиной собственной активности, нежели когда действия навязывают ему другие люди, а он лишь вынужден их выполнять. Индивидуумы, которые ощущают себя «пешками», рискуют реже. Только собственная идея и самостоятельно принятое решение побуждают к рискованным действиям. Человек стремится проверить свои идеи и реализовать собственные замыслы и планы.

Вероятность успеха или неудачи. В рискованной ситуации человек оценивает, в чем заключается для него риск: наличие опасности (ущерба, утраты), неопределенности; какова его величина (вероятность). Из статистической теории решений и здравого смысла следует, что человек решится на действие, если вероятность успеха больше 0,5, а следовательно, риск не получить желаемый результат меньше 0,5. Однако, как пишет Вайнер (2000), этот критерий принятия решения в реальности должен быть выше. Он ссылается на В. А. Лефевра (1991), который определяет эту вероятность как 0,62. Дж. Аткинсон (Atkinhson, 1957) выявил, что люди, ориентированные на достижение цели, предпочитают средний уровень риска, а те, кто боятся неудачи, предпочитают малый или, наоборот, чрезмерно большой риск.

В покере и в игре в кости, где ставки делались на хотя и небольшие, но реальные суммы денег, Литтинг (Litting, 1959, 1963) обнаружил, что высокомотивированные испытуемые предпочитают наименьший риск, а не умеренно высокий (как в случае с установлением уровня притязаний в деятельности, касающихся достижений). Так, их склонность к риску в играх на случай минимальна. Это было подтверждено в ряде исследований (Hancocki, Teevan, 1964; Raynor, Smith, 1965).

...

Условия проявления риска. Предрасположенность индивида, группы, коллектива к принятию риска или отказу от него во многом зависит от сложившейся управленческой структуры, организационной среды и т. п.

А. П. Альгин (1989) отмечает, что если система планирования ориентирована прежде всего на количественные показатели и основана на администрировании, то, очевидно, в таких условиях найдется немного смельчаков пойти на риск. Благоразумнее отказаться от рискованных, хотя и более перспективных действий, решений. Если в организации обоснованный риск считается нормой, то работники будут значительно чаще принимать смелые, инициативные решения по сравнению с коллективом, где риск считается «социальным злом».

...

Оценка (адекватная или неадекватная) уровня собственной подготовленности. Важно правильно оценить не только опасность ситуации, но и возможность справиться с ней. А это зависит от наличия тех или иных способностей, опыта справляться с подобными ситуациями, уровня профессиональной квалификации, а главное – от адекватной оценки всего этого. Примером этого может служить легенда о Вильгельме Телле: жестокий наместник германского императора в Швейцарии Геслер повесил на площади города Альтдорфа на шесте шляпу австрийского герцога и отдал приказ, чтобы всякий проходящий кланялся шляпе; молодой крестьянин Телль, известный как отличный стрелок, не исполнил этого приказания, и Геслер в наказание заставил его стрелять в яблоко, поставленное на голову сына стрелка. Телль успешно справился с задачей, но затем он признался, что если бы попал в сына, то другой стрелой убил бы Геслера. Хронологически событие это приурочено к 1307 г.

Древнекитайскому стратегу Сан Цы принадлежат слова: «Тот, кто знает противника, – силен; тот, кто знает себя, – непобедим». Иначе говоря, не имея объективной оценки собственного ресурса, проблематично сделать правильный прогноз, избежать риска и достигнуть успеха даже при верной информации о внешней ситуации. Объективная оценка собственного ресурса является фундаментом верного понимания ситуации и снижения или избежания риска.

...

Поэтому еще одним фактором, влияющим на принятие риска (готовности пойти на риск), является имеющаяся у человека самооценка – адекватная или неадекватная.

Лица с адекватной самооценкой формируют стратегии поведения и деятельности адекватно целям деятельности. Эти люди обладают обоснованной уверенностью в себе. Защитные механизмы активизируются ими незначительно. Если эти лица идут на риск, то чаще всего он обоснован.

У лиц с заниженной самооценкой отмечается неуверенность в себе, защитные механизмы активизированы, очевидно предпочтение стратегий типа «гарантированного успеха». Эти лица предпочитают не идти на риск.

Демонстрирующие неустойчивую, преимущественно заниженную самооценку ставят цели, превышающие реальные возможности, и не имеют выраженного стремления их достичь. У них выражено упрямство в достижении трудных целей, хотя для этого отсутствует предварительная подготовка. Эти лица имеют склонность идти на необоснованный риск.

Известно, что люди с высокой самооценкой склонны преуменьшать, недооценивать вероятность отрицательных последствий, преувеличивать свои возможности достижения цели. Для такого человека «порог» опасности, при котором он может отказаться от действия, сдвинут в сторону большей вероятности неблагоприятного исхода, в то время как для личности с низкой самооценкой – в сторону меньшей вероятности.

Лица с завышенной самооценкой ведут себя по-разному. Одни характеризуются стремлением любой ценой избежать неудачи, поэтому отказываются от целей, которые хотя бы в малой степени грозят обернуться провалом. Защитные механизмы активизированы, предпочтение отдается стратегии типа «гарантированного успеха». Нежелание признать факт, что возможности ниже запросов, заставляет этих людей избегать любых ситуаций, где данное несоответствие может обнаружиться. Эти люди не склонны к большому риску.

У других субъектов с завышенной самооценкой уверенность в себе необоснованно высока. Высокую самооценку часто переносят на незнакомый вид деятельности (например, со спортивного – на учебный или научный). Самые трудные цели ставят сразу, без предварительной подготовки. Эти субъекты склонны к необоснованному риску. Так, лица с завышенной самооценкой воспринимают риск смерти, например, от ботулизма или фейерверка, в меньшей степени, чем лица с заниженной самооценкой (Hakes, Viscusi (2004)).

Для принятия риска психологами выделяются также такие свойства, как степень уверенности в себе, способность быстро ориентироваться в ситуации, профессиональная тренированность поведения в нестандартных ситуациях. Значимо для психологической характеристики рискованного поведения различение лиц с внутренним и внешним локусами контроля (по Роттеру), так как последних при принятии решения отличают высокая тревожность, ориентация на зависимость успеха деятельности от внешних обстоятельств. Высокая степень тревожности способствует поведению, не адекватному ситуации: воздержанию от риска, хотя он социально или личностно оправдан, или, наоборот, рискованному поведению, не учитывающему индивидуальных возможностей (Богомолова С. Н., 1979).

Самостоятельное или групповое принятие решения. Дж. Стоунер (Stoner, 1962) обнаружил, что групповое решение оказалось более рискованным по сравнению со средним от индивидуальных решений, принятых до проведения групповой дискуссии. Это явление получило название «сдвиг к риску». То, что эффект поляризации мнений при групповом обсуждении альтернатив способствует выработке решений более экстремальных, чем те, которые принимаются членами группы самостоятельно, было подтверждено во многих исследованиях (Галлам С, Московичи С, 1992).

...

Феномен сдвига риска объясняется по-разному.

Гипотеза диффузии ответственности. Ее суть состоит в том, что ответственность распределяется между всеми членами группы, что уменьшает страх перед неудачей (Kogan, Wallach, 1967).

Однако эта гипотеза, как пишет А. Костинская (2003), была отвергнута этими же авторами в связи с открытым ими феноменом сдвига к риску в условиях дискуссии, не приводящей к соглашению и, следовательно, не имеющей результатом групповое решение. В качестве основного фактора, вызывающего сдвиг к риску, было выдвинуто влияние групповой дискуссии.

Согласно этой гипотезе, участие в групповой дискуссии создает эмоциональные контакты, уменьшает тревожность членов группы в ситуации риска, благодаря чему каждый член группы чувствует меньше личной вины в случае возможной неудачи вследствие его выбора. Сознание того, что другие несут долю ответственности за возможный неуспешный результат, позволяет членам занимать более рискованные позиции.

Гипотеза распределения ответственности, пишет А. Костинская, была подвергнута критике со стороны американских социальных психологов: «Р. Кларк (Clark, 1971) выделил наиболее уязвимые места этой гипотезы. Во-первых, дискуссия не является необходимостью для возникновения риска. Во-вторых, гипотеза не объясняет противоположный сдвиг. В-третьих, она не согласуется с тем, что более высокий первоначальный индивидуальный уровень риска при выборе сопровождается более значительным сдвигом к риску в группе. В-четвертых, гипотеза не объясняет, каким образом достижение эмоциональных связей испытуемых делает их менее восприимчивыми к возможным отрицательным последствиям. Р. Кларк заключает, что, по его мнению, скорее обмен соответствующей информацией, а не развитие эмоциональных связей ведет к возникновению сдвига к риску» (с. 253).

Гипотеза полезности (ценности риска). В результате группового взаимодействия изменяется полезность риска, связанная с тем, что субъективные значения ценности, которые приписываются риску отдельными членами группы, становятся сходными.

...

Гипотеза лидерства. Лидеры, склонные по своей природе к риску, оказывают давление на членов группы, более осторожных и ведомых (Hoyt, Stoner, 1968). Это положение подкрепляется примерами о группах правонарушителей. Исследования показали, что около 30% подростковых преступных групп имели ярко выраженного лидера.

Гипотеза лидерства, пишет А. Костицкая, проходила проверку в экспериментах с гомогенными и гетерогенными группами. Предполагалось, что в случае достоверности этой гипотезы гомогенная группа, лишенная относительно более рискующих и соответственно более влиятельных членов, не должна показывать сдвига к риску. Исследователи обнаружили в гомогенных группах такой же сдвиг к риску, как и в гетерогенных. На этом основании ими был сделан вывод о несостоятельности гипотезы лидерства. В настоящее время гипотеза лидерства не пользуется популярностью.

Риск как ценность. Поскольку в обществе ценятся люди, склонные к риску, многие осторожные люди, находясь в группе, становятся склонными к принятию рискованных решений, чтобы показать, что они тоже рисковые, решительные, и тем самым повысить свой статус в группе (Brown, 1965).

Гипотеза ознакомления. Сдвиг риска не является собственно групповым эффектом; это следствие знакомства с проблемой, включающей риск: чем больше знакомятся с ней в ходе дискуссии, тем к большему риску стремятся люди.

В исследованиях (Bateson, 1966; Flanders, Yhistlethwaite, 1967) было показано, что сдвиг к риску может наблюдаться и без взаимодействия. По мнению исследователей, для получения сдвига к риску достаточно ознакомиться с заданием или дилеммой. Когда испытуемого вынуждают принять решение, он занимает осторожную позицию. По мере ознакомления с ситуацией его первоначальная осторожность уменьшается, что позволяет ему принять более рискованное решение.

Однако попытки воспроизведения первоначально полученных данных потерпели неудачу. Поэтому нет оснований считать сдвиг к риску псевдогрупповым эффектом.

Возможно, каждая из описанных гипотез имеет право на существование, если будут учитываться конкретные ситуации принятия риска.

...

Не все ученые согласны с тем, что групповые решения всегда более рискованные. Например, Д. Картрайт (Cartright, 1971) пишет, что еще не известно, подтвердятся ли в реальной ситуации экспериментальные данные. И действительно, В. А. Петровский (1974) выявил, что при наличии группы испытуемые выбирали задания с большим риском (риск намерения), но когда осуществляли рискованные действия, то проявляли меньший риск, чем планировали (риск исполнения). Испытуемые, работавшие индивидуально, наоборот, планировали задания с меньшим риском (меньше рисковали «на словах»), но в реальном акте действовали с большим риском (больше рисковали «на деле»).

Условия, способствующие сдвигу риска. В ряде работ зарубежных ученых были выявлены условия, облегчающие сдвиг риска. Прежде всего это наличие дискуссии в группе. При сравнении данных, полученных в условиях групповой дискуссии и без нее, было показано, что обсуждение дает наибольший сдвиг к риску (Teger, Pruitt, 1967). В условиях ограниченного невербального обмена информацией (обмен зафиксированными на бумаге решениями с другими членами группы) сдвиг к риску либо не был получен вовсе (Wallach et al, 1962), либо обнаружен, но меньший, чем в условиях групповой дискуссии (Teger, Pruitt, 1967). В условиях неограниченного получения информации без непосредственного участия в групповой дискуссии (прослушивание магнитофонной записи или прослушивание дискуссии за перегородкой) отмечался сдвиг к риску больший, чем в условиях ограниченного обмена информацией, но все же меньший, чем в случае групповой дискуссии. Однако Л. Лэмм (Lamm, 1967) показал, что испытуемые, которые одновременно наблюдали и слушали дискуссию, показывали такой же сдвиг к риску, как и при условии участия в дискуссии.

Н. Белл и Б. Джемисон (Bell, Jamisson, 1976) обнаружили статистически значимый сдвиг к риску в трех условиях: публичном (в присутствии других членов группы) прослушивании записанной на магнитофон дискуссии, индивидуальном прослушивании дискуссии и публичной дискуссии. Причем максимальный сдвиг к риску наблюдался в последнем случае, а наименьший – при публичном прослушивании.

Одним из условий, влияющих на возникновение сдвига к риску, является продолжительность дискуссии. Исследователи (Bennett et al, 1973) установили, что группы, дискутировавшие в течение 3-5 минут и без ограничения времени, показывали сдвиг к риску, девятиминутный период дискуссии не приводил к появлению сдвига к риску.

Возможно, имеет значение и состав групп, их гомогенность и гетерогенность в отношении склонности к риску, хотя данные, полученные в исследованиях, противоречивые. Сравнивая сдвиг к риску в группах, образованных из испытуемых с гомогенными и гетерогенными предпочтениями риска, был обнаружен значительный сдвиг к риску в гомогенных группах. Однако по величине он не отличался от сдвига, полученного в группах, сформированных случайно и, следовательно, скорее были гетерогенными. Н. Видмар (Vidmar, 1970), обнаружив сдвиг к риску в гомогенных группах, показал, что в гетерогенных группах сдвиг к риску более значительный. Е. Виллемс и Р. Кларк (Williams, Clark, 1971) выявили статистически значимый сдвиг к риску в гетерогенных группах в условиях дискуссии и при обмене информацией, в то время как в гомогенных группах и в том и в другом случае не наблюдалось никакого сдвига вообще. Авторы заключили, что разница мнений в группе является необходимым условием сдвига к риску.

Имеет значение, очевидно, и половой состав групп. Было, например, выявлено, что в группах, состоящих из мужчин, наблюдается несколько больший сдвиг к риску, чем в женских группах.

На величину сдвига к риску оказывает влияние также и численность группы. Исследователи (Teger, Pruitt, 1967) установили, что минимальный сдвиг к риску наблюдается в группе из трех человек, средний – в группе из четырех и наибольший – в группе из пяти человек. По данным Беннета с соавторами (Bennett et al, 1973), только группы из четырех членов обнаруживали сдвиг к риску, в то время как в группах из восьми человек сдвиг к риску не был выявлен. Таким образом, оптимальной для появления сдвига к риску является группа из четырех-пяти человек.

...

6.2. Импульсивность и принятие риска

Одной из психологических особенностей человека, часто приводящей к принятию рискованных решений, является импульсивность.

Импульсивность (лат. impulses – толчок, побуждение) может выступать как особенность поведения человека и как черта характера. В последнем случае импульсивность заключается в устойчивой склонности действовать по первому побуждению, под влиянием внешних обстоятельств или эмоций. Импульсивный человек не обдумывает свои поступки, не взвешивает все «за» и «против», он быстро и непосредственно реагирует и нередко столь же быстро раскаивается в своих действиях. Однако это не значит, что импульсивность, как считает В. Н. Назаров (1982), это поведение, которому свойственна непреднамеренность. Оно произвольно, следовательно, сознательно и преднамеренно. Просто в процессе мотивации человек не продумывает последствия своих действий и поступков, что и приводит к риску.

Г. Айзенк (Eysenck, 1967; Eysenck, Eysenck, 1978) готовность к риску как склонность к поиску сильных ощущений отличает от импульсивности, более тесно связанной с темпераментом.

Согласно Ю. Н. Кулюткину и Г. С. Сухобской (1971), для человека импульсивного типа характерно «сращение» ориентировочной и исполнительной фаз действия; контроль осуществляется, как правило, по ходу действия и выполняет корректирующую функцию.

Дж. Каган (1966) выделяет импульсивный и рефлексивный когнитивные стили (манеру действования). Рефлексивный когнитивный стиль отличается от импульсивного большей «интенсивностью умственных процессов, направленных на оценку адекватности имеющихся гипотез в условиях неопределенности» (с. 1309). Об импульсивности речь идет в тех случаях, когда человек сразу, не задумываясь, отвечает на внешние раздражители, легко склоняется в пользу той или иной гипотезы, не учитывая степень ее правдоподобности, действует не размышляя и принимает необдуманные решения.

Другой подход к сущности импульсивности имеется у ряда западных психологов. Они рассматривают ее как отсутствие или слабость самоконтроля, стремление к сиюминутному удовлетворению потребностей. Поэтому преступники, пьяницы, курильщики, люди, зависимые от азартных игр, наркоманы в основном рассматриваются как люди с плохо развитыми функциями контроля и отсрочки удовлетворения (Блэкборн Р., 2004). Отмечается, что импульсивность занимает центральное место в клинических концепциях психопатической личности.

В то же время отмечается, что термин «контроль импульсов» весьма туманен и его трактовка зависит от теоретических предпосылок. Недостаточный контроль может проявляться как в первичном процессе мышления, так и в несдержанной моторной разрядке напряжения. Шапиро (Shapiro, 1965) рассматривает импульсивность как стиль немедленного и неспланированного реагирования.

...

Импульсивность изменяется с возрастом. Младшие дети импульсивнее старших. Импульсивные реакции в значительной мере преодолеваются только к началу – середине младшего школьного возраста. Это происходит в связи с формированием механизмов произвольного контроля за поведением, а затем и произвольной регуляции познавательных процессов (Славина Л. С, 1958). Это приводит к тому, что на протяжении детства и юности уровень рефлексивности постепенно возрастает, а импульсивности – снижается. Поэтому «ряд исследователей (Sigelman, Shaffer, 1991) полагают, что уровень импульсивности и рефлексивности характеризует возрастные, а не индивидуальные особенности» (цит. по: Дьяченко О. М., 1997). Тем не менее исследования Г. Клауса (1987) показали, что наблюдается тенденция к сохранению относительной позиции (ранг по уровню импульсивности при сравнении со сверстниками) в своей группе, иначе говоря, ребенок, демонстрировавший ярко выраженную импульсивность, становится подростком, который хотя и обладает меньшей (в абсолютных показателях) импульсивностью, но сохраняет ранговое место в распределении показателей своей возрастной группы.

...

Дети часто ведут себя импульсивно и спонтанно, никак не соглашаясь «семь раз отмерить, потом отрезать». Они реагируют слишком быстро. Поэтому обычными для них являются рискованные действия и поступки, приводящие к мелким неудачам и ушибам. Могут встречаться и более серьезные травмы и несчастные случаи, вызванные необдуманным поведением (например, безрассудной беготней на улице).

Симптомы импульсивности могут принимать разнообразные формы (Milich, Kramer, 1984):

– когнитивная импульсивность – симптомы, отражающие дезорганизованность, поспешное мышление и предполагающие необходимость присмотра;

– поведенческая импульсивность – действия без учета последствий. Дети с поведенческой импульсивностью с трудом могут подавить свои реакции, когда ситуация просто взывает к ним сделать это. Например, девочка трогает электроплиту, чтобы убедиться, что она горячая, хотя она достаточно большая, чтобы понимать, что лучше этого не делать.

Поведенческая импульсивность часто предшествует асоциальному поведению (White et al, 1994) и поэтому может быть специфическим признаком повышенного риска, связанного с оппозиционным поведением и другими поведенческими проблемами (Hinsaw, 1994).

...

В первые годы жизни ребенка его импульсивность естественна и практически не поддается коррекции. Импульсивность проявляется преимущественно у детей дошкольного и младшего школьного возраста, что обусловлено недостаточной сформированностью функции контроля за поведением. При достижении подросткового возраста импульсивность вновь может проявляться как возрастная особенность, связанная уже с повышением эмоциональной возбудимости.

У старших школьников и взрослых людей импульсивность наблюдается при большом утомлении, аффекте или некоторых заболеваниях нервной системы. Импульсивное поведение у взрослых может быть вызвано различными причинами:

– эмоциогенной обстановкой при несформированности у индивида адекватных реакций;

– общей эмоциональной неустойчивостью индивида;

– состоянием опьянения;

– привычными формами поведения.

Импульсивность поведения особенно характерна для психопатических личностей и лиц с акцентуированными чертами характера, стремящихся к немедленному удовлетворению актуализированных потребностей без должного учета обстоятельств, склонных к мгновенным компенсаторным реакциям.

...

С. Каменский (2009) перечисляет игры-упражнения, во время которых ребенок будет тренировать способность сдерживаться, не спешить, реагировать не «лишь бы как», а обдуманно и целесообразно. Это могут быть моторные, словесные и словесно-моторные игры.

К разряду моторных относятся многочисленные игры, использующие движения и статичные позы.

«Замри – отомри». Ведущий хлопает в ладоши, а ребенок под аккомпанемент хлопков танцует или выполняет физкультурные движения. Как только хлопки прекратятся, игрок должен замереть и возобновить движения одновременно с хлопками. Потом задача изменяется. Игрок должен начать движение не сразу, а на пятый хлопок. Затем – на десятый.

«Заколдованные руки». Игрок танцует под музыку, но ему нельзя поднимать руки вверх. Потом иначе – нельзя опускать руки. Потом еще раз иначе – нельзя разводить руки в стороны. Потом из танца «выключается» левая рука. Затем – правая. Потом прямо по ходу танца ведущий меняет условия: нельзя поднимать левую руку, нельзя опускать правую руку. Это упражнение может видоизменяться бесконечно.

«Запрещенное слово». Игрок и ведущий договариваются, что какое-нибудь слово запрещено в игре произносить вслух. Например: «дверь» и «красный». Затем ведущий указывает на разные окружающие предметы и спрашивает: «Что это? Какого цвета?» Игрок отвечает, но если ведущий указывает на дверь или спрашивает о цвете красного шарфа, игрок должен промолчать либо сказать: «Молчу!» «Запрещенные» слова в каждом новом туре меняются, и количество их увеличивается.

К словесно-моторным относятся любимые детьми игры, где на словесный стимул надо прореагировать действием с мячом.

«Съедобное – несъедобное». Игрок и ведущий договариваются так: услышав слово, обозначающее нечто съедобное, игрок ловит мяч, а на слово, обозначающее нечто несъедобное, – отбивает. Это упражнение по мере приобретения навыка можно разнообразить и усложнять, меняя как условия манипуляции с мячом (не просто поймать, например, а поймать, подбросить вверх и снова поймать), так и словесные стимулы: «существует – не существует», «мягкое – твердое», «живое – неживое».

От импульсивности следует отличать решительность, которая тоже предполагает быструю и энергичную реакцию, но связана с обдумыванием ситуации и принятием наиболее целесообразных и обоснованных решений, т. е. с рефлексивностью.

6.3. Решительность – пособник риска

Принятие решения относительно того, делать – не делать, как делать, когда начать (степень готовности) во многом зависит от наличия у человека решителъности или нерешительности как устойчивого свойства личности, поскольку в ситуации риска имеется возможность ошибки.

Решительность – это такое свойство личности (волевое качество), которое проявляется в продумывании ситуации. Эта значимая ситуация может быть неопределенной и опасной, следовательно, рискованной.

Несмотря на то что решительный человек более склонен к выбору рискованных решений, поступков, действий, нежели осторожный, не следует делать вывод о том, что решительность – это всегда благо. Абсолютное преобладание решительности или осторожности одинаково плохо. Люди такого типа обычно считают себя компетентными во всех аспектах своей деятельности, верят в свою непогрешимость и не находят нужным выяснять чье-либо мнение. Критические замечания по поводу принимаемых решений обычно вызывают у них раздражение. Поэтому решительные более склонны к необоснованному риску, чем нерешительные.

...

Решительность – не синоним смелости. Безусловно, в ряде волевых актов при наличии опасности и риска решительность и смелость проявляются одновременно. Не случайно поэтому и ряд слов, используемых в обыденной речи, обозначает и то и другое. Например, расхрабриться – значит набраться смелости и решиться на что-либо; отважиться – осмелиться, решиться; боевой означает и смелый и решительный. И все же решительность и смелость – это два самостоятельных волевых качества. Поэтому определять решительность и смелость одинаково, как это сделали в своем учебном пособии Н. П. Гуменюк и В. В. Клименко (1985): «Решительность и смелость характеризуются способностью в ограниченные промежутки принимать правильные решения и действовать вопреки явным опасностям, которые стоят на пути достижения цели» или «Смело – значит уверенно, без колебаний», «Вне смелости не может быть решительности» (Жуковская В. И., 1970), неправильно. Решительность, проявляемая вне опасной, но неопределенной ситуации, не требует проявления смелости (например, при выборе варианта удовлетворения потребности: купить – не купить, что купить и т. п.).

Учитывая все это, многие психологи считают, что решительность не тождественна смелости. Изучение соотношений между смелостью и решительностью (Петяйкин И. П., 1975б) подтвердило мнение, что смелый не всегда является решительным. Это особенно отчетливо проявляется в спортивной деятельности, и не случайно в исследовании В. А. Иванникова и Е. В. Эйдемана (1986) именно спортсмены в своих представлениях провели различие между этими волевыми качествами. По данным И. П. Петяйкина, при выполнении теста «Лабиринт», где опасная ситуация отсутствовала, боязливые принимали решение о том, какой сделать ход, даже несколько быстрее, чем смелые. При выполнении же теста «Падение спиной назад» время колебаний было меньшим у смелых. Таким образом, корреляции между волевыми качествами смелости и решительности обнаруживаются только в опасной ситуации (чем ниже уровень смелости, тем меньше решительность).

6.4. Фатализм – катализатор решительности

Фатализм (от лат. fatalis – роковой, fatum – рок, судьба, провидение, участь, доля) – вера в неотвратимость судьбы, в то, что в мире все заранее предопределено роком, таинственной силой, что человек не в силах что-либо изменить.

Но если все заранее предопределено (предначертано) и человек лишь слепо следует предначертанному, то и ломать голову над решением проблемы нет необходимости. Такая установка способствует проявлению человеком решительности («Будь что будет. От меня все равно ничего не зависит») и повышает степень риска. Конечно, многое в нашей жизни не подвластно нашей воле, но нужно помнить, что, как писал античный поэт Клеанф, «желающих судьба ведет, а нежелающих – тащит».

Многие люди являются фаталистами. Однако фатализм бывает разный: пессимистичный («чему быть – того не миновать», «так на роду написано»), оптимистичный («все, что ни делается, – все к лучшему») и попустительский («двум смертям не бывать, а одной не миновать»).

6.5. Минимизация риска при принятии решения в неопределенной ситуации

Минимизация риска – это использование различных способов и средств для снижения степени риска. Она не связана со снижением оценки опасности или неопределенности, например, вследствие пренебрежения сигналами об опасности, игнорирования опасности.

Неопределенность ситуации, как уже говорилось, связана с недостатком информации, приводящей к неуверенности в правильности делаемого выбора. В этом случае существует риск совершения ошибки. Чтобы минимизировать этот риск, человек опирается на свои опыт и интуицию.

Роль жизненного опыта. Оценивая ту или иную ситуацию как опасную и принимая решение, что в данной ситуации делать, человек часто опирается на имеющийся у него жизненный опыт. Ведь возможно, что он уже был в подобной ситуации и может прогнозировать ее последствия. Однако опыт не всегда помогает правильно оценить риск.

...

Опасение и риск. При принятии решения человек должен опираться на собственные опасения и колебания, чтобы оградить себя от неизвестных ему обстоятельств. В своей книге «Подарок опасения» Гавин де Бекер (De Becker, 1999) утверждает: «Истинное опасение – это подарок, это сигнал выживания, который, однако, звучит только перед лицом опасности. Все же прочие негарантированные опасения властвуют над нами так, как это не позволяет себе никакое другое живое существо на Земле. Такого быть не должно».

Роль интуиции в снижении риска. Очевидно, что люди не способны осознать, сколь много неожиданностей их ждет в будущем. Короче говоря, независимо от имеющихся наблюдений, всегда существует тенденция к недооценке неопределенности. Поэтому риск опирается как на разумное предвидение (расчет), так и на догадку (интуицию).

«Интуиция мне подсказывает» – эти слова часто можно услышать от людей, испытывающих затруднения в принятии важных решений в неопределенной ситуации. Интуиция выступает одним из способов взаимодействия с неопределенностью ситуации, в снижении степени риска в принимаемых решениях. Неопределенность, в которой проявляется интуиция, может выражаться как в неопределенности информации или исхода ситуации, так и в неопределенности предпочтений человека.

В настоящее время интуитивному принятию решения придается большое значение. Неслучайно американский исследователь Каннеман (Д. Каннеман, П. Словик, А. Тверски, 2005) получил Нобелевскую премию, причем в области экономики, за изучение интуитивного принятия решений людьми. Те менеджеры, которые в принятии решений, связанных с большим риском, опираются не только на анализ данных, но и на интуицию, добиваются больших успехов, чем те, кто не поступает так (Ray, Myers, 1989).

...

Почему же интуиция, субъективно воспринимаемая как догадка, предчувствие, внутреннее чутье (Bastick, 1982), помогает находить правильные решения в ситуации неопределенности и, следовательно, риска? Дело в том, что интуиция это не игра в «угадайку». Интуиция опирается, по мнению большинства ученых, на те же знания, но получаемые другим способом. Поэтому В. Эгор (Agor, 1986) определяет интуицию как форму сжатого опыта, которую человек может использовать при принятии решения. Г. Клэкстон (Claxton, 1998) тоже рассматривает интуицию как непреднамеренное и неосознанное использование опыта для выполнения какой-либо сложной деятельности. В то же время Э. Бейлор (Baylor, 2001) считает, что интуитивное действие не является автоматизированным и быстрым благодаря накопленному опыту, хотя опыт вносит вклад в формирование интуиции как знания.

Следует, однако, иметь в виду, что интуиция может повести человека по неверному пути и оказаться источником систематически совершаемых ошибок при принятии решений (Bowers et al, 1990). Объяснить, почему данный выбор был наилучшим, можно только постфактум, когда стал известен исход, но не в момент возникновения интуитивного предчувствия (Thompson, Dowding, 2001).

Глава 7 Готовность к риску и осуществление рискованного действия (поведения)

7.1. Готовность к риску

Имеющиеся в литературе определения понятия «готовность к риску» [15] весьма туманны и не очень четко дифференцированы с другим понятием – «склонность к риску». Некоторыми авторами готовность к риску понимается как свойство надситуативной активности субъекта и как предпосылка принятия интеллектуальных решений (Козелецкий Ю., 1991; Корнилова Т. В., 1997; Петровский В. А., 1992).

Г. Айзенк (1993) понимает готовность к риску как склонность к поиску сильных ощущений, т. е. как личностное свойство. В качестве личностного свойства рассматривают готовность к риску и немецкие психологи, но имеют они в виду то, что в англоязычной литературе называется склонностью к риску.

Т. В. Корнилова (1994, 1997) рассматривает готовность к риску как свойство личностной саморегуляции, проявляемое человеком при принятии решений и выборе стратегий действия в условиях неопределенности. В то же время она пишет: «В представлениях о психологической регуляции принятия решений присутствуют понятия готовности к риску и склонности к риску, взаимоотношения которых не точно очерчены и включают также отнесенность к концептам рискового поведения (risikoverhalten) и поведенческого принятия риска (risk-takingbehavior). Понятие "склонность к риску" более характерно для переводов англоязычных работ, оно включило представление о диспозициональном личностном риске как индивидуальном свойстве, различающем поведение людей в однотипных задачах <…> Понятие готовности к риску более адекватно фиксирует прямой перевод с немецкого термина risikobereitschaft. Существенно, что в большей степени оно связано с оценкой иных индивидуальных различий, чем называемые в связи со склонностью к риску. Готовность к риску как личностное свойство отнесено здесь к умению субъекта принимать решения в условиях неопределенности как недостаточности ориентиров; для такой характеристики важным моментом становится соотнесение с понятием рациональности принятия решения. Итак, важнейшим проявлением свойств интеллектуально-личностной регуляции принятия решений является готовность субъекта к решениям в условиях неопределенности, предполагающая принятие риска»(2003).

Исходными данными при оценке готовности к риску при принятии решений являются:

– перечень возможных негативных последствий (исходя из того, что при любом рискованном решении потери неизбежны, нужно из нескольких зол выбрать наименьшее);

– целевые установки (личные и служебные цели);

– оценка субъективной вероятности наступления последствий.

Важно, однако, не только оценить степень готовности к риску, но и по возможности провести коррекционные мероприятия, чтобы избежать отрицательных последствий риска в жизни человека.

По Т. В. Корниловой, процесс принятия риска детерминирован как ситуационными факторами, так и латентной переменной готовности к риску. В то же время при изучении студентов Т. В. Корнилова установила, что лица с максимальными показателями личностной готовности к риску проявили минимальный риск и максимальную осторожность в интеллектуальных стратегиях. Что же, готовность к риску означает неготовность к риску?

Как видим, вопрос о понятии «готовность к риску» и его соотношении с понятием «склонность к риску» весьма запутан. Это следует и из приводимой цитаты, раскрывающей точку зрения В. А. Петровского (1992): «Не ситуативная и не диспозициональные личностные склонности определяют акты принятия риска. Самодвижение деятельности личности, активность субъекта в определении диапазона постановки цели, выход за пределы задаваемых требований – вот источник актуалгенеза рискованных решений, целей и действий» (Корнилова Т. В., 2003). Но разве не о диспозициях личности и ситуациях идет речь у В. А. Петровского в его «модели восхождения к риску» (рис. 7.1)?

Жажда острых ощущений – это диспозиционная характеристика, как и установка «риск – благородное дело». А ориентировочная реакция (если действительно речь идет о ней, а не о чем-то другом, понятном только самому автору) – это ситуативная «склонность». И вообще термин «восхождение к риску» есть не что иное, как принятие решения о том, предпринять рискованное действие или отказаться при разных мотивационных детерминантах (врожденное влечение к опасности, «вкус к риску» как приобретенная зависимость испытывать прилив адреналина, и риск как ценность, что, по сути, отражает склонность человека к позерству, браваде).

Рис. 7.1. Модель восхождения к риску В. А. Петровского.

...

То, что понятия «склонность к риску» и «готовность к риску» используются как синонимы, мне представляется ошибочным: готовность к риску – это не личностная диспозиция, т. е. склонность к риску, стремление к опасности (которое лишь облегчает принятие риска), а интеллектуально-волевое состояние «здесь и сейчас». Это понимание ситуации как рискованной и принятие риска (готовность пойти на риск с учетом своих возможностей). [17]

...

Решиться – избрать какой-нибудь способ действия после обдумывания, преодоления сомнений, колебаний и возникновения уверенности [18] в достижимости цели, отважиться на что-нибудь.

...

Проявление готовности к риску зависит от многих факторов среды (характеристик проблемной ситуации, структуры социальных систем, метода формирования проблемы, типа принимаемого человеком решения).

Имеют значение и некоторые свойства человека: импульсивность, возбудимость, агрессивность, склонность к доминированию, самоутверждению. Готовность к риску зависит и от пола (мужчины более рискованны). Отрицательные связи выявлены с социальной желательностью, социальной ответственностью, совестливостью, внушаемостью.

...

7.2. Решимость

После принятия решения человек приступает к выполнению задуманного. Однако инициация действия в рискованной ситуации не происходит автоматически. Ведь одно дело – решить, а другое – сделать. Для такого перехода от мысли к действию требуется возникновение у человека определенного состояния готовности, которое обозначают как решимость.

Очевидно, впервые этот термин употребил У. Джемс, но им он скорее обозначил именно решительность (как волевое качество или как форму его проявления в процессе принятия решения). О решимости как состоянии писал А. Ф. Лазурский (1995). Ее он описывал как своеобразное чувство, которое специфично для всех волевых актов и относится к числу возбуждающих и сопутствующих разрешению напряжения. В термине «решимость» подчеркивается готовность к действию, и поэтому кроме эмоциональной и интеллектуальной стороны в состоянии решимости имеет место специфическое переживание, благодаря которому сам человек относит это состояние не к чувствам, а к волевой сфере.

Это состояние может быть кратким или более продолжительным, но значительное время оно продолжаться не может. Н. Д. Левитов пишет, что «решимость в отличие от решительности всегда кратковременна» (1963).

Понимая состояние решимости как готовность, следует сознавать, что это готовность не к быстрому принятию решения, как считает Н. Д. Левитов, а готовность начать осуществлять принятое решение, инициировать действие при наличии риска, в случае возможности неприятных последствий. Таким образом, это состояние возникает одновременно с принятием решения, а не до него. Характерной его особенностью является то, что по мере приближения по времени и пространству к желаемому объекту решимость может снижаться, если человек не уверен в успехе, и даже переходить в свою противоположность – нерешимость.

Приведу пример. Одна юная спортсменка – прыгунья в высоту очень хотела именно на данных соревнованиях выполнить норму первого разряда. Первые две попытки на нужной ей высоте закончились неудачно: планка была сбита. Осталась последняя попытка. Боясь неудачи, спортсменка 17 раз начинала разбег, но ни разу не оттолкнулась от земли, чтобы прыгнуть. Решение прыгать или нет она каждый раз принимала, иначе бы не делала разбега. Но вот состояние решимости выполнить намерение (прыгнуть) удержать во время каждого разбега она не смогла.

Вот еще один пример отсутствия решимости. А. Шпеер, министр вооружений гитлеровской Германии, писал в своих мемуарах о днях, проведенных под арестом после поражения его государства во Второй мировой войне: «Подчас мне приходила мысль добровольно уйти из жизни. <…> В Крансберге один из ученых-химиков рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция огромного размера». В то же время у другого нацистского преступника Г. Геринга хватило решимости покончить с собой во время Нюренбергского процесса: он проглотил капсулу с ядом.

Состояние решимости возникает быстрее, когда нет времени для оттягивания начала выполнения принятого решения или когда такое затягивание бессмысленно и лишь создает неловкую ситуацию.

Возникновению решимости способствует состояние запальчивости, под которой понимают такое психическое состояние, при котором контроль сознания уступает внешнему воздействию, над ним берет верх чувство, решимость действовать так или иначе быстро, под влиянием побудительных мотивов и без достаточного противодействия со стороны сдерживающих мотивов. Такое состояние принимается во внимание при обсуждении интенсивности преступной воли виновного в преступлении, особенно таком, исполнение которого требует не ряда обдуманных, согласованных и направленных к одной и той же цели действий, а одного только акта, например при совершении убийства, нанесения раны или увечья. Нанесенный удар может быть последствием не зрелого намерения или умысла, а внезапного побуждения, сложившегося только из-за возбужденного состояния, ослабившего задерживающие импульсы сознания.

7.3. Смелость [19] как самоконтроль рискованных действий

Выполнение рискованных действий и совершение рискованных поступков может сопровождаться сильным страхом, что требует самоконтроля, сдерживания защитных реакций, вызванных страхом, так как они приводят либо от отказу выполнять задуманное, либо к техническим ошибкам (например, при выполнении физических упражнений). Способность к такому самоконтролю и качественному выполнению действия, несмотря на имеющийся страх, обозначается как смелость.

Ю. Козелецкий (2007) придает смелости в рискованном поведении большое значение. Он пишет, что хотя «смелость не гарантирует успеха, но чаще всего проигрывают те, кто боятся». В то же время он отмечает, что смелость без рассудительности безумна, но рассудительность, лишенная смелости, парализует человеческие действия. Рассудительность и смелость являются, таким образом, хорошо подобранной парой.

Надо отметить, что подчас даже в научной литературе смелость понимается излишне широко. Например, в «Словаре по этике» смелость определяется не только как способность человека преодолевать в себе чувство страха, опасения перед трудностями и неблагоприятными для него последствиями, но и как преодоление неуверенности в успехе, что ближе к характеристике решительности.

Смелость связана с риском заслужить неодобрение и тогда, когда человек откровенно выражает свое собственное мнение, особенно когда оно противоречит устоявшимся или санкционированным властью взглядам, непримиримость в отношении всякого зла и несправедливости. В данном случае речь идет не о физической, а о социальной, или гражданской, смелости. Такой смелости не хватило Галилею, чтобы отстоять свою систему строения Вселенной перед судом инквизиции. В годы сталинских репрессий многие выдающиеся деятели науки и искусства отрекались от своих взглядов, ибо не хотели рисковать своей жизнью и жизнью своих близких.

...

...

Я не случайно выделил в своем определении слово «качественно». Можно начать что-то делать, несмотря на страх, но делать это с опаской, проявляя защитные реакции, что ухудшает качество работы. В отдельных случаях, начав что-то делать, человек может вообще потерять самообладание. Одна из девушек, известная мне как трусливая, вынуждена была под угрозами преподавателя прыгнуть в воду с 5-метровой вышки, чтобы получить зачет. Однако, не долетев до воды, она потеряла от страха сознание, и из воды ее пришлось уже вытаскивать. Как ни странно, ее риск себя оправдал: зачет она получила.

Таким образом, смелость, как волевое проявление, состоит не в отсутствии страха, а в способности управлять собой, своими действиями и поступками при наличии страха.

Говоря о связи риска со смелостью человека, за акты смелости могут приниматься проявления бравады (пренебрежение опасностью ради показной храбрости), лихачества, удали и авантюризма.

...

...

...

...

...

Проявление того или иного уровня смелости определяется минимум двумя параметрами: степенью выраженности страха (которая зависит от оценки степени риска в опасной ситуации) и степенью проявления волевого усилия для его преодоления. Какой из этих двух факторов имеет главное значение, сказать трудно. Возможно, что у разных людей соотношение между этими факторами может быть различным.

Смелость состоит не в бесстрашии как отсутствии страха, не в отсутствии боязни идти на риск, а в способности человека управлять своим поведением, несмотря на возникший страх и наличие риска. Бесстрашных, в истинном значении этого слова, людей нет.

...

Раздел III Риск в поведении и деятельности

Рискованное поведение может быть вызвано различными причинами и проявляться в различных формах. Оно может быть способом эмоциональной разрядки, проведения свободного времени с близкими по духу людьми, самоутверждения и повышения самооценки, достижения успеха. Иногда такое поведение является проявлением скрытой аутоагрессии – агрессии, направленной на себя, в основе чего лежит, как правило, душевное неблагополучие.

Могут играть роль и навязываемые в настоящее время СМИ новые ценности общества (потребление, достаток, комфорт, успешность), и, веря в их сверхзначимость, человек идет на риск. В последние десятилетия появилась особая мода на экстремальные формы проведения досуга. И все больше молодых людей сознательно или неосознанно выбирают риск и опасность как альтернативу скучной реальности, желая испытать себя и почувствовать полноту жизни.

Стремление к новому и неизведанному можно реализовать не только в рискованном поведении, но и в творчестве, в любой созидательной деятельности, испытывая при этом сильные эмоции. Но поскольку творческая активность требует значительных умственных, душевных и волевых усилий, особого, креативного самостоятельного мышления, то, к сожалению, реализовать ее могут далеко не все люди. А вот рискованное поведение для таких личностей может стать единственным и легкодоступным способом удовлетворения потребностей в новизне, активных действиях и ярких впечатлениях.

Глава 8 Рискованное девиантное поведение

8.1. Девиантное поведение и его виды

Девиантным называют поведение, отклоняющееся от действующих социальных норм. Социальные нормы – ожидания группы по отношению к поведению индивида в определенных социальных ситуациях и позициях.

Основой оценки девиантного поведения является анализ его взаимодействия с реальностью, поскольку главенствующим принципом нормы является адаптивность – приспособление по отношению к реальному окружению индивида. Способ взаимодействия с действительностью в виде ухода от реальности осознанно (или неосознанно) выбирают те, кто относится к реальности негативно и оппозиционно, считая себя неспособным адаптироваться к ней. При этом может присутствовать нежелание приспосабливаться к действительности по причине ее несовершенства, консервативности, единообразия, подавления экзистенциальных ценностей или откровенно антигуманной деятельности (Менделевич В. Д., 2001).

Как отмечает И. С. Кон (1989), несмотря на то что девиантное поведение проявляется в разных формах, все они взаимосвязаны. Пьянство, употребление наркотиков, агрессивное поведение, противоправное поведение образуют единый блок.

Одним из видов девиантного поведения является аддиктивное поведение.

Аддиктивное поведение (англ. addiction – склонность, пагубная привычка, пристрастие) – злоупотребление одним или несколькими химическими веществами, протекающее на фоне измененного состояния сознания.

Некоторыми исследователями аддиктивное поведение рассматривается в более широком смысле: это один из типов девиантного (отклоняющегося) поведения с формированием стремления к уходу от реальности путем искусственного изменения своего психического состояния посредством приема некоторых веществ или постоянной фиксацией внимания на определенных видах деятельности с целью развития и поддержания интенсивных эмоций (Короленко Ц. П., Донских Т. А., 1990).

В отличие от зарубежных исследователей, в большинстве считающих аддикцию синонимом зависимости, а аддиктивное поведение – синонимом зависимого поведения, в отечественной литературе аддиктивное поведение чаще означает, что болезнь как таковая еще не сформировалась, а имеет место нарушение поведения, в отсутствие физической и индивидуальной психологической зависимости (Кулаков С. А., 1998).

...

В жизни каждого человека могут быть моменты, связанные с желанием изменить свое психическое состояние: избавиться от угнетения, сбросить усталость, отвлечься от неприятных размышлений и т. п. Поэтому элементы аддиктивного поведения свойственны любому человеку, уходящему от реальности путем изменения своего состояния. Проблема аддикции начинается тогда, когда стремление ухода от реальности, связанное с изменением сознания, начинает доминировать в сознании, становится центральной идеей (Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В., 2000).

8.2. Авантюризм

Одной из особенностей личности, характеризующей готовность человека к риску, является авантюризм. Французское слово avanturier означает «искатель приключений». В «Толковом словаре» Д. Н. Ушакова (1940) авантюризм определяется как склонность к рискованным похождениям или неблаговидным поступкам. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова авантюризм описывается как склонность к рискованному, беспринципному, сомнительному по честности делу, предпринятому в расчете на случайный успех. В «Толковом словаре» В. Зорина авантюризм рассматривается как способ мышления и поведения, черта деятельности, осуществляемой без учета конкретной обстановки и требований законов природного общественного развития. Чаще всего проистекает из некомпетентности, пренебрежения реалистическими оценками и прогнозами, игнорирования особенностей реальной ситуации, соотношения сил. Здесь авантюризм сочетается с преклонением перед стихийностью процессов. В конечном счете он ведет к неудачам, кризису, краху.

Среди руководителей лиц, склонных к авантюризму, найдено 5%.

...

Здоровый авантюризм как стиль жизни. Авантюризм в массовом сознании является отрицательным явлением, а авантюрист отождествляется с неоправданным риском в принятии решений, со слабым анализом ситуации, горячностью и поспешностью в принятии решений, их неподготовленностью и необеспеченностью необходимыми ресурсами. Однако авантюризм может иметь и положительные стороны. Многие географические открытия были сделаны авантюристами, для которых авантюризм является стилем жизни. Такого человека в авантюрных действиях привлекает неожиданность результата. Авантюра предоставляет возможность заменить будничность существования чем-то новым, необычным, помогает избавиться от однообразия жизни. Авантюра – это попытка освободиться от ограниченности настоящего времени, от давления обстоятельств, это проявление стремления достичь чего-то большего. Жизнь человека-авантюриста – это не только механическая адаптация к требованиям окружения, но и попытка освободиться от внешних детерминаций. Жизнь такого человека становится приключением. Стремление выйти за границы настоящего, попытка получить значительно больше, чем имеешь, причем мгновенно, а не с помощью медленных, постепенных действий, – вот причины авантюризма. Как пишет Ю. Козелецкий (1991), авантюрность, исходящая из собственной воли, придает смысл человеческому существованию.

...

Авантюризм политический – деятельность политических лидеров, отдельных личностей, партий, движений, государственных и иных институтов, в основе которой лежат отсутствие реальных знаний об объективной политической ситуации; абсолютизация политическими субъектами своих возможностей и способностей; действие непродуманное, необоснованное. Авантюристы не владеют всеми необходимыми средствами и механизмами политической деятельности, поэтому на конкретном участке политического пространства используют какой-то неадекватный времени способ политического действия без учета его эффективности, действенности. Для них характерен способ ввязывания в бой вне его связи с результатами деятельности, нереалистический риск. Поэтому авантюристическая политика безответственна, непродуманна, нереальна и заканчивается обычно поражением.

Политический авантюризм особенно опасен для обществ переходного развития, поскольку деятельность его субъектов не интегрирует общество и государство, а дезинтегрирует их, ведет к расколу, тяжким политическим и иным последствиям. В этот период деятельность политических авантюристов может «одеваться» в популистские «одежды». Отсутствие реальной демократической культуры у политических субъектов, культуры политического риска, субъективистское понимание объективной политической ситуации ставит авантюристов вне поля нормальной человеческой политики, в котором превыше всего интересы человека, социальных общностей людей, ценность их жизни, а не стремление любой ценой захватить власть.

Политический авантюризм особо опасен, так как способы, и особенно результаты, политического действия направлены на массы людей. Авантюрные действия субъектов политики негативно сказываются на условиях жизни людей.

От авантюризма политического следует отличать авантюризм в политике. Последний означает деятельность человека, социальных групп в политике, при которой могут делаться попытки соблюсти политические интересы, достичь цели политическими средствами. Результат такой деятельности не носит всеобщего характера. Он антигуманен и непрогрессивен.

Деятельность самозванцев – это авантюризм, поскольку присутствует риск быть разоблаченным, опозоренным, а то и лишенным жизни.

«В России все время путают авантюризм с аферизмом» – это фраза одного из известных американских бизнесменов. Так это или нет – доказательств ученые не приводят. Однако отождествлять авантюризм и аферизм действительно нельзя. Афера – это обман, мошенничество, а авантюра – надежда на удачу, не подкрепленная тщательным анализом ситуации.

8.3. Лихачество и бравада

Лихачество – пренебрежение опасностью, совершение необдуманных поступков. Его разновидность – бравада – показная смелость, пренебрежение опасностью ради показной храбрости. Например, начиная курить и осознавая при этом риск для здоровья, индивид тем самым демонстрирует определенную браваду, которую находит психологически выигрышной. Подобного рода действия могут истолковываться как параметры «культивируемого риска». И лихачество, и бравада чаще всего присущи подросткам (ради самоутверждения). Известен, например, случай, когда школьники для демонстрации смелости придумали прыгать с балкона третьего этажа на балкон второго этажа. Того, кто отказывался, обзывали трусом. В действительности же истинная храбрость – это не бесшабашный, безрассудный поступок, а обоснованное рисковое поведение.

...

Лихачество присуще и некоторым взрослым водителям автотранспорта, превышающим допустимую скорость или разговаривающим во время езды по мобильному телефону. По данным статистики, в Британии 16% аварий провоцируется неосторожным или рискованным управлением. В США в 2005 г. насмерть разбились более 39 тыс. человек, в 2006 – 38 646, в 2007 – 37 435; смертность среди мотоциклистов на улицах Нью-Йорка в 18 раз превышает аналогичные показатели с водителями и пассажирами автомобилей. В такой относительно небольшой по европейским меркам стране, как Бельгия, с 11-миллионным населением ежегодно на дорогах в результате ДТП погибает около 1 тыс. человек, более 60 тыс. человек получают ранения различной степени тяжести. В Польше ежегодно происходит около 50 тыс. дорожно-транспортных происшествий и гибнет более 5,5 тыс. человек, что является самым высоким показателем в Европейском союзе.

Из года в год количество погибших в ДТП людей постепенно растет. По данным полиции, основными причинами аварий являются нарушение скоростного режима, лихачество и вождение автомобиля в нетрезвом виде.

Особая любовь к быстрой и часто бесшабашной езде имеется у жителей Турции. В этой стране не принято пристегиваться, и приучать к этому турецких водителей здесь никто особенно не стремится. Специализированные детские кресла, предназначенные для перевозки маленьких пассажиров, как правило, не используются. Зато прокатить малыша на переднем сиденье автомобиля в Турции очень любят. Дорожная полиция, как правило, смотрит на эти вещи сквозь пальцы.

В нашей стране в результате дорожно-транспортных происшествий ежегодно гибнут до 30 тыс. человек.

Естественно, такая ситуация приводит к выработке определенных правил вождения автотранспорта. Согласно новым правилам дорожного кодекса Британии, отягчающим обстоятельством для попавшего в ДТП водителя является то, что он курил или закуривал в момент аварии. Нельзя и есть за рулем.

...

По данным экспертов, 40% всех американских аварий и 60% всех ДТП со смертельным исходом происходят по вине употребивших алкоголь водителей, а их возраст в основном находится в пределах от 16 до 24 лет. В Финляндии около 25—30% ДТП со смертельным исходом тоже происходит по вине нетрезвых шоферов. Поэтому за вождение в нетрезвом виде выносится самое суровое наказание – водителей лишают прав и даже могут посадить в тюрьму. [20]

Вторая по распространенности в США причина ДТП – обмен сообщениями по мобильному телефону. По официальным данным, в США по данной причине ежегодно погибают или становятся инвалидами около 1,5 тыс. американцев.

8.4. Влечение к азартным играм (гемблинг)

В общественном сознании азартное поведение всегда содержит элемент риска, поскольку теряется самоконтроль и снижается рефлексия. Азартное поведение связано прежде всего с азартными играми, в которых выигрышем являются деньги. В азартных играх выигрыш зависит полностью или в значительной степени от случая, а не от искусства играющих, т. е. это игры, связанные с риском. [21] Однако не только материальный стимул (легкий выигрыш денег) влечет людей к азартным играм. Играет свою роль и склонность людей к риску, базирующаяся на желании пощекотать себе нервы, испытать адреналиновый всплеск и выброс эндорфина – гормона счастья. Нельзя не учитывать и наэлектризованную атмосферу казино: звон монет, шелест купюр.

...

Петербургский историк Г. Ф. Парчевский (1998) пишет, что азартное поведение игроков – это безоглядное самоутверждение, самоутверждение любой ценой. Кроме того, это и поиск острых переживаний, поиск богатства, связанный с риском проигрыша. Для патологических игроков свойственно формирование иллюзорных представлений. В. Л. Малыгин и Б. Д. Цыганков (2005) установили, что одним из важных мотивов обращения к игре являются «мечты о новой, более яркой жизни», которую может обеспечить выигрыш. При этом часто отмечается неспособность игроков обеспечить себе в реальной жизни комфортные условия существования.

...

В СССР азартные игры не разрешались; исключениями были лотерейные билеты и ставки на ипподроме. Согласно современному законодательству Российской Федерации, азартная игра – основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, установленным организатором азартной игры.

...

В иностранной литературе для обозначения влечения к азартным играм (игорной страсти по 3. Фрейду) введен специальный термин – гемблшг, под которым понимают хроническую и прогрессирующую неспособность сопротивляться желанию участвовать в азартных играх, потерю контроля за собственным поведением, причем это касается всех вариантов игры – от игры на тотализаторе до игровых автоматов (O\'Connor, Dickerson, 2003). Правда, выявлено (Breen, Zimmerman, 2002), что злокачественное развитие патологического гемблинга при использовании игровых автоматов отмечается чаще, чем при традиционных формах игры (рулетка, карты, бинго и т. д.).

Многие авторы находят сходство между гемблингом и алкоголизмом или потреблением наркотиков (например, тенденция увеличивать ставки и увеличение дозы наркотиков и алкоголя).

Используя различные уловки и схемы, казино стараются подтолкнуть азартных игроков к риску как можно большей суммой денег. Они часто предлагают недорогую или бесплатную выпивку, что приводит к опьянению и, следовательно, к снижению способности принимать обдуманные решения. В казино все устроено так, чтобы собирать большие суммы денег и ничего не давать взамен, кроме сиюминутного и пустого удовольствия. Иногда организаторы лотерей убеждают, что это хороший способ финансирования образовательных или социальных программ. Однако, согласно статистике, в лотерее обычно участвуют те, кто меньше всего способен позволить себе тратить деньги на лотерейные билеты. Соблазн «быстрого обогащения» слишком силен для тех, кто находится в сложном финансовом положении, а поскольку шанс выигрыша бесконечно мал, это приводит к пагубному влиянию на жизнь многих людей.

...

Последствия гемблинга. Чем же рискуют люди, у которых формируется игровая зависимость? Помимо обнищания (23% игроков) для патологических игроков характерны наркотическая зависимость, злоупотребление алкоголем и другими психоактивными веществами, нездоровое пристрастие к видеоиграм, депрессия (Fisher, 1995; Griffiths, Sutherland, 1996; Gupta, Derevensky, 1997). Для игроков, по данным Циаротти (Ciarrotti, 2002), типичны трудности межличностных отношений в браке (80%), частые разводы (35%). Наблюдаются нарушения трудовой дисциплины (прогулы), частая смена работы. Развитие влечения к азартным играм создает риск разрушения личных, семейных и профессиональных интересов.

Зависимые игроки часто совершают противоправные действия – до 60 % среди зависимых (Lesier, Anderson, 1995; Thompso et al, 1996). Наблюдается высокий суицидальный риск: от 13 до 40% патологических игроков совершают попытки самоубийства, у 32—70% отмечаются суицидальные мысли (Frank et al, 1991; Kaush, 2003; Petry, Kiluk, 2002; Thompson et al, 1996).

Иными словами, пристрастие к игровому риску становится фактором развития других рисков. Поэтому зависимость от игры стала одной из серьезных социальных и медицинских проблем не только в российском обществе, но и во всем мире (Зайцев В. В., 2000).

Неудивительно, что уже в Средние века блюстители нравственности (а ими были церковники) выступали с осуждением азартных игр и в ряде случаев – за наказание ее участников. Христианская церковь относится отрицательно к азартным играм, поскольку такие игры провоцируют неодобряемую церковью страсть к быстрой безосновательной наживе и могут иметь неблагоприятные социальные последствия. В прошлом увлечение азартными играми могло стать поводом для отлучения от церкви. Долгое время христианская церковь причисляла к азартным играм шахматы, которые в современном представлении таковыми уже не являются.

В исламской традиции игра приравнивается к обману, к нечестному предпринимательству. Коран отрицает такой путь обогащения, [22] поэтому в исламе наложен запрет на азартную игру, но в большинстве исламских стран отношение к азартным играм регулируется властями.

...

Опасность азартных игр для общества заставила бороться с ними и государственные органы. Уже в XIII в. стали появляться законодательные ограничения, а в XIV в. запрещались игорные дома (впервые возникшие в XII столетии в Италии) во всех европейских государствах, за исключением княжества Монако.

...

Распространенность гемблинга. Зависимость от азартных игр широко распространена в мире. Например, в США в 1970-х гг. количество проблемных гемблеров, т. е. людей, зависимых от игровых автоматов, колебалось от 4 до 10 млн. По данным Р. Фольберг (Volberg, 1996), количество проблемных игроков, настолько зависимых от игровых автоматов, что их жизнь оказывается полностью подчиненной этой страсти, достигает 5% населения США. Данные канадских исследователей (Ladouceur et al, 1999) свидетельствуют о том, что только за первую половину 1990-х гг. число проблемных игроков выросло более чем на 75%.

...

Число зависимых игроков постоянно растет, причем за счет не только взрослых, но и подростков. По данным австралийских исследователей, более 5% подростков могут быть отнесены к проблемным игрокам (Fisher, 1999). Выявлено, что гемблинг среди подростков и молодежи встречается в 2-4 раза чаще, чем среди взрослых (Chambers, Potenza, 2003). По данным австралийских исследователей (Delfabbro, Thrupp, 2003), более 3,5% подростков могут быть отнесены к проблемным гемблерам, причем тендерных различий по распространенности гемблинга в подростковой популяции обнаружено не было. Фишер (Fisher, 1999), исследуя особенности патологического гемблинга среди подростковой популяции в 10 тысяч человек в возрасте от 12 до 13 лет из 114 школ в Англии и Уэльсе, установил, что подростки играют практически в те же игры, что и взрослые, но предпочитают игровые автоматы.

...

В России число лиц с игровой зависимостью также растет. По самым скромным данным специалистов, только в Москве насчитывается около 10 тыс. крупных игроков. В странах СНГ количество азартных игроков составляет 1-2%. Это связано, с одной стороны, с повсеместным распространением игровых автоматов, которые для усиления суггестивного (внушающего) эффекта легкой возможности выигрыша за короткое время красиво оформлены, а с другой – недостаточным государственным контролем данного вида игорного бизнеса. Правда, в последние годы Правительство РФ решило убрать казино в определенные зоны страны, но где гарантия, что при этом не откроются тысячи подпольных? Патологическая страсть к игре отмечается во всех возрастных группах населения, все более превращаясь в своеобразную гемблинг-эпидемию. Способствует этому среди прочих факторов и то, что большинство азартных игр не требует особых умений.

Проведенное В. Л. Малыгиным с соавторами (2010) исследование ПО патологических азартных игроков выявило, что средний возраст зависимых от игры составляет 26,8 ± 6,3 года, однако наибольшей возрастной группой риска являются лица в возрасте от 21 до 30 лет (период социального становления). Большая часть (74,5%) патологических азартных игроков имеют общеобразовательное среднее и средне-специальное (как правило, профтехучилище) образование и лишь 25,4% – высшее и незаконченное высшее. Выявлено, что почти половина зависимых от игры (46,4%) разведены или холосты, а среди состоящих в браке 21,1% испытывали кризис семейных отношений и половина из них в период обращения за помощью проживали раздельно, что свидетельствует о нарушенной социальной адаптации. Таким образом, среднестатистический портрет российского патологического азартного игрока может быть представлен следующим образом: это мужчина в возрасте 21—30 лет, в половине случаев холостой или разведенный (47,9%), со средним образованием (71,1%), отягощенный наследственной алкогольной зависимостью по линии родителей (52,1%) и в трети случаев (35,6%) страдающий сам зависимостью от алкоголя.

Типы азартных игроков. Австралийские исследователи А. Бласцински и Л. Науэр (Blaszczynski, Nower, 1997) выделяют три подгруппы проблемных игроков:

– с нарушением поведения;

– эмоционально неустойчивые;

– антисоциальные игроки, склонные к импульсивным поступкам.

Г. Лесьер (Lesieur, 1998) выделяет проблемных, патологических и компульсивных игроков. Он объясняет различия между ними следующим образом: термин «проблемный игрок» обычно используется, во-первых, для определения людей, имеющих менее серьезные гемблинг-проблемы, чем патологические игроки; во-вторых, он является и всеобъемлющим термином, подразумевая и проблемных, и патологических игроков. В отличие от научного понятия «патологический игрок» выражение «компульсивный игрок» в основном используется неспециалистами. Профессионалы же считают, что характерной чертой гемблинга является не компульсия, а нарушение контроля над импульсами. Отмечается, что остановиться при проигрыше еще труднее, чем при выигрыше.

Патологические игроки с давних пор стали объектом внимания психоаналитиков. Современные психоаналитики считают, что патологическое влечение к азартным играм питает мощная сила подсознания и это придает ему такие качества, как непреодолимость, требовательность, ненасытность и импульсивная безусловность исполнения. За нелогичной постоянной уверенностью игроков в выигрыше скрываются инфантильные фантазии всемогущества, ожидания неограниченного удовлетворения своих желаний. Постоянное возвращение к игре означает протест, бессознательно агрессивное отношение к реальной действительности, не желающей подчиняться этим фантазиям. При этом проигрыш не возвращает к реальности, а, наоборот, бессознательно воспринимается как неправомерный отказ в удовлетворении желания и обоснованный повод для протеста, т. е. очередной ставки. Если существуют неуверенность в себе и зависимые черты личности (экстернальность), существенную роль в поддержании патологического влечения может сыграть неосознаваемое снятие с себя ответственности с возложением ее на судьбу.

Признаки гемблеров. Для диагностики патологических гемблеров важно знать характеристики их поведения. Были определены шесть характеристик азартных игроков (Bergler, 1936, 1943).

1. Игроку свойственно испытывать судьбу.

2. Игра вытесняет все другие интересы (большой расход энергии и денег на игру делает ее центром всей жизни, центром фантазий и снов).

3. Игрок полон оптимизма и никогда не думает о возможном проигрыше (он не перестает играть, несмотря на частые проигрыши).

4. Игрок никогда не останавливается, когда выигрывает; его цель, по крайней мере осознаваемая, – выигрывать непрерывно, постоянно.

5. Несмотря на изначальную осторожность, в дальнейшем игрок рискует все большими суммами, причем для каждого увеличения ставки он находит рациональное объяснение.

6. В промежуток времени между ставкой и исходом игры игрок испытывает приятно-мучительное ощущение возбуждения, которое является основным и незаменимым элементом.

Позднее были предложены (Marks, 1990) следующие критерии для диагностики поведенческих (нехимических) зависимостей: 1) побуждение (тяга) к контрпродуктивной поведенческой деятельности; 2) нарастающее напряжение, пока деятельность не будет завершена; 3) завершение данной деятельности немедленно, что ненадолго снимает напряжение; 4) повторная тяга и напряжение через часы, дни или недели (симптомы абстиненции); 5) внешние проявления уникальны для данного синдрома аддикции; 6) последующее существование определяется внешними и внутренними проявлениями (дисфория, тоска); 7) гедонистический оттенок влечения на ранних стадиях аддикции.

...

Ю. В. Попов и В. Д. Вид (1997) отмечают, что диагностика патологического влечения к азартным играм может осуществляться на основании следующих критериев: 1) повторные (два и более) эпизоды азартных игр на протяжении года; 2) эти эпизоды возобновляются, несмотря на отсутствие материальной выгоды, субъективное страдание и нарушение социальной и профессиональной адаптации; 3) невозможность контролировать интенсивное влечение к игре, прервать ее волевым усилием; 4) постоянная фиксация мыслей и представлений на азартной игре и всем, что с ней связано.

Ц. П. Короленко и Т. А. Донских (1990) тоже выделяют ряд признаков, характерных для азартных игр как одного из видов аддиктивного поведения: 1) постоянная вовлеченность, увеличение времени, проводимого в игре; 2) изменение круга интересов, вытеснение прежних мотиваций игровой, постоянные мысли об игре, преобладание в воображении ситуаций, связанных с игровыми комбинациями; 3) потеря контроля, выражающаяся в неспособности прекратить игру как после большого выигрыша, так и после постоянных проигрышей; 4) состояния психологического дискомфорта, раздражения, беспокойства, развивающиеся через сравнительно короткие промежутки времени после очередного участия в игре, с труднопреодолимым желанием снова приступить к игре (такие состояния по ряду признаков напоминают состояния абстиненции у наркоманов, они сопровождаются головной болью, нарушением сна, беспокойством, сниженным настроением, нарушением концентрации внимания; характерно постепенное увеличение частоты участия в игре, стремление к более высокому риску); 5) периодически возникают состояния напряжения, сопровождающиеся игровым драйвом, все преодолевающим стремлением найти возможность участия в азартной игре; 6) быстро нарастающее снижение способности сопротивляться соблазну, что выражается в том, что лица, решившие раз и навсегда покончить с играми, при малейшей провокации (встреча со старыми знакомыми по игре, разговор на эту тему, участие в обычной, неазартной игре и др.), как правило, возобновляют участие в азартных играх.

Известно, что в азартные игры выигрывает лишь тот, кто никогда не играет. Часто проигрыш, как и невозможность далее финансировать игру, становится для игрока непереносимым. Неслучайно многие исследователи отмечают у азартных патологических игроков депрессию. Именно по наличию депрессии ряд авторов отделяют патологических игроков от непатологических. Правда, некоторые авторы рассматривают связь гемблинга и депрессии по-другому: игра оказывается средством борьбы с депрессией, т. е. низкоадаптивной копинг-стратегией (Blaszczynsky, 1987).

В американской классификации психических расстройств (DSM-IV, 1994) диагноз патологической игровой зависимости ставится при наличии пяти и более пунктов из Раздела А и пункта Раздела Б.

Раздел А:

– поглощен игрой, например постоянно возвращается в мыслях к прошлому опыту игр, намеренно отказывается от игры, или, наоборот, предвкушает и готовится к реализации очередной возможности сыграть, или обдумывает способ достать денежные средства для этого;

– продолжает игру при все возрастающем подъеме ставок, чтобы достичь желаемой остроты ощущений;

– предпринимает неоднократные, но безуспешные попытки контролировать свое пристрастие к игре, играть меньше или совсем прекратить;

– проявляет беспокойство и раздражительность при попытке играть меньше или совсем отказаться от игры;

– играет, чтобы уйти от проблем или снять дисфорию (в частности, чувство беспомощности, вины, тревогу, депрессию);

– возвращается к игре на следующий день после проигрыша, чтобы отыграться (мысль о проигрыше не дает покоя);

– лжет семье, врачу и другим людям, чтобы скрыть степень вовлеченности в игру;

– совершает уголовные преступления – такие, как подлог, мошенничество, кража, присвоение чужого имущества с целью обеспечения средств для участия в игре;

– ставит под угрозу и даже готов полностью порвать отношения с близкими людьми, бросить работу или учебу, отказаться от перспективы карьерного роста;

– в ситуации отсутствия денег из-за игры перекладывает решение проблем на других людей.

Пункт Раздела Б: игровое поведение не связано с маниакальным эпизодом.

Стадии развития гемблинга. Имеются различные подходы к выделению стадий развития патологической зависимости от азартных игр. В одном из них выделяют три стадии: для первой типичен относительно крупный выигрыш, формирующий последующую зависимость от влечения; на второй весь уклад жизни постепенно структурируется вокруг игры с прогрессирующим снижением как социального приспособления, так и психологических навыков в игре (появление нерасчетливых ходов, неоправданного риска), последнее служит главной причиной дезадаптации, поскольку патологические игроки в принципе обладают весьма высоким техническим мастерством в игре; в течение 10—15 лет может наступить третья стадия – полной декомпенсации, сопровождающаяся абсолютной финансовой несостоятельностью и криминальным поведением.

...

Р. Кастер с соавторами (Custer et al., 1984) выделил три стадии развития игровой зависимости: стадию выигрышей; стадию проигрышей; стадию разочарования.

Стадия выигрышей представлена следующими признаками: случайная игра; частые выигрыши; воображение предшествует и сопутствует игре; более частые случаи игры; увеличение размера ставок; фантазии об игре; очень крупный выигрыш; беспричинный оптимизм.

Для стадии проигрышей характерны: игра в одиночестве; хвастовство выигрышами; размышления только об игре; затягивающиеся эпизоды проигрышей; неспособность остановить игру; ложь и сокрытие от друзей своей проблемы; уменьшение заботы о семье или супруге; уменьшение рабочего времени в пользу игры; отказ платить долги; изменения личности – раздражительность, утомляемость, необщительность; тяжелая эмоциональная обстановка дома; одалживание денег на игру; очень большие долги, созданные как законными, так и незаконными способами; неспособность оплатить долги; отчаянные попытки прекратить играть.

Признаками стадии разочарования являются: потеря профессиональной и личной репутации; значительное увеличение количества времени, проводимого за игрой, и размера ставок; удаление от семьи и друзей; угрызения совести; раскаяние; ненависть к другим; паника; незаконные действия; безнадежность, суицидальные мысли и попытки; арест; развод; злоупотребление алкоголем; эмоциональные нарушения; уход в себя.

...

В. В. Зайцев и А. Ф. Шайдулина (2003) описали развитие фаз, составляющих так называемый игровой цикл, и поведение пациентов, понимание которых важно для формирования психотерапевтических задач при работе с проблемными игроками.

Фаза воздержания характеризуется воздержанием от игры из-за отсутствия денег, давления микросоциального окружения, подавленности, вызванной очередной игровой неудачей.

Фаза «автоматических фантазий», когда учащаются спонтанные фантазии об игре. Игроман проигрывает в своем воображении состояние азарта и предвкушение выигрыша вытесняет эпизоды проигрышей. Фантазии возникают спонтанно либо под влиянием косвенных стимулов.

Фаза нарастания эмоционального напряжения. В зависимости от индивидуальных особенностей возникает тоскливо-подавленное настроение либо отмечаются раздражительность, тревога. Иногда это настроение сопровождается усилением фантазий об игре. В ряде случаев оно воспринимается пациентом как бессодержательное и даже направленное в сторону от игры и замещается повышением сексуального влечения, интеллектуальными нагрузками.

Фаза принятия решения играть. Решение приходит двумя путями. Первый состоит в том, что пациент под влиянием фантазий в «телеграфном стиле» планирует способ реализации своего желания. Это «очень вероятный для выигрыша», по мнению игромана, вариант игрового поведения. Характерен для перехода первой стадии заболевания во вторую. Другой вариант – решение играть приходит сразу после игрового эпизода. В его основе лежит иррациональное убеждение в необходимости отыграться. Этот механизм характерен для второй и третьей стадий заболевания.

Фаза вытеснения принятого решения. Интенсивность осознаваемого больным желания играть уменьшается, и возникает иллюзия контроля над своим поведением. В это время может улучшиться экономический и социальный статус игрока. Сочетание этих условий приводит к тому, что пациент без осознаваемого риска идет навстречу обстоятельствам, провоцирующим игровой срыв (большая сумма денег на руках, прием алкоголя, попытка сыграть для отдыха и т. д.).

Фаза реализации принятого решения. Для нее характерны выраженное эмоциональное возбуждение и интенсивные фантазии о предстоящей игре. Часто игроманы описывают это состояние как «транс», «зомби». Несмотря на то что в сознании пациента еще возникают конструктивные возражения, они тут же отметаются иррациональным мышлением. У игрока доминируют ложные представления о возможности контролировать себя. Игра не прекращается, пока не проигрываются все деньги. Затем начинается фаза воздержания, и запускается новый цикл.

Социальные факторы, способствующие риску формирования гемблинга. Возникновению влечения к азартным играм способствуют следующие социальные факторы: утрата родителей в возрасте до 15 лет; неадекватный родительский стиль воспитания (безразличие, непоследовательность, чрезмерная строгость); фетишизация денег в семье или отсутствие планирования бюджета; ситуативная доступность азартных игр для подростка. У патологических игроков нередко отмечается эмансипационный конфликт с родителями в подростковом возрасте, в дальнейшем – неприятие авторитарных фигур. П. Дельфабро и Л. Трапп (Delfabbro, Thrupp, 2003), рассматривая социальные детерминанты, способствующие возникновению подростковой игромании, указывают на факт игровой зависимости среди родителей, а также положительное отношение к игре в семье. Говоря о факторах, препятствующих подростковой игромании, исследователи отмечают воспитание в семье таких качеств, как умение сохранять свои деньги, составлять и поддерживать бюджет.

По мнению Ц. П. Короленко и Н. В. Дмитриевой (2000), способствуют формированию игровой зависимости следующие обстоятельства: неправильное воспитание в семье; участие в играх родителей, знакомых; стремление к игре с детства (домино, карты, монополия и т. д.); вещизм; переоценка значения материальных ценностей; фиксированное внимание на финансовых возможностях; зависть к более богатым родственникам и знакомым; убеждение в том, что все проблемы можно решить с помощью денег.

Американский исследователь А. Пастернак (Pasternak, 1997), в свою очередь, в качестве факторов риска выделяет: принадлежность к этническому меньшинству, отсутствие семейного статуса, депрессия, а также различные варианты химической аддикции.

Зарубежные исследователи (Delfabbro, Thrupp, 2003), рассматривая социальные детерминанты, способствующие возникновению подросткового гемблинга, подчеркивают факт гемблинга среди родителей и положительное отношение к игре в семье, а говоря о факторах, препятствующих подростковому гемблингу, отмечают воспитание в семье таких качеств, как умение сохранять свои деньги, составлять и поддерживать бюджет. Кроме того, в качестве предрасполагающего социального фактора отмечается ситуативная доступность азартных игр (Volberg, 1996; Room et al, 1999).

Вовлеченность в азартные игры повышается в периоды социального стресса (Lightsy, Husley, 2002). Стрессогенные ситуации могут способствовать возникновению или усугубить уже существующие проблемы с азартными играми. Одной из таких ситуаций является нехватка денег, особенно остро переживаемая патологическими игроками, уже прошедшими курс лечения. Стресс, вызванный нехваткой денег, может привести к срывам в надежде решить финансовые проблемы.

Помимо этого склонность человека к употреблению психоактивных веществ также влияет на развитие проблем с азартными играми. Злоупотребление психоактивными веществами и игровая зависимость часто являются сопутствующими заболеваниями, имеют много общего, в частности слабое управление своими побуждениями (Petry, 2002).

Социальное окружение (например, сверстники-игроки) тоже может влиять на возникновение увлечения азартными играми. На развитие игровой зависимости среди подростков влияют потребность в деньгах, семейные проблемы, нарушение поведения (Hardoon et al., 2004).

...

Индивидно-личностные особенности, способствующие риску возникновения игровой зависимости. Развитие аддиктивных расстройств, в том числе и игровой зависимости, связывают с уровнем импульсивности, т. е. с трудностью в контролировании различных импульсов – импульсов к игре, употребления алкоголя и пр. Неспособность контролировать импульсы к игре, а также неспособность отложить получение удовольствия являются двумя основными симптомами развития игровой зависимости (McCormick, Taber, 1988). Импульсивность, являющаяся одним из факторов развития игровой зависимости, может быть генетически обусловлена. Чем импульсивнее родители, тем импульсивнее дети.

Неслучайно поэтому наблюдается высокий уровень корреляции между уровнем импульсивности и проблемным гемблингом. Как считают исследователи (Petry, 2002), задания с отложенным подкреплением могут служить для диагностики склонности к игровой зависимости среди подростков.

Отмечается также (Blaszczynski, Nower, 2002; Custer et al., 1989; O\'Connor, Dickerson, 2003; Roy et al, 1989; Steel, Blaszcynsky, 1998), что патологических игроков отличает более высокий уровень нейротизма по сравнению с контрольной группой здоровых людей.

У игроков были выявлены (Greenberg, 1980) уровень интеллекта выше среднего, развитый дух соперничества, трудолюбие, успешность в профессиональной деятельности, часто склонность к трудоголизму, использование таких защитных механизмов, как рационализация и отрицание; отмечалось стремление избегать скучных ситуаций; установлено, что у подростков дефицит контроля над импульсами предшествует формированию игровой аддикции (Vitaro et al, 1997).

...

Как и при алкоголизме, наследственность играет важную роль. У зависимых игроков выявлен ОКО-2-ген, определяющий функцию допаминовых рецепторов. Возникновению игровой зависимости может способствовать такая черта личности, как азартность, отражающая склонность человека к азартному поведению или вхождению в состояние азарта, т. е. стремительной потере контроля над своим поведением при достижении какой-то цели в определенной ситуации: денежного вознаграждения в игре, преимущества на дороге в скорости и т. д.

...

В. В. Зайцев и А. Ф. Шайдулина (2003) обращают внимание на специфичность мышления игроманов – так называемые ошибки мышления, связанные с иррациональными установками игроманов. Эти ошибки они делят на стратегические, обусловливающие общее положительное отношение к своей зависимости, и тактические, которые запускают и поддерживают механизм игрового транса.

К стратегическим ошибкам мышления относятся:

– убеждение, что деньги решают все, в том числе проблемы эмоций и отношений с людьми;

– неуверенность в настоящем и ожидание успеха вследствие выигрыша, представление о возможности уничтожить жизненные неудачи успешной игрой;

– замещение мыслей о контроле над собственным будущим фантазиями о выигрыше.

К тактическим ошибкам мышления относятся:

– вера в выигрышный (фартовый) день;

– установка на то, что обязательно должен наступить переломный момент в игре;

– представление о том, что возможно вернуть долги только с помощью игры (отыграть);

– эмоциональная связь только с последним игровым эпизодом при обещании себе самому никогда не играть;

– убеждение, что удастся играть только на часть денег;

– восприятие денег во время игры как фишек или цифр на дисплее;

– представление о ставках как о сделках.

Любители азартных игр приписывают свои выигрыши собственному умению и прозорливости, а проигрыши – промахам или разным случайностям (Gilovich, Douglas, 1986).

...

Заблуждения игрока также способствуют возникновению и развитию игровой зависимости. К ним относится склонность воспринимать серию независимых событий в качестве последовательности. Типичным примером ошибочного мышления может быть вера в то, что после многократного выпадения орла при подбрасывании монеты в следующий раз вероятность выпадения решки повышается. Подобные заблуждения повышают желание играть даже при отсутствии средств. Игроки воспринимают независимые события как связанные явления и полагают, что «удача» придет; предыдущие результаты определяют будущие события, потому что «все должно быть уравновешено». Такие убеждения способствуют развитию проблемного гемблинга и увеличивают желание импульсивного игрока играть.

По данным Е. А. Волковой (2005), для патологических игроков характерны в большей степени, чем независимым от игр людям, скрытность, личностная и ситуативная тревожность и в меньшей степени – стремление к самоактуализации, а также самоуважение.

В. Л. Малыгиным с соавторами (2010) выявлено, что среди патологических азартных игроков достоверно чаще выявляются акцентуированные характерологические черты с преобладанием возбудимых, гипертимных, тревожных и циклотимных типов, что подчеркивает значение заостренности определенных черт характера в нарушении адаптации и формировании зависимого поведения от азартной игры как варианта патологической адаптации.

В другом исследовании (Малыгин В. Л., Феклисов К. А., 2010) был составлен обобщенный личностный портрет патологических гемблеров:

– экстраверсия – интроверсия; открытость, общительность, активность в установлении как межличностных, так и социальных контактов;

– в поведении проявляются экспрессивность, импульсивность, социальная смелость, склонность к риску, готовность к вступлению в новые группы, готовность быть лидером; направленность вовне, независимость характера, которая проявляется в свободном отношении к общепринятым моральным правилам и нормам, не выраженным чувством долга и ответственности; отмечаются конформные реакции, зависимость от мнения и требования группы, некоторая социальная незрелость, прямолинейность во взаимодействии;

– эмоциональные особенности: низкая чувствительность, эмоциональная уплощенность, прагматичность, ориентированность на объективную реальность, следование земным принципам. При этом личности присущи неудовлетворенность собой, неуверенность в своих силах. В некоторых случаях можно диагностировать невротический синдром у людей с подобными значениями по факторам, входящим в данный блок (Q4 N);

– интеллектуальные особенности: оперативность мышления, консерватизм воображения, консерватизм в принятии нового, направленность мышления на конкретное практическое значение (предметность мыслительных операций).

Половые особенности. Многочисленные исследования показывают, что уже с подросткового возраста лица мужского пола более склонны к игровой зависимости, чем лица женского пола, что вызвано более высоким уровнем импульсивности и агрессии среди мужчин. Мужчины начинают играть в более раннем возрасте, чем женщины, но обращаются за помощью они позже, чем женщины (Ladd, Petry, 2002). По данным исследователей (Lesieure, 1995; Volberg, Steadman, 1988), только 2% членов группы анонимных игроков (GA) были женщинами и всего лишь 7% женщин входило в программу терапии.

...

Кроме того, причины рецидивов женщин и мужчин различны. Срывы у женщин объясняют стремлением уйти от негативных эмоций, а у мужчин – необходимостью выиграть деньги. Женщины чаще играют в лотереи и казино, а также в компании, поэтому им труднее отказаться от азартных игр (Ladd, Petry, 2002).

Несмотря на то что болезненная страсть к азартным играм чаще наблюдается у мужчин, у женщин эта аддикция принимает более тяжелые формы. В отличие от мужчин женщины оказываются в зависимости от азартных игр в более зрелом возрасте. Одной из самых распространенных причин этого являются личные проблемы, от которых женщины пытаются уйти в игру. Чаще всего это происходит в возрасте от 21 до 55 лет, и в 1-4 % случаев страсть принимает такие формы, при которых необходима помощь психиатра. Каждый третий патологический игрок – женщина. У наблюдаемых женщин развитие расстройства было более прогредиентным по стадиям: социальный гемблинг; интенсивный гемблинг; проблемный гемблинг. Половые различия между мужчинами и женщинами заключались также в том, что игровой зависимости у женщин чаще сопутствовало депрессивное расстройство, а у мужчин – алкоголизм (Tavares et al, 2003).

Исследование тендерных различий патологического гемблинга, предпринятое испанскими исследователями (Ibanez et al, 2003), выявило, что 67% мужчин против 25% женщин приобщились к гемблингу еще в подростковом возрасте. Хотя женщины позже начинают играть, становление аддикции у них возникает быстрее.

Патологические игроки-женщины предпочитали бинго, а игроки-мужчины – игральные автоматы.

...

8.5. Риски девиантных субкультур

Серьезным риском для общества и его отдельных граждан является девиантное (отклоняющееся от нормы) поведение как отдельных людей, так и целых групп и сообществ. Среди последних особое место занимают молодежные группировки с присущими им девиантными субкультурами, которые, в свою очередь, становятся потенциальными источниками производства «социальных отходов» (наркоманов, алкоголиков, бомжей и прочих маргиналов). Поэтому девиантные молодежные субкультуры относят к рискам социетального характера (Осницкий А. К., 1994).

Основными факторами приобщения подростков к молодежным субкультурам являются любопытство и желание испытать новые ощущения. Как пишет В. В. Стрельцов (2009), распространение девиантной молодежной субкультуры среди населения, особенно в подростковой и молодежной среде, существенно снижает возможности формирования гражданского общества, так как целый слой граждан, актуализирующий в своей деятельности именно эту форму девиантного поведения, полностью или частично выпадает из повседневной гражданской и политической практики. В результате социальная база существенно сокращается, поскольку вовлеченные в девиантные молодежные субкультуры люди становятся неспособными в полной мере участвовать в процессах управления обществом как ответственные, самостоятельные в принятии и исполнении решений граждане. Тем самым деформируется структура трансформирующегося национального гражданского общества, особенно в том, что касается активного участия в его институтах и структурах представителей молодого поколения.

Правда, пишет В. В. Стрельцов, анализ исследований, посвященных распространенности рискованного поведения среди молодежи, показал, что отказ от рискованного поведения нарастает с возрастом. Отказ выражается в тенденции к выбору наиболее безопасных вариантов поведения, к получению более полной информации, к принятию обдуманных решений, обращению за советом и др. Это одно из объяснений того, что по мере взросления, вхождения во взрослую жизнь, приобретения нового социального статуса молодые люди начинают жить соответственно взрослым социальным ролям, отказываясь от рискованного поведения, связанного с участием в девиантных молодежных группировках.

8.6. Преступное поведение

На современном этапе отмечается увеличение числа общественно опасных действий, совершаемых лицами подросткового возраста. В их основе все более проявляются жестокость, садизм, агрессивность, перерастая в делинквентное (преступное) поведение на почве наркомании, токсикомании, алкоголизма.

Выбор несовершеннолетним противоправного варианта поведения всегда предполагает известный риск, связанный с возможностью наступления уголовной ответственности и последующего уголовного наказания.

Имеется ряд работ, посвященных вопросам принятия рискованных решений несовершеннолетними в уголовно релевантных ситуациях (Богомолова С. Н., 1979; Галам С, Московичи С, 1992; Михайлова О. Ю, 1984; Castellan et al, 1982).

Комплексное обследование 207 подростков, совершивших правонарушение и находящихся в местах лишения свободы, проведенное А. М. Кожиной (2001), показало, что у 90% несовершеннолетних правонарушителей негармоничная семья; 58% родителей делинквентных подростков лишены родительских прав; 39% находятся в местах лишения свободы; в 73% семей делинквентных подростков возникали частые ссоры, большинство из которых происходили в состоянии алкогольного опьянения (52%); 70% несовершеннолетних правонарушителей часто употребляли спиртные напитки. Одной из причин «алкоголизации» подростков являлся пример родителей, которые у 89% делинквентных подростков злоупотребляли алкоголем. Неслучайно 90% таких опасных преступлений, как разбойные нападения, соучастие в изнасиловании, в убийстве, умышленные тяжкие телесные повреждения были совершены несовершеннолетними в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.

Делинквентные подростки, лишившись полноценного внимания родителей, не зная, куда себя деть, приобщившись к употреблению наркотиков и алкоголя и в то же время стремясь подчинить себе и завоевать любой ценой признание сверстников, ищут способ для самоутверждения и находят его в совершении противоправных действий, детерминируемых определенными целями, входящими в систему ценностных ориентации антисоциальной личности.

По данным А. М. Кожиной, для делинквентных подростков характерны высокие показатели истерии и психотизма.

Таким образом, заключает автор, развитие криминальных форм поведения несовершеннолетних имеет многофакторную обусловленность, в которой социальные и психологические факторы представлены в едином неразрывном комплексе на протяжении всего формирования противоправного поведения.

Поведенческий риск у несовершеннолетних участников групповых преступлений может обнаруживаться и как проявление личностной характеристики подростков – склонности к риску, и как эффект сдвига к риску в группе.

У несовершеннолетних участников групповых преступлений выраженность склонности к риску будет различаться в зависимости от группового статуса и роли в совершении конкретного преступления.

Степень сдвига к риску у несовершеннолетних делинквентов связана с их групповым статусом и ролью в совершении отдельных преступлений.

Склонность к риску и эффект сдвига к риску будут определяться своеобразным сочетанием личностных особенностей несовершеннолетних.

Однако многие преступления совершаются и не склонными к делинквентному поведению людьми. Происходит это импульсивно, спонтанно, без специально сформированной цели (поэтому лица с повышенной импульсивностью причисляются к группе риска). В своем учебнике М. И. Еникеев (2001) уделяет значительное место импульсивным преступным действиям, однако при этом, как мне представляется, допускает ряд неточностей и противоречий в объяснении психологических механизмов импульсивных действий, в том числе и преступных. Справедливо отмечая, что наиболее остро импульсивность проявляется в состоянии аффекта, сильного душевного волнения, характеризующегося дезорганизацией сознания, он, с одной стороны, утверждает, что обязательным признаком субъективной стороны преступных импульсивных действий является цель и что для них характерно сливание мотива с целью, а с другой стороны, пишет, что осознанные цели и мотивы при аффекте отсутствуют и что импульсивные действия регулируются установками – подсознательными побуждениями, общей личностной направленностью. В действиях, совершаемых в состоянии сильного душевного волнения, пишет автор, цель не конкретизирована, действие имеет лишь общую направленность. Преступление, совершаемое в состоянии аффекта, имеет неопределенный и косвенный умысел. Получается, что, идя на преступление, человек не знает, чего он хочет, так как у него отсутствует осознанная цель или она не конкретизирована.

В состоянии аффекта нарушается не столько избирательность в выборе поведенческого акта, [23] сколько просчитывание последствий своего деяния вследствие сужения сознания. Именно в невозможности просчитывания в этом состоянии последствий состоит риск совершения преступного деяния в состоянии аффекта. Поэтому закон признает сильное душевное волнение смягчающим ответственность обстоятельством. При этом обычно учитывается, что сильное душевное волнение возникает внезапно как непосредственная реакция на сверхсильный раздражитель, при котором и преступный умысел возникает также внезапно, а преступное деяние совершается сразу под влиянием возникшего побуждения.

Глава 9 Основные факторы риска для здоровья человека

За многие века своего существования человечество достигло значительного прогресса в снижении факторов риска для здоровья и жизни человека. Уркват и Хейлман (Urquhart, Heilmann, 1984) приводят список наиболее существенных достижений периода 1907—1977 гг., снижающих риск, связанный со здоровьем: «Безопасная питьевая вода; канализация; гигиена приготовления пищи; пастеризованное молоко; замораживание; центральное отопление; широкое распространение научных основ питания, научных основ личной гигиены; искоренение основных паразитарных болезней, в том числе малярии; контроль над разносчиками инфекций – грызунами и насекомыми; постоянное совершенствование дородового и послеродового ухода, ухода за младенцами и детьми; постоянное совершенствование лечения инфекционных заболеваний, хирургического лечения, анестезии и интенсивной терапии; широкое распространение научных принципов иммунизации; практическое применение переливания крови; организация в больницах подразделений интенсивной терапии; постоянное совершенствовние и распространение диагностических процедур; постоянное совершенствование методов лечения рака, методов лечения артритов; доступность и практическое применение методов планирования семьи; совершенствование и легализация методов прерывания беременности; широкое распространение методов охраны и безопасности труда; ремни безопасности в автомобилях; постоянное совершенствование методов профилактики стоматологических болезней, нарушений зрения и слуха».

В результате, например, если в 1907 г. 14% детей умирали на первом году жизни, то в 1977 г. эта цифра составила 1,5% (Urquhart, Heilmann, 1984). Неуклонно увеличивается и средняя продолжительность жизни людей.

Однако нельзя не учесть, что на каждое из этих снижающих риск достижений можно привести множество новых рисков. К ним можно отнести гипертонию, малоподвижный образ жизни, ожирение, употребление лекарств, по современным стандартам прошедших неадекватную для внедрения проверку. Современное поколение выпивает огромное количество алкоголя и выкуривает миллионы сигарет; люди употребляют пищу, содержащую различные химические соединения, что имеет в лучшем случае неизвестные последствия для здоровья, а в худшем – способствует продуцированию некоторых смертельных болезней. Резко возросло загрязнение окружающей среды, которое увеличивает восприимчивость к разного рода болезням. Увеличился риск гибели в авто– и авиакатастрофах.

Тем не менее в целом с точки зрения безопасности жизни факторы, снижающие риск, все же значительно перевешивают воздействие новых рисков.

В задачу данной главы входит краткое описание основных факторов риска, влияющих на развитие и физическое и психологическое здоровье человека. В частности, описывается, в чем состоит риск для физического и психологического здоровья при возникновении некоторых химических (табакокурение, употребление наркотиков и алкоголя) и нехимических зависимостей (Интернет), почему люди идут на этот риск и какие факторы облегчают или обусловливают возникновение этих зависимостей.

9.1. Курение

Хотя многие люди и отдают себе отчет в том, что курение вредно, однако мало кто из них осознает в полной мере степень этой опасности. Между тем лишь немногие из других факторов риска, которые можно предотвратить, являются причиной смерти такого же количества людей, как от табакокурения.

...

Курение является причиной смерти от рака легких в 90% всех случаев, от бронхита и эмфиземы – в 75 и от болезни сердца в 25% всех случаев.

Примерно 25% регулярных курильщиков сигарет умирают преждевременно по причине курения. Многие из этого числа смогли бы прожить на 10, 20 или 30 лет дольше. Умершие вследствие курения в среднем теряют 10—15 лет своей жизни.

В европейской стране (с населением примерно в 50 млн человек) число умерших вследствие курения эквивалентно числу погибших в результате авиакатастроф реактивных лайнеров большой вместимости, если предположить, что такие катастрофы – с гибелью всех людей на борту – будут происходить ежедневно.

Подростки разного пола начинают курить исходя из неодинаковых побуждений. Доминирующим мотивом курения девочек является снижение веса, успокоение нервов, презентация своего нового имиджа. Мальчики хотят казаться взрослее, увереннее, независимее. В. Л. Васильев (1990) в качестве мотивов продолжения курения выделяет переживание релаксации и удовольствия, гармонизацию душевного покоя, улучшение ситуации общения, замещение какой-либо деятельности, стимулирование умственной деятельности. Удерживают и закрепляют привычку низкая общая и гигиеническая культура, развивающаяся зависимость, окружение курильщиков, нейротизм.

Большую роль в возникновении табакокурения играют родители. Среди детей с низким уровнем близости, внимания, заботы и общения со стороны родителей табакокурящих детей больше. Влияет также и то, что родители таких детей сами курят регулярно (Никитенко М. В., Шаболтас А. В., 2011).

...

По данным Н. Л. Ильиной (2007), 78% студентов являются курильщиками. Бросить курить им мешает недостаточная «сила воли». В. Л. Васильев (1990) в качестве мотивов продолжения курения выделяет переживание релаксации и удовольствия, гармонизацию душевного покоя, улучшение ситуации общения, замещение какой-либо деятельности, стимулирование умственной деятельности. Удерживают и закрепляют привычку низкая общая и гигиеническая культура, развивающаяся зависимость, окружение курильщиков, нейротизм.

Депрессивные лица интенсивнее курят и менее склонны отказываться от курения по сравнению с недепрессивными.

...

9.2. Алкоголизм

Одними из главных причин алкоголизации современного общества являются постоянно возрастающее психологическое напряжение, повышение ритма жизни современного человека, информационные перегрузки современного городского жителя, ведущие к стрессу, который зачастую человек пытается снять с помощью алкоголя и других психоактивных веществ.

Существуют две основные причины, побуждающие людей употреблять алкоголь: вызов позитивных эмоций (эйфории) и устранение негативных. При одном и другом варианте для человека существует риск стать алкоголиком, т. е. зависимым от спиртных напитков. Однако при устранении негативных эмоций риск стать алкоголиком значительно меньше, чем при желании вызвать положительные эмоции (Cooper et al, 1995).

Не все употребляющие алкоголь становятся больными алкоголизмом. Большинство отечественных (Бабаян Э. А., 1981; Братусь Б. С, 1988; Еникеева Д. Д., 1999; Пятницкая И. Н., 1975) и зарубежных исследователей (Betschy, 1992; Both, 1992; Galanter et al, 1990) считают, что алкоголь сам по себе не является основной причиной зависимости. Кто же входит в группу риска в отношении развития алкоголизма?

В ходе обследований приемных детей и близнецов удалось разделить влияние среды проживания и генетического фактора. Были получены веские доказательства в пользу генетического компонента алкоголизма. По сравнению с непьющими приемными детьми большее число употребляющих алкоголь приемных детей имеют биологических родителей-алкоголиков. Кроме того, отсутствует связь между алкоголизмом приемных родителей и алкоголизмом их детей, что свидетельствует о меньшем влиянии среды проживания. Исследования близнецов показало, что большее сходство с точки зрения употребления алкоголя наблюдается у однояйцовых (монозиготных) близнецов, чем у двуяйцовых (дизиготных).

Ю. В. Гранская (2010) установила, что основными психологическими характеристиками женщин, приводящими к рискованному употреблению алкоголя, являются импульсивность, вербальная агрессивность и избегание монотонности. Депрессивность, тревожность и удовлетворенность не обнаружили связи с рискованным употреблением алкоголя. Такие же данные, пишет Ю. В. Гранская, получены шведскими психологами.

...

Имеет значение культурная и этническая принадлежность. Одной из причин алкоголизма является алкогольная традиция современного общества (Братусь Б. С, 1988; Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990). Спиртное стало неотъемлемым компонентом современной жизни, элементом социальных ритуалов, официальных и неформальных церемоний. Многие авторы (Заиграев Г. Г., 1997; Левин Б. М., 1997; Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990) подчеркивают роль культурного, национального и религиозного влияния на употребление спиртного.

В резервациях американских индейцев некоторые общины рассматривают употребление алкоголя как приятное времяпрепровождение из-за отсутствия других возможностей проведения досуга. Евреи, японцы и китайцы как этнические группы умеренны в употреблении алкоголя, а ирландцы и коренные американцы любят хорошенько выпить (Vaillant, 1983; Klausner et al, 1980).

Установлена связь между алкогольной зависимостью и социально-экономическим уровнем. У людей, принадлежащих к низшим социальным слоям, по сравнению с представителями среднего класса алкоголизм встречается в три раза чаще (Vaillant, 1983).

Распространенность алкоголизма высока среди молодых, одиноких, безработных мужчин, живущих в городах.

Основными психическими заболеваниями, сопровождающими алкоголизм, являются такие аффективные расстройства, как депрессия, социопатия и пограничные состояния. Характерными чертами личности алкоголика часто бывают импульсивность, нарциссизм, зависимость, тревога, ипохондрия и амбивалентность. Однако эта картина складывается по результатам ретроспективных исследований, в которых трудно определить, какое нарушение является первичным. В ходе исследований было установлено, что не существует определенного «портрета», свидетельствующего о предрасположенности к алкоголизму.

...

9.3. Наркомания

Распространенность. Наркомания заняла первое место среди причин преждевременной смерти людей, опережая сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. По данным Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, в России каждый день от наркотиков умирает 80 человек. Считают, что один наркоман за год «заражает» пятерых. Каждый день становятся наркозависимыми 250 человек. При этом эпидемия наркомании разрастается главным образом за счет молодежи и подростков (Карпов А. М., 2002, 2004; Менделевич В. Д., 2003). В России полмиллиона детей сиротствуют, миллион бродяжничают, полтора миллиона не учатся в школах – именно они и являются основным контингентом пополнения рядов наркоманов. Потребителем наркотиков в нашей стране, по данным ряда авторов, является каждый четвертый-пятый подросток (не менее 20% подросткового населения). По данным В. Л. Малыгина, И. В. Ежова, И. Я. Туревского (2003), возраст первого потребления наркотических и сильнодействующих психоактивных веществ снизился с 10 лет (в 1996 г.) до 7-8 (в 2000 г.). За последние годы рост потребления российскими подростками психоактивных веществ еще более ускорился. Они и младшие юноши составляют основную группу риска, так как после 20 лет вероятность приобщения к наркотикам существенно снижается.

Наркомания, несомненно, является одной из самых важных, острых и сложных социальных проблем современной России, она распространяется стремительными темпами: в России от 1,5 до 3 млн наркоманов, причем 95% из них – это лица до 35 лет. Очевидно, наркоманы более старшего возраста просто не выживают.

Несмотря на различные сообщения о феминизации наркотизма, в России это явление по-прежнему затрагивает в первую очередь мужскую часть населения (Кесельман Л. Е., Мацкевич М. Г., 2001).

Наркоманию, как и алкоголизм, рассматривают как сложное заболевание, характеризующееся медико-биологическими, психологическими и социальными составляющими. Разница заключается лишь в динамике формирования зависимости: период формирования наркотической зависимости, в отличие от алкогольной, значительно короче.

...

Стадии развития наркомании. На первой стадии происходит адаптация организма к наркотику. Первые пробы наркотиков, как правило, не приводят к эйфории.

Наоборот, человек испытывает неприятные ощущения (тошноту, головокружение, горечь во рту и т. п.). Несмотря на это, человек повторяет прием препарата, стараясь достичь того эффекта, о котором слышал от «опытных» товарищей. В результате организм начинает адаптироваться к опасному зелью. В конце концов через какое-то время эйфория появляется, но беда в том, что для получения «кайфа» каждый раз требуется все большая доза наркотика (для опиумной группы – возрастает в 100 раз). Это приводит к употреблению наркотика в дозах, смертельных для человека.

Период эпизодического употребления марихуаны длится 2-3 месяца, опия – 2-3 недели, героин для развития наркомании достаточно употребить 1-2 раза. Первая стадия гашишной наркомании длится 1-3 года, опийной – 1,5-2 месяца, героиновой – 2-3 недели.

На второй стадии появляется физическая зависимость от наркотика. При прекращении его употребления появляются физические страдания. Например, у опийного наркомана через 6 часов после последнего приема наркотика появляются небольшое повышение температуры, озноб, чихание, слезотечение. Это сбивает с толку родителей, считающих, что у ребенка острое респираторное вирусное заболевание. Однако при приеме наркотиков в добавление к перечисленным признакам имеются и другие: появляется сильный зуд, расширяются зрачки. Если наркоман не примет по истечении 6 часов очередную порцию наркотика, то появляется боль в височно-нижнечелюстных суставах – начинает ломить скулы. Спустя сутки начинается так называемая ломка: в мышцах шеи, спины, рук, ног появляются сильные боли, мышцы сводит судорогой, как будто их отрывают от костей. Это продолжается 5-10 суток подряд; сидеть, лежать, спать, есть невозможно. Еще через сутки появляются схваткообразные острые боли в животе («как будто кто-то кишечник узлом завязывает») и непрекращающиеся понос, рвота. Затем все симптомы исчезают в обратном порядке, однако кожный зуд проходит лишь спустя 2-3 месяца. В период ломки наркоман страдает от страха смерти, поэтому достать наркотик для него становится жизненно необходимой задачей.

Третья стадия характеризуется исчерпанием резервов организма, разрушением внутренних органов. Вновь появляются тошнота, рвота и другие неприятные симптомы. Вводить большие дозы наркотика для вызова эйфории больной уже не может, так как это приведет к смерти. Поэтому он переходит на частое использование наркотика небольшими дозами. Это финал болезни.

В чем состоит риск наркомании для общества. Среди наиболее тяжелых последствий алкоголизма и наркомании как в медико-биологическом, так и в социально-психологическом смысле следует отметить их влияние на потомство (Бабаян Э. А., 1988; Борисова Е. В. с соавт., 1998). Эти вещества вызывают физическое недоразвитие, уродство, расстройства деятельности внутренних органов, задержки и нарушения психического развития, врожденные заболевания центральной нервной системы, алкогольную и наркотическую эмбриопатию (абстинентный синдром плода), высокий процент мертворождаемости (Кошкина Е. А. с соавт., 1998).

По масштабам и последствиям для человечества наркоманию можно сравнить с геноцидом, причем из всех способов ограбления и истребления народа самым эффективным является распространение наркомании. А. М. Карпов (2004) отмечает, что наркомания устраняет сразу три поколения людей, потому что молодые люди от 15 до 25 лет, став наркоманами, умирают через 4-5 лет. Они заражаются гепатитом, ВИЧ и другими болезнями, не оставляя потомства, во всяком случае полноценного, потому что у наркоманов угнетаются сексуальные желания и возможности.

Человек, принимающий наркотики, мало того что медленно и верно разрушает свой организм, он изменяется и как личность: утрачивает самоуважение, уничтожает свои лучшие нравственные качества, становится психически не вполне нормальным, теряет друзей, потом семью, не может приобрести профессию или забывает ту, которой раньше владел, и, оставшись без работы, вовлекается в преступную среду, [24] приносит бездну несчастий себе и окружающим и, наконец, погибает (Белогуров С. Б., 2000). Зачастую наркоманы нигде не учатся и не работают, соответственно и деньги на дозу они добывают незаконным путем (Белогуров С. Б., 2000; Заигреев Г. Г., 2001; Г. В. Морозов, 1983; Bertschy et al, 1992).

Среди наркоманов широко распространены проституция, гомосексуализм и другие сексуальные аномалии; 98% ВИЧ-инфицированных – внутривенные наркоманы. Фактически большая часть заболевших СПИДом мужчин – это гомосексуалисты и наркоманы (Белогуров С. Б., 2000).

Что приводит к наркомании. У подростков преобладает познавательный мотив первичного употребления наркотиков: «Хочу попробовать. Вокруг столько о них говорят. Мне любопытно, что со мной будет».

Изучение В. Г. Сенцовым (2004) феномена поиска ощущений по Методике М. Цуккермана показало существование связи между высокими показателями тестов и предрасположенностью подростков к поведению, связанному с приемом наркотиков. Выявлено, что у каждого пятого респондента выражена потребность в поиске новых ощущений, что может приводить к приему наркотиков как одному из способов получения новых впечатлений – эти люди составляют группу риска. «Поиск ощущений», являясь возможным предиктором наркотизации, может оказывать влияние на выбор наркотика и способ его употребления.

Как отмечают Ю. Д. Башкина и С. Т. Посохова (2007), личностный смысл риска подростков, употребляющих наркотические вещества, связан с переживанием преодоления опасности, со стремлением ко всему таинственному, с ощущением одиночества и волнующего драматизма. Связь между употреблением наркотиков и стремлением к поиску новизны показана в ряде исследований (Donohew et al, 1999; Wills et al, 1994). Цуккерман (Zuckerman, 1979) объясняет подобное стремление тем, что у искателей новых ощущений понижено содержание фермента моноаминной оксидазы. Способствует этому и готовность наркоманов к риску. Так, по данным Ю. Д. Башкиной (2007), у подростков-наркоманов она равна 8 баллам против 2 баллов у школьников, не употребляющих наркотики.

В дальнейшем прибегают к употреблению наркотиков, как и в случаях употребления алкогольных напитков, в основном по двум причинам: чтобы уйти от плохого настроения (тревоги, депрессии) или чтобы поднять и без того хорошее настроение, испытать возбуждение. Коулб (Kolb, 1962) разделил наркоманов на две группы: гедонистов, принимающих наркотики для эйфории, и психоневротиков, стремящихся избавиться от тревоги и депрессии. У последних наркозависимость формируется быстрее. В качестве основной причины наркотической зависимости выделяют эйфорическое действие наркотика (Бабаян Э. А., 1988; Братусь Б. С, 1988; Иванова Е. Б., 2001; Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990; Менделевич В. Д., Садыкова Р. Г., 2002; Москаленко В. Д., 1991). Под воздействием этих психоактивных веществ человек становится более раскованным, развязным, возникает ощущение, что все проблемы и трудности легко преодолимы. Именно это свойство наркотика и заставляет людей часто употреблять его. В качестве причин, порождающих алкоголизм и наркоманию, можно выделить целый ряд факторов как психопатологического, так и психологического, а также микро– и макросоциального характера.

По данным Н. А. Польских (2007), побуждение к приему наркотиков формируется, во-первых, на основе неконструктивной эмоциональной переработки стрессового события, когда наркотик выступает как способ эмоционального отреагирования на проблему, и, во-вторых, на основе склонности к игнорированию возникших проблем (по принципу «само пройдет»).

Дети, обладающие непростым характером, нередко ощущают нехватку поддержки со стороны семьи. В результате у подростка развиваются инфантильность и стремление к острым ощущениям. Чем меньше поддержка семьи, тем больший риск обращения детей к наркотикам, алкоголю, так как они обращаются за поддержкой к ровесникам, среди которых может оказаться хотя бы один, уже привязанный к наркотикам. Возникает угроза давления сверстников к первому приему наркотиков (Kandel et al, 1978). Употреблению наркотиков способствуют отчуждение от общества (Kandel, 1984), отсутствие деятельности, позволяющей достичь определенных целей и получить вознаграждение, ценимое обществом (Jessor, 1979), наличие чувства беспомощности (Wills et al, 1995), склонность к избеганию неудач и слабо выраженное стремление к успеху (Peele, 1982).

Генетическая предрасположенность. Диспропорциональность злоупотребления наркотическими веществами в различных семьях свидетельствует о существовании генетической предрасположенности к этим нарушениям. Отмечается генетическое разнообразие нейрональных механизмов наркомании; наиболее важной в этом отношении является мезолимбическая система. Различиями функционирования этой системы можно объяснить неодинаковую степень восприимчивости отдельных лиц и этнических групп к злоупотреблению определенными наркотическими веществами, что было обнаружено в ходе эпидемиологических исследований.

Существует феномен «наркоманического» плода, когда ребенок вынашивается женщиной, употребляющей наркотики даже в период беременности. Способствуют возникновению предрасположенности к наркомании травмы мозга новорожденных.

Установлено, что гиперактивные и импульсивные подростки более склонны к употреблению наркотиков (Will et al, 1995; Cloninger et al, 1988)

E. Г. Трайнина (1984) выделила более двадцати вариантов личностных особенностей, предрасполагающих к наркотизму. Все это, естественно, вызывает затруднения в трактовке роли склада личности как фактора риска формирования аддиктивного поведения. В то же время еще в 1963 г. В. В. Бориневич (1963) утверждал, что нет личности, свободной от наркотиков, нет и особой наркогенной личности, потому что ни одно из выдвигавшихся в литературе характерологических свойств (эйфория, психопатия, особая конституция) не является постоянным, обязательным для формирования аддиктивного поведения и, следовательно, не может считаться этиологическим. По-видимому, наличие тех или иных личностных черт, относимых различными авторами к факторам риска, не является фатальным для формирования того или иного вида зависимости.

...

Факторы окружающей среды. Хотя этим факторам уделялось меньшее внимание, установлено, что влияние среды проживания и наличие доступа к наркотическим веществам предрасполагают людей к злоупотреблению наркотиками. Например, лечение глюкокортикоидами и стрессы, вызванные внешними условиями, могут усилить действие опиатов, кокаина и амфетаминов. В результате употребление наркотиков доставляет намного больше «удовольствия», что ведет к повышению риска развития пристрастия. На молекулярном уровне глюкокортикоидные препараты, вероятно, увеличивают действие наркотиков на свойства VTA-NAc-системы (вентральная область покрышки – кубовидное ядро). Возвращение после многолетнего воздержания к обстановке, которая ассоциируется с употреблением наркотических веществ в прошлом, может вызвать симптомы абстиненции и явиться толчком к поиску наркотиков, особенно если бывший наркоман находится в состоянии стресса. Таким образом, из-за «намека» окружающей обстановки прием наркотика может возобновиться даже после нескольких лет воздержания; невозможно «обезвредить» воспоминания, связанные с употреблением наркотиков.

...

Боль и самолечение. Причинами приема и неправильного употребления наркотических веществ в целях самолечения могут являться последствия соматических заболеваний, такие как фрустрация, депрессия, раздражение или физическая боль. Сознательное или бессознательное отрицание, самооправдание и преуменьшение опасности наркомании способствуют перерастанию употребления наркотических веществ в злоупотребление ими. Например, причиной злоупотребления наркотическими веществами может стать хроническая боль при приступах серповидно-клеточной анемии. Пациентам, страдающим этим заболеванием, в период кризисных состояний назначают лечение опиатами, вследствие чего у них может развиться зависимость от данных препаратов. Однако зависимость не означает пристрастия к чрезмерному употреблению. В этом случае риск развития наркомании хотя и существует, но очень мал. Случаи самолечения, в основе которых лежит боязнь абстиненции, встречаются, но при таком дистрессе люди обычно не принимают наркотические вещества.

Социальные и культурные факторы. К факторам, оказывающим влияние на злоупотребление наркотическими веществами, относятся этническая среда, культура, пол, возраст, род деятельности, социальное положение, субкультура и религия. Определенные категории специалистов, например врачи, подвержены злоупотреблению наркотическими веществами.

...

Изучение семей больных наркоманией показало, что в них имеются отклонения в семейной иерархии, нарушения семейных отношений, ценностей, приходившиеся на период детства и отрочества будущих наркоманов, наличие в семье лиц, злоупотребляющих алкоголем; распад семьи; антисоциальное, криминальное поведение членов семьи; низкий культурный и образовательный уровень родителей, которые даже при наличии высшего образования не читают книги, не посещают музеи и театры; сверхопека, агрессия, недостаток нежности и т. д. (Кошкина Е. А. с соавт., 1998; Лисицын Ю. П., Сидоров П. И., 1990; Москаленко В. Д., 2003; Христофорова М. И., 2004).

Обобщая, В. В. Стрельцов (2009) выделил факторы, которые увеличивают риск употребления наркотиков (в первую очередь для подростков), и факторы, которые, наоборот, этот риск уменьшают.

Факторы риска:

– вовлеченность в антисоциальное поведение, пребывание в группе лиц с отрицательной направленностью личности, частота посещаемости ночных клубов и дискотек;

– отношения в семье: перераспределение власти и авторитета в семье, изменение социальных ролей и статусов, неблагополучные семьи, неполные семьи (распавшийся брак, алкоголизм, употребление наркотиков кем-нибудь из родственников), отсутствие эмоциональной поддержки, гиперопека и гипоопека;

– отношения с ровесниками: группирование, подражание, референтная группа, нонкомформизм; наркотики впервые употребляются из любопытства, за компанию, под давлением друзей;

– образование: сложные отношения с учителями, неуспевающие школьники, выбывшие из школы, безнадзорность и беспризорность, отказ от ценностей коллективизма;

– связь ранней алкоголизации и курения с первичной наркотизацией;

– индивидуальные качества: факторы риска – изменение мотивационно-потребностной сферы и неудовлетворение социальных потребностей, низкая самооценка, агрессивность; потребность в рискогенном поведении, поиск острых ощущений;

– упадок религиозной ценностно-нормативной системы;

– неэффективность профилактических программ, рассказывающих о вреде наркотиков, лояльное отношение окружающих к алкоголю, табаку, наркотикам.

Факторы, снижающие вероятность употребления наркотиков:

– хорошие отношения в семье; взаимопонимание и поддержка; правильные воспитание, позиция родителей в вопросах профилактики;

– окружение, в котором не употребляются наркотики;

– стремление получить образование, хорошие отношения с преподавателями;

– самоуважение, высокая самооценка, устойчивый тип характера, оптимизм, чувство уверенности в будущем;

– рациональное отношение к рискам, умение преодолевать трудности;

– религиозность: религиозное мироощущение, вера как таковая, религиозные практики (соблюдение обрядов и предписаний, знание текстов молитв, посещение богослужений и т. п.).

Располагая данными о различных формах рискогенного поведения, можно добиться более эффективных превентивных стратегий борьбы с таким социальным злом, каким является наркомания, при условии оценки жизненного стиля индивида по схеме: риск – восприятие риска – оценка риска – рискованное поведение – рискованные действия – решение – обратная связь – воздействие на восприятие риска. В рамках данного подхода «ответственность» за рискованное поведение не списывается только на индивидуальные характеристики личности. Большое внимание необходимо уделять социальным условиям, являющимся причиной рискованного поведения или благоприятствующим ему.

Избавление от наркозависимости. Теоретически избавиться от наркозависимости можно, если придерживаться трех стратегий.

Первая: поскольку многие люди обращаются к наркотикам, пытаясь справиться со своими эмоциями, особенно с сильными аверсивными (отвращения, антипатии), им необходимо научиться иным способам контролировать подобные эмоции.

Вторая: необходимо искать новые занятия, способные приносить удовлетворение. Многие люди отказываются от наркотиков, когда понимают, что те мешают им в реализации позитивной и дающей удовлетворение деятельности и общении с другими людьми (Peele, 1989).

Третья: человек должен сам принять твердое решение избавиться от наркозависимости. Показано (Peele, 1998; Peele, Brodsky, 1991), что в этом случае вероятность избавления от наркозависимости максимальна. Когда человек не считает нужным меняться, позитивные результаты при всякого рода тренингах и воздействиях отсутствуют.

Однако практически обнаруживается, что не все так просто. Имеется даже точка зрения, что наркомания – это заболевание «с билетом в один конец». Печальный финал наступает через 3-5 лет. Лечение больного способно только прервать на время употребление наркотика, а затем человек снова срывается и наркомания проявляется у него в такой же стадии, как и до лечения (Коробицына Т., 2011). Выздоравливают единицы [26] (из-за сопротивления большинства наркоманов лечению [27] ), потому бытует мнение о двух исходах наркомана – тюрьма или смерть.

...

Поэтому главный путь – профилактика наркомании. Для этого нужна не только разъяснительная работа с детьми о вреде наркотиков, но и умение выявлять у ребенка признаки первого употребления наркотика.

Как пишет Т. Коробицына, признаки опьянения ярко выражены: нарушаются координация движений, равновесие; появляются покраснения или бледность кожи; наблюдается неспособность к формулировке суждений, смазанная и неразборчивая речь, вялость, заторможенность, сонливость, или же, наоборот, повышенное настроение, беспричинная веселость, смешливость, дурашливость, двигательная расторможенность, непоследовательность в действиях, повышенная отвлекаемость. Речь убыстренная, многословная, иногда прерываемая приступами внезапного смеха, ответы, как правило, невпопад. Могут наблюдаться явления благодушия, довольства с безмятежной улыбкой или застывание в мечтательной позе. Иногда в состоянии опьянения выражены злобность, раздражительность, возникающие даже по незначительному поводу.

Близкие люди не замечают этих изменений либо в силу занятости, либо считая, что все эти особенности поведения связаны с пубертатным кризисом, перестройкой организма. Если ребенок вял и сонлив – много занятий в школе, устал; если он весел, говорлив – повзрослел, стал активнее; если груб, раздражителен – «возраст такой», и в результате, пытаясь переждать «трудности подросткового возраста», родители и близкие упускают начальный период развития наркомании у ребенка.

Между тем следы от инъекций (на межпальцевых промежутках на руках и ногах, в области паха, лодыжек, на подколенных ямках, за ушами и других скрытых от глаз местах), наличие у подростка каких-либо таблеток, порошков, растительной «трухи», различных приспособлений для обработки растений, не говоря уже об ампулах, шприцах, жгутах, откроют родителям истину.

9.4. Факторы риска сексуальных отношений

Риск в сексуальных отношениях связан с возможностью заражения СПИДом и венерическими заболеваниями, а также с нежелательной беременностью.

В 2002 г. эпидемия СПИДа унесла жизни более 3 млн человек; в этом же году еще примерно 5 млн человек было инфицировано вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ), а сегодня уже 45 млн человек в мире живет с этим вирусом.

Эпидемия ВИЧ/СПИДа быстро распространяется в странах Балтии, Российской Федерации и некоторых республиках Центральной Азии.

В России ежегодно количество ВИЧ-инфицированных лиц увеличивается на 10%, что характеризует наличие серьезного риска для нашего общества. Одной из причин этого является отсутствие понимания опасности заражения СПИДом, отрицание субъективной опасности. Это характерно не только для молодежи нашей страны, но и для западной молодежи (Baird, Chawarsky, 2005).

Особый риск заразиться ВИЧ-инфекцией возникает при беспорядочных половых связях. В исследовании Л. А. Цветковой и Н. А. Антоновой (2011) было выявлено, что среди студентов 23% имеют трех и больше половых партнеров, каждый четвертый сообщил, что за последний год вступал в половые отношения со случайными партнерами. При этом лишь 58% из них пользовались презервативами. Авторы иследования отмечают, что студенты имеют искаженные представления о путях передачи ВИЧ. Так, 15% из них считают, что можно заразиться ВИЧ через укус комара, а 10% – если принимать совместно с ВИЧ-инфицированным человеком пищу; 7% считают, что использование презерватива не защищает от заражения ВИЧ.

По данным А. С. Силакова (2010), у значительной части молодежи имеется убеждение о невозможности заразиться СПИДом (19% – в 1999 г. и 32% – в 2009 г.). Те, кто заражается, проявляют, по мнению студентов, небрежность, т. е. рискуют (80—85% ответов), или же плохо информированы (8-9%). Положительным моментом является тот факт, что большинство студентов боятся заразиться СПИДом, причем их количество увеличивается (81% – в 1999 г. и 85% – в 2009 г.). Это свидетельствует о том, что они понимают опасность СПИДа.

Как и в предыдущих видах рискованного поведения, важно знать, кто больше предрасположен к риску в сексуальных отношениях.

Исследователи показали (Miller et all, 2004), что к высокому риску в сексуальном поведении склонны лица с высокой экстраверсией, низкой открытостью опыту и низкой соглашательностью.

В. Н. Ростовцев с соавторами изучали склонность к риску в сексуальных отношениях в трех группах испытуемых: пациентов кожно-венерического диспансера (КВД), верующих и молодежи из полных и неполных семей. Установлено, что пациенты КВД имеют большую психологическую готовность к риску в сексуальных отношениях, чем верующие. Для пациентов КВД алкоголь имеет большую значимость в сексуальных отношениях (р < 0,005); их больше, чем верующих, устраивает секс в пьяном состоянии (р < 0,001); находясь под влиянием алкоголя пациенты более, чем верующие, подвержены случайным связям (р < 0,01). Пациенты КВД в 9 раз чаще, чем верующие, имеют вне– или добрачный секс, в 4 раза чаще вступают в параллельные связи, имеют гораздо большее количество половых партнеров (р < 0,001).

Также было выявлено, что пациенты КВД имеют индекс нравственности сексуального поведения (рассчитанный как отношение суммы уровней значимости любви, нравственности, религии в сексе к уровню значимости алкоголя в сексе) в 2 раза меньший, чем верующие (5,1 и 10,7 соответственно).

Выявлено, кроме того, что молодежь из неполных семей более подвержена рискованному поведению, чем из полных семей; 36% лиц от общего числа выросших в неполных семьях и 26% лиц от общего числа из полных семей имеют венерическую инфекцию в анамнезе.

Авторами установлено, что молодые люди из полных семей, которые не удовлетворены взаимоотношениями с родителями, более подвержены рискованному сексуальному поведению. Венерическая инфекция в анамнезе встречается у 38% от числа лиц, неудовлетворенных и у 22% от числа лиц, удовлетворенных отношениями с родителями в полных семьях.

У лиц из неполных семей, удовлетворенных взаимоотношениями с родителями, индекс сексуальной безопасности выше (р < 0,025), чем у тех, кто неудовлетворен взаимоотношениями с родителями в неполной семье.

Особый риск сексуальных отношений представляет проституция. По полицейской статистике, многие из проституток перенесли венерические заболевания, многие «садятся на иглу» и спиваются. В настоящее время проституция «помолодела»: несовершеннолетние и 18-летние составляют 27%, а в возрасте 19—30 лет – 65% (рис. 9.1).

Рис. 9.1. Возрастная характеристика проституции (Федоткина Т., Чуприн В., 1995).

По данным В. В. Шарок (2007), люди с рискованным сексуальным поведением оценивают случайные сексуальные связи, секс без использования презерватива и частую смену партнеров как менее опасные для здоровья, чем лица контрольной группы. Мужчины оценивают рискованное сексуальное поведение как менее опасное по сравнению с женщинами; у них опасность случайных сексуальных связей в среднем оценена в 4,81 балла (у женщин – 7,18 балла), частая смена партнеров – соответственно в 4,31 и 6,89, секс без презерватива – 5,86 и 7,61, инфекции, передающиеся половым путем, – 7,45 и 8,7, аборт – 6,54 и 8,04 балла. Мужчины также отмечают, что у них и их друзей чаще бывает рискованное сексуальное поведение. У них чаще происходит смена сексуального партнера и чаще бывают случайные сексуальные связи. Это приводит к различным венерическим заболеваниям и заражению СПИДом.

В России ежегодно количество ВИЧ-инфицированных лиц увеличивается на 10%, что характеризует наличие серьезного риска для нашего общества. Одной из причин этого является отсутствие понимания опасности заражения СПИДом, отрицание субъективной опасности, что характерно как для западной молодежи (Baird, Chawarsky, 2005), так и для молодежи нашей страны.

9.5. Факторы риска суицидального поведения

Суицид – это осознанное лишение себя жизни. Различают истинное суицидальное поведение, при котором попытки к самоубийству носят обдуманный характер с постепенным формированием суицидальных намерений на фоне продолжительной психотравмирующей ситуации, и демонстративно-шантажное суицидальное поведение с целью привлечения к себе внимания. М. В. Зотовым с соавторами (2002) показано, что у лиц с истинным суицидальным поведением величина показателя суицидального риска существенно ниже аналогичного показателя у лиц с демонстративно-шантажным поведением. По данным Д. Д. Исаева и А. Е. Шевченко (2005), 43% исследованных подростков имели уровень суицидального риска средний и выше.

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в 2001 г. на каждые 100 тысяч жителей планеты приходилось 16 случаев самоубийств. За вторую половину XX в. количество суицидов в мире выросло на 60%. На каждое завершенное самоубийство приходится от 10 до 25 попыток (Сулицкий В. В., 2002).

По данным официальной статистики, среди населения нашей страны в последние годы наблюдается настоящая эпидемия суицидов: в России ежегодно совершают самоубийство от 40 тысяч до 60 тысяч человек (Антонюк В. В. с соавт., 1998; Гилинский Я. И., 1998; Хаснуллин В. И., 1999).

При этом наметилась явная тенденция к «омолаживанию» суицида: ежегодно добровольно уходят из жизни более 3 тыс. детей в возрасте 5-18 лет; из них около 12% – в 5-11 лет, остальные 88% – в 16—18 лет (Белозерцева И. Н., 2001; Гилинский Я. И., 1998; Задворнова М. К. с соавт., 1997).

У мальчиков «пик» суицидальности приходится на 9-14 лет, у девочек – на 15—18 лет (Белозерцева И. Н., 2001). При этом не учитывались так называемые скрытые суициды, когда дети поступали в больницу с травмами, ранениями, отравлениями, ожогами, после утопления, и эти случаи получали статус «несчастных», в то время как зачастую являлись попытками суицида.

Зависимость самоубийств от возраста и пола по данным ВОЗ показана на рис. 9.2.

Процент самоубийств среди мужчин, по американским данным, равномерно растет с возрастом, достигая максимума после 80 лет (Manton et al, 1987; Riley, Waring, 1976). Суицид в 4 раза популярнее у разведенных, чем у женатых. Среди одиноких стариков больше самоубийств, чем среди женщин такого же возраста (Witkin et al, 1954). В целом женщины совершают самоубийства в 3-4 раза реже, чем мужчины. Большее число самоубийц среди мужчин и более жестокие средства самоубийства объясняют традиционной агрессивностью мужчин. Женщины предпочитают менее жестокие средства самоубийства (яд, газ, снотворные). Попытка самоубийства кончается у женщин неудачей по разным источникам в 4-12 раз чаще, чем у мужчин.

...

Рис. 9.2. Показатели уровня самоубийств (на 100 тысяч человек) в 2000 г. в зависимости от возраста и пола (Зотов М. В., 2006).

К суицидальным поступкам довольно часто приводит одиночество. И у мужчин, и у женщин достаточно высок суицидальный риск в случае утраты одного из супругов или другого родственника. В целом 25% суицидов связаны с необратимой утратой: смертью или гибелью близкого человека.

Семья становится основным фактором, сдерживающим суицидальное поведение пожилого человека. В ней должны строиться отношения на основе личной ответственности за благополучие всех и каждого, стремления облегчить положение лиц старшего возраста.

Исследования показывают, что факторы риска суицидального поведения многообразны. В качестве одного из них в настоящее время рассматриваются нейрохимические механизмы мозга, предрасполагающие к суициду. Отмечается роль разных форм органического поражения головного мозга, нарушений, возникающих у детей на ранних стадиях онтогенеза, которые влекут за собой своеобразие развития и могут послужить пусковым механизмом формирования суицидального поведения (Белозерцева И. Н., 2002; Задворнова М. К. с соавт., 1997).

Более высок риск суицида у детей с наследственной отягощенностью и нарушениями эмоционально-волевой сферы личности. Он увеличен в тех семьях, где в поколениях имеются указания на суицидальные попытки или суицид в анамнезе (при суицидальных действиях у детей и подростков особое значение приобретает фактор внушающего влияния самоубийцы в качестве примера). Такое влияние И. В. Федосова и И. Н. Белозерцева (2005) отметили у мальчиков в 40% и у девочек в 50%. Примером служили суицидальные попытки родителей, соседей, сотрудников учреждения, в котором воспитывались дети, друзей и т. д. У 6% покончивших с собой один из родителей был суицидентом; у 25% склонных к суициду детей предпринимал попытку суицида один из родителей; у 44% – близкий родственник.

Как отмечают И. В. Федосова и И. Н. Белозерцева, риск суицидального поведения диагностируется у значительного числа детей, имеющих нарушения психосоциальной адаптации. Клинико-психологическое обследование детей-суицидентов показало наличие у них повышенной личностной и реактивной тревожности, множественных страхов, неуверенности, заниженной самооценки, нарушения отношений с окружающими, отсутствие чувства защищенности.

Отдельные черты характера оказались акцентуированными по лабильно-сензитивному, шизоидному или истероидно-демонстративному типам.

Эмоциональный фон характеризовали затяжные реактивные депрессии на фоне психосоциальной дезадаптации, при которых обнаруживались такие типичные признаки, как идеи вины, чувство ущербности, уродливости, неполноценности, собственной ненужности и одиночества, безысходности и в то же время сугубо детские особенности, такие как проявления импульсивности, возбудимости, эмоциональной неустойчивости, аутоагрессивности.

На риск суицида могут влиять внешние физические факторы. Установлена связь между риском суицида и длительным воздействием на организм волн низкой частоты. По данным В. И. Хаснулина (1998), уровень и динамика суицидального поведения могут зависеть и от космических факторов – солнечной активности, геомагнитных бурь, фаз луны и т. д.

Изучение специфики детской суицидальности позволило И. Н. Белозерцевой (2001) выделить пять основных типов личностного смысла их самоубийств: протест, призыв, избежание, самонаказание, отказ.

Смысл суицидов протеста заключается в непримиримости ребенка с какой-то ситуацией или явлением, в желании наказать обидчиков, причинить им вред хотя бы фактом собственной смерти.

Суть суицида призыва в том, чтобы активизировать реакции окружающих, обратить на себя их внимание, вызвать своей смертью их сочувствие, сострадание.

При суицидах избежания (избежание наказания или страдания, стыда, позора, выставления на посмешище, общее обозрение) смысл заключается в устранении себя от непереносимой угрозы чувству собственного достоинства.

Самонаказание можно определить как протест ребенка во внутреннем плане при своеобразной оппозиции двух Я: Я-судьи и Я-подсудимого (внутренний конфликт личности).

Что же касается суицидов отказа, то ребенок, отчаявшись противостоять невыносимым с его точки зрения жизненным трудностям, не видя смысла своего дальнейшего существования, намеренно уходит из жизни (реакция полной капитуляции).

9.6. Интернет-зависимость

Как отмечают В. Л. Малыгин с соавторами (2010), появление широкого доступа в Интернет привело к существенным изменениям в жизни современного человека. Однако за получаемые от использования сети выгоды общество вынуждено «платить» новой, на данный момент только формирующейся проблемой патологического использования Интернета, или Интернет-зависимостью (IAD – Internet addiction disoder; синонимы – интернет-аддикция, нетаголизм, виртуальная аддикция, кибераддикция). Эту проблему характеризует навязчивое желание выйти в Интернет, находясь офлайн, и неспособность выйти из сети, будучи онлайн.

О так называемой Интернет-зависимости заговорили еще в конце 1980-х гг. два американца – клинический психолог К. Янг и психиатр И. Гольдберг (К. Young, I. Goldberg).

В настоящее время актуальность исследования проблемы Интернет-зависимости становится все более очевидной в связи с ростом количества интернет-пользователей в России и в мире. По результатам анализа данных Теста Янга В. А. Лоскутовой (2004) выявлено, что интернет-зависимых насчитывается 2%, а «пограничных» – 24% из числа лиц, активно пользующихся Интернетом. Это соответствует данным, полученным как разработчиком Теста, так и другими зарубежными исследователями. [28]

По способам использования Интернета выделяют два основных типа интернет-зависимых: для первых Интернет – средство получения удовольствия, для вторых – средство ухода от реальности. Часто наблюдается сплетение мотиваций. В сети более 90% интернет-зависимых людей предпочитают использовать сервисы, связанные с общением (Young, 1996).

Актуальность этой проблемы состоит в том, что возникает риск нарушения нормального существования человека, поскольку в результате возникновения Интернет-зависимости страдает учебная и/или производственная деятельность, нарушаются межличностные отношения, человек уходит в виртуальный мир. В сравнении с пребыванием в Интернете реальная жизнь представляется аддиктам скучной, пустой, безрадостной, они отдают предпочтение установлению новых социальных связей в интернет-среде.

Как отмечает В. А. Лоскутова, продолжительность аддиктивной реализации дольше ожидаемого времени является одним из ее характерных признаков. Интернет-зависимые обычно занимают оборонительную позицию и пытаются скрыть от окружающих, в том числе и от членов семьи, проводимое в Интернете количество времени и то, чем именно они занимаются в сети. Ложь окружающим (работодателям и/или членам семьи) о количестве времени, посвященном аддиктивной реализации, является составляющей любого аддиктивного процесса. Интернет-аддикты проявляют негативное отношение к попыткам окружающих помешать аддиктивной реализации – отвлечь их от пребывания в сети. Аддикт боится осуждения в связи с аддиктивной реализацией.

Как правило, первыми обращают внимание на чрезмерность времени, проводимого аддиктом в сети, и высказывают предположение о потере контроля именно окружающие. У самого аддикта критика к своему состоянию/поведению снижена или отсутствует. У интернет-аддиктов есть чувство, что они контролируют себя и могут в любой момент прекратить аддиктивную реализацию. Постоянное желание контролировать использование Интернета оказывается неудовлетворенным, а попытки ограничить время, проводимое в сети, оказываются безуспешными. В итоге все чаще интернет-зависимые проводят в сети больше времени, чем намеревались. Что приводит к Интернет-зависимости. В возникновении Интернет-зависимости имеют значение как внешние, так и внутренние факторы. В. А. Лоскутова перечисляет внешние факторы, делающие Интернет притягательным в качестве средства ухода от реальности и способа получения удовольствия:

– сверхличностная природа межличностных взаимоотношений;

– возможность анонимных социальных интеракций;

– возможность для реализации представлений, фантазий с обратной связью;

– вуайеристический аспект: «электронное подслушивание» чужих личных переживаний, эмоциональных состояний (например, во многих чатах, где люди общаются, делясь личными переживаниями, дают и получают эмоциональную поддержку, некоторые посетители не принимают участия в «разговорах», предпочитая «подслушивать» других участников);

– эксклюзивная возможность поиска нового собеседника, удовлетворяющего практически любым критериям, нет необходимости удерживать его внимание;

– неограниченный доступ к информации (информационный вампиризм); в основном опасность стать зависимым от Интернета подстерегает тех, для кого компьютерные сети оказываются иногда единственным средством общения;

– расширение возможностей для коммуникации в различных виртуальных группах, дающих возможность для получения определенного социального статуса.

Одним из основных факторов является сверхличностная природа межличностных взаимоотношений в Интернете. Различия между людьми в виртуальной среде скрыты, нет затормаживающего влияния невербальных компонентов реального общения. Хотя человек с помощью компьютера в своих представлениях взаимодействует с другим человеком (людьми), на самом деле он видит перед глазами фрагменты текстов с комбинациями символов, условно принятых в интернет-среде для отображения эмоций. Таким образом, происходит выход за пределы обыденного Я, включая привычное ролевое поведение. Важную роль в этом играет возможность создания нового образа Я.

Среди внутренних факторов прежде всего отмечается, что высокий уровень личностной и социальной тревожности в сочетании с чувством проницаемости собственных границ и неумением строить межличностные контакты, подкрепляемые амбивалентной позицией матери по отношению к сепарации и взрослению подростка, приводят к замещению реальной жизни виртуальным пространством. В ряде исследований была выявлена прямая зависимость между уровнем социальной тревоги и количеством времени, проводимого за компьютерными играми (Sara et. al, 2006), так как «уход» в компьютерную игру позволяет снизить уровень тревоги (Малыгин В. Л. с соавт., 2010).

Интернет-зависимые, будучи вне сети, испытывают пустоту, скуку, подавленность, депрессию, раздражение или нервозность. Это состояние проходит, как только они оказываются онлайн. Аддиктивная реализация в Интернете создает иллюзию возможности без какого-либо вреда для себя контролировать свое психическое состояние, вызывать по желанию чувство психического комфорта, избавляться от неприятных эмоций и мыслей.

Фиксация на аддиктивном агенте сопровождается эмоциональным подъемом (эйфория, психическая релаксация, ощущение взлета, чувство беззаботности, усиление воображения, чувство свободы). Интернет-аддикты чувствуют эйфорию, оживление, возбуждение, находясь в сети. По мере развития аддикции им требуется проводить все больше времени в Интернете для достижения того же эффекта.

Личностные особенности склонных к Интернет-зависимости. Во многих исследованиях изучаются риск-факторы развития Интернет-зависимости. Так, по данным В. Л. Малыгина с соавторами, у склонных к развитию Интернет-зависимости показатели склонности к поиску ощущений (по Цуккерману) существенно выше, чем у представителей контрольной группы. Существенные различия между двумя группами наблюдались по показателям уровня коммуникативной компетентности и качества сформированности основных коммуникативных навыков и умений (Тест Михельсона). У интернет-зависимых преобладает агрессивный стиль общения, исключающей близость в общении.

Таким образом, одним из важнейших негативных последствий Интернет-зависимости является ущерб не только производственной деятельности, но и социальной активности. Аддиктивная реализация в Интернете становится суррогатом межличностных контактов, нарастает изоляция от последних в реальной жизни. По данным В. А. Лоскутовой, Интернет дает возможность блокировать беспокоящие мысли о реальной жизни 56,9% интернет-зависимым. Интернет-аддикты считают, что с человеком легче общаться онлайн, чем лично, – такой ответ дали 86,7% зависимых, 59,0% «пограничных» и 33,8% нормальных испытуемых. Интернет-аддикт по мере развития аддикции отказывается от прежнего круга знакомств; в Интернете у него формируется новый круг общения, поскольку сеть позволяет завязывать социальные контакты с большей легкостью и нет необходимости их удерживать достаточно долго.

Для склонных к Интернет-зависимости характерна асоциальная стратегия преодолевающего поведения, включающая асоциальные и агрессивные действия. Данный стиль копинг-стратегии характеризуется импульсивностью и резкостью поведения, демонстрацией собственного превосходства над другими людьми, часто заниженной самооценкой. Такие люди боятся сокращать дистанцию с окружающими: человеческая близость, как им кажется, несет в себе угрозу. С этой точки зрения общение, опосредованное Интернетом, представляется безопасным, поскольку участник беседы может в любой момент решить, продолжать ли ему общение или прекратить его. Для подростков, склонных к Интернет-зависимости, характерны следующие показатели (по данным Опросника Кеттелла): эмоциональная отчужденность; неустойчивость эмоциональных проявлений, снижение способности управлять эмоциями и настроениями, находить им адекватное объяснение; конформность поведения; зависимость от группы; робость в межличностном общении; низкая стрессоустойчивость; повышенная степень озабоченности; склонность к чувству вины.

Играет роль и комплекс недостаточности – низкая самооценка, неудовлетворенность собой.

В. А. Лоскутова указывает на определенную наследственную предрасположенность к аддиктивным расстройствам, предполагая, что одна из причин аддиктивных расстройств состоит в своеобразном обмене серотонина и других нейромедиаторов. При этом нельзя пренебрегать и механизмом так называемого сценарного наследования, когда человек (обычно неосознанно) выбирает ту или иную модель поведения по образу и подобию какой-то значимой личности из своего детского окружения.

В. А. Лоскутовой были изучены некоторые демографические характеристики интернет-зависимых лиц. Выявлено, что больше всего этому подвержены лица в возрасте 18—24 лет (рис. 9.3).

Основная часть интернет-зависимых пользуется Интернетом более двух лет (5 лет и более – 36%). Половая принадлежность при Интернет-зависимости, по данным В. А. Лоскутовой, роли не играет, что совпадает с данными исследований, проведенных в Великобритании (Egger, Rauterberg, 1996).

Таблица 9.1. Выраженность Интернет-зависимости у лиц с разным уровнем образования, %.

В контрольной группе большинство работающих (65,7%), а в группе интернет-зависимых – учащихся (61,8%). Используют Интернет для работы 83,6% «здоровых» и 69,8% аддиктов.

Последствия Интернет-зависимости для здоровья. Развитие аддикции, отмечает В. А. Лоскутова, рано или поздно приводит к изменению образа жизни, нарушению режимов сна/бодрствования и отдыха/нагрузки, в результате чего страдает не только производительность труда, но и физическое здоровье. Длительное пребывание в сидячем положении, специфическая нагрузка на глаза, позвоночник, мышцы кисти (особенно на правой руке), пренебрежение регулярностью питания, адекватными физическими нагрузками (за счет централизации времени на использование Интернета) – все это приводит к ухудшению здоровья. В результате нарушения психофизиологических норм и эргономических требований к деятельности за компьютером нарастает утомляемость, появляется риск возникновения физических нарушений – симптомов патологического использования компьютера, к которым относятся: мигренеподобные головные боли и боли в спине, сухость в глазах, синдром карпального канала (онемение и боли в кисти руки).

Возникают депрессивные эпизоды различного характера, суицидальные мысли, согласно данным В. А. Лоскутовой, у 86,1% зависимых и у 54,5% «пограничных» (для сравнения, у здоровых – в 36%). Стремясь заполнить внутреннюю пустоту и избежать решения текущих проблем, аддиктивная личность, выбравшая в качестве способа ухода Интернет, считает, что это и есть выход. На деле оказывается, что выхода нет. Крах надежд приводит к суициду. Не последнюю роль играет и большая открытость при опосредованном компьютером общении, приводящая в том числе и к большей эмоциональной ранимости.

При развитии у человека Интернет-зависимости существует еще одна опасность: на определенном этапе возникает ситуация, когда человек пытается избавиться от данной зависимости, но приобретает другую (например, был зависим от Интернета – переключился на наркотики).

9.7. Роль СМИ в профилактике рисков для здоровья

Большую роль в разъяснении опасности и снижении риска могут играть средства массовой информации. В связи с этим в последние годы стали говорить о риск-коммуникации как совокупности коммуникативных процессов по поводу существующих и возникающих рисков. Риск-коммуникация включает формирование сообщений, доведение их до адресата, интерпретацию, коллективное обсуждение, в широком смысле – всю сферу информационной политики в отношении социально значимых рисков. Задача риск-коммуникации состоит в разъяснении целевым аудиториям реального уровня опасности, искоренении сложившихся стереотипов, а также стимуляции изменения поведения общества, связанного с риском. Эффективная риск-коммуникация должна мотвировать людей к безопасному поведению. Однако на практике получается, что вокруг таких факторов риска, как курение, чрезмерное употребление спиртных напитков, наркотиков ведется много разговоров, но положение не только не улучшается, но даже становится хуже. П. Словик (Slovic, 1986) видит причину этого в неверных акцентах, расставляемых СМИ; улучшение работы в информировании людей о риске должно состоять в переносе акцента с вероятностей риска, на которых обычно сфокусировано внимание, на потенциальные последствия, так как люди больше всего пренебрегают последствиями.

...

Глава 10 Риски в профессиональной деятельности

Риск присутствует при любой деятельности человека. Однако в разных сферах деятельности и разных профессиях риск имеет свои отличительные особенности.

...

10.1. Проявление риска в предпринимательской и управленческой деятельности [29]

И. Шумпетер (1982) еще в 1912 г. определял предпринимателя как ключевую фигуру развития экономики, основными задачами которого являются: нарушение равновесного состояния в экономике и перевод ее в новое равновесное состояние; разрешение многочисленных противоречий в экономике (между статикой и динамикой, традициями и нововведениями, спросом и предложением и т. д.); создание новых комбинаций факторов производства и экономики. Известный австрийский экономист – нобелевский лауреат (1974) Фридрих Август фон Хайек обратил особое внимание на жесткую конкурентную борьбу между предпринимателями и стремление к поиску новых возможностей получения прибыли как на отличительные черты предпринимательской деятельности.

Основатель современного менеджмента Питер Друкер в своих работах подчеркивает интуитивный характер предпринимательской деятельности, полагая, что «науку предпринимательства» создать невозможно, ибо каждый предприниматель сталкивается с уникальным набором экономических и психологических факторов. По его мнению, принципиальное отличие предпринимательства от других форм бизнеса состоит в том, что предприниматель создает новый рынок и находит новых покупателей, формируя таким образом новый сегмент рынка. По мнению П. Друкера, главным инструментом предпринимателя являются нововведения, и от того, насколько грамотно и продуманно применяет инновации предприниматель, зависит успех его начинания.

Поэтому нет ничего удивительного, что предпринимательство рассматривается как рискованная деятельность.

По определению экономиста и банкира Ричарда Кантильона, предприниматель – это хозяйствующий субъект, принимающий на себя обязанность несения различных рисков в процессе экономической деятельности. Об экономическом риске как неотъемлемой части предпринимательской деятельности говорил и Адам Смит, рассматривавший предпринимателя как собственника капитала, который ради реализации какой-то коммерческой идеи и получения прибыли идет на экономический риск. Ж.-Б. Сэй в своем «Трактате политической экономии» тоже связывал деятельность предпринимателя с риском. В. Зомбарт писал о «предпринимательском духе», включающем в себя готовность к риску.

Готовность к риску рассматривается психологами в сфере предпринимательства и менеджмента в качестве существенной личностной предпосылки успешного ведения хозяйственной и управленческой деятельности (Wottawa, Gluminski, 1995).

М. Лапуста (1994) и Т. Коно (1987) среди качеств, обеспечивающих успешность деятельности предпринимателей, отмечают способность к риску, решительность в условиях риска.

Российские экономисты (А. Каминка, А. Петражицкий) подчеркивали цель предпринимательской деятельности – получение прибыли, и особенности ведения экономических операций – за счет своих средств и на свой риск.

Одной из отличительных особенностей предпринимательской деятельности является наличие неопределенности, поэтому изучению отношения предпринимателей к риску посвящено значительное количество исследований. Однако получаемые данные неоднозначны.

Психология предпринимательства выделяет личностную готовность к риску как важнейшее качество, влияющее на успешность деятельности людей в сфере бизнеса. Исследования, проведенные на российской выборке брокеров (Корнилов А. П. с соавт., 1993), показали, что у успешно занимающихся брокерской деятельностью лиц готовность к риску, измеренная с помощью личностных факторов принятия решений (ЛФР), связана с высокой рациональностью как стремлением к максимальной интеллектуальной подготовке принятия решения в условиях неопределенности. У добивавшихся меньшего успеха предпринимателей более высокими были показатели импульсивности и склонности к риску, что может быть связано с другими свойствами – снижением самоконтроля и поиском острых ощущений (Корнилова Т. В., 2003).

В то же время К.-Э. Вернерид (Warneryd, 1988) утверждает, что предприниматель действует только в условиях субъективно низкого риска, когда на основе высокой оценки своих способностей возникает чувство контроля над ситуацией.

Говоря о наборе предпринимательских качеств, Михаил Фридман, совладелец «Альфа-групп», помимо «общеупотребимых» свойств, таких как, скажем, настойчивость, упорство и т. д., назвал и таланты, специфичные именно для этого конкретного рода деятельности, а именно – авантюризм.

...

...

И это соответствует реальности, ведь руководителям тоже приходится принимать рискованные решения. Руководитель, склонный к риску, в зарубежной теории менеджмента считается наиболее эффективным. В японском менеджменте навыки принятия рискованных решений принято считать важнейшим качеством современного руководителя. У неэффективных руководителей, как правило, проявляется ограниченная готовность к принятию рискованных решений. Ценность руководителя, склонного к риску, состоит в том, что он в случаях неудач не впадает в отчаяние, не снижает активность управленческой деятельности, а проявляет инициативу и осуществляет поиск новых способов решения проблем.

Для организации (фирмы) более опасным считается тот руководитель, который избегает рискованных решений, так как он обрекает организацию на застой. Поэтому ценность руководителя, склонного к риску, определяется наличием тенденции увеличивать притязания или сохранять их на прежнем уровне после неудачи в деятельности. Ограничивают готовность руководителя к принятию оправданных рискованных действий стереотипные, шаблонные действия, сформированные в процессе его подготовки к управленческой деятельности. Однако и отсутствие всяких стереотипов может способствовать развитию авантюризма в принятии управленческих решений.

С. А. Ермолин (2011) сравнил выраженность склонности к риску в различных профессиональных группах (табл. 10.1).

Таблица 10.1. Выраженность склонности к риску в различных профессиональных группах, %.

Оказалось, что лиц с высоким уровнем риска меньше среди студентов-гуманитариев, затем идут профессионалы-управленцы, бизнесмены и студенты-управленцы и экономисты. Различия между управленцами и бизнесменами видны и по количеству лиц с низкой склонностью к риску (соответственно 50,0 и 34,4%). Это неудивительно. Е. Лоу и У. Тейлор (1986) выявили, что у менеджеров имеется преобладающая ориентация на адаптивный стиль, а у предпринимателей – на инновационый. Первые делают все в пределах установленных организационных норм, а вторые предпочитают разнообразие и новизну. Самое большое количество лиц с высокой склонностью к риску среди студентов-управленцев и экономистов можно объяснить их юношеским максимализмом.

...

Как показал С. А. Ермолин (2011), имеется связь склонности к риску с предприимчивостью (табл. 10.2).

Таблица 10.2. Выраженность склонности к риску у лиц с высоким и низким уровнем предприимчивости, %.

Высокий уровень склонности к риску чаще имеется в группах с высокой предприимчивостью: в группе предприимчивых студентов-гуманитариев он составляет 20%, что на 14,1% больше аналогичного показателя в группе непредприимчивых студентов; в группе студентов-управленцев различия еще больше (25,6%); в группе чиновников разница составляет 21,7%. И лишь в группе бизнесменов различие невелико. Это нашло отражение и в общей выборке: лиц с высоким уровнем склонности к риску среди предприимчивых больше почти на 14%, а с низким уровнем склонности к риску – меньше почти на 15%.

...

Различия между предприимчивыми и непредприимчивыми испытуемыми по склонности к риску, выраженные в среднегрупповых баллах, показаны на рис. 10.1.

Рис. 10.1. Выраженность склонности к риску при различном уровне предприимчивости.

При этом у не очень предприимчивых субъектов чаще отмечается склонность к избеганию неудач, что тоже свидетельствует об их меньшей склонности к риску (табл. 10.3).

Таблица 10.3. Выраженность склонности к избеганию неудач у предприимчивых и непредприимчивых субъектов, %.

Окончание табл. 10.3.

...

А. В. Чернышева и А. Н. Панфилов (2011) изучали выраженность склонности к риску у руководителей разных уровней. Было выявлено, что 50% работников низшего звена (РНЗ) управления и 60% работников среднего звена (РСЗ) имеют средний уровень готовности к риску; 40% РНЗ и 30% РСЗ имеют высокий уровень готовности к риску; низкий уровень готовности к риску имеют 10% тех и других управленцев. Таким образом, у руководителей среднего звена склонность к риску выражена меньше, чем у руководителей низшего звена. Это в какой-то степени подтверждает данные С. А. Ермолина, показавшего, что среди управленцев лиц с высоким уровнем склонности к риску меньше, чем среди бизнесменов и студентов-управленцев.

При изучении субъективного отношения к риску руководителей разных уровней управления было выявлено, что у 80% РСЗ проявляется адекватное отношение к риску. Это означает, что в жизни и на работе они предпочитают все необычное, риск стимулирует и придает им силы, многие их успехи и достижения основаны на рисковых решениях, в то же время в определенных ситуациях предпочитают спокойствие и надежность. Однако в неопределенных или опасных ситуациях предпочитают сначала их исследовать, прежде чем принять решение. Лиц с адекватным отношением к риску среди РНЗ управления значительно меньше – 46,6% от всей выборки. Однако достоверных различий склонности к риску в ситуации принятия решения между РСЗ и РНЗ управления различий не выявлено.

...

10.2. Риск в экономике и финансах

Риск в экономике понимается как неопределенное событие или условие, которое в случае возникновения имеет позитивное или негативное воздействие на репутацию компании, приводит к приобретениям или потерям в денежном выражении. Однако у некоторых ученых имеются существенные расхождения с общепринятым в экономике пониманием риска. Например, известный американский экономист Ф. Найт (2003) пишет: «Обычно слово «риск» употребляют весьма вольно: так называют неопределенность любого вида, связанную с непредвиденными обстоятельствами неблагоприятного толка; точно так же термин «неопределенность» подразумевает благоприятный исход. Мы говорим о риске убытков и о неопределенности выигрыша <…> В таком употреблении терминов заложена пагубная двусмысленность, от которой необходимо избавиться. В какой-то мере оправданием предложенной нами специализации терминов может служить употребление слова «риск» в связи с измеримыми неопределенностями или вероятностями в страховом деле. Для обозначения риска и неопределенности соответственно мы можем также пользоваться терминами «объективная» и «субъективная» вероятность – эти выражения уже широко применяются, причем им придается смысл, близкий к тому, который мы в них вкладываем. <…> Практическое различие между категориями риска и неопределенности состоит в том, что, когда речь идет о риске, распределение исходов в группе случаев известно либо благодаря априорным расчетам, либо из статистических данных прошлого опыта. В то время как в условиях неопределенности это не так по той общей причине, что ситуация, с которой приходится иметь дело, весьма уникальна и нет возможности сформировать какую-либо группу случаев. Лучше всего неопределенность можно проиллюстрировать в связи с вынесением суждения или формулированием мнений по поводу будущего хода событий; именно такие мнения, а отнюдь не научное знание чаще всего реально управляют нашим целенаправленным поведением».

Таким образом, за риск Ф. Найт принимает только теоретически высчитываемую вероятность свершения того или иного события, неправомерно отбрасывая как раз самые рискованные ситуации, которые не подлежат математическим обсчетам.

...

...

Психология риска вместе с теоретическим интересом у ученых-экономистов вызывает практический интерес у финансистов-практиков, особенно страховщиков и перестраховщиков. Они утверждают, что использование знаний по психологии риска помогает правильному взаимодействию страхователя и страховой компании, страховой компании и перестраховщика, предупреждая случаи мошенничества или помогая достигнуть консенсуса в сложных или конфликтных ситуациях.

...

По воле случая фактический доход от инвестиций всегда будет отклоняться от ожидаемого. Отклонение означает возможность потери некоторых или всех первоначальных инвестиций. Поэтому отношение разных людей к риску инвестирования бывает различным.

В финансовой теории инвесторов делят на риск-негативных, риск-нейтральных и риск-позитивных. В связи с этим одной из проблем является изучение толерантности (склонности) людей к финансовому риску – ТФР, которая определяется величиной риска нежелательного исхода, который человек готов принять в погоне за благоприятным результатом. ТФР – довольно устойчивая психологическая черта, показывающая предпочитаемый уровень финансового риска. Финансовый риск мало связан с физическим и социальным риском.

Изучение психологических, демографических и социоэкономических показателей (Ковалев Ю. Т., Силинский Е. С, 2004) выявило, что более склонны к финансовому риску лица с интернальным локусом контроля, с позитивными экономическими ожиданиями, не являющиеся первенцами женского пола в семье. Сочетание всех этих признаков у одного человека дает вероятность высокой склонности к финансовому риску в 73% случаев.

...

10.3. Риск в промышленности и охране труда

Характерной особенностью деятельности специалистов экстремальных профессий (летчиков, пожарных, полицейских, спасателей, минеров и др.) является необходимость периодически выполнять трудовые задачи в условиях риска. По данным Н. В. Потехиной и Л. А. Цветковой (2005), 90% спасателей МЧС говорили о том, что в их профессиональной деятельности были ситуации, в которых они рисковали своей жизнью. При этом 65% из них в момент принятия решения о своих действиях осознавали присутствие в сложившейся ситуации различной степени риска для своей жизни. Эмоциональные реакции, вызываемые этим осознанием, были в большинстве случаев отсроченными, возникающими при повтором «проживании» происшедшей ситуации в связи с переосмыслением ее значимости и понимании возможных последствий.

В отношении специалистов опасных профессий выделяются следующие виды риска при осуществлении профессиональной деятельности: ситуативный (разрешение возникшей ситуации); прагматический (направлен на достижение поставленной цели); социальный (служит для утверждения в социуме, получения нового социального статуса и др.); познавательный (получение новых знаний, информации); ценностный (связан с возможностью самореализации, с повышением веры в свои реальные и потенциальные возможности); немотивированный (с целью получения острых ощущений) (Солнцева Г. Н., Корнилова Т. В., Петровский В. А. и др.).

Ситуации риска в профессиональной деятельности могут возникать не только в экстремальных профессиях, но и в обычных под влиянием различных факторов: наличия опасности, угрозы для жизни или здоровья, дефицита времени, неполной, неопределенной, ложной или противоречивой информации, ее избытка или недостатка, а также низкой вероятности релевантной информации, неожиданности возникновения ситуации и т. д. Даже прием на работу нового сотрудника может быть риском.

...

Профессиональная деятельность, связанная с возникновением рискованных ситуаций, характеризуется наличием «проблемностей», которые Ю. Я. Голиков и А. Н. Костин подразделяют на три вида: неопределенность, неоднозначность и затруднения. Однако дело не только в этом. Многие виды трудовой деятельности связаны с воздействием на работающих неблагоприятных гигиенических условий, являющихся факторами риска для здоровья. Поэтому, по данным интернет-опроса работающих жителей России (Joblist.ru), 60% россиян уверены в пагубном влиянии работы на их здоровье, 65% опрошенных фактором риска считают нервную работу, 43% – сидячую и малоподвижную работу за компьютером, а неподобающие условия труда и тяжелый график – 20% опрошенных, 16% опрошенных считают, что их здоровье ухудшается из-за того, что они работают на вредном производстве. О том, что выбранная работа будет риском для здоровья, знали только 28% россиян, большинство же только догадывались (55%). Для 17% опрошенных вред работы для здоровья стал сюрпризом. Те, кто знал о вреде будущей работы, все же выбрали ее из-за случайности (48%), ради денег (22%) и престижности (12%). На вопрос, почему они не сменят работу на менее вредную, 45% россиян ответили, что не умеют делать другую работу, 28% считают, что любая работа вредна, 5% держатся ради денег, а 4% – ради престижа профессии.

В психологии труда речь идет о профессиональном, хозяйственном и приемлемом рисках.

Профессиональный риск – это риск, связанный с профессиональной деятельностью человека. Он характеризует статус человека и его возможности.

Хозяйственный риск характеризует сферу деятельности. Понятия «хозяйственный» и «профессиональный» – перекрещивающиеся.

Приемлемый (допустимый) риск – это такая минимальная величина риска, которая достижима по техническим, экономическим и технологическим возможностям. Таким образом, приемлемый риск представляет собой некоторый компромисс между уровнем безопасности и возможностями его достижения. Величина этого риска зависит от вида отрасли производства, профессии, вида негативного фактора, которым он определяется. В настоящее время принято считать, что для действия техногенных опасностей в целом индивидуальный риск считается приемлемым, если его величина не превышает 10–6.

...

Среди производственных рисков особое место принадлежит риску получить травму. По данным М. А. Котика (1981), в 76,5% случаев травматизма виновниками являются сами пострадавшие, в 6,1% случаев – другие рабочие; 10,7% несчастных случаев происходят по техническим причинам и 6,7% – по организационным.

Возникновение рискованных ситуаций и травматизм могут быть спровоцированы самим работником вследствие снижения уровня самоконтроля, т. е. уменьшения удельного веса ориентировочных и контрольных операций, нарушения техники безопасности и предпочтения опасных способов действия хорошо известным безопасным, а также выбора опасных действий из нескольких альтернативных.

Некоторые люди склонны к этому исходя из своей природы. Так, в работах Е. А. Климова (1969) показано, что ткачихи-многостаночницы, у которых была инертность нервных процессов, чаще прибегают к профилактическим работам, чем ткачихи с подвижностью нервных процессов. Следовательно, первые имеют меньше шансов допустить брак в работе, чем вторые.

Л. А. Копытова (1964) изучила стили деятельности у токарей-наладчиков. Те, у кого была слабая нервная система, осуществляли больше профилактических и контрольных действий. Рабочие с сильной нервной системой, обладающие меньшей тревожностью, чаще отлучаются от станков, т. е. рискуют обнаружить неполадки в работе оборудования с задержкой. В зависимости от соотношения ориентировочных и исполнительных операций находится и соотношение контрольных и собственно рабочих операций. Чем больше ориентировочных действий выполняется до начала деятельности, тем больше контролирующих операций осуществляется во время работы. Это было выявлено М. Г. Субханкуловым (1964) у учеников токарей по металлу, у которых отмечалась инертность нервных процессов.

Существуют данные (Гуревич К. М., 1974; Шрейдер Р. В., Шадриков В. Д., 1976), что для людей с преобладанием возбуждения характерна торопливость, преждевременность действий, что опять-таки создает рискованную ситуацию для качества и безопасности деятельности.

К этому циклу работ можно отнести исследование А. К. Гордеевой и В. С. Клягина (1977) о проявлении силы нервной системы в деятельности водителей автобуса. Авторы объясняют меньшую аварийность у водителей, имеющих слабую нервную систему, стилевыми особенностями их деятельности: тщательным планированием и организацией работы, более качественным учетом возможных программ реализации намеченного плана, сочетающимся со значительной углубленностью анализа своих поступков. Значительная часть времени у таких водителей уходит на «проживание, просматривание и проигрывание» вероятных дорожных ситуаций, которые не прекращаются и во время вождения автомобиля. Водители с сильной нервной системой пользуются этим приемом реже. Таким образом, слабая нервная система обеспечивает более высокий уровень прогнозирования.

М. Р. Щукин (1977), изучая деятельность токарей и паяльщиков, выявил, что лица с подвижностью нервных процессов проявляют торопливость, что создает риск ухудшения качества и безопасности работы.

...

По данным И. Данча (1974), у токарей при планировании операций люди с сильной нервной системой были более активны, выделяли больше операций, зато у лиц со слабой нервной системой оказалось больше запланированных мер безопасности. У первых при выполнении простой, знакомой работы отмечалось больше ручных подач и смен скоростей, у вторых – количество замеров и машинных подач. Допуски «слабых» близки к точным размерам, а минусовые допуски «сильных» приближаются к критическому пункту указанного в инструкции размера.

В серийной, повторяющейся работе по общей дневной производительности обе группы не различаются, но среднее время ручной обработки поверхности детали, число остановок станка в целях замера, число замеров у «слабых» больше.

Эти данные показывают, что по предварительному планированию, контролю и исполнительному действию и точностным показателям между токарями с сильной и слабой нервной системой очевидны различия. «Слабые» активнее планируют меры безопасности, «сильные» – активную работу на станке. Большая осторожность «слабых» проявляется и в более частых замерах, склонности к плюсовым допускам. Однако это говорит и об их большей старательности и уменьшает риск ошибок.

Токари, обладающие сильной нервной системой, характеризуются большей инициативой в ситуации и более смелой стратегией действия. Они проводят измерения не так часто, реже останавливают станок для получения дополнительной информации о размерах, но частая смена не суживает их гностическую деятельность. Такие работники планируют большее число производственных операций (выделяя иногда и части каких-то отдельных операций), но не очень заинтересованы в припоминании мер безопасности.

Риск подвергнуться производственному травматизму зависит и от ряда других факторов. Венгерские психологи И. Балант и М. Мурани (1968) отмечают, что для мужчин этот риск выше, чем для женщин. Например, в 1960 г. на тысячу мужчин приходилось 71,9 несчастного случая, а на тысячу работающих женщин – 41,9. На следующий год картина осталась прежней: 70,7 случаев у мужчин и 38,8 случаев у женщин.

Имеет значение также стаж и опыт работы, хотя мнения ученых расходятся. Согласно одним данным, наиболее опасным в отношении травматизма является возраст между 20 и 25 годами. С повышением возраста рабочего его предрасположенность к несчастным случаям на производстве не увеличивается. По другим данным, 37,7-41,5% несчастных случаев на производстве произошло с рабочими, которые имели стаж профессиональной деятельности менее года, но и большой стаж работы может привести к привыканию к опасности, что увеличивает риск травматизма именно у опытных рабочих; неслучайно «вторую волну» повышенного травматизма исследователи зафиксировали при профессиональном стаже около 5 лет. Причиной этого являются самоуверенность, потеря осторожности, осмотрительности.

Толкает работников с большим стажем на риск и стремление повысить производительность труда, чтобы увеличить свою зарплату перед выходом на пенсию (при сдельной оплате труда). Именно это случилось на одном из пороховых заводов, где работницы предпенсионного возраста подвергались травмам чаще, чем молодые и неопытные работницы, и происходило это потому, что, стремясь увеличить выработку, они нарушали технику безопасности и вместо одной гильзы начиняли порохом сразу несколько, что приводило к взрывам и травмам рук и лица.

А. В. Борисов (1971) выявил, что несчастные случаи при производстве ремонтно-наладочных работ в высоковольтных установках происходят из-за утраты бдительности.

...

В литературе отмечается связь риска травматизма с возрастом работников. Английский психолог Б. Ньюболд (Newbold, 1926) отмечал в свое время, что чем моложе человек, тем больше вероятность несчастного случая. По данным Национального совета безопасности США, водители автомобилей до 25 лет в два раза чаще подвержены возможности несчастного случая по сравнению с водителями старше 25 лет. Это можно связать не только с отсутствием опыта, но и с отсутствием у молодых людей личностной зрелости, ответственности за свое здоровье и здоровье других. Молодежь бравирует опасностью, относится легкомысленно к правилам техники безопасности и к средствам индивидуальной защиты. Люди же более старшего возраста, имеющие семью и детей, действуют более рассудительно и осторожно.

Рискочувствительные отрасли. Некоторые отрасли промышленности являются объектами повышенного риска. К ним относятся ядерная и авиапромышленность, где возможный отказ сложного ряда проектируемых систем мог бы привести к крайне нежелательным результатам.

...

Меры снижения риска получения травмы на производстве. Существует несколько путей снижения риска производственного травматизма:

1. Овладение знаниями и умениями выполнения деятельности.

2. Неуклонное соблюдение правил техники безопасности.

3. Содержание оборудования в исправности.

4. Использование средств индивидуальной защиты.

5. Агитация и пропаганда предупреждения травматизма (плакаты, разбор несчастных случаев, имевших место на данном производстве, и т. п.).

6. Соблюдение санитарно-гигиенических условий на рабочем месте (температура, загазованность и пр.).

7. Устранение авралов, переработок и других факторов, вызывающих развитие неблагоприятных психофизиологических состояний (чрезмерного утомления, монотонии, [30] эмоционального и операционального напряжения).

8. Поощрение за безопасную работу.

9. Выявление «аварийщиков» в процессе профконсультации и отбора (существует даже такое понятие, как профессиональная виктимность, т. е. предрасположенность некоторых людей к несчастным случаям).

Глава 11 Риски в развитии, воспитании и обучении детей

До недавнего времени в нашей стране существовала точка зрения, что риск применительно к развитию, воспитанию и обучению детей недопустим и что педиатрам и педагогам нужно следовать устоявшимся правилам и методикам. [31]

...

Однако за последние годы в связи с произошедшими в стране политическими и социально-экономическими изменениями стало возможным в большей степени проявлять творческую инициативу, что неизбежно увеличивает и риски в развитии, воспитании и обучении детей. Необходимо, однако, чтобы риски были научно обоснованными и не превращались в бесконечное экспериментирование и в средства самовыражения педагогов.

Дело, однако, не в том, что всякое экспериментирование связано с риском получения не того результата, которого ожидают. Существует много и других педагогических факторов помимо экспериментирования, создающих риски в развитии, воспитании и обучении детей в возникновении у них неврозов, дезадаптации и дидактогений.

11.1. Классификация факторов риска в физическом и психическом развитии детей

Г. В. Бурменская и Т. И. Шульга (2006) отмечают, что имеется несколько классификаций факторов риска, влияющих на развитие, воспитание и обучение детей. Например, В. В. Ковалев (1985) делит их на: 1) экзогенно-биологические факторы (нарушения в протекании беременности, родовые травмы, тяжелые соматические заболевания и т. п.); 2) эндогенно-биологические факторы (хромосомные и генные дефекты, различные формы дизонтогенеза); 3) социально-психологические факторы (психическая депривация, неправильное воспитание в семье, психические травмы и др.). Е. И. Казаковой выделяются три основные группы факторов риска: психофизические, социальные и педагогические (как особый вид социальных). По В. Е. Логуновой, факторы риска делятся на: 1) медико-биологические (нарушения здоровья, врожденные свойства, отклонения в психическом и физическом развитии и т. д.); 2) социально-экономические (многодетные и неполные семьи, несовершеннолетние родители, воровство, драки, попытки суицида, употребление спиртных напитков, наркотиков и т. д.); 3) психологические (неприятие себя, эмоциональная неустойчивость, неуспех в деятельности, неуспех в социальной адаптации, трудности общения, взаимодействия со сверстниками и взрослыми и т. д.); 4) педагогические (несоответствие содержания программ и условий обучения детей их психофизиологическим особенностям, преобладание отрицательных оценок и т. д.).

11.2. Факторы риска в психическом развитии детей

Изучение факторов риска в психическом развитии детей, полнота их учета и знание механизмов их действия важны для предупреждения отклонений в развитии ребенка. Факторы риска, о которых идет речь, делятся на внутренние и внешние. Внутренними факторами риска для психического развития детей в возрастной психологии считаются такие особенности нервно-психического развития ребенка на начальных этапах онтогенеза, которые служат предвестниками возможных отклонений в его последующем развитии; это инертность психических процессов, сниженная или повышенная возбудимость нервной системы, задержки в сроках формирования психомоторных актов и развития речи, повышенная эмоциональность, ранимость, трудности в общении и др. Эти особенности не только сами по себе могут рассматриваться как неблагоприятные для взаимоотношений ребенка с окружающим миром, но и нередко служат первыми поведенческими знаками более глубокого, подспудно развивающегося нарушения.

Внешними факторами риска являются те условия жизни, развития и воспитания ребенка, которые могут оказывать негативное влияние на процесс его формирования. Это и низкий социально-экономический статус семьи, плохой уход, эмоциональная депривация, отсутствие или недостаточные возможности общения со сверстниками, конфликтные отношения в школе, информационные перегрузки, требования, превышающие возможности ребенка, и многое другое. Неблагоприятная экологическая обстановка (токсичные продукты промышленного производства, радиация, высокий уровень шума и т. д.) также является источником факторов риска, представляющих серьезную опасность не только для здоровья детей, но и для разных сторон их психического развития, оказывая негативное влияние на общее умственное развитие детей, внимание, память, эмоциональную сферу.

Особая роль среди социально-психологических факторов риска принадлежит неблагоприятным особенностям семейного воспитания ребенка. Например, исследование взаимодействия недоразвитых детей с матерями показало, что в силу затрудненности распознавания и понимания сигналов и состояний у детей часто страдало главное психологическое звено развития в этом периоде: своевременность и полноценность установления контакта с матерью.

Неправильные методы воспитания служат фактором высокого риска разнообразных нарушений общего психического и особенно личностного развития. Высокая степень риска здесь обусловлена не только огромной значимостью для ребенка взаимоотношений с родителями и другими членами семьи, но и постоянным характером их влияния. Ведущая роль семейного неблагополучия и неправильного воспитания в формировании неврозов у детей разного возраста доказана А. И. Захаровым и Э. Г. Эйдемиллером.

Выделяются также причины, которые могут быть названы педагогическими. Они, как правило, связаны с отсутствием в образовательных учреждениях вариативных образовательных программ, рассчитанных на детей разного уровня способностей и развития, диагностических методик и технологий, позволяющих своевременно выявлять проблемы обучения и воспитания ребенка и вносить соответствующие изменения в программу обучения, организационно-управленческих механизмов, обеспечивающих реализацию и защиту прав детей и контроль за их соблюдением в системе образования, и др.

Чувствительность или степень подверженности ребенка воздействию тех или иных неблагоприятных факторов обозначают понятием «психологическая уязвимость». Установлено, что психологическая уязвимость детей зависит от их возраста и индивидуальных особенностей. Ее степень может быть снижена благодаря действию определенных защитных факторов. В качестве таковых выступают активность и общительность характера, эмоциональная близость и сплоченность семьи, в которой растет ребенок, достаточный опыт позитивного самовосприятия, формирующий его уверенность в себе и прочное самоуважение, поддерживающий круг общения вне семьи.

Дети группы риска нуждаются не только в помощи окружающих, но и в профессиональной социально-педагогической помощи, заключающейся в выявлении, определении и разрешении проблем ребенка. Особый вид социально-педагогической деятельности, направленной на оказание такого рода социально-педагогической помощи детям, называется социально-психологической поддержкой детства.

11.3. Риски, связанные с приходом детей в воспитательно-образовательные учреждения

Риски дезадаптации детей в дошкольном учреждении. [32] Легкость или трудность адаптации детей к детскому саду связана с семейными отношениями: в группе с легкой адаптацией чаще имелись дети с наличием в семье конфликтов, а в группе с трудной адаптацией в основном были дети с привязанностью к матерям (особенно – к имевшим высшее образование). Немаловажен и пол ребенка: девочки легче адаптируются к детскому саду, чем мальчики (Болотова А. А., 2010).

Как отмечает Е. Е. Алексеева (2003), конфликтные взаимоотношения с матерью дети, прежде всего мальчики, переносят на эмоциональные отношения с воспитателями женского пола в детском саду. Установлено, что при наличии конфликтных отношений с матерью дети, особенно мальчики, отрицательно относятся к посещению детского сада.

У детей с конфликтными отношениями с родителями чаще возникают конфликтные отношения с воспитателями, причем дети наиболее часто жалуются, что их обижают сверстники в детском саду.

Если ребенок боится наказания родителей, то он боится и наказания со стороны воспитателя. После проведения психологической коррекции у детей уменьшается страх наказания со стороны родителей и улучшаются отношения с воспитателями.

После проведения психологической коррекции с педагогами, детьми и родителями уменьшаются конфликтные отношения у матери с отцом ввиду оказания психологической помощи детям, в чем заинтересованы оба родителя, особенно матери. У матерей после коррекции отмечаются уменьшение страхов и предпочтение в использовании конструктивных способов разрешения конфликтных семейных ситуаций.

При уменьшении в результате коррекции конфликтных отношений родителей с детьми улучшаются взаимоотношения прежде всего у мальчиков в группе детского сада.

Психологическая работа с детьми дошкольного возраста способствовала уменьшению как страхов, нервных нарушений у детей, так и агрессивности в группе, а также повышению уверенности в своих силах и возможностях, что положительно влияло на адаптацию детей в детском саду и взаимоотношения со сверстниками и педагогами.

У педагогов, имеющих личностные проблемы (страх наказания, осуждения; стремление к доминированию; раздражительность, вспыльчивость; отсутствие гибкости; суровость, строгость; нервное напряжение), создается деформированная модель отношений с детьми в детском саду. После коррекции педагоги стали давать больше положительных оценок относительно поведения ребенка в детском саду, отмечать меньше проблем во взаимоотношениях с родителями. Уменьшение количества страхов у педагогов привело к уменьшению попыток подавить волю ребенка, ограничить его свободу – все это способствовало улучшению взаимоотношений педагогов и детей.

Риски школьной дезадаптации. Переход из детского сада в школу является одним из переломных моментов в жизни ребенка. Изменение окружающей обстановки, привычных условий, сферы общения, ритма жизни, повышение требований к самостоятельности и ответственности, интенсивные умственные нагрузки приводят к эмоциональной напряженности, тревожности, риску возникновения школьной дезадаптации.

Трудности, возникающие у учащихся в связи с пребыванием в школе, обозначают как школьную дезадаптацию. Это образование неадекватных механизмов приспособления ребенка к школе в форме нарушений учебы и поведения, конфликтных отношений, психогенных заболеваний и реакций, тревожности, искажений в личностном развитии. Дезадаптированный ребенок не только тот, кому трудно учиться и общаться в соответствии с принятыми нормами, но и тот, кому успешное обучение или общение дается за счет высоких психологических затрат (повышенная тревожность, низкая самооценка, нервные и психосоматические заболевания).

Период адаптации у первоклассников обычно составляет 4-7 недель. В адаптационный период некоторые дети обнаруживают повышенное возбуждение, они очень шумны, кричат, бегают по коридору, на уроках часто отвлекаются; другие же, наоборот, скованны, зажаты, излишне робки, стараются держаться незаметно, при малейшей неудаче или замечании плачут. У некоторых детей нарушаются сон, аппетит. Они становятся очень капризными, у них вдруг возрастает интерес к игрушкам, к книжкам для совсем маленьких детей, увеличивается количество заболеваний.

Т. Н. Немыкина и О. Я. Будникова (2005) выявили, что у 21,8% первоклассников имелся высокий уровень дезадаптации, а у 39,7% – средний уровень. По данным О. Е. Аксеновой (2003), у детей вторых – четвертых классов синдром школьной дезадаптации имелся у четверти школьников.

Причинами ее появления по мере обучения в школе могут быть разные факторы, например школьная тревога, страхи. Н. К. Сурогина (1998) выявила, что страхи и опасения, связанные со школой и обучением, имеются у 72% детей 7-9 лет. Страхи и неуверенность в отношениях с учителем присутствуют у 53% детей. По данным Ю. В. Тихоновой (2005), 80% учеников младших классов испытывают тревогу при проверке знаний; 65,7% испытывают негативные эмоции, связанные с различными формами включения в жизнь школы; 60% боятся учителей; страхом самовыражения страдают 51,4% младших школьников.

Факторы, вызывающие школьную дезадаптацию, разнообразны: соматическая ослабленность; минимальные мозговые дисфункции, нарушение формирования отдельных психических функций, нарушение познавательных процессов (внимание, память, мышление, речь, моторика); среди учащихся начальной школы со школьной дезадаптацией эти причины встречаются в одной трети случаев (Заваденко Н. Н. с соавт., 1999); личностные особенности ребенка (акцентуации характера): особенности саморегуляции поведения, уровень тревожности, высокая интеллектуальная активность, вербализм, шизоидность; особенности темперамента: слабая нервная система, взрывной характер реакций, повышенная реактивность (сниженность волевых моментов), высокая активность, гипервозбудимость, заторможенность, психомоторная нестабильность, возрастные особенности темперамента.

Причиной дезадаптации может стать творческая нереализованность учеников (Максимова С. В., 2001). Одаренные дети, чьи реальные достижения ниже их возможностей, переживают серьезные проблемы в личностной и эмоциональной сферах (Хорвиц Ф. Д., Байер О., 1988). Выделяют три основных типа проявления школьной дезадаптации (Вострокнутов Н. В., 1995):

1) неуспех в обучении по программам, соответствующим возрасту ребенка, включающий такие признаки, как хроническая неуспеваемость, а также недостаточность и отрывочность общеобразовательных сведений без системных знаний и учебных навыков (когнитивный компонент школьной дезадаптации);

2) постоянные нарушения эмоционально-личностного отношения к отдельным предметам, обучению в целом, педагогам, а также перспективам, связанным с учебой (эмоционально-оценочный компонент, личностный компонент школьной дезадаптации);

3) систематически повторяющиеся нарушения поведения в процессе обучения и в школьной среде (поведенческий компонент школьной дезадаптации).

У большинства детей, имеющих школьную дезадаптацию, выражены все три указанных компонента, однако может наблюдаться преобладание одного из них, что зависит от возраста и этапов личностного развития и от конкретных причин, приводящих к формированию школьной дезадаптации.

Как отмечает М. В. Максимова (1994), в начале учебного года у первоклассников наблюдаются трудности в общении, неумение установить контакт, осуществить совместную деятельность, сложности в приспособлении к быстрому темпу уроков. К концу учебного года характер трудностей меняется: увеличивается число детей с отрицательным отношением к школе в целом (с 10% в начале до 40% к концу первого класса), а также с негативным отношением к ряду учебных предметов. Увеличивается количество детей с двигательной расторможенностью, неустойчивой работоспособностью, повышенной тревожностью, нередко страхом по отношению к школе. У третьеклассников основными трудностями являются отсутствие интереса к школе, сложности с произвольной регуляцией, повышенный уровень тревожности и т. д.

Выделяют социально-педагогические и психосоциальные формы школьной дезадаптации. Социально-педагогические включают в себя трудности обучения, трудности поведения и трудности межличностного взаимодействия.

Трудности обучения проявляются в следующих формах: низкая учебная продуктивность, дефицит регуляции учебной деятельности, несформированная внутренняя позиция школьника, интеллектуальная пассивность, неуспешность, школьная незрелость, пониженная обучаемость, интеллектуальная недостаточность.

Трудности поведения проявляются в гиперкинетическом синдроме (чрезмерная активность, неусидчивость, расторможенность и др.), систематическом невыполнении школьных требований, неадекватном реагировании (обидчивости, упрямстве, негативизме, агрессивности и т. д.), девиациях (недостатке социальной нормативности поведения).

К трудностям межличностного взаимодействия относятся смысловые барьеры (взаимонепонимание между учителем и учащимся), конфликтность, нарушение межличностных отношений с учителем и одноклассниками.

Как отмечает М. Н. Олекс (2003), «особое внимание в последнее время стало уделяться проблеме адаптации учащихся старших классов. Чаще всего это связано с такими явлениями в образовании, как формирование профильных классов и поступление после окончания девятого класса в другие образовательные учреждения – техникумы, колледжи и т. д. В каждом случае учащийся сталкивается с новой социальной ситуацией, с новым образовательным пространством. Это влечет за собой усиление умственных, эмоциональных и физических нагрузок, усложнение требований к интеллектуальным возможностям и личности. В момент смены ситуации у ребенка чаще возникают дезадаптивные процессы, порождающие противоречивые моменты в становлении его личности».

Дезадаптация в подростковом возрасте более тесно связывается с личностными проблемами учащихся, в частности с эмоционально-аффективными переживаниями, осознанием себя в новой роли. Основной причиной дезадаптации старшеклассника считается невозможность для подростка найти в пространстве «свое место», на котором он может быть принят таким, каков он есть, сохранив свою идентичность, потенции и возможности для самореализации и самоактуализации (Морозова Н. В., 1996). Это, в свою очередь, препятствует развитию ведущей деятельности, формированию новообразований возраста, тем самым отодвигая реальный план развития от оптимального.

По данным М. Н. Олекс, наиболее проблемные показатели по всем характеристикам оказались у учеников, пришедших в новую для них школу. Среди «старых» учеников также можно выделить группу в 15—20%, продемонстрировавшую похожие проблемы. Самыми яркими среди исследуемых показателей оказались следующие: неудовлетворенность своим положением в социуме, отсутствие друзей в новом коллективе, наличие защитных реакций, низкая самооценка, непонимание со стороны окружающих, низкие показатели принятия себя, реже – других. На основании полученных данных можно предположить наличие взаимосвязи особенностей эмоционально-аффективной сферы личности с осознанием себя в новой роли.

Риск дидактогении. Неправильное отношение педагога к ребенку (угрозы отчисления, нечуткое отношение) может привести к возникновению у него невротических состояний. Это явление называется дидактогенией. А. Л. Гройсман (1984) приводит ряд примеров проявления дидактогении: «Учительница, накричав на второклассника, потребовала у него дневник. Второклассник после школы был обнаружен на улице в состоянии полной дезориентировки, рассеянности. Он в беспамятстве выкрикивал: "Где же дневник?". Родители вынуждены были обратиться за помощью к психоневрологу. <…> Учительница одной из сельских школ отсоветовала семикласснице играть в школьном спектакле героиню, сказав девочке, что она некрасива. Школьница дома долго рыдала, а затем уехала в Москву в Институт красоты, чтобы сделать пластическую операцию».

У школьников наблюдаются также дидактогенные неврозы, связанные с контрольными работами, экзаменами, вызовами к доске и т. п. и сопутствующим им эмоциональным напряжением. Как отмечает А. Л. Гройсман, чаще всего эти неврозы возникают у замкнутых, застенчивых, тревожно-мнительных, неуравновешенных и инертных учащихся. У них появляется состояние оторопелости, растерянности, тревоги и забывчивости: «Заявления педагога в присутствии других об учебной неспособности школьника, критика его ошибок, подчеркивание невыполнимости для него "такого простого" задания, придирчивое внимание на людях, ведущее к покраснению, смущению, дрожи, заиканию и другим явлениям нервной напряженности, способствует еще большей их фиксации и в ряде случаев переходу в затяжные невротические расстройства».

Среди факторов, невротизирующих ребенка, Н. Ф. Маслова (1973) выделяет авторитарный стиль руководства учителя, которому она приписывает следующие недостатки: учитель работает не с классом в целом, а один на один с учеником, отталкивается от своих особенностей и общих шаблонов, не учитывает индивидуальности ребенка; оценивает личность ребенка с позиций функционально-делового подхода, учитывая лишь непосредственный результат сиюминутной деятельности ребенка и исходя из своего настроения. Учитель с авторитарным стилем имеет заведомо негативные установки, которые увеличиваются со стажем работы. Отношения к мальчикам и девочкам, успевающим и неуспевающим школьникам у него сильно различаются. За внешним благополучием, часто достигаемым таким педагогом, скрываются изъяны, невротизирующие ребенка.

11.4. Риски педагогического процесса в школе

Проблема риска в педагогической деятельности рассмотрена в работах И. Г. Абрамовой (1994, 1995, 1996, 1999, 2001). Она отмечает, что одной из причин, обусловливающей риск в педагогической деятельности, является нестабильность, непостоянство образовательной среды, наличие вероятностных отношений людей друг с другом, имеющих не только общие, но и разные цели, результат взаимообусловленности которых имеет неопределенный характер.

«Необходимость разработки теории педагогического риска, – пишет И. Г. Абрамова, – продиктована возрастанием в современных условиях роли прогнозирования социально-экономического и психолого-педагогического развития образовательных систем. При решении педагогических задач, когда существуют неопределенность и случайные переменные с известными вероятностями распределения, субъект «вторгается» в зону риска. И здесь вступают в силу закономерности осуществления рискованной деятельности, которая в одних случаях может быть рациональной, оправданной, обоснованной, а в других случаях нерациональной, неоправданной, необоснованной» (1996).

И. Г. Абрамова отмечает, что педагогический риск возникает в связи с творческим характером деятельности педагогов, с введением новых предметов, новых технических средств обучения, в частности компьютеров, что имеет не только позитивные, но и негативные социально-педагогические последствия.

Под педагогическим риском И. Г. Абрамова понимает действие, направленное на постановку цели, достижение которой носит неопределенный характер. Ею выделены виды такого риска:

– стратегический риск связан с инновационной деятельностью педагога;

– риск рассогласования связан с расхождением между требованиями к школе со стороны властных и управленческих структур и возможностями педагогов их выполнить;

– физический риск – заболевания учащихся и педагогов в связи с интенсификацией учебной деятельности и приобретением разнообразных комплексов;

– диспозиционный риск, обусловленный степенью несовпадения целей, установок, ожиданий и запросов педагога с групповыми целями, возможностями и миссией педагогического коллектива;

– риск несоответствия, связанный с готовностью/неготовностью педагога выполнять профессиональную деятельность в соответствии с принятыми в социуме нормами и стандартами;

– риск бездействия при наличии у педагога склонности к конформизму;

– технологический риск, вызванный возможными ошибками в выборе педагогом приемов, техники.

И. Г. Абрамова рассматривает несколько видов так называемых педагогических факторов риска, препятствующих эффективности педагогического процесса, которые имеют место в зависимости от природы построения того или иного элемента педагогического процесса (несовершенство учебно-материальной базы, некомпетентность отдельных педагогов, травматизм на уроках физкультуры и т. д.).

П. Н. Шабров (2011) предлагает трактовать понятие «педагогический риск» в единственном числе и обозначать этим наименованием вероятностную меру неэффективности педагогического процесса в целом (в любом учебном заведении, в системе образования любой страны). Педагогический риск, по его мнению, целесообразно представлять как комплексный результат взаимодействия нерешенных аксиологических, педагогических и организационных проблем в системах образования.

Педагогическая деятельность часто осуществляется в условиях неопределенности (особенно в процессе общения педагога с учащимися) и поэтому связана с риском принятия педагогом неадекватного для данной ситуации решения, а следовательно – с неэффективностью педагогического воздействия. Всякое неординарное решение педагога связано с риском, поэтому будет оно принято им или нет, зависит от готовности педагога к риску.

Э. Р. Хабибуллин (2008) отмечает, что можно выделить ряд причин, указывающих на необходимость проявления готовности к риску в профессиональной деятельности педагога: умение действовать в ситуациях неопределенности и принимать адекватные решения; успешно разрешать конфликтные ситуации и демонстрировать образцы поведения, выступающие ориентирами реагирования в ситуациях риска для учащихся.

Автор рассматривает готовность к риску у педагога как личностное качество, оптимальный уровень развития которого предопределяет умение эффективно действовать в педагогических ситуациях неопределенности.

Эффективность деятельности педагогов с оптимальным уровнем готовности к риску статистически значимо выше, чем у учителей с высоким или низким показателем готовности к риску.

Оптимальный уровень готовности к риску у педагогов характеризуется следующими психологическими особенностями:

– гибкостью при принятии, реализации и корректировке педагогических решений в ситуациях неопределенности;

– коммуникативной компетентностью в ситуациях педагогического и личностного взаимодействия;

– интернальным локусом контроля в поведении.

Оптимальный уровень готовности к риску является результатом стратегии профессионального развития учителя, предполагающей самосовершенствование и самоизменение педагога, тогда как альтернативная стратегия адаптивного поведения создает нарушение баланса в сторону снижения или повышения уровня готовности к риску.

Повышение уровня таких компонентов самосознания, как самоэффективность, самопонимание, самоуважение, самоинтерес, является психологическим условием оптимизации готовности к риску у педагогов.

Учебными факторами риска, негативно отражающимися на здоровье учащихся, являются: смена образовательного учреждения (при переходе от школьной к колледжной системе); нерациональная организация учебного процесса; несоответствие учебной нагрузки психофизиологическим, возрастным возможностям учащихся; низкий уровень владения педагогическими работниками комплексом практических мер по созданию здоровье сберегающей среды в учебно-воспитательном процессе.

В комплекс средств, способствующих снижению негативных последствий учебных факторов риска, отражающихся на здоровье учащихся, входят: изменение формы организации учебного процесса; организация оптимального режима учебы и отдыха; организация горячего питания; работа кабинета психолого-педагогической коррекции; повышение двигательной активности учащихся.

Импульсивность учащихся как фактор риска в учебной деятельности. У импульсивных детей ниже показатели успеваемости; это связано с тем, что импульсивные дети, во-первых, склоняются в пользу любой гипотезы, не учитывая степени ее обоснованности; во-вторых, они принимают необдуманные решения, делают ошибки не потому, что в принципе не могут дать правильный ответ, а потому, что дают его слишком быстро и без необходимого сбора информации; в-третьих, им эмоционально легче или удобнее действовать так, чем осуществлять полную проверку всех возможных исходов в заданной ситуации; в-четвертых, они склонны давать ответы по стереотипу; в-пятых, у них затруднено переключение с одного типа задач на другие (Корнилова Т. В.).

Однако К.-Х. Гримм и В.-И. Мейер (Grimm, Meyer, 1976) указали на то, что достижения импульсивных и рефлексивных учащихся имеет смысл сравнивать лишь при сложных заданиях. В случае легких заданий преимуществом обладают импульсивные дети, ибо они затрачивают меньше времени, не делая при этом существенно больше ошибок, чем их рефлексивные товарищи. В случае же сложных задач проявляется превосходство рефлексивных детей, так как в ходе выполнения мыслительных и учебных действий они учитывают требования задач более адекватно, чем импульсивные.

Глава 12 Риски в спорте

Риски пронизывают всю спортивную деятельность. Рискует штангист, заказывая тот или иной вес для первого подхода; рискует гимнаст или фигурист, включающий элементы ультра-си в свою программу, рискует шахматист, разыгрывающий ту или иную комбинацию. Рискует знаменитый спортсмен своим статусом, так как существует возможность его проигрыша на соревнованиях. Рискует предельно мобилизовать соперника спортсмен, если он пренебрежительно отзывается о нем (в свое время на чемпионате мира бразильцы неуважительно высказались в прессе о сопернике – уругвайцах; наутро, накупив в киоске газет, капитан уругвайцев обвешал ими туалет в гостинице, где жили спортсмены; уругвайские футболисты прочитали, что о них думают бразильские футболисты, и выиграли 2:1). В общем, в спорте, как и в любой другой сфере деятельности человека, рисков много, однако проблема риска в спорте привлекла к себе внимание лишь недавно.

...

Впервые вопрос о риске в спорте поставила О. А. Черникова (1980). Она рассматривала опасность как объективное условие спортивной деятельности, а риск – как положение, возникающее в процессе деятельности, когда создается возможность или вероятность встречи с опасностью и причинением вреда успеху или здоровью спортсмена.

Риск имеет место практически во всех видах спорта и связан как с принимаемыми спортсменами решениями о тактике ведения соревновательной борьбы, так и с непосредственным выполнением спортивных упражнений. В некоторых видах спорта (гимнастика, фигурное катание) включение в упражнение рискованных элементов поощряется дополнительными баллами. Но и без этого многие виды спорта в силу своей специфики (прыжки на лыжах с трамплина, скоростной спуск на лыжах, сноуборд, скейтборд и др.) характеризуются повышенным риском получения травмы. В тех же видах спорта, где идет тактическая борьба (шахматы, шашки, спортивные единоборства – борьба, фехтование, спортивные игры и пр.), существует опасность принять в условиях неопределенности ошибочное решение. Поэтому не только физические действия, но и тактическое мышление спортсменов связано с риском.

12.1. Занятия экстремальными видами спорта

Экстрйм (англ. extreme – противоположный, обладающий высокой степенью, чрезмерный, особенный) – выдающиеся, экстраординарные действия, как правило, связанные с опасностью для жизни. [33]

Особенностью экстремальных видов спорта является возможность совершения действий с высокой степенью риска социально приемлемым способом, поэтому важной задачей в современной России является привлечение молодежи, в том числе из группы риска, в эти виды спорта, чтобы они могли реализовать свои экстремальные наклонности цивилизованным способом. В свою очередь, увлечение экстримом дает возможность дать выход негативным эмоциям и разрядиться; решить собственные проблемы; приобрести быстрый успех; изменить установки и реализовать стремление объединиться с другими людьми. С другой стороны, это возможность получения предельно острых ощущений, балансирование на грани жизни и смерти. При этом существует объективная опасность для жизни спортсмена, и по мере приобретения спортивного стажа уменьшается самоограничение.

Число людей, всерьез увлеченных экстремальными видами спорта, растет в мире очень быстрыми темпами: по статистике, количество экстремалов за последние 30 лет утроилось в США, некоторых европейских странах, Австралии, а в России – выросло почти в 1,5 раза за последние 20 лет. Экстрим часто является основной формой отдыха для «очень успешных» деловых людей, так как это хорошее средство забыть о работе. Поэтому, катаясь на горных лыжах, они выбирают самые сложные спуски, крутят сальто на водных лыжах, прыгают с парашютом, управляют реактивными самолетами и т. д. Они бесстрашны, чувствуют себя неуязвимыми. Они уверены, что полностью контролируют ситуацию.

...

Растет и число самих экстремальных видов спорта. Это дельтапланеризм, парапланеризм, скалолазание, сноубординг и скейтбординг, серфинг и вейкобординг (акробатика на воде), фристайл (трюки на велосипеде), маутенбайк, сплав на порожистых и горных реках и пр.

Экстремальные виды спорта чаще всего выбирают люди определенного психологического склада (экстремалы), для того чтобы «повысить адреналин в крови», в том числе и в связи с ситуацией риска. Это люди, которые ориентированы на получение удовольствия от жизни, на неприятие самоограничений, стремятся к поиску приключений и острых ощущений, меньше ориентированы на установку долгосрочных целей. Так, по данным Ю. Д. Башкиной и С. Т. Посоховой (2007), у лиц, занимающихся экстремальными видами спорта, выраженность показателей чувства риска наибольшая (рис. 12.1).

Ю. Д. Башкина отмечает, что готовность к риску в группе экстремалов выражена у мальчиков и девочек одинаково в отличие от школьников, где готовность к риску значительно больше выражена у мальчиков (6,8 балла против 1,8 балла).

Поданным М. Н.Протопоповой и Ю. В. Байковского (2010), у 40% альпинистов-разрядников наблюдается средний уровень риска. Лица этой группы рискуют взвешенно, при достаточно высокой вероятности успеха. Они уверены в себе, чувствуют себя защищенными, способными преодолеть трудности в привычной для себя обстановке. Однако у 60% испытуемых наблюдается тенденция к повышенному уровню риска. Следует отметить, что ни у кого из спортсменов не выявлен низкий уровень склонности к риску. Эти данные согласуются с тем, что у большинства альпинистов наблюдалась большая сила нервной системы: основная часть испытуемых имела сильную (40%) и средне-сильную (33%) нервную систему. Известно, что лица с сильной нервной системой более склонны к риску, чем лица со слабой нервной системой, поэтому неудивительно, что только у 27% наблюдается слабая нервная система.

Рис. 12.1. Потребность в новых ощущениях и готовность к риску у спортсменов-экстремалов и школьников (Ю. Д. Башкина, 2007).

Ф. Фарли (Farley, 1986) отнес искателей острых ощущений к людям Т-типа («ти-тайп», от англ. Thrill-seeking ). Люди Т-типа экстравертные, импульсивные, обладают немалыми творческими способностями, готовы идти на риск ради получения захватывающих дух ощущений. При этом они довольно стабильны эмоционально, меньше других подвержены депрессии, проявлениям страха и нервозности. Также было замечено, что женщины увлекаются экстримом реже, чем мужчины, это, в свою очередь, объясняется половыми различиями, т. е. у женщин готовность к риску реализуется при более определенных условиях, чем у мужчин.

Т-тип объединяет разных людей, не только спортсменов-экстремалов. Так, например, серфингист относится к позитивному физическому Т-типу (Эйнштейн, к примеру, также классифицируется по Ф. Фарли как позитивный умственный Т-тип; негативные вариации Т-типа Фарли применяет к представителям преступного мира).

Психологи предполагают, что человек с чертой поиска острых ощущений (она даже получила сокращенное название – ПОО) имеет биогенетическую зависимость, и потребность в новых трюках и трудных условиях является практически физической. Освоенный элемент или трюк переходит в разряд опыта и умения и не приносит ощущения новизны, это заставляет спортсмена стремиться к следующему, более трудному элементу.

Следует упомянуть наблюдения и выводы спортивного психолога Эрика Бримера из Университета Квинсленда (цит. по: Горбунов Г. Д., 1977), который признает, что в экстремальных видах спорта, безусловно, присутствуют и риск, и ощущение адреналина, но вовсе не они заставляют людей постоянно испытывать судьбу. Э. Бример с коллегами исследовал, было ли стремление к риску определяющим фактором для участия в экстремальных спортивных состязаниях. За образец он взял альпинизм, серфинг и горные сплавы на байдарках.

В итоге Э. Бример опроверг традиционную точку зрения на психологию экстремального спорта и доказал, что люди, ищущие приключений, никак не соответствовали стереотипу «безумных искателей приключений». В своем исследовании он провел интервью со спортсменами-экстремалами в возрасте от 30 до 73 лет, предметом интервью было выяснение того, что они чувствовали внутри процесса и чем были мотивированы. Он выяснил, что экстрим для них – не более чем некое событие, позволяющее обострить чувство жизни через преодоление трудностей, не менее половины (по данным Бримера) спортсменов просчитывают последствия своих действий и программируют свою психику перед выступлениями, что позволяет им прежде всего предвидеть возможные события и максимально предотвратить неожиданности, связанные с рискованным спортом.

Отношение спортсменов к выполнению рискованных упражнений зависит от уровня их мастерства. Американский исследователь С. Р. Розенталь (Rosenthal, 1968) разработал вопросник для выяснения отношения людей, занимающихся спортом, к упражнениям, связанным с риском. На вопрос о том, какое физическое и психическое состояние возникает после выполнения рискованных упражнений в спорте, в 97% случаев опытные спортсмены говорили о состоянии бодрости, приподнятости, радости, граничащей с эйфорией; новички же и лица с низким уровнем спортивного мастерства, напротив, отмечали, что после выполнения таких упражнений они испытывали депрессию, удрученность, утомление. С. Р. Розенталь считает, что существует необходимость и даже польза от применения спортивных упражнений, связанных с риском, так как они приносят радость, дают удовлетворение.

Ю. В. Голубев, опросив около 150 спортивных гимнастов, получил от большей части спортсменов ответы, что элементы риска – одна из самых привлекательных сторон данного вида спорта. Е. Вайцеховская, олимпийская чемпионка по прыжкам в воду, одной из привлекательных сторон своего вида спорта тоже назвала наличие постоянного риска. [34]

...

По данным М. С. Трескуновой, 30% парашютистов выбирают этот вид спорта для того, чтобы испытать остроту переживаний страха и возбуждения, «предельных переживаний»; еще 8% занимаются парашютным спортом потому, что это «круто», потому что ими из-за переживания ситуации опасности и риска восхищаются другие.

М. С. Трескунова выявила, что у спортсменов-экстремалов (парашютистов) имеется отрицательная связь стажа спортивной деятельности с самоограничением, что свидетельствует о повышении ситуации риска (снижении опасения) у опытных спортсменов.

Парашютисты отличаются от спортсменов-неэкстремалов и лиц, не занимающихся спортом, особенностями воспитания; их родители в большей степени потворствовали им в детстве и меньше запрещали, применяли минимальные санкции, родители не стремились воплотить в своих детях то, что им не удалось сделать самим.

По данным И. Н. Вербицкой (2003), у парашютистов имеется выраженная потребность в острых ощущениях, им свойственна готовность к риску, отсутствие боязни неудач, исследовательская направленность, активность в освоении окружающего мира, экстравертированность, эмоциональная устойчивость, эмпатийность.

12.2. Допинг и риск его использования в спорте

Не секрет, что для достижения высоких спортивных результатов спортсмены часто используют запрещенное средство – допинг. При этом они идут на риск как в медико-биологическом (подрывают свое здоровье), так и в правовом и морально-этическом аспектах (ставят себя в более выгодное положение по отношению к партнеру, нарушая запреты международных спортивных организаций и подвергая себя риску дисквалификации [35] ).

В чем же состоит биологический аспект риска использования допинга? В том, что допинги и средства уничтожения их следов в организме вредны для здоровья спортсменов. При этом каждый вид допинга воздействует разрушающим образом на определенный внутренний орган.

Избыточное поступление в организм стероидных гормонов вызывает серьезные изменения структуры и проницаемости клеточных и субклеточных мембран, что ведет к развитию целого ряда патологических проявлений со стороны различных органов и тканей. Под ударом оказывается буквально все: нервная и эндокринная системы, сердечно-сосудистая и мочеполовая, печень с желчным пузырем и опорно-двигательный аппарат; у 25% пациентов возникают заболевания сердца и артериальная гипертония; в «букете» болезней психоз и импотенция, рак и инфаркт.

Следующий класс допингов – пептидные гормоны. Известны случаи со смертельным исходом у велосипедистов, принимавших эритропоэтин. Диуретические средства (ацетазоламид, буметанид, канренон, хлорталидон, фуросемид, манитол и др.) в ряде видов спорта – боксе, борьбе, тяжелой атлетике, культуризме – применяют для маскировки использования других препаратов, регуляции веса, уменьшения содержания жидкости в организме. Однако, выводя из организма жидкость вместе с необходимыми для нормального обмена солями, диуретики при бесконтрольном применении приводят к развитию сердечно-сосудистой недостаточности. Возможны также обострение сахарного диабета, аллергические реакции, обострение заболеваний печени и почек, угнетение центральной нервной системы и т. д.

В класс стимуляторов входят лекарственные вещества, основное действие которых – активизация деятельности центральной нервной системы (ЦНС), устранение физической и психической усталости. Наиболее известные: амфетамин (фенамин), сиднокарб, бромантан, секуренин, эфедрин. Эти стимуляторы вызывают привыкание с последующей «ломкой» и абстиненцией.

Использование анаболиков приводит к тому, что у спортсменок через некоторое время наблюдается появление вторичных половых признаков, характерных для мужчин. Вследствие необратимых изменений в психике и в организме немецкая толкательница ядра Хайди Кригер вынуждена была изменить свой пол.

Использование допинга может приводить к смертельному исходу.

...

Специалисты из США обратили внимание на то, что тестостерон повышает спортивные результаты далеко не у всех спортсменов: в тех видах спорта, где во главу угла ставится безукоризненная техника либо выносливость, он может оказаться неэффективным.

Как пишет Т. В. Михайлова (2009), на словах большинство спортсменов, тренеров и спортивных функционеров выступают против использования допинга при подготовке к соревнованиям или при участии в них, на деле же «в кулуарах» практически все говорят о том, что сегодня без допинга невозможно добиться успеха. При исследовании 379 действующих спортсменов, занимающихся разными видами спорта (силовыми, игровыми, циклическими и сложно-координационными) и разного уровня спортивного мастерства – вплоть до мастеров спорта международного класса и заслуженных мастеров спорта, М. А. Захаровым и Ф. П. Солдатенковым было установлено, что достаточно велик контингент (каждый девятый), полагающий, что допинг – это норма для современного спорта и его следует узаконить, а каждый третий оправдывает уличенных в использовании допинга спортсменов.

...

Обсуждение этой проблемы и в нашей, и в мировой прессе тоже идет в значительной мере в русле следования двойным стандартам. С одной стороны, специалисты отдают себе отчет, что без продуманной программы фармакологического обеспечения подготовки достижение результатов мирового класса весьма проблематично, с другой – повсеместно декларируется готовность «бороться с допингом».

Идея о невозможности тренировок в большом спорте без фармакологии выставляет спортсменов и тренеров в роли жертв, вынужденных использовать допинг под давлением внешних обстоятельств.

...

К сожалению, спорт превратился в прибыльный бизнес и шоу. Зрителям и спонсорам нужны высокие результаты, вызывающие восхищение. Иначе на соревнования никто ходить не будет. В погоне за прибылью график выступлений у спортсменов таков, что нет времени как следует восстановиться. Если раньше соревновательный период длился 3-4 месяца в году, то теперь 8-9 месяцев. Спортсмен почти целый год вынужден поддерживать спортивную форму, и при такой работе на износ без фармакологии не обойтись.

Все это способствует формированию убеждения, что спорт – вне морально-этических социальных норм. Главное – не попасться. Поэтому допинг – не столько индивидуальная или национальная, сколько системная проблема современного спорта, по мнению Т. В. Михайловой.

...

Отсутствие зрелых в нравственном и социальном плане позиций в отношении использования допинга и даже в определенном смысле внутреннее оправдание таких действий спортсменами можно встретить довольно часто. Например, экс-рекордсменка мира по прыжкам с шестом С. Феофанова на вопрос, сочувствует ли она дисквалифицированному за использование допинга спортсмену или осуждает его, ответила: «Каждый должен сам для себя решить, что ему нужно в этой жизни. И отдавать себе в этом отчет. Поэтому я никого не осуждаю». Чарлз Фрэнсис, тренер знаменитого спринтера Бена Джонсона, заявил: «Спорт и допинг, допинг и спорт – в последнее время эти два понятия стали неразделимыми». «Все принимали допинг, и это не было тайной для спортсменов. Давно известно, что американские спортсмены – это ходячий допинг. Как же в таком случае бороться с ними на равных?» – говорит мастер спорта В. Дубровский.

По международной статистике, в тяжелой атлетике, пауэрлифтинге и бодибилдинге анаболические стероиды принимают 90% спортсменов-мужчин и 20% – женщин, 78% футболистов и 40% спринтеров. Прием анаболиков характерен и для отечественных спортсменов. Исследования специалистов ВНИИ физической культуры показали, что анаболические стероиды стали чуть ли не составной частью молодежного спортивного движения. В атлетических гимнастических клубах и клубах единоборств в центральных областях России анаболики принимают от 27—31 до 53—61% занимающихся.

Если лет двадцать назад с соревнований отправляли единичных атлетов, то сейчас их дисквалифицируют целыми командами (на чемпионатах мира по лыжному спорту, чемпионатах мира по бодибилдингу и т. д.).

Особому риску подвергаются юные спортсмены: в их умах приживается мысль, что допинг не приносит вреда здоровью, если его правильно применять. Многие спортсмены представляют себе опасность использования допинга, но принимают его. В результате даже спортсмены, в принципе оценивающие допинг как потенциально вредоносный для организма, склонны употреблять его, поскольку уверены, что в малых дозах и при умелом использовании он даже полезен.

Поэтому наблюдается достаточно большая готовность спортсменов разных стран к использованию допинга даже при заведомо печальной в перспективе судьбе в отношении своего здоровья и даже жизни.

При опросе малоизвестных, но перспективных российских спортсменов на вопрос, согласны ли они принимать сильный допинг и вскоре стать олимпийскими чемпионами, но через 10—15 лет превратиться в инвалидов, восемь опрошенных из десяти отвечали: «Да, согласен!» И это на фоне того, что наиболее значимым для всех спортсменов является такой фактор, как страх причинения вреда своему здоровью: более 80% опрошенных называют его приоритетным мотивом отказа от применения стимуляторов.

В США результаты такого рода исследований практически аналогичны. Самым выдающимся спортсменам задавали вопрос, согласились бы они принять пилюлю, гарантирующую золотую медаль, даже зная, что через пять лет от этого наступит их смерть, и половина спортсменов дали утвердительный ответ.

Как отмечает Михайлова Т. В. (2009), именно в ключевые моменты спортивной карьеры мотивы самоутверждения, вхождения в спортивную элиту и достижения материального благополучия начинают преобладать над принципами самосохранения. Сравнение данных ее исследований за 2002 и 2006 гг. свидетельствует, что в последнее время показатели частоты использования допинга в ключевые моменты спортивной карьеры по оценкам тренеров возрастают.

12.3. Риск спортивного травматизма [36]

Риски в спорте связаны и с получением травм, подчас со смертельным исходом. Даже у людей, далеких от футбола, запечатлелась в памяти смерть вратаря ЦСКА и сборной Украины Сергея Перхуна, столкнувшегося в борьбе за мяч с нападающим команды «Анжи». В знаменитой «Формуле-1» почти ежегодно погибают пилоты. Практически каждый гонщик в любом классе машин побывал в столкновениях и имеет травмы различной тяжести. Бывает, что люди умирают непосредственно в момент занятий спортом (внезапная смерть). Главной причиной внезапной смерти у штангистов и других тяжелоатлетов является патология сердечно-сосудистой системы, особенно нарушение сердечного ритма. Но это далеко не единственная причина. По статистике, из двадцати случаев внезапной смерти семь связаны с заболеваниями сосудов, шесть – с пороками сердца, пять – с инсультами, по четыре – с тромбозом коронарных артерий и с приемом допинга, два – с разрывом аневризмы аорты, по одному – с миокардитом и с гипертрофической миокардиопатией. И лишь в трех случаях смерть оставалась загадкой, т. е. видимых причин при вскрытии обнаружено не было.

Легкие травмы, не вызывающие значительных нарушений в организме и потери спортивной работоспособности, составляют 90%, средние – около 9% и тяжелые, когда пострадавшие нуждаются в госпитализации, а спортивная работоспособность утеряна на долгое время, если не навсегда, – не более 1%.

В среднем по всем видам спорта число травм на 1000 человек составляет 4,7. Частота травм во время тренировок и соревнований неодинакова. На официальных соревнованиях, когда спортсмен, презрев риск, максимально выкладывается, показатель травматичности намного выше и составляет 8,3, в то время как на обычных тренировках он составляет всего 2,1. Причем на тренировках, где отсутствует тренер, травмы случаются в четыре раза чаще, чем в его присутствии.

Самым травмоопасным видом спорта по праву считается бокс, где показатель травматичности равняется 158,1 на тысячу.

...

Помимо бокса самыми травмоопасными считаются борьба и конный спорт. Показатель травматичности в борьбе составляет 103, а в конном спорте 101. Следующим в рейтинге увечий неожиданно идет фехтование, правда, заметно отставая от первых трех «фаворитов». Травматичность в фехтовании равна 64,2. Как ни странно, теннис тоже довольно опасен – из-за частых повреждений суставов и мышц. Из 1000 теннисистов 48 получают травмы (самый громкий случай в теннисе связан с судьей, который умер вследствие попадания теннисного мяча в висок). Опасным видом спорта является и альпинизм, где нередки случаи гибели как отдельных спортсменов, так и целых команд. Кроме того, альпинисты из-за сильного отражения солнечных лучей от снега могут ослепнуть.

...

По статистике, самым безопасным видом спорта является легкая атлетика. Всего лишь два спортсмена из тысячи получают увечья различной степени тяжести. Также относительно безопасными считаются футбол, волейбол и баскетбол.

Характер травм напрямую зависит от конкретного вида спорта. Самой распространенной травмой являются ушибы, которые встречаются практически во всех видах спорта. Повреждение мышц и сухожилий больше всего характерны для тяжелой атлетики и гимнастики. Растяжение связок довольно часто встречается у борцов и легкоатлетов. Переломы костей омрачают жизнь велосипедистов, авто– и мотогонщиков, горнолыжников. Самая неприятная травма – сотрясение головного мозга – распространена среди боксеров, мотогонщиков и прыгунов в воду.

Более 80% травм у спортсменов приходится на конечности. В большинстве видов спорта в основном страдают ноги (в частности, в гимнастике и прыжках, будь то в высоту или с парашютом). Однако в спортивной гимнастике более 70% всех травм приходится на верхние конечности.

Что касается вероятности смерти для занимающихся спортом, то, по данным В. Н. Лысцова (1985), наименее опасными являются велосипедный спорт, бокс, горные лыжи; далее идут мотоциклетный спорт, альпинизм, скачки, особенно скачки с препятствиями.

Помимо травм при систематических занятиях определенным видом спорта развиваются специфические патологии. Для занимающихся стрельбой, водными и зимними видами спорта характерны лор-заболевания (пловцам и лыжникам больше свойственны заболевания глотки, полости носа и его придаточных пазух). Причем страдают от своего профессионального заболевания около 90% всех представителей зимних видов спорта. У стрелков же доминирует патология слуха (невриты слухового нерва). Повышенное артериальное давление встречается у большинства штангистов, а пониженное характерно для гимнастов.

В спортивной медицине накоплено достаточно сведений о том, что очаги инфекции, не проявляющие себя в покое и при обычной нагрузке, активизируются в условиях изматывающих тренировок. При наличии инфекций в организме занятия спортом нередко провоцируют поражение наиболее интенсивно работающего органа – сердца. При нынешнем темпе роста спортивных результатов тренеры сознают, что существует риск того, что уже через пять лет спортсмен может выйти из строя.

12.4. Тактическое мышление спортсменов как вероятностное программирование (тактический риск)

Особенностью многих видов спортивной деятельности является тактическое противоборство, необходимость перехитрить соперника, а это связано с тактическим мышлением спортсменов.

Тактика – это искусство подготовки пути (разработка плана) достижения победы и ведения соревновательной борьбы. Суть тактики состоит в использовании в ходе соревнования специальных знаний и умений, которые, с одной стороны, позволяли бы с наибольшим эффектом реализовать спортсмену или команде свои физические, психические и технические возможности, а с другой – затруднить действия соперников. В ходе планирования тактики определяется совокупность средств и приемов, которые наиболее эффективны в данных условиях соревнования (с учетом не только собственных возможностей, но и особенностей сильных и слабых сторон соперника, погодных условий, турнирной ситуации и т. д.). Вероятностный характер тактического мышления связан с отсутствием достаточно полных сведений о противниках, их замыслах. Поэтому спортсмены и тренеры строят не абсолютный (стопроцентный) прогноз, а относительный, вероятностный. Ведь спортсмены должны учитывать, что соперник тоже готовит им какие-то сюрпризы. Отсюда имеются неопределенность ситуации и риски принимаемых решений.

Построение плана спортивной деятельности применительно к конкретному сопернику связано с прогнозированием будущей ситуации с учетом наиболее вероятных действий соперника. Итогом прогнозирования является построение спортсменом концептуальной модели деятельности, т. е. обобщенного образа-эталона ситуаций и адекватных им действий. С помощью этих моделей спортсмен сначала распознает ситуацию, затем сравнивает ее с ситуациями из прошлого опыта, относит ее к определенному классу и выбирает способ ответа. Построение концептуальной модели позволяет спортсмену принимать быстрые и адекватные решения. Поскольку концептуальная модель деятельности формируется на основе интеграции опыта и знаний спортсмена, у новичков и опытных спортсменов она существенно различается. Выявлено, что у новичков и баскетболистов третьего разряда имеется много ошибок перцептивного опознания, очень продолжительны поисковые операции. При этом новички чаще ориентируются при выборе оптимального хода на случайные признаки. Все это создает риск ошибок в распознавании ситуации и принятия неэффективных решений.

Прогностические способности различаются у представителей разных видов спорта. «Игровики» лучше предсказывают вероятность более редкого события, а спортсмены-единоборцы лучше предсказывают более частые события. Это связано с тем, что в спортивных играх у спортсменов формируется установка на ожидание не только типичных, но и неожиданных событий. В единоборствах же события более предсказуемы.

Мышление в условиях срочного решения задачи и лимита времени обозначают как оперативное мышление. Вследствие быстрой смены ситуаций спортсмен не успевает их классифицировать и искать правильный ответный ход. В этих условиях необходимо пусть даже приблизительное (вероятностное), но мгновенное решение. Поэтому спецификой оперативного мышления является большой удельный вес интуитивных и рискованных решений.

Оперативное мышление связано с феноменом антиципации, т. е. предвидением действий в данный момент. Антиципация у представителей единоборств и спортивных игр осуществляется лучше, чем у спортсменов из других видов спорта. При этом «игровики» лучше предсказывают вероятность более редкого события, а единоборцы – более частого. Это связано с тем, что тактика игры разнообразнее по сравнению с тактикой единоборства (ведь помимо себя и соперника имеются партнеры, действия и позицию которых на поле тоже приходится учитывать), поэтому у «игровиков» постоянно формируется установка на ожидание не только типичных, но и неожиданных событий.

Иногда правильное, казалось бы, решение не дает нужного эффекта, так как спортсмен не учел своего состояния или состояния партнера по команде в данный момент (сильное возбуждение, утомление). Поэтому при принятии решения об использовании того или иного тактического действия спортсмену нужно следить не только за состоянием соперника, но и за своим собственным, и состоянием партнеров.

Принятие тактического решения в ходе спортивной борьбы зависит от прогнозирования спортсменом риска и его склонности к переоценке или недооценке каждой ситуации как рискованной. Принятие же того или иного решения, его быстрота зависит от решительности/нерешительности спортсмена. Колебания спортсмена при принятии решения приводят к двум негативным исходам: либо благоприятный момент упускается, либо у спортсмена, выбирающего, каким ударом поразить ворота соперника, этот удар в итоге вообще не получается.

Риск в принимаемых решениях может быть обусловлен тем, что при оценке действий соперника спортсменами проявляется своеобразный эгоцентризм. Любому сопернику спортсмен приписывает более слабые ходы, чем себе. Причина этого не в легкомыслии спортсмена, а в том, что тем самым спортсмен оставляет себе больший простор действий, больше возможностей для поиска интересных тактических ходов, больше надежд на успешное противодействие.

Список литературы

Абрамова И. Г . Риск в профессии учителя. СПб., 1994.

Абрамова И. Г. Педагогическая рискология. СПб., 1995.

Абрамова И. Г . Теория педагогического риска: Автореф. дис. … д-ра наук. СПб., 1996.

Абрамова И. Г. Риск в педагогической деятельности: теория и практика // Магистр. 1999. № 5.

Абрамова И. Г. Риск – источник самодвижения // Классный журнал. 2001. № 2.

Абрамова И. Г. , Белякова Л. Ю . Менеджмент педагогического риска. СПб., 2005.

Абрамчук В. А. Риски в бизнесе, менеджменте и маркетинге. СПб., 2002, 2006.

Абчук В. А . Теория риска в морской практике. Л., 1983.

Абчук В. А. Принятие решений в условиях неполной информации. Л., 1987.

Агапеев В. Е. , Розанцева Д. Н. Риск как основание защиты имущественных интересов граждан – участников дорожно-транспортных происшествий // Права и свободы советских граждан и роль милиции в их обеспечении: Сборник научных трудов Московской высшей школы милиции МВД СССР. М., 1981.

Адмиральская И. , Джавоева И. , Петровский В. Фактор риска // Наша психология. 2009. № 5.

Азаров В. Н. Стиль действования: импульсивность – управляемость // Вопросы психологии. 1982. № 3.

Азаров В. Н. Анкетная методика измерения импульсивности // Новые исследования в психологии. 1983. № 1.

Азаров М. В. Идентификация категории отношения индивидуума к риску // Аспирант и соискатель. 2004. № 2.

Аксенова О. Е. Синдром школьной дезадаптации у детей младшего школьного возраста // Психология ХХI века: Материалы Международной межвузовской научно-практической конференции студентов и аспирантов. СПб., 2003.

Александрова Л. А . Психологические ресурсы адаптации личности к условиям повышенного риска природных катастроф: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2004.

Алексеева Е. Е. Взаимоотношение педагогов и детей в дошкольном образовательном учреждении: Материалы III съезда Российского психологического общества. СПб., 2003. Т. 1.

Алешина Н. А. Формирование представлений об объектах экологического риска при обучении подростков принятию решений в учебных ситуациях: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2009.

Альгин А. П. Новаторство, инициатива, риск. JI., 1987.

Альгин А. П. Риск и его роль в общественной жизни. М., 1989.

Альгин А. П. Риск: сущность, функции, детерминация, разновидности, методы оценки. М., 1990.

Альгин А. П. , Виноградов М. В. , Фомичев Н. П . Рискология и синергетика в системе управления. Петрозаводск, 2004.

Амбрумова А. Г. , Ратинов А. Р. Мультидисциплинарное исследование агрессивного и аутоагрессивного типа личности // Комплексное исследование в суицидологии. М., 1986.

. Андреев В. И. Менеджеры, способны ли вы к риску? Казань, 1991.

Андреева О. А. Риск и импровизация как моменты творчества (философский анализ): Автореф. дис… канд. наук. Ростов-на-Дону, 1989.

Антонюк В. В. и др. Смертность от неестественных причин – убийства и самоубийства // Атлас «Окружающая среда и здоровье населения России». М., 1998.

Ануфриева Ю. В. , Цветкова Л. А. Адаптация детей к дошкольному учреждению: Психология ХХI века: Тезисы Международной межвузовской научно-практической студенческой конференции. СПб., 1999.

Арсеньев Ю. Н. , Минаев B. C. Управление риском. М., 1997.

Арсеньев Ю. Н. , Сулла М. Б. Управление рисками при авариях. М., 1997.

Арахадов Ш. Г. Содержание и методика базовой подготовки в горном туризме: Автореф. дис. … канд. наук. СПб., 2010.

Архипов Д. А. Опыт теории риска в договорном обязательстве // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей / Под ред. О. Ю. Шилохвоста. М., 2005. Вып. 9.

Асфандиярова С. И. , Субханкулов М. Г. , Щукин М. Р . Некоторые типологически обусловленные особенности учебно-производственной деятельности учащихся-токарей // Типологические исследования по психологии личности и психологии труда. Пермь, 1964.

Афанасьев И. А. Социальный риск: методологические и философско-теоретические аспекты анализа: Автореф. дис. … канд. наук. Саратов, 2004.

Бабаян Э. А. Наркомания и токсикомания // Руководство по психиатрии. В 2 т. / Под ред. Г. В. Морозова. М., 1988. Т. 2.

Балабанов И. Т. Риск-менеджмент. М., 1996.

Балинт И. , Мурани М. Психология безопасности труда. М., 1968.

Баранская Л. Г. Факторы риска расстройств личностной адаптации у пациентов эстетической хирургии: Автореф. дис. … д-ра наук. М., 2009.

Баулин Ю. В. К вопросу о профессиональном риске в проекте Основ Уголовного законодательства / Правовое государство. Тарту, 1989. Вып. 1.

Бахиреева Л. В. , Осипов В. И. , Кофф Г. Л. , Родина Е. Е. Геологический и геохимический риск как критерий геоэкологического нормирования территорий // История взаимодействия общества и природы: факты и концепции. М., 1990.

Башкина Ю. Д. Структура ценностного смысла чувства риска у наркозависимых подростков // Ананьевские чтения-2004: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2004.

Башкина Ю. Д. , Посохова С. Т. Личностный смысл чувства риска у подростков // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Бек У. От индустриального общества к обществу риска // Thesis Риск. Неопределенность. Случайность. 1994. № 5.

Бек У. Общество риска на пути к другому модерну. М., 2000.

Беликов А. Ю. Теория рисков: Учебное пособие. Иркутск, 2001.

Белозерцева И.Н. Детский суицид: профилактика и коррекция. Иркутск, 2001.

Белогуров С. Б. Популярно о наркотиках и наркоманах. СПб., 2000.

Беляев С. О. Политический риск: Автореф. дис. … канд. наук. Ростов-на-Дону, 1996.

Беневольский В. А. Рисковое предпринимательство в РФ // Экономические науки. 2000. № 9.

Березовин Н. А. , Коломинский Я. Л. Учитель и детский коллектив: Психолого-педагогическое исследование. Минск, 1975.

Берестовой А. Н. Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Авто-реф. дис. … канд. наук. СПб., 1999.

Блэкборн Р. Психология криминального поведения. СПб., 2004.

Богомолова С. Н. О принятии решений в ситуации неопределенности и риска (подход к анализу преступного поведения) // Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979.

Богомолова С. Н. Индивидуальная восприимчивость к опасности // Психологические и эргономические вопросы безопасности деятельности. Таллин, 1986.

Богоявленская Д. Б. , Горячева Т. Г. Причины школьной неуспешности у детей с признаками одаренности // Материалы III съезда Российского психологического общества. М., 2003. Т. 1.

Болотова А. А. Особенности адаптации к ДОУ детей 2–4 лет // Сборник статей по материалам лучших дипломных работ выпускников факультета психологии СПбГУ 2009 года. СПб., 2010.

Бондаренко С. Н. , Дудко Т. Н. Особенности клиники и лечебно-реабилитационного процесса у больных игровой зависимостью // Современные достижения наркологии: Материалы конференции. М., 2005.

Борбот А. Ю. Роль социально-психологических факторов в обеспечении безопасности труда // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Бориневич В. В. Наркомании. М., 1963.

Борисов А. В. Научная организация труда при производстве наладочных работ в электроустановках и психологические исследования // Вопросы психологии. 1971. № 5.

Борисов И. Ю. Механизм «гедонистического риска» и его роль в отклоняющемся поведении молодежи // Мир психологии и психология в мире. 1995. № 3.

Борисова Е. В. , Мещеряков А. Ф. , Дробышева В. Я. Научные исследования по вопросам, связанные с потреблением алкоголя // Алкоголь и здоровье населения России 1900—2000: Материалы Всероссийского форума по политике в области общественного здоровья. М., 1998.

Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988.

Брунер Дж. Процесс познания. М., 1977.

Бунге М. Интуиция и наука. М., 1967.

Бурменская В. Г. , Шульга Т. И. Факторы риска // Психология развития: Словарь / Под ред. А. Л. Венгера. М., 2006.

Бухановский А. О. , Андреев А. С. , Бухановская О. А. Зависимое поведение: клиника, динамика, систематика, лечение, профилактика: Пособие для врачей. Ростов-на-Дону, 2002.

Буянов В. П. , Кирсанов К. А. , Михайлов Л. М. Рискология (управление рисками): Учебное пособие. М., 2003.

Ваганов П. А. , Ман-Сунг И. Экологический риск: Учебное пособие. СПб., 1999.

Вайнер А. В. Групповая готовность к риску как социально-психологический фактор эффективности управленческих команд // Вопросы психологии. 2008. № 4.

Васильев И. А. , Куль. Ю. Влияние индивидуальных психологических различий на процесс решения проблем // Вопросы психологии. 1985. № 1.

Васильченко М. В. Психологическое сопровождение подростков группы риска, склонных к кризисным состояниям и суицидальному поведению: Автореф. дис. … канд. наук. Ставрополь, 2009.

Василюк Ф. Е. Психология переживания. М., 1984.

Вассерман Л. И. Факторы риска психической дезадаптации у педагогов массовых школ: Пособие для врачей и психологов. СПб., 1997.

Вдовиченко О. В . О теоретических подходах к пониманию проблемы риска // Наука и образование. 2001. № 1.

Вдовиченко О. В. , Чебыкин А. Я. Личностно-психологические детерминанты явления риска // Дифференциация и интеграция психолого-педагогического знания в науке, социальной практике и научных исследованиях: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Смоленск, 2001.

Вебицкая И. Н. Самоактуализация и самосовершенствование личности в парашютном спорте: Авто-реф. дис. … канд. наук. М., 2003.

Виноградов П. Н. , Алешина Н. А. Осознание экологического риска человеком как фактор экологического менеджмента: Материалы Международной научно-практической конференции. СПб., 2005.

Волкова Е. А. Психологические особенности лиц, зависимых от азартных игр // Сборник статей по материалам лучших дипломных работ выпускников факультета психологии СПбГУ 2004 года. СПб., 2005.

Волкова Е. Ф. Формирование зрительного восприятия в условиях риска. Новосибирск, 2002.

Воронцовский А. В. Управление рисками: Учебное пособие. СПб., 2000.

Вострокнутов Н. В. Школьная дезадаптация: ключевые проблемы диагностики и реабилитации // Школьная дезадаптация. Эмоциональные и стрессовые расстройства у детей и подростков. М., 1995.

Высотская Н. Е. , Ильин Е. П. , Перов В. А. , Фетискин Н. П. Дальнейшие исследования состояния монотонии у рабочих прессового производства Волжского автозавода // Психофизиология спортивных и трудовых способностей человека. Л., 1974.

Галам С. , Московичи С. Теория принятия коллективных решений в иерархических и неирархических группах // Психологический журнал. 1992. № 6.

Гериг Р. , Зимбардо Ф. Психология и жизнь. СПб., 2004.

Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // THESIS. 1994. № 5.

Гилинский Я. И. Социология девиантного поведения и социального контроля // Социология в России / Под ред. В. А. Ядова. М., 1998.

Глущенко В. В. Управление рисками. Страхование. Железнодорожный, 1999.

Глущенко В. В. Риски инновационной и инвестиционной деятельности в условиях глобализации. Железнодорожный, 2006.

Глущенко В. В. Геополитический риск как экономическая категория в условиях глобализации // Вестник МГУ. 2007. № 2.

Глущенко В. В. Введение в кризисологию. Финансовая кризисология. Антикризисное управление. М., 2008.

Горбунов Г. Д. Практическая психология и ее основные направления в современном спорте. Л., 1977.

Гордеева А. К. Психофизиологические особенности водителей автотранспорта, различающихся по показателям безопасности дорожного движения: Автореф. дис. … канд. наук. М., 1979.

Гордеева А. К. , Клягин В. С. О некоторых проявлениях силы нервной системы в деятельности водителя автобуса // Вопросы психологии. 1977. № 1.

Гордиенко Ю. Ф. Выбор в многоуровневой системе риска современного российского общества: Авто-реф. дис. … канд. наук. Ростов-на-Дону, 2005.

Грабовый С. Риски в современном бизнесе. М., 1995.

Грановская Р . М. , Березная И. Я. Интуиция и искусственный интеллект. Л., 1991.

Гранская Ю. В. , Полковникова И. В. Личностные особенности лиц, склонных к риску в ситуации дорожного движения // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Гранская Ю. В. Личностные особенности как показатель рискованного потребления алкоголя у женщин // Ананьевские чтения-2010: Материалы научной конференции. СПб., 2010.

Гринберг М. С. Проблема производственного риска в уголовном праве. М., 1963.

Гройсман А. Л. Акцентуация характера и неврозы у школьников // Психологический журнал. 1984. № 5.

Грязнов А. Н. Социально-психологические проблемы и последствия наркомании // Неврологический вестник. 2005. Вып. 1–2.

Грязнова Т. В. Взаимосвязь готовности к риску и личностных особенностей инженеров – руководителей предприятий ЖД транспорта // portalus.ru.

Гудкова Т. С. Причины несчастных случаев на производстве // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Гуревич К. М. Овладение профессиональным мастерством как проблема дифференциальной психофизиологии // Психофизиологические вопросы становления профессионала. М., 1974.

Гуружапов В. А. Риск и ответственность в образовании // Педагогический вестник. 2004. № 7–8.

Гурова Л. Л. Соотношение осознаваемых и неосознаваемых ориентиров поиска в интуитивных решениях // Вопросы психологии. 1976. № 3.

Гурова Л. Л. , Мирошхина Э. А. , Поливанова Н. И. Исследование интуитивных процессов при решении задач // Вопросы психологии. 1974. № 3.

Гуткина Н. И. Реформа начального общего образования: шаг вперед или назад? // Психологическая наука и образование. 2005. № 2.

Давыдов И. Н. Теоретические основы рискологии как средство оценки эффективности учебных программ и педагогических технологий: Автореф. дис. … канд. наук. Брянск, 2001.

Данч И. Проявление у учащихся-токарей индивидуальных особенностей, связанных со свойствами нервной системы, в разных условиях деятельности // Психофизиологические особенности становления профессионала. М., 1974.

Даренский И. Д. Зависимость от азартных игр // Современные достижения наркологии: Материалы конференции. М., 2005.

Дейнека О. С. Экономическая психология. СПб., 1999.

Демин В. Ф. , Шевелев Я. В. Развитие основ анализа риска и управления безопасностью. М., 1989.

Дзекцер Е. С. Методологические аспекты проблемы геологической опасности и риска // Геоэкология. 1994. № 3.

Диев В. С. Философская парадигма риска // ЭКО. 2008. № 11.

Долан Э. Дж. , Линдсей Д. Е. Рынок: микроэкономическая модель. СПб., 1992.

Долныкова А. А. , Корнилова Т. В. Диагностика импульсивности и склонности к риску // Вестник МГУ. Серия 14: Психология. 1995. № 3.

Донец Н. Ю. Тексты лекций по курсу «Риск-менеджмент». Майкоп, 2005.

Допинг непобедим. Пока он допинг // Медицинская газета. 3.10.2001. № 74.

Дорохина Т. В. Формирование позиции школьника как профилактика школьной дезадаптации: Материалы III съезда Российского психологического общества. СПб., 2003. Т. 3.

Дуглас М. Риск как судебный механизм // THESIS. Риск. Неопределенность. Случайность. 1994. № 5.

Дынкин А. и др. Предпринимательство в конце ХХ века. М., 1992.

Дьяченко О. М. Проблема индивидуальных различий в интеллектуальном развитии ребенка // Вопросы психологии. 1997. № 4.

Дятлов Ю. А. Правореализующий риск (проблемы теории и практики): Автореф. дис. … канд. наук. Владимир, 2006.

Евдокимов А. Г. Поведенческие критерии склонности к рискованному поведению: Материалы научно-практической конференции. Волгоград, 2009.

Евдокимов А. Г. Оценка вегетативной реактивности лиц, склонных к рискованному поведению и разной стрессустойчивостью // Ученые записки СПбГМУ им. Академика И. П. Павлова. 2010.

Евдокимов А. Г . Физиологические критерии склонности к рискованному поведению у лиц молодого возраста: Автореф. дис. … канд. наук. Волгоград, 2010.

Евдокимов А. Г. , Казанцева Н. Н. Физиологическое прогнозирование индивидуальной стрессустойчивости лиц с различным уровнем рискованного поведения // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Волгоград, 2010.

Егоров А. Ю. Алкоголизация и алкоголизм в подростково-молодежной среде: личностные особенности, клинические проявления, половые различия // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2000. № 1.

Егоров А. , Цыганков Б. , Малыгин В. Патологическое влечение к азартной игре как модель нехимической зависимости // Журнал неврологии и психиатрии. 2006. № 5.

Екатеринославский Ю. Ю. Психологические и человеческие факторы в риск-менеджменте // prostobiz. ua.

Еникеев М. И. Юридическая психология. М., 2001.

Еникеева Д. Д. Как предупредить алкоголизм и наркоманию у подростков. М., 1999.

Живетин В. Б. Человеческий риск. Жуковский, 2001.

Живетин В. Б. Научный риск. Казань, 2003.

Живетин В. Б. Введение в теорию риска и безопасности. М., 2006.

Заваденко Н. Н. , Петрухин А. С. , Манелис Н. Г. , Успенская Т. Ю. , Суворинова Н. Ю. , Борисова Т. Х. Школьная дезадаптация: психоневрологическое и нейропсихологическое исследование // Вопросы психологии. 1999. № 4.

Загузова Т. А. Гендерные, возрастные и индивидуально-личностные различия в процессах принятия решений: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2009.

Задворнова М. К. и др. О суицидной ситуации у детей и подростков в Удмуртской республике // Образование в Удмуртии: Аналитические и тематические сообщения. Ижевск, 1997.

Задорожнюк И. Е. , Зазолюк В. А. Феномен риска и его современные экономико-психологические интерпретации // Психологический журнал. 1994. № 2.

Заиграев Г. Г. Пьянство в России как реальная угроза национальной безопасности // Социологические исследования. 2001. № 11.

Зайцев В. В. Патологическая склонность к азартным играм – новая проблема российской психиатрии // Социальная и клиническая психиатрия. 2000. № 1.

Зайцев В. В. , Шайдулина А. Ф. Как избавиться от пристрастия к азартным играм. СПб., 2003.

Земцов В. А. , Земцова Л. В. Экологический риск: его восприятие и отражение в экологической политике. Томск, 2002.

Зиньковская С. М. Рисковать профессионально: системный взгляд на проблему человеческого фактора в опасных профессиях. Екатеринбург, 2006.

Зиньковская С. М. Системное изучение человеческого фактора в опасных профессиях: Автореф. дис. … канд. наук. Екатеринбург, 2007.

Зорин Н. Игромания (гемблинг, или лудомания) // Психиатрия и фармакотерапия. 2006. № 4.

Зотов М. В. Суицидальное поведение: механизмы развития, диагностика, коррекция. СПб., 2006.

Зотов М. В. , Петрукович В. М. , Иванов А. О. , Журавлева Е. С. , Шевчук Л. Е. Психофизиологическая оценка суицидального риска: методика «Сигнал» // Ананьевские чтения-2002: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2002.

Зубков В. И. Введение в теорию риска (социологический аспект). М., 1998.

Зубков В. И. Риск как предмет социологического анализа // Социологическое исследование. 1999. № 4.

Зубков В. И. Проблемное поле социологической теории риска // Социс. 2001. № 6.

Зубков В. И. Социологическая теория риска. М., 2003.

Зубок Ю. А. Проблемы социального развития молодежи в условиях риска // Социс. 2003. № 4.

Ибрагимова B. C. Социально-философский анализ риска в управленческой деятельности: Автореф. дис… канд. наук. Саратов, 1998.

Иванова Е. Б. Как помочь наркоману. СПб., 2001.

Ильина Н. Л. Отношение современных студентов к своему здоровью // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Ильюхов А. А. Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дис… канд. наук. М., 2001.

Ипполитова Е. А. , Гурова О. С. Временная перспектива молодежи как фактор воспроизводства рисков, связанных с сексуальным поведением // Ананьевские чтения-2010: Материалы научной конференции. СПб., 2010.

Ирина В. Р. , Новиков А. А.. В мире научной интуиции. М., 1978.

Исаев Д. Д. , Шевченко А. Е. Гендерные особенности формирования суицидальной готовности у подростков // Ананьевские чтения-2005: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2005.

Кабанов П. С. Риск при расследовании преступлений // Социалистическая законность. 1989. № 2.

Каган В. Е. Психогеннные формы школьной дезадаптации // Вопросы психологии. 1984. № 4.

Калинина Р. Р. Ребенок пошел в детский сад. К проблеме адаптации детей к условиям жизни в дошкольном учреждении // Дошкольное воспитание. 1998. № 4.

Калинина Р. Р. Личностные особенности людей с игровой зависимостью // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Каменский С. Если у ребенка взрывной характер // Первое сентября. 2009. № 20.

Каннеман Д. , Словик П. , Тверски А. Принятие решений в неопределенности. Харьков, 2005.

Капустин В. Ф. Неопределенность: виды, интерпретации, учет при моделировании и принятии решений // Вестник СПбГУ. 1993. Вып. 2.

Кармин А . С. О методах эмпирического исследования интуиции // Ананьевские чтения-2009: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2009.

Карпов A. M. Самозащита от наркомании. Образовательно-воспитательные основы профилактики и психотерапии. Казань, 2002.

Карпов A. M. Принцип матрешки, или Как нам спасти нацию от вымирания // Наркология. 2004. № 10.

Карсон Р. , Батчер Д. , Минека С. Анормальная психология. СПб., 2004.

Кедров Б. М. О теории научного открытия // Научное творчество. М., 1969.

Кирьянова Е. Н. Проявление риска в деятельности специалистов опасных профессий: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2003.

Клаус Г. Введение в дифференциальную психологию учения. М., 1987.

Кленова М. А. Социально-психологическая адаптация молодежи и склонность к риску // sgu.ru.

Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических свойств нервной системы. Казань, 1969.

Ковалев В. В. Проблема факторов риска в возникновении нарушений психического здоровья в детском возрасте и ее значение для профилактики // Психогигиена детей и подростков. М., 1985.

Ковалев Е. Е. Радиационный риск на Земле и в космосе. М., 1976.

Ковалев Ю. Т. , Силинский Е. С. Предсказатели толерантности к финансовому риску // Ананьевские чтения-2004: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2004.

Ковалева М. С. Эволюция понятия риск // Социологическое обозрение. 2002. № 1.

Коган Н. Ошибки в восприятии риска // Наука и техника. 2008. № 12.

Кожина А. М. Социально-психологические факторы риска развития криминальных форм поведения несовершеннолетних // Медицинские исследования. 2001. Вып. 1.

Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М., 1979.

Козелецкий Ю. Человек многомерный. Киев, 1991 (то же в: Психология предпринимательства. Самара, 2007).

Колесов Д. В. , Пономаренко В. А. Отношение к жизни и психология риска. М., 2008.

Коммерческие риски. М., 1994.

Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989.

Кондратьева Л. М. Экологический риск. Хабаровск, 2001.

Кондрацкий А. А. Тест для диагностики отношения оператора к принятию риска // Вопросы психологии. 1982. № 3.

Кондрацкий A. A. Диагностика отношения оператора к риску: Автореф. дис. … канд. наук. Киев, 1987.

Коно Т. Стратегия и структура японских предприятий. М., 1968.

Копытова Л. А. Индивидуальные особенности трудовой деятельности наладчиков в спокойной ситуации и при простое станков в зависимости от силы нервной системы относительно возбуждения // Типологические исследования по психологии личности и психологии труда. Пермь, 1964.

Корнилов А. П. , Булыгина В. Г. , Корнилова Т. В. Личностные предпосылки успешности деятельности брокера // Психологический журнал. 1993. № 1.

Корнилова Т. В. Риск и мышление // Психологический журнал. 1994. № 4.

Корнилова Т. В. Диагностика личностных факторов принятия решений // Вопросы психологии. 1994. № 6.

Корнилова Т. В. Диагностика мотивации и готовности к риску. М., 1997.

Корнилова Т. В. Риск в мышлении как условие риска в действии // Управление риском. 1997. № 3.

Корнилова Т. В. Понятие риска, неопределенности и принятие решения в психологических и непсихологических моделях // Управление риском. 1997. № 3.

Корнилова Т. В. Многомерность фактора объективного риска (в вербальных ситуациях принятия решений) // Психологический журнал. 1998. № 4.

Корнилова Т. В. Индивидуальные категории субъективного риска // Вопросы психологии. 1999. № 6.

Корнилова Т. В. Психологическая регуляция принятия интеллектуальных решений: Автореф. дис. … д-ра наук. М., 1999.

Корнилова Т. В. Мотивационная регуляция принятия решений: современные представления // Современная психология мотивации / Под ред. Д. А. Леонтьева. М., 2002.

Корнилова Т. В. Интеллектуально-личностный потенциал человека в стратегиях совладания // Вестник МГУ. Серия 14: Психология. 2010. № 1.

Корнилова Т. В. Психология риска и принятия решений. М., 2003.

Корнилова Т. В. , Каменев И. И. Принятие интеллектуальных решений в условиях неопределенности // Вестник МГУ. Серия 14: Психология. 2002. № 2.

Корнилова Т. В. , Степаносова О. В. Мотивация и интуиция в регуляции вербальных прогнозов при принятии решений // Психологический журнал. 2006. № 2.

Корнилова Т. В. , Степаносова О. В. , Григоренко Е. Л. Интуиция и рациональность в уровневой регуляции принятия решений // Вопросы психологии. 2006. № 2.

Коробицына Т. Что нужно знать о наркотиках и наркоманах // Телевидение. Радио. СПб., 2011 (10, 17, 24 мая).

Короленко Ц. П. , Дмитриева Н. В. Социодинамическая психиатрия. М., 2000.

Короленко Ц. П. , Донских Т. А. Семь путей к катастрофе. Новосибирск, 1990.

Костинская А. Зарубежные исследования группового принятия решений, связанных с риском // Вопросы психологии. 1976. № 5.

Костицын Н. А. Риски в системе управления персоналом: психологический аспект // Ананьевские чтения-2003: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2003.

Костяк Т. В. Психологическая адаптация ребенка в детском саду. М., 2008.

Котик М. А. Психология и безопасность. Таллин, 1981.

Котлярова Т. Б. , Маничев С. А. Отношение к риску и импульсивность // Когнитивные стили: Тезисы научно-практического семинара / Под ред. В. Колга. Таллин, 1986.

Кошкина Е. А. Распространенность алкоголизма и наркомании среди населения России // Психиатрия и психофармакотерапия. 2002. № 3.

Кошкина Е. А. , Гуртовенко В. М. , Паронян И. Д. , Шаматова А. З. Последствия потребления алкоголя для женщин, подростков, детей и семьи: Материалы Всероссийского форума по политике в области общественного здоровья / Под ред. А. К. Демина. М., 1998.

Кравченко С. Л. , Красиков С. А. Социология риска: Полипарадигмальный подход. М., 2004.

Краткий психологический словарь. М., 1985.

Кроз М. В. , Липатов С. А. , Чичкина О. В. Особенности восприятия риска радиационного воздействия специалистами и неспециалистами в области атомной энергетики // Вопросы психологии. 1993. № 5.

Круглянская И. Е. Риск в предпринимательстве. М., 2001.

Кузнецов В. В. Принятие ответственных решений в условиях риска и неопределенности: Учебное пособие. Саратов, 1997.

Кулагина Е. И. , Корнилова Т. В. Мотивация, рациональность и готовность к риску риелтеров // Вопросы психологии. 2005. № 2.

Кулаков С. А. Диагностика и психотерапия аддиктивного поведения у подростков. М., 1998.

Кулюткин Ю. Н. , Сухобская Г. С. Индивидуальные различия в мыслительной деятельности взрослых учащихся. М., 1971.

Кумарина Г. Ф . Дети группы риска // Советская педагогика. 1991. № 11.

Кумбс К. Х. Некоторые подходы к восприятию и оценке степени риска // Нормативные и дескриптивные модели принятия решений. М., 1981.

Курек Н. С. Нарушения психической активности и злоупотребление психоактивными веществами в подростковом возрасте. СПб., 2001.

Лапуста М. Предприниматель и предпринимательство: общая характеристика // Проблемы теории и практики управления. 1994. № 1.

Ларичев О. И. Проблемы принятия решений с учетом факторов риска и безопасности // Вестник АН СССР. 1987. № 11.

Левин Б. М. Главные факторы алкоголизации общества в условиях социальных перемен // Социс. 1997. № 4.

Левицкий К. Риски: Арифметика, психология… // Банковский консультант. 2007. № 10.

Лефевр В. А. Формула человека. М., 1991.

Лиммер Э. Статистический анализ неэкспериментальных данных. М., 1983.

Липатов С. Риск, который трудно измерить // Управление риском. 1998. № 3.

Лисицын Ю. П. , Сидоров П. И. Алкоголизм. Медико-социальные аспекты. М., 1990.

Лоскутова В. А. Интернет-зависимость как форма нехимических аддиктивных расстройств: Автореф. дис. … канд. наук. Новосибирск, 2004.

Луман Н. Понятие риска // Thesis. Риск. Неопределенность. Случайность. 1994. № 5.

Лысцов В. Н. Мера риска // Человек и природа. 1985. № 8.

Львов В. М. , Шлыкова Н. Л. Методика-тест для оценки ценностных ориентаций и готовности к риску при принятии рискованных решений // Проблемы психологии и эргономики. 2003. Вып. 1.

Льюс Р. Д. , Райфа X. Игры и решения. М., 1961.

Макаренко В. П. Риск при принятии решений в научной политике. М., 1977.

Макклелланд Д. Мотивация человека. СПб., 2007.

Максимова Е. А. Профессиональное творчество и профессиональный смысл жизни учителя (опыт экспериментального исследования) // Мир психологии. 2001. № 2.

Максимова М. В. Психологические условия школьной адаптации (I—III классы): Автореф. дис. … канд. наук. М., 1994.

Малыгин В. Л. , Ежов И. В. , Туревский И. Я. Индивидуально-психологические и социальные факторы риска формирования зависимого поведения // Наркозависимость и медико-социальные последствия: стратегии профилактики и терапии: Сборник материалов Международной конференции / Под ред. В. Д. Менделевича. Казань, 2003.

Малыгин В. Л. , Искандирова А. С. , Смирнова Е. А. , Хомерики Н. С. Клиника и критерии диагностики нехимических аддикций: патологический гемблинг, зависимость от азартных компьютерных игр, Интернет-зависимость // Научно-медицинский вестник Центрального Черноземья. 2010. № 40.

Малыгин В. Л. , Феклисов К. А. Личностно-характерологические особенности человека, склонного к зависимости от азартных игр // Научно-медицинский вестник Центрального Черноземья. 2010. № 40.

Малыгин В. Л. , Цыганков Б. Д. Особенности психопатологических расстройств у лиц, зависимых от игры: Сборник трудов Всероссийской научно-практической конференции. Казань, 2005.

Мамчун В. В. Правоприменительный риск: Автореф. дис. … канд. наук. Нижний Новгород, 1999.

Маничев С. А. Риск в трудовой деятельности человека // Эргономика / Под ред. А. А. Крылова и Г. В. Суходольского. Л., 1988.

Мартынов А. И. Психология альпинизма. М., 2001.

Маслова Н . Ф. Стиль руководства учителя как способ социально-психологического воздействия // Руководство и лидерство. Л., 1973.

Мастеров Б. М. Психология саморазвития: психотехника риска и правила безопасности. М., 1994.

Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения. М., 2001.

Менделевич В. Д. Проблема наркомании в России: столкновение интересов специалистов, пациентов и власти (клинико-социологическое исследование). Казань, 2004.

Менделевич В. Д , Садыкова Р. Г. Психология зависимой личности, или Подросток в окружении соблазнов. Казань, 2002.

Мечитов А. И. , Ребрик С. Б. Восприятие риска // Психологический журнал. 1990. № 3.

Михайлова О. Ю . Некоторые вопросы принятия решений в стихийных группах несовершеннолетних правонарушителей // Дальнейшее укрепление законности и правопорядка в свете решений XXVI съезда КПСС: Сборник научных трудов. М., 1982.

Михайлова Т. В. Теория и практика физической культуры. М., 2009.

Миэринь Л. А . Основы рискологии: Учебное пособие. СПб., 1998.

Могилевская Г. Л . Осторожность и риск. М., 1980.

Морозов Г. В . и др. Алкоголизм: Руководство для врачей / Под ред. Г. В. Морозова, В. Е. Рожнова, Э. А. Бабаяна. М., 1983.

Москаленко В. Д. Предсказуем ли алкоголизм? Способы распознавания и устранения факторов риска // Медицина и здравоохранение. М., 1991.

Моторин В. Б. Риск в профессиональной деятельности: основные факторы и особенности проявления: Автореф. дис. … д-ра наук. СПб., 2002.

Найт Ф. Х. Понятие риска и неопределенности // THESIS. Риск. Неопределенность. Случайность. 1994. № 5.

Найт Ф. Х. Риск, неопределенность и прибыль. М., 2003.

Нейробиологические основы суицидальности //Украинский Медичний ЧАСОПИС. 1999. № 6 (14).

Немыкина Т. Н. , Будникова О. Я. Внутриличностные противоречия у первоклассников и адаптация к школе // Психология ХХI века: Материалы Международной научно-практической конференции. СПб., 2005.

Ниазашвили А. Г. Развитие стремления к успеху у менеджеров в условиях экономических рисков // Знание. Понимание. Умение. 2007. № 1.

Ниазашвили А. Г. Индивидуальные различия склонности к риску в разных социальных ситуациях развития личности: Автореф. дис… канд. наук. М., 2007.

Никитин С. М. , Феофанов К. А. Социологическая теория риска в поисках предмета // Социологические исследования. 1992. № 10.

Николаева А. Б. Детский сад и начальная школа: психологический аспект преемственности // Вопросы психологии. 1989. № 1.

Новик И. Б. Информационные аспекты риска // Системная концепция информационных процессов: Сборник трудов. М., 1988.

Овчиникова Г. В. Виды профессионально-хозяйственного риска // Правоведение. 1990. № 4.

Озеров И. Н. Категория риска в оперативно-розыскной деятельности: Автореф. дис. … канд. наук. СПб., 2001.

Ойгензихт B. B. Проблемы риска в гражданском праве. Душанбе, 1972.

Ойгензихт В. В. Аспекты соотношения вины и риска // Советское государство и право. 1973. № 10.

Ойгензихт В. В. Мораль и право. Душанбе, 1987.

Олекс М. Н. Профилактика проявлений дезадаптации в старшем школьном возрасте // Материалы III съезда Российского психологического общества. СПб., 2003.

Оленникова А. Н. Личностная саморегуляция в деятельности спасателя // bsu.ru (интернет-сайт социально-психологического факультета Бурятского государственного университета, 2004).

Омельченко А. И. Творческий риск, его государственно-правовая охрана. М., 1955.

Осипов А. В. Профессионально-важные качества сотрудников пожарно-спасательных формирований на разных этапах профессионального становления: Автореф. дис. … канд. наук. Ростов-на-Дону, 2009.

Осипов Ю. Ю. Деятельность следователя в условиях тактического риска: Автореф. дис. … канд. наук. М., 1992.

Осипян Н. Б. Личностные детерминанты проявления рискованного поведения у несовершеннолетних участников групповых преступлений: Автореф. дис. … канд. наук. Ростов-на-Дону, 2007.

Осипян Н. Б. Личностные предпосылки поведенческого риска несовершеннолетних участников групповых преступлений // Российский психологический журнал. 2007. № 1.

Остроухов О. В . Риск и чрезвычайная ситуация в социальной системе: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2000.

Парчевский Г. Ф. Карты и картежники. СПб., 1998.

Педагогическая рискология. СПб., 1995.

Петимко А. И. Учет профессионального риска и виктимности в обеспечении личной безопасности сотрудников // Ананьевские чтения-2010: Материалы научной конференции. СПб., 2010.

Петимко А. И. , Зверев В. Л. Личностные факторы экстремальной деятельности // Ананьевские чтения-2010: Материалы научной конференции. СПб., 2010.

Петровский В. А. Экспериментальное исследование риска как тенденции личности: Материалы IV Всесоюзного общества психологов. Тбилиси, 1971.

Петровский В. А. «Риск ради риска» и проблема Стоунера: Материалы конференции по проблемам общения. Л., 1973.

Петровский В. А. Поведение человека в ситуации опасности (к психологии риска) // Новые исследования в психологии. 1974. № 1.

Петровский В. А. Тенденция к свободному риску и самоутверждение личности // Социально-психологические проблемы формирования личности и учебно-воспитательного коллектива. М., 1975.

Петровский В. А. Активность субъекта в условиях риска: Автореф. дис… канд. наук. М., 1977.

Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. М., 1992.

Петровский В. А. Неадаптивный риск: феноменология и опыт интерпретации // Управление риском. 1997. № 3–4.

Платонов К. К. Краткий словарь системы психологических понятий. М., 1984.

Плотинский Ю. М. Риск в социальных реформах // Вестник МГУ. Серия 18: Социология и политология. 1996. № 2.

Позднякова М. Е. Наркомания как социетальная проблема // Россия: риски и опасности переходного общества. М., 1998.

Позднякова М. Е. К проблеме зависимости между рискогенным поведением молодежи и приобщением к психотропным веществам // Девиации и контроль: результаты эмпирических исследований девиантного поведения в современной России / Под ред. М. Е. Поздняковой и А. Л. Салагаева. М., 2007.

Поливанова Н. И. Наглядно-интуитивные компоненты процесса решения задач: Автореф. дис. … канд. наук. М., 1975.

Польская Н. А. Предрасположенность подростков к употреблению наркотиков // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Пономаренко В. А. Психология духовности профессионала. М., 2004.

Попов Ю. В. , Вид В. Д. Современная клиническая психиатрия. М., 1997.

Потехина Н. В. , Цветкова Л. А. Риск в профессиональной деятельности спасателя // Ананьевские чтения-2005: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2005.

Протопопова М. Н. , Байковский Ю. В. Психологические особенности спортсменов на начальном этапе занятий альпинизмом // sportedu.ru.

Психологический словарь. М., 1983.

Психология: Словарь. М., 1990.

Психология развития: Словарь. М., 2005.

Пятницкая И. Н. Клиническая наркология. Л., 1975.

Пятницкая И. Н. К вопросу о применение метадона // Вопросы наркологии. 1994. № 2.

Райзберг Б. А. Предпринимательство и риск. М., 1992.

Ренн О. Три десятилетия исследования риска: проблемы и новые перспективы // Вопросы анализа риска. 1999. № 1.

Риск в социальном пространстве / Под ред. А. В. Мозговой. М., 2001.

Рогов М. А. Риск-менеджмент. М., 2001.

Роик В. Д. Профессиональный риск: оценка и управление. М., 2004.

Ростовцев В. Н. , Протько H. H. , Марченкова И. Б. Поведенческие риски и нравственные ценности // Белорусский медицинский журнал. 2005. № 1 (11).

Рудашевский В. Д. Риск, конфликт и неопределенность в процессе принятия решения и их моделирование // Вопросы психологии. 1974. № 2.

Румянцева А. В. Особенности принятия решений старшеклассниками в ситуациях риска: Автореф. дис. … канд. наук. СПб., 2008.

Савина Е. А. Выбор и принятие решения: риск и социальный контекст // Психологический журнал. 2003. № 5.

Самороков В. И. Риск в уголовном деле // Государство и право. 1993. № 5.

Самороков В. И. Уголовно-правовая оценка медицинского риска // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. М., 1994.

Самсонов А. П. Влияние экстремальных условий на эффективность действий пожарного подразделения в связи с некоторыми индивидуально-психологическими особенностями пожарных: Автореф. дис. … канд. наук. М., 1978.

Сапогова Е. Е. Своеобразие переходного периода у детей 6–7-летнего возраста // Вопросы психологии. 1986. № 4.

Семерькова М. М. , Решетова А. Б. , Крутик А. Б. Предпринимательские риски. СПб., 2005.

Сенцов В. Г. Наркомания в США. М. – Екатеринбург, 2004.

Серегин Е. В. Предпринимательские риски. М., 1999.

Сиднев С. Принятие решений в условиях неопределенности // Бизнес-информ. 1996. № 15.

Силаков А. С. Динамика осознания учащейся молодежью опасности СПИДа // Ананьевские чтения-2010: Материалы научной конференции. СПб., 2010.

Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М., 1998.

Скотт П. Психология оценки и принятия решений. М., 1998.

Скрябин Н. Д. Проявление волевого качества смелости в различных видах спортивной деятельности // Психофизиологические вопросы изучения личности спортсмена. Л., 1976.

Славина Л. С. Индивидуальный подход к неуспевающим и недисциплинированным ученикам. М., 1958.

Словик П. На пути к пониманию и улучшению принимаемых решений // Дескриптивный подход к изучению процессов принятия решений при многих критериях: Сборник трудов. М., 1980.

Смакотина H. Л. Основы социологии нестабильности и риска: философский, социологический и социально-психологический аспекты. М., 1999.

Смирнов Б. Допинг: не станут ли очередные олимпиады состязаниями фармакологов?//Спорт для всех. 1998. № 1.

Смолова Л. В. Восприятие экологических рисков как важнейший аспект экологического сознания // Устойчивое развитие и экологический менеджмент: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2005.

Смольников В. Г. , Левитан М. И. Предприимчивость и риск: опыт, проблемы // Социально-политический журнал. 1993. № 7.

Солнцева Г. Н. Определение неопределенности // Управление риском. 1997. № 2.

Солнцева Г. Н. Когда и почему рискуют люди // Человек. 2001. № 2.

Солнцева Г.Н. Наука риска // Энергия. 2001. № 9.

Солнцева Г. Н. , Корнилова Т. В. Риск как характеристика действий субъекта. М., 1999.

Солнцева Г. Н. Психологическое содержание понятия «риск» // Вестник МГУ. Серия 14: Психология. 1999. № 2.

Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972.

Степаносова О. В. Современные представления об интуиции // Вопросы психологии. 2003. № 4.

Стрельцов В. В. Рискогенный характер девиантного поведения представителей российских субкультурных молодежных сообществ // Теория и практика общественного развития. 2009. № 3–4.

Строкова Т. А. Риск в инновационной деятельности педагогов // Образование и наука. 2001. № 4 (10).

Субханкулов М. Г. Некоторые типологические различия в скорости и ускорении учебно-производственной деятельности токарей-универсалов // Вопросы психологии. 1964. № 4.

Сулицкий В. В. Этнопсихология самоубийства // Ананьевские чтения-2002: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2002.

Сурогина Н. К. Синдром выгорания у учителей как фактор дезадаптации детей с ЗПР // Ананьевские чтения-1998: Тезисы научно-практической конференции. СПб., 1998.

Суховеева Н. Д. Педагогические аспекты преодоления негативных последствий учебных факторов риска, отражающихся на здоровье учащихся колледжа: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2003.

Теплов Б. М. Ум полководца // Проблемы индивидуальных различий. М., 1961.

Тийт Э. Факторы риска, вызывающие расторжение брака // Социально-демографические исследования семьи. Рига, 1980.

Тихомиров О. К . Психология мышления. М., 2002.

Тихонова Ю. В. Причины, мешающие развитию личности индивидуума в школе // Ананьевские чтения-2005: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2005.

Ткачевский Ю. М. Оправданный профессиональный и производственный риск как обстоятельства, исключающие уголовную ответственность // Вестник МГУ. Серия 2: Право. 1991. № 3.

Токарев Д. И. Риск как феномен науки // Современная философия науки: состояние и перспективы развития. М., 2003.

Токарев Д. И. Риск в природопреобразующей деятельности (философско-методологические аспекты): Автореф. дис… канд. наук. М., 2005.

Трайнина Е. Г. Особенности аутоагрессивных проявлений и аффективных расстройств при некоторых формах полинаркоманий: Автореф. дис… канд. наук. М., 1984.

Трескунова М. С. Личностные факторы увлечения экстремальным спортом: Сборник статей конференции. СПб., 2009.

Тулупьева Т. В. Психологическая защита ВИЧ-инфицированных и опасность общественному здоровью // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Тулупьева Т. В. , Исакова О. П. Склонность к риску и поиску новых ощущений как фактор психологической защиты личности // Ананьевские чтения-2003: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2003.

Тягунов А. А. Риск, неопределенность, случайность. Методологические вопросы страховой деятельности. М., 1999.

Тяпаев Т. Б. Стратегическое управление производством и реализацией продукции растениеводства с учетом рисков: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2010.

Ушаков С. Ф. Управление предпринимательским риском // Предпринимательство в Белоруссии. 1999. № 4.

Ушаков Я. О. Психологические факторы политического риска: Сборник статей по материалам лучших дипломных работ выпускников факультета психологии СПбГУ 2003 года. СПб., 2004.

Федорова А. В. Социальное время и управленческий риск: Автореф. дис… канд. наук. Саратов, 2003.

Федосова И. В. , Белозерцева И. Н. Обеспечение эколого-психологической безопасности детей группы суицидального риска // Фундаментальные исследования. 2005. № 3.

Филимоненко Ю. И. , Торопова О. Б. Интуиция: проявления и психологические факторы // Ананьевские чтения-2007: Материалы научно-практической конференции. СПб., 2007.

Феофанов К. А. Российская социология риска: состояние и перспективы // Социологические исследования. 2007. № 4.

Хабибуллин Э. Р. Готовность к риску как фактор эффективности педагогической деятельности в ситуациях неопределенности: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2008.

Халл Дж. К. Глава 20. Кредитный риск // Опционы, фьючерсы и другие производные финансовые инструменты. 6-е изд. М.: Вильямс, 2007.

Ханыков В. В. Рисполепт в лечении игровой зависимости // Современные достижения наркологии: Материалы конференции. М., 2005.

Хаснулин В. И. Календарь неблагоприятных дней. СПб., 1999.

Хекхаузен Х. Психология мотивации достижения. СПб., 2001.

Хохлов Н. В. Управление риском. М., 2001.

Христофорова М. И. Нарушение отношений матери и ребенка как фактор риска наркозависимости // Ананьевские чтения-2004; Материалы научно-практической конференции. СПб., 2004.

Чабан О. С. Наше время – время экстремалов // risk.ru.

Чалый-Прилуцкий В. А. Рынок и риск. М., 1994.

Черкасов В. В. Проблема риска в управленческой деятельности. М. – Киев, 1999.

Черкасов Е. П. , Мечитов А. И. Оценка риска и безопасности атомной энергетики в США // Управление и научно-технический прогресс. 1984. № 8.

Чернецкий Ю. М. Парадоксы спорта, или Двуликий Янус. Челябинск, 2005.

Черникова О. А. Соперничество, риск, самообладание в спорте. М., 1980.

Черникова О. А. Психологический мониторинг склонности к риску: обзор существующих методик // Актуальные вопросы современной психиатрии и наркологии: Сборник научных работ / Под общ. ред. П. Т. Петрюка, А. Н. Бачерикова. Киев – Харьков, 2010.

Чернов В. А. Анализ коммерческого риска. М., 1998.

Чиликин А. Н. Психология предпринимательства. Липецк, 1999.

Чистяков А. А. , Павлухин А. Н. , Захарова С. С. , Эриашвили Н. Д. Обоснованный риск в уголовном праве Российской Федерации. М., 2007.

Чупров В. И. , Зубок Ю. А. , Уильямс К. Молодежь в обществе риска. М., 2001.

Шабалина В. В. Психология подростка. М., 2003.

Шабров П. Н. Формирование готовности выпускников общеобразовательной школы к безопасному социальному выбору: Автореф. дис. … канд. наук. Кострома. 2011.

Шарок В. В. Социально-психологические факторы рискованного поведения // Сборник статей по материалам лучших дипломных работ выпускников факультета психологии СПбГУ 2006 года. СПб., 2007.

Шаршукова Л. Г. Классификация // Риск. 1997. № 2.

Шаршукова Л. Г. Риски в предпринимательской деятельности. М., 1998.

Шоломицкий А. Г. Теория риска. Выбор при неопределенности и моделировании риска. М., 2005.

Шпеер А. Воспоминания. Смоленск – М., 1997.

Шрейдер Р. В. , Шадриков В. Д. Психологическое изучение профессии сборщиц в целях повышения эффективности трудовой деятельности // Проблемы индустриальной психологии. Ярославль, 1976.

Шумпетер И. Теория экономического развития. М., 1982.

Щукин М. Р. Преодоление негативных проявлений свойств нервной системы при формировании индивидуального стиля деятельности // Теоретические основы, прикладное применение и методики дифференциальной психофизиологии. Пермь, 1977.

Щукин М. Р. О структуре индивидуального стиля трудовой деятельности // Вопросы психологии. 1984. № 6.

Экологический риск: анализ, оценка, прогноз: Материалы I Всероссийской конференции. Иркутск, 1998.

Экологический риск: анализ, оценка, прогноз: Материалы II Всероссийской конференции. Иркутск, 2001.

Эрроу К. Восприятие риска в психологии и экономике // Thesis. 1994. № 5.

Яницкий О. Н. Социология и рискология // Россия: риски и опасности переходного общества. М., 1998.

Яницкий О. Н. Россия как «общество риска»: контуры теории // Россия: трансформирующееся общество / Под ред. В. А. Ядова. М., 2001.

Яницкий О. Н. Социология риска. М., 2003.

Яцук О. В. Риск как фактор развития современного общества: социокультурный аспект: Автореф. дис. … канд. наук. М., 2006.

* * *

Abbey A. , Saenz C. , Buck P.O. The cumulative effects of acute alcohol consumption, individual differences and situational perception on sexual decision making // Journal of Studies on Alcohol, 2005, v. 66.

Accident Facts. Chicago: National Safety Council, 1952.

Adams J. Risk. University College London Press, London, 1994.

Adolescent Risk Making. Risk behaviour: towards a model of affectively constructed action. Oslo: University of Oslo, 1997.

Agha S. The impact of mass media campaign on personal risk perception, perceived self-efficacy and on other behavioural predictors // AIDS Care, 2003, v. 15.

Agor W. H. The logic of intuitive decision making. Westport, CT, Quorum books, 1986.

Alhacami A. S. , Slovic P. A psychological study of the inverse relationship between perceived risk and perceived benefit // Risk Analysis, 1994, v. 14.

Anderson C. , Galinsky A. D. Power, optimism and risk-taking // European Journal of Social Psychology, 2006, v. 36.

Ansell J. Reability, industrial risk assessment // J. Ansell, F. Wharton (eds.). Risk: Analysis, Assessment and Management. Chichester: John Wiley and Sons, 1992.

Atkinson J. Motivational determinants of risk-taking behavior // Psychological Review, 1957, v. 64.

Atman C. J. , Bostrom A. , Fischhoff B. , Morgan M. G. Designing risk communications: completing and correting mental models of hazardsprocesses // Risk Analysis, 1994, v. 14.

Attitudes to risk. The INOINI report, 2003—2004 // Colledge2003-2004.pdf.

Baird J. C. , Chawarsky M. C. Context-constrained judgment of the perceived risk of HIV/AIDS // Journal of Applied Social Psychology, 2005, v. 35 (1).

Barke R. , Jenkins-Smith H. Politics and scientific expertise: scientists, risk perception and nuclear waste policy // Risk Analysis, 1993, v. 13.

Barnett J. , Breakwell G. M. Risk perception and experience: hazard personality profiles and individual differences // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Baron J. , Hershey J. C. , Kunreuther H. Determinants of priority for risk reduction: the role of worry // Risk Analysis, 2000, v. 20.

Barratt E. O. , Cabal L. F. , Moeller F. G. Impulsivity and sensation seeking: a historical perspective on current challenges // R. M. Stelmach (ed.). On the Psychology of Personality: Essays in Honor of Marvin Zuckerman. N-Y.: Elsevier, 2004.

Basili M. , Franzini M. Understanding the risk of an avian flu pandemic: rational waiting or precautionary failure? // Risk Analysis, 2006, v. 26.

Bastick T. Intuition: How we think and act. N-Y.: John Wiley and Sons Inc., 1982.

Bateson N. Familiarization, group discussion and risk-taking // Journal of Experimental Psychology, 1966, v.2.

Baylor A. M. A three component conception of intuition: Immediacy, sensing relationships and reason // New Ideas in Psychology, 1997, v. 15.

Baylor A. M. A U-shaped model for the development of intuition by level of expertise // New Ideas in Psychology, 2001, v. 19.

Bechara A. Neurobiology of decision-making: Risk and reward // Semi. Clinical Neuropsychiatry, 2001, v. 6 (3).

Beck U . Risk Society. Toward a New Modernity. L.: SAGE, 1992.

Beck U. Ecological Enlightenment. Essays on the Politics of the Risk Society. New Jersey: Humanities Press, 1995.

Beck U. Risk Society and the Provident State // Risk, Evironment and Modernity. London: Sage Publications, 1996.

Beck U. Living in the world risk society // Economy and Society, 2006, v. 35.

Begum H. A. , Ahmed E. Individual risk-taking and risky shift as a function of cooperation-competitionproneness of subjects // Psychological Studies, 1986, v. 31.

Beierle T. C. The benefits and costs of discloringinformation about risks: what do we know about right-to-know? // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Bell R. R. , Jamieson B. D. Publicity of initial decisions and risky shift phenomen // Journal of Experimental Social Psychology, 1970, v.6 (3).

Bem D. J. , Wallach M. A. , Kogan N. Group decision making under risk and aversive consequences // Journal of Personality and Social Psychology, 1965, v. 1.

Bennett C. , Lindscolt S. , Bennett R. The effects of group size and discussion time on the risky shift // Journal of Social Psychology, 1973, v. 91.

Benthin A. , Slovic P. , Severson H. A psychometric study of adolescent risk perception // Journal of Adolescence, 1993, v. 16.

Bergler E. The Psychology of the Gambler. N-Y: International University Press, 1957.

Bergstrom R. L. , McCaul K. D. Perceved risk and worry: the effects of 9/11 on willingness to fly // Journal of Applied Social Psychology, 2004, v. 34.

Bernoulli D. A new theory on the measurement of risk // Econometrica, v. 22.

Berry D. C. , Brodbent D. E. Implicit learning in the control of complex system // P. A. Frensch, J. Funke (eds.). Complex problem solving. N-Y., 1995.

Bertschy G. et. al. Methadone maintenance treatment: an update // European Archives of Psychiatry and clinical neuroscience, 1992, v. 245.

Black D. W. , Moyer T. Clinical features and psychiatric comorbidity of subjects with pathological gambling behaviour // Psych. Serv., 1998.

Blank A. D. Effects of group and individual conditions on choice behaviour // Journal of Personality and Social Psychology, 1968, v. 8.

Blaszczynski A. Overcoming Compulsive Gambling: A Self-Help Guide Using Cognitive-Behavioral Techniques. London: Robinson, 1998.

Blaszczynski A. , McConaghy N: Anxiety and depression in the pathogenesis of pathological gambling // International Journal of the Addictions, 1989, v. 24.

Blaszczynsky A. , McConaghy N. , Frankova A. Boredom proneness in pathological gambling // Psychological Reports, 1990, v. 67.

Blaszczynski A. P. , McConaghy N. , Frankova A . Control versus abstinence in the treatment of pathological gambling: a two– to nine-year follow-up // British Journal of Addiction, 1991, v. 86.

Blaszczynski A. , Nower L. A pathways model of problem and pathological gambling // Addiction, 2002, v. 97(5).

Blume S. V. , Lesier H. R . Characteristics of pathological gamblers identified among patients on psychiatric admissions service // Hospital Community Psychiatry, 1990.

Boholm A. Risk perception and social anthropology: critique of cultural theory // Ethnos, 1996, v. 61.

B ц hm G. Emotional reactions to environmental risk: Cjnsequentialist versus ethical evaluation // Journal of Environmental Psychology, 2004, v. 24.

Boney-McCoy A. , Gibbons F. X. , Reis T. J. , Gerrard M. , Luis C. A. E. , Sufka A. V. W. Perceptions of smoking risk as a function of smoking status // Journal of Behavioral Medicine, 1992, v. 15.

Bord R. J. , O’Connor R. E. Risk communication, knowledge and attitudes: explaining reactions as a technology perceived as risky // Risk Analysis, 1990, v. 10.

Bord R. J. , O’Connor R. E. Determinants of risk perceptions of a hazardous waste site // Risk Analysis, 1992, v. 12.

Bord R. J. , O’Connor R. E. The gender gap in environmental attitudes // Social Science Quarterly, 1997, v. 4.

Borcherding K. , Rohrmann B. , Eppel T. A psychological study on the cognitive structure of risk evaluation // New Direction in Research on Decision Making. North-Holland, 1986.

Both B. M. Social support and outcome of alcoholism treatment: an exploratory analysis // American Journal on Drug and Alcohol Abuse, 1992, v. 18.

Bouyer M. , Bagdassarian S. , Chaabanne S. , Mullet E. Personality correlates of risk perception // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Boverie P.E. Gender, motivational forces, level of decision-makingt and risk-taking: A phenomenological study of risk-taking in college students // Dissertation Abstracts International, 1989, v. 50.

Boverie P. E. , Scheuffele D. J. , Raymond E. L . Multimethodological approach to exsamining risk-taking // Current Psychology, 1994—1995, v. 13 (4).

Bowers K. S. , Regehr G. , Balthazard C. , Parker K. Intuition in the context of discovery // Cognitive Psychology, 1990, v. 22.

Boyd W. , Bolen D. W. The compulsive gambler and spouse in group psychotherapy // International Journal of Group Psychotherapy, 1970, v. 20.

Bradbury J . The Policy Implications of Different Concepts of Risk // Science, Technology and Human Values, 1984, v. 14.

Breakwell G. M. Risk estimation and sexual behavior: a longitudinal study of 16—21 years olds // Journal of Health Psychology, 1996, v. 1.

Breakwell G. M. Risk communication: factors affecting impact // British Medical Bulletin, 2000, v. 56 (1).

Breakwell G. M. The Psychology of Risk. N-Y.: Cambridge University Press, 2007.

Breakwell G. M. , Barnett J. Social influence processes and their effect on risk amplification // M. P. Cottav, D. W. Harvey, R. P. Pape, J. Tait (eds.). Foresight and Precaution. Rotterdam: A. A. Balkems, 2000.

Breakwell G. M. , Barnett J. The significance of uncertainty and conflict: developing a social psychological theory of risk communication // New Review of Social Psychology, 2003, v. 2.

Breakwell G. M. , Millward L. , Fife-Schaw C. R. Commitment to safer sex as a predictor of condom use among 16—20 year olds // Journal of Applied Social Psychology, 1994, v. 24.

Breen R. B. , Zimmerman M. Rapid onset of pathological gambling in machine gamblers // Journal of Gambling Studies, 2002, v. 18 (1).

Brenot J. , Bonnefous S. Approche socio-culturelle de la perception des risques. Fontenay-aux-Roses, France: Institut de Protection et de Sыretй Nuclйaire, 1995.

Brockman E. N. , Antony W. P. The influence of tacit knowledge and collective mind on strategic planning // J. Managerial Issue., 1998, v. 10.

Brody C. J. Differences by sex in support for nuclear power // Social Issues, 1984, v. 63.

Bromiley P. , Curley S. P. Individual differences in risk taking // J. F. Yates (ed.). Risk-Taking Behaviour. Chichester: John Wiley and Sons, 1992.

Brown J. Social Psychology. N-Y., 1965.

Brown R. I. F. The effectiveness of Gamblers Anonymous. Gambling Studies // Proceedings of the Sixth National Conference on Gambling and Risk Taking. Vol. 5: The Phenomenon of Pathological Gambling. Edited by Eadington WR. Reno, University of Nevada, Bureau of Business and Economic Administration, 1985.

Brun W. Cognitive components in risk perception: natural versus manmade risks // Journal of Behavioural Decision Making, 1992, v. 5.

Bujold A. , Ladouceur R. , Sylvain C . et al: Treatment of pathological gamblers: an experimental study // Journal of Behavioral Therapy and Experimental Psychiatry, 1994.

Caffray C. M. , Schneider S. L. Why do they do it? Affective motivators in adolescents decisions to participate in risk behaviours // European Journal of Personality, 2000, v. 14.

Calman K. C. Communication of risk: Choice, consent and trust // Lancet, 2002, v. 360.

Campbell L. F. , Stewart A. E. Effects of group membership on perception of risk for AIDS // Psychological Reports, 1992, v. 70.

Carlton P. L. , Manowitz P. , McBride H. , Nora R. , Swartzburg M. , Goldstein L. Attention deficit disorder and pathological gambling // Journal of Clinical Psychiatry, 1987, v. 48 (12).

Carney R. E. Attitudes towards risk // R. E. Carney (ed.). Risk Taking Behaviour: Concepts, Methods, Behaviour and Applications to Smoking and Drug Abuse. Springfield, Il.: Charles S. Thomas, 1971.

Cartright D. Risk taking by individuals and group: An Assessment of research employing choice dilemmas // Journal of Personality and Social Psychology, 1971, v. 20 (3).

Castellan N. J. , Sawyer T. A. Multiattribute decision models: task order and group effects // G. M. von Furst-tenberg (Ed). Acting under uncertainty: multidisciplinary conceptions. 1990.

Castore K. H. Group discussion and prediscussion assessment of preferences in the risky shift // Journal of Experimental Social Psychology, 1972, v. 8 (2).

Cavedini P. , Riboldi G. , Keller R. , DAnnucci A. , Bellodi L. Frontal lobe dysfunction in pathological gambling patients // Biological Psychiatry, 2002, v. 51 (4).

Cecil E. , Cherkoff J. , Cummings L. Risk taking in groups as a function of group pressure // Journal of Social Psychology, 1970, v. 81 (2).

Chambers А. , Potenza M. Neurodevelopment, Impulsivity and Adolescent Gambling // Journal of Gamling Studies, 2003, v. 19 (1).

Cherpitel C. J. Alcohol, injury and risk-taking behaviour: data from a nationale sample // Alcoholism Clinical and Experimental Research, 1993, v. 17.

Ciarrocchi J. W. Counseling problem gamblers: A self-regulation manual for individual and family therapy. N-Y.: Academic Press, 2002.

Clark R. D. Group-induced shift toward risk: A critical appraisal // Psychological Bulletin, 1971, v. 76.

Claxton G. Anatomy of intuition // T. Atkinson, G. Claxton (eds.). The intuitive practitioner: On the value of not always knowing what one is doing. Buckingham, PA. Open University Press, 2000.

Cloninger C. R. , Sigvardsson S. , Bohman M . Coping, expectancies and alcohol abuse: A test of social learning formulations // Journal of Abnormal Psychology, 1988, v. 97.

Comings D. E. , Rosenthal R. J. , Lesieur H. R. et al: A study of the dopamine D2 receptor gene in pathological gambling // Pharmacogenetics, 1996, v. 6.

Comings D. E. , Gade-Andavolu R. , Gonzalez N. , Wu S. , Muhleman D. , Chen C. , Koh P. , Farwell K. , Blake H. ,

Dietz G. , MacMurray J. P. , Lesieur H. R. , Rugle L. J. , Rosenthal R. J. The additive effect of neurotransmitter genes in pathological gambling // Clinical Genetics, 2001, v. 60 (2).

Coombs C. H. Portfolio theory and the measurement of risk // M. F. Kaplan, S. Swartz (eds.). Human judgment and decision processes. N-Y., 1975.

Cooper M. L. , Frone M. R. , Russell M. , Mudar P. Drinking to Regulate Positive and Negative Emotions:

A Motivational Model of Alcohol Use // Journal of Personality and Social Psychology, 1995, v. 69.

Covello V. T. The perception of technological risk: A literature review // Technology forecasting and social change. N-Y., 1984, v. 23 (4).

Crips B. R. , Barber J. G. The effect of locus of control on the association between risk perception and sexual risk-taking // Personality and Individual Differences, 1995, v. 19.

Crossland B. , Bennett P. A. , Ellis A. F. et al. Estimating Engineering Risk. London: Royal Society, 1992.

Custer P. , Linnoil M. , Loren V. , Ro A. Personality factors and pathological gambling// Acta Psychiatr. Scand, 1989, v. 80 (1).

Cvetkovich G. , Earle T. C. (eds.). Journal of Cross-Cultural Psychology, special issue: Risk and Culture, 1991, v. 22.

Cvetkovich G. , Lofstedt R. E. Social Trust and the Menagement of Risk. London: Earthscan, 1999.

Dake K. Orienting dispositions in the perception risk: an analysis of contemporary worldviews and cultural biases // Journal of Cross-Cultural Psychology, 1991, v. 22.

Davidson D. J. , Frendenburg W. R. Gender and environment risk concerns: a review and analysis of available research // Environment and Behaviour, 1996, v. 28 (3).

De Bono E. New think. The use of lateral thinking in the generation of new ideas. N-Y., 1968.

DeCaria C. M. , Hollander E. , Grossman R. , Wong C. M. , Mosovich S. A. , Cherkasky S. Diagnosis, neurobiology, and treatment of pathological gambling // Journal of Clinical Psychiatry, 1996, v. 57.

Dejoy D. M. An exsamination of gender differences in traffic accident risk perception // Accident Analysis and Prevention, 1992, v. 24.

Delfabbro P. , Thrupp L. The social determinants of youth gambling in South Australian adolescents // Journal of Adolescence, 2003, v. 26 (3).

Derevensky L. , Gupta R. , Nower L. The relationship of impulsivity, sensation seeking, coping, and substance use in youth gamblers // Psychology of Addictive Behaviors, 2004, v. 18.

Dockins C. , Jenkins R. R. , Owens N. , Simon N. B. , Bembenek W. L . Valuation of childhood risk reduction: the importance of age, risk preferences and perspective // Risk Analysis, 2002, v. 22.

Dolinski D. , Jenkins R. R. , Owens N. Et al. Unrealistic pessimism // Journal of Social Psychology, 1987, v. 127.

Donohew R. L. , Bardo M. T. , Zimmerman R. S. Personality and risky behaviour: communication and prevention // R. M. Stelmach (ed.). On the Psychobiology of Personality: Essays in Honor of Marvin Zuckerman. N-Y.: Elsevier, 2004.

Donohew R. L. , Hoyle R. H. , Clayton R. R. , Skiner W. F. , Colon S. E. , Rice R. E. Sensation seeking and drug used by adolescrnts and their friends: Models for marijuana and alcohol // Studies in Alcohol, 1999, v. 60.

Dorn L. , Matthewa G. Prediction of mood and risk appraisals from trait measures: two studies of simulated driving // European Journal of Personalty, 1995, v. 9.

Dosman D. M. , Adamovich W. L. , Hrudey S. E. Socioeconomic determinants of health – and food safety – related risk perception // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Douglas M. Risk Acceptability according to the Social Sciences. London: Routledge and Kegan Paul, 1986.

Douglas M. Risk as forensic resourse. Daedalus, Special issue on Risk, Fall, 1990.

Douglas М. Risk and Blame: Essays in Cultural Theory. Routledge. London, 1992.

Douglas M . Risk Acceptability According to the Social Sciences. N-Y.: Russel Sage Foundation, 1985.

Douglas M. , Calvez M. The self as risk taker a cultural theory on contagion in relation to AIDS // Sociological Review, 1990, v. 38.

Douglas M. , Wildavsky A. Risk and Culture: An Essay on the Selection of Technological and Environmental Dangers. Berkeley: University of California Press, 1982.

Drottz-Sjoberg B. M. , Sjoberg L. Risk perception and worries after the Chernobyl accident // Journal of Environmental Psychology, 1990, v. 10.

Earle T. C. Thinkink aloud about trust: a protokol analysis of trust in risk management // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Edwards W. Probability preferences in gambling // American Journal of Psychology, 1953, v. 66.

Edwards W. The theory of decision-making // Psychological Bulletin, 1954, v. 51.

Eisen S. A. , Slutske W. S. , Lyons M. J. , Lassman J. , Xian H. , Toomey R. , Chantarujikapong S. , Tsuang M. T. The genetics of pathological gambling // Semin. Clinical Neuropsychiatry, 2001, v. 6 (3).

Eiser J. R. , Miles S. , Frewer L. J. Trust, perceived risk and attitudes toward food technologies // Journal of Applied Psychology, 2002, v. 32.

Eklund J. M. , Klintenberg B. Personality characteristics as risk behavior in male and female adolescents // Journal of Individual Differences, 2005, v. 26 (2).

Englander T. , Farago K. , Slovic P. , Fischhoff B. A. Comparative Analysis of Risk Perception in Hungary and the United States // Social Behaviour, 1986, v. 1.

Eysenck H. The Biological Basis of Personality. Springfield: C. C. Thomas, 1967.

Eysenck S. B. G. , Eysenck H. J. Impulsiveness and venturesomenes: their position in a dimensional scale of personality description // Psychological Reports, 1978, v. 43.

Farley F. The big T in personality // Psychology Today, 1986, v. 20.

Feather N. T. Success probability and choice behavior // Journal of experimental Psychology, 1959, v. 58.

Feather N. T. Subjective probability and decision under uncertainty // Psychological Review, 1959, v. 66.

Finucane M. L. , Alhakami A. S. , Slovich P. , Johnson S. M. The affect heuristic in judgments of risk and benefis // Journal of Behavioural decision Making, 2000, v. 13.

Fischhoff B. The psychology of risk characterization // N. E. Sahlin, B. Brehmer (eds.). Future Risk and Risk Management. N-Y.: Kluwer Academic/ Plenum Publishers, 1994.

Fischhoff B. Risk Communication // R. Lofsted, L. Frewer (eds.). Risk and Modern Society. London: Earth-scan, 1998.

Fischhoff B. , Bostrom A. , Quadrel M. J. Risk Perception and Communication. N-Y.: Cambridge University Press, 2000.

Fischhoff B. , Lichtenstein S. , Slovich P. , Derby S. , Keeney R. Acceptable Risk. London, 1981.

Fisher S. E. Gambling and problem Gambling among Casino Patrons. Prepared for a consortium of the British casino industry. Plymouth, England: University of Plymouth: Centre for Research into the Social Impact of Gambling, 1996.

Flanders J. P. , Thistlethwaite D. L. Effects of familiarization and group discussion upon risk-taking // Journal of Personality and Social Psychology, 1967, v. 5 (1).

Florig H. K. , Granger M. M. , Morgan K. M. et al. A deliberative method for ranking risks (10: overview and test bed development // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Flynn J. , Slovic P. , Kunreuther H. (eds.). Risk, Media and Stigma: Understanding Public Challenges to Modern Science and Technology. London: Earthscan, 2001.

Flynn J. , Slovic P. , Mertz C. K. The Nevada iniciative: a risk communication fiasco // Risk in File, 1993, v. 138.

Flynn J. , Slovic P. , Mertz C.K. Gender, race and perception of environmental health risk // Risk Analysis, 1994, v. 14.

Frank M. , Lester D. , Wexler A: Suicidal behavior among members of Gamblers Anonymous // Journal of Gambling Studies, 1991, v. 7.

Franken R. E. , Gibson K. J. , Rowland G. L. Sensation seeking and the tendency to view the world as threatening // Personality and Individual Differences, 1992, v. 13.

Fraser C. Group risk-taking and group polarization // European Journal of Social Psychology, 1971, v. 1 (4).

Fraser C. , Gouge C. , Billing M. Risky shifts, cautions shift and group polarization // European Journal of Social Psychology, 1971, v. 1 (1).

Freudenburg W. R. Nothing succeeds like success? Risk analysis and the organizational amplication of risk // Risk: Issues in Health and Safety, 1992, v. 3.

Frewer L. Risk perception, social trust and public participation in strategic decision making: implications for emerging technologies // Ambio, 1999, v. 28.

Frewer L. , Miles S. Temporal stability of the psychological determinants of trust: implications for communication about food risk // Health, Risk and Society, 2003, v. 5.

Frewer L. , Miles S. , Marsh R. The GM foods controversy: a test of the social amplification of risk model // Risk Analysis, 2002, v. 22.

Frewer L. , Scholderer J. , Bredahl L. Communicating about the risk and benefits of genetically modified foods: the mediating role of trust // Risk Analysis, 2003, v. 23.

Galanter M. , Talbott D. , Gallegos K. , Rubenstone E. Combined Alcoholics Anonymous and professional care for addicted physicians // American Journal Psychiatry, 1990, v. 147 (1).

Ganzach Y. Judging risk and return of financial assets // Organizational Behaviour and Human Decision Processes, 2001, v. 83.

Gardner G. T. , Gould L. C. Public perceptions of the risk and benefits of technology // Risk Analysis, 1989, v. 9.

Gasper K. , Clore G. L. The persistent use of negative affect by anxious individuals to estimate risk // Journal of Personality and Social Psychology, 1998, v. 74.

Gilovich T. , Douglas C. Biased evaluations of randomly determined gambling outcomes // Journal of Experimental Social Psychology, 1986, v. 22.

Glendon I. A. Risk homeostasis theory in simulated environments //Symposia «Traffic Psychology Issues in intercultural traffic psychology attitudes to safety in different countries of Europe», 1999.

Gloster C. Women needs to perceive risk as an opportunity // Winning at work, 2004, v. 12 (11).

Goldberg P. The intuitive edge. Understanding and developing intuition. Los Angeles, Jeremy P. Tarcher Inc., 1983.

Goth J. Moderne Suchtmedizin. Thieme, 1999.

Gould L. C, Gardner G. T., Deluca D. R. et al. Perception of Technological Risk and Benefits. N-Y.: Russell Sage Foundation, 1988.

Grant J. E., Kim S. W., Potenza M. N., Blanco C, Ihanez A., Stevens L., HektnerJ. M., Zaninelli R. Paroxetine treatment of pathological gambling: a multi-centre randomized controlled trial // Journal of International Clinical Psychopharmacology, 2003, v. 18.

Greening L., Bollinger S.J., Pitz G. Adolescents perceived risk and personal experience with natural disasters: An evaluation of cognitive heuristics // Acta Psychologica, 1996, v. 91 (1).

Griffiths M. D., Sutherland I. Adolescent gambling and drug use //Journal of community and applied social psychology, 1998.

Grimm R.-H., Meyer W.-U. Impulsivität – Reflexivität: Ein Korrecturbedürftiges Konzept // Zeitschrift für Entwicklungs-und Pädagogische Psychologie, 1976, 8.

Grobe D., Douthitt R., Zependa L. A model of consumers risk perceptions toward recombinant bovine growth hormone (rbgh): the impact of risk characteristics // Risk Analysis, 1999, v. 19.

Gupta R., DerevenskyJ. Adolescent gambling behaviour, 1999.

Gustaf son P. E. Gender differences in risk perception// Risk Analysis, 1998, v. 18 (6).

GuttelingJ. M., Kuttschreuter M. The role of expertise in risk communication: lay people\'s and experts perception of the millennium bug risk in the Netherlands //Journal of Risk Research, 2002, v. 5.

GuttelingtJ. M., Wiegman 0. Gender specific reactions to environmental hazards in the Netherlands // Sex Roles, 1993, v. 28.

Gwartney-Gibbs P. A., Lach D. H. Sex differences in attitudes toward nuclear war //Journal of Peace Research, 1991, v. 28.

Hakes J. K., Viscusi W. K. Dead reckoning: demographic determinants of the accuracy of mortality risk perception // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Haller R., Hinterhuber H: Treatment of pathological gambling with carbamazepine // Pharmacopsychiatry, 1994, v. 27.

Halpern-Felsher B. L., Millstein S. G., Ellen J. M. et al. The role behavioural experience in judging risk // Health Psychology, 2001, v. 20.

Hampson S. E., Andrews J. A., Lee M. E. et al. Lay understanding of sinergistic risk: the case of radon and cigarette smoking // Risk Analysis, 1998, v. 18.

Hancock J. G., Teevan R. C. Fear of failure and risk-taking behavior//Journal of Personality, 1964, v. 32.

HandmerJ., Penning-Rowsell E. Hazard and the Communications of Risk. Aldershot: Gower, 1990.

Hardoon K. K., Gupta R., Derevensky J. L. Psychosocial variables associated with adolescent gambling // Psychology of Addictive Behaviors, 2004, v. 18.

Hashiguchi K. The number of decision makers and the level of risk taking within a group //Japanese Journal of Experimental Social Psychology, 1974, v. 14.

Head G.L.,Horn S. Essential of Risk Management. Insurance Institute of America, 1991.

Heath R. L., Palenchar M. Community relations and risk communication: a longotudinal study of the impact of emergency response messages //Journal of Public Relations Research, 2000, v. 12.

Heine S.J., Lehman D. R. Cultural variation in unrealistic optimism: does the west feel more invulnerable than the east? Journal of Personality and Social Psychology, 1995, v. 68.

Heino A., Van der Molen H. H., Wilde G.J. S. Differences in driving styles and risk perception between risk avoiders and risk seekers//2nd European congress of psychology. Budapest, 1991.

Hellenbeck W. H. Quantitative Risk Assessment for Environmental and Occupational Health. Boca-Raton, 1993.

Henderson V. R., Hennessy M., Barrett D. W. et al. When risky is attractive: sensation seeking and romantic partner selection // Personality and Individual Differences, 2005, v. 38.

Hensley W. E. Probability, personality, age and risk-taking //Journal of Psychology, 1977.

Hertz D. B., Thomas H. Risk Analysis and its Applications. Chichester, N-Y., 1983.

Higbee K. L. Group risk taking in military decisions //Journal of Social Psychology, 1972, v. 88.

Hillier L. M. , Morrongiello B. A. Age and gender differences in school-age childrens appraisals of juniory risk // Journal of Pediatric Psychology, 1998, v. 4.

Hinman G. W. , Rosa E. A. , Kleinhesselink R. R. , Lowinger T. C. Perceptions of nuclear amd other riska in Japan and the United Statrs // Risk Analysis, 1993, v. 13.

Hisrich R. D. , Brush C. G. The Woman Entrepreneur: Starting, Financing, and Managing a Successful New Business. Lexington, Mass., Lexington Books, 1986.

Hlavsa J. Pojmova struktura tvurciho intelektu // Cheskoslovenska psychologie, 1972, v. 16.

Hodgins D. C. , el-Guebaly N. Retrospective and prospective reports of precipitants to relapse in pathological gambling // Journal of Consulting and Clinical Psychology, 2004, v. 72.

Hogarth R. Jidgment and chois: The Psychologyof Decision. John Wiley and Sons, 1980.

Hollander E. , DeCaria C. , Mari E. et al: Short-term single-blind fluvoxamine treatment of pathological gambling // American Journal of Psychiatry, 1998, v. 155.

Hollander E. , Frenkel M. , DeCaria C. et al. Treatment of pathological gambling with clomipramine // American Journal of Psychiatry, 1992, v. 149.

Hollander E. , Buchalter A. J. , DeCaria C. M. Pathological gambling // Psychiatr. Clin. North America, 2000, v. 23(3).

Holton G. A. Defining Risk // Financial Analysts Journal, 2004, v. 60 (6).

Horlick-Jones T. , Rosenhead J. , Georgiou I. et al. Decision support for organizational risk management by problem structuringt // Health, Risk and Society, 2001, v. 3.

Hornig S. Framing risks: audience and reader factors // Journalism Quarterly, 1992, v. 69.

Horswill M. S. , McKenna F. P. The effect of interference on dinamic risk taking judgments // British Journal of Psychology, 1999, v. 90.

Horswill M. S. , McKenna F. P. The effect of perceived control on risk taking // Journal of Applied Psychology, 1999, v. 29.

Horvath P. , Zuckerman M. Sensation seeking, risk appraisal and risky behaviour // Personality and Individual Differences, 1993, v. 14.

Howarth P. , Zuckerman M. Sensation seeking, risk appraisal and risky behaviour. N-Y., 1993.

Hoyos C. Motivationspsychologische Aspekte des Riskoverhaltens. Ber. 23. Kongress Deutsch. Ces. Psychol., 1962. Gцttingen: Hogrefe, 1963, Bd. 23.

Hoyt G. C. , Stoner J. A. F. Leadership and group decisions involving risk // Journal of Experimental Social Psychology, 1968, v. 4 (3).

Hsee C. K. , Weber E. U. Cross-national differences in risk preference and lay predictions // Journal of Behavioural Decision Making, 1999, v. 12 (2).

Hunt E. B. , Rowe R. R. Group and individual economic decision making in risk conditions // D. W. Taylor (ed.). Experiments on Decision Making and Other Studies. Tachnical Report, 1960.

Hutter B. M. Regulation and Risk: Occupational Health and Safety on the Railways. N-Y.: Oxford University Press, 2001.

Ibanez A. , Blanco C. , Moreryra P. , Saiz-Ruiz J. Gender differences in pathological gambling // Journal of Clinical Psychiatry, 2003, v. 64 (3).

Ibanez A. , Blanco C. , Perez de Castro I. , Fernandez-Piqueras J. , S б iz-Ruiz J. Genetics of Pathological Gambling // Journal of Gambling Studies, 2003, v. 19 (11).

Janis I. Victim of groupthink. Houghton Mifflin, 1972.

Jianguang Z. Environmental hazards in the Chinese publics eyes // Risk Analysis, 1993, v. 13.

Joffe H. Risk: from perception to social representation // British Journal of Psychology, 2003, v. 42.

Johnson B. B. Risk comparisons, conflict and risk acceptability claims // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Johnson B. B . Varying risk comparison elements: effect on public reactions // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Johnson B. B. , Slovich P. «Improving» risk communication and risk management: legislated solutions or legislated disasters? // Risk Analysis, 1994, v. 14.

Johnson E. E. , Nora R. M. Does spousal participation in Gamblers Anonymous benefit compulsive gamblers? // Psychological Reports, 1992, v. 71.

Jungermann H. , Schutz H. , Thuring M. Mental models in risk assessment: informing people about drugs // Riski Analysis, 1988, v. 8.

Jungermann I., Slovic P. Psychologie der Kognition und die Evalution von Risiko // Risiko und Gesselschaft. Opladen, 1990.

Kagan J. Reflection-impulsivity: The generality and dynamics of conceptual tempo // Journal of Abnormal Psycology, 1966, v. 71.

Kahneman D., Tversky A. Prospect theory: an analysis of decision under risk // Econometrica, 1979, v. 47 (2).

Kallmen H. Manifest anxiety, general self-efficacy and locus of control as determinants of personal and general risk perception // Journal of Risk Research, 2000, v. 3.

Kandel D. B. Marijuana users in young adulthood // Archives of General Psychiatry, 1984, v. 41.

Kandel D. B., Kessler R. C, Margulies R. Z. Antecedents of adolescent initiation into stages of drug use: A developmental analysis // D. B. Kandel (ed.). Longitudinal research on drug abuse. Washington, DC: Hemisphere, 1978.

Kasperson J., Kasperson R. E. Transboundary risk and social amplification // J. Linnerooth-Bayer, R. Lofstedt (eds.). Cross-National Studies of Transboundary Risk Problems. London: Earthscan, 2001.

Kasperson J., Kasperson R. E., Pidgeon N., Slovich P. The Social Amplification of Risk: Assessing 15 Years of Research and Theory. Cambridge University Press, 2003.

Kasperson R. E. The social amplification of risk: progress in developing an integrative framework of risk // S. Krimsky, D. Golding (eds.). Social Theories of Risk. CT: Praeger, 1992.

Kasperson R. E., Kasperson J. The Social amplification and attenuation of risk // The Annals of the American Academy of Political and Social Science, 1996.

Kasperson R. E. Jhaveri N., Kasperson J. Stigma, Places and the Social Amplification of Risk: Toward a Framework of Analysis. London: Earthscan, 2001.

Katz D. Psychologie des Sicherheitsmarginals // Acta Psychologie, 1953, v. 9.

Kausch O. Patterns of substance abuse among treatment-seeking pathological gamblers // Journal of Substance Abuse Treatment, 2003, v. 25 (4).

Keller C, Siegrist M., Gutscher H. The Role of the affect ana availability heuristics in risk communication // Risk Analysis, 2006, v. 26 (4).

Keller M. The great Jewish drink mystery // British Journal od Addiction, 1979, v. 64.

Kihlstrom J. F., Shames V. A., Dorfman J. Intimations of memory and thought // L. M. Reder (ed.). Implicit memory and metacognition. Mahwah, N-Y.: Erlbaum, 1996.

Kim S. W. Opioid antagonists in the treatment of impulse-control disorders // Journal of Clinical Psychiatry, 1998, v. 59.

Klar Y., Ayal S. Event frequence and comparative optimism: another look at the indirekt elicitation method of self-other risk // Journal of Experimental Social Psychology, 2004, v. 40.

Klausner S.Z., Foulkes E.F., Moore M.H. The Inupiat: Economicsand alcohol on the Alaskan North Slope. Philadelphia: Center for Research on the Acts of Man, University of Pennsylvania, 1980.

Kleinhesselink R. R. Risk perceptions, risk regulatorymotivation and personality: US/Japan comparisons // International Journal of Psychology, 1991, v. 27.

Klvacova E. Problйmy rizika a nejistory v tvorbe vedeckotechnickйch programu // Predpoklady razvojevedy a techniky, 1983, v.12 (5).

Knight F. Risk, uncertainty and profit. Boston – N-Y., 1921.

Kogan N., Wallach M. Risk Taking as a Function of the Situation, the Person and the Group //New Directions of Psychology. N-Y.: Holt., 1967.

Kogan N., Wallach M. Group risk taking as function of members anxiety and defensive levels // Journal of Personality, 1967, v. 35 (1).

Kogan N., Wallach M. Risky-shift phenomenon in small decision groups: A test of the information-exchange hypothesis // Journal of Experimental Social Psychology, 1967.

Kolb D. Drug addiction: A medical problem. Springfield, IL: Charles C. Thomas, 1962.

Krause N., Malmfors T., Slovic P. Intuitive toxicology: expert and lay judgments of chemical risks // Risk Analysis, 1992, v. 12.

K ь hberger A. Risiko und Unsicherheit: Zum Nutzen des Subjective Expected Utility Modells // Psycholoogische Rundschau, 1994.

Kuttschreuter M. , Gutteling J. M. Experience based processing of risk information: the case of the millennium bug // Journal of Risk Research, 2004, v. 7.

Ladd G. T. , Petry N. M. Disordered gambling among university-based medical and dental patients: A focus on internet gambling // Psychology of Addictive Behaviors, 2002, v. 16.

Ladd G. T. , Petry N. M. Gender differences among pathological gamblers seeking treatment // Experimental and Clinical Psychopharmacology, 2002, v. 10.

Ladouceur R. J. , Ferland F. , Giroux I . Prevalence of problem gambling: a replication study 7 years later // Canadian Journal of Psychiatry, 1999, v. 44.

Lagadec P. La civilisation du risqu: Catastrophes technologiques et responsabilitй sociale. Paris: Seuil, 1981.

Lamm H. Will an observer advise higher risk-taking after hearing a discussion of the decision problem? // Journal of Personality and Social Psychology, 1967, v. 6.

Langford I. H. , Georgiou S. , Day R. J. , Bateman I. J. Comparing perceptions of risk with willingness to pay // Risk Decision and Policy, 1999, v. 4.

Lau С. Risikodiskurse. Stuttgart, 1987.

Lavery B. , Siegel A. W. , Cousins J. H. , Rubovits D. S. Adolescent risk-taking: an analysis of problem behaviours in problem children // Journal of Experimental Child Psychology, 1993, v. 55.

Lazo J. K. , Kinnell J. C. , Fisher A. Expert and layperson perception of ecosystem risk // Risk Analysis, v. 20.

Lerch H. J. Zum Zusammenhang zwischen Entscheidungsverhalten bei einer Bernulli-Befragung und Factoren der Riskobereitschaft // Psychologische Beitrage, 1994.

Lesieur H. R. The Chase. Rochester: Schenkman Books, 1984.

Lesieur H. R. Cost and Treatment of Pathological Gambling // The Annals of the American Academy, 1998, v. 556.

Lesieur H. R. , Anderson C. Results of a survey of gamblers anonymous members in Illinois. Illinois council on problem of pathological gambling, 1995.

Lester D. The treatment of compulsive gambling // International Journal of the Addictions, 1980, v. 15.

Leventhal H. A Perceptual-motor theory of emotion // Advances in Experimental Social Psychology, 1984, v. 17.

Levinger G. , Schneider D. A test of the risk as a value hypothesis // Journal of Personality and Social Psychology, 1969, v. 11 (2).

Lewicki P. , Hill T. , Czyzewska M. Nonconscious aquisition of information // American Psychologist, 1992, v. 47.

Lieberman M. D. Intuition: A social cognitive neuroscience approach // Psychological Bulletin, 2000, v. 126.

Lightsey O. R. , Hulsey C. D. Impulsivity, coping, stress, and problem gambling among university students // Journal of Counseling Psychology, 2002, v. 49.

Lima M. L. On thq influence of risk perception on mental health: living near an incenerator // Journal of Environmental Psychology, 2004, v. 24.

Linville P. W. , Fisher G. W. , Fischhoff B. AIDS risk perceptions and decision biases // J. B. Pryor, G. D. Reeder (eds.). The Social Psychology of HIV Infection. Hillsdale, N-Y.: Erlbaum, 1993.

Litting L. W. Effects of motivation on probability preferences // Journal of Personality, 1963, v. 31.

Loewenstein G. F. , Weber E. U. , Hsee C. K. , Wells G. L. Risk as fellings // Psychological Bulletin, 2001, v. 127.

Lonergan B. J. , McClintoch C. J. Effects of group membership on risk-taking behaviour // Psychological Reports, 1961, v. 8.

Lowrance W. W. Of Acceptable Risk: Science and the Determination of Safety. Los Altos, CA: William Kaufman, 1976.

Luhmann N. Soziologie des Risikos. Berlin – N-Y.: Walter de Gruyter, 1991.

Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. N-Y.: Walter de Gruyter, Inc., 1993.

Lupton D. Risk. N-Y.: Routledge, 1999.

Mackenzie K. D. An analysis of risky shift experiments // Organizational behheviour and human performance, 1961, v. 6.

McArdle P . et al. International variations in youth drug use: the effect of individual behaviours, peer and family influences, and geographical location // European Addiction Research. Karger, 2000.

McComas K. A. Public meeting and risk amplification: a longitudinal study // Risk Analysis, 2003, v. 23.

McConaghy N. , Armstrong M. S. , Blaszczynski A. et al: Controlled comparison of aversive therapy and imaginal desensitization in compulsive gambling // British Journal of Psychiatry, 1983,v. 142.

McCormick R. A. , Taber J. I. Attributional style in pathological gamblers in treatment // Journal of Abnormal Psychology, 1988, v. 97.

McDaniels T. L. , Axelrod L. J. , Cavanagh N. S. , Slovic P. Perception of ecological risk to water environments

// Risk Analysis, 1997, v. 17.

McKenna F. P. Do safety measures really work? An axamibation of risk homeostasis theory // Ergonomics, 1985, v. 28.

McKenna F. P. What role should the concept of risk play in theories of accident involvement? Ergonomics, 1988, v. 31.

McKenna F. P. , Horswill M. S. Risk taking from the participants perspective: the case of driving and accident risk // Health Psychology, 2006, v. 25.

Machlis G. E. , Rosa E. A. Desired risk: broadening the social amplification of risk framework // Risk Analysis, 1990, v. 10.

Manton K. , Blazer D. , Woodbury M. Suicide in middle age and later life: Sex and race specific life table and chart analysis // Journal of Gerontology, 1987, v. 42.

Marks I. Behavioural (non-chemical) addictions // British Journal of Addiction, 1990, v. 85.

Maquis D. G. Individual responsibility and group decisions involving risk // Industrial Management Review, 1962, v. 3.

Marris C. , Langford I. H. , O’Riordan T. A quantitative test of the cultural theory of risk perceptions:

comparisons with the psychometric paradigm // Risk Analysis, 1998, v. 18.

Masuda J. R ., Garvin T. Place, cultureand the social amplification of risk // Risk Analysis, m2006, v. 26.

Matos M. A . Decision under risk as a multicriteria problem // European Journal of Operational Research, 2007, v. 181.

Mehl J. Uber Erfolge und Misserfolge im Leistung– und Zufallsbereich // Zeitschrift fьr Psychologie, 1962.

Miller J. D. , Lynam D ., Zimmerman R. S. et al. The utility of the Five Factor Model in understanding risky sexual behaviour // Personality and Individual Differences, 2004, v. 36.

Miller N. Why do groups make risker decisions that individuals? // Advances in experiment social psychology

/ L.Dercowitz (ed.). N-Y.: Academic Press, 1970, v. 5.

Miller R. L. , Mulligan R. D. Terror management: the effects of mortality salience and locus control on risk-taking behaviours // Personality and Individual Difference, 2002, v. 33.

Miller W. R. , Rollnick S. Motivational interviewing: Preparing people to change addictive behavior. Guilford, 1991.

Moore S. M. , Rosenthal D. A. Venturesomeness, impulsiveness and risky behaviour among older adolescents

// Perceptual and Motor bSkills, 1993, v. 76.

Morgan K. M. , De Kay M. L. , Fischbeck P. S. et al. A deliberative method for ranking risk: evaluation of validity and agreement among risk managers // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Morgan M. G. , Fischhoff B. , Bostrom A. , Atman C. J. Risk Communication: A Mental Models Approach. N-Y:

Cambridge University Press, 2002.

Moskowitz J. A: Lithium and lady luck: use of lithium carbonate in compulsive gambling // New York State Journal of Medicine, 1980, v. 80.

Moscowitz H. , Bunn D. Decision and risk analysis // European Journal of Operational Research, 1987, v. 28.

Motoyoshi T. , Takao K. , Ikeda S. Determinant factors of residents acceptance of flood risk // Japanese Journal of Experimental Social Psychology, 2004.

Murphy M. H. Sport and drugs and runner’s high (Psychophysiology) // Psychology in Sport / J. Kremer and D. Scully (eds). London: Taylor and Francis, 1993.

Myers J. R. , Henderson-King D. H. , Henderson-King E. I. Facing technoloogical risk: the importance of individual differences // 1997, v. 31.

Nagy S. , Nix C. L. Relations between preventative health behaviour and hardness // Psychological Reports, 1989, v. 65.

Nelkin D . Workers at Risk. Voices from the Workplace. Chicago, 1984.

Newbold B. A. Contribution to the Study of the Human Factor in the Causation of Accidents // «I.F.R.B.» (London). 1926.

Nower L. , Derevensky J. L. , Gupta R. The relationship of impulsivity, sensation seeking, coping, and substance use in youth gamblers // Psychology of Addictive Behaviors, 2004, v. 18.

O’Connor J. , Dickerson M. Impaired control over gambling in gaming machine and off-course gamblers // Addiction, 2003, v. 98 (1).

O’Connor R. E. , Yarnal B. , Dow K . et al. Feeling at risk matters: water managers and the decision to use forecast // Risk Analysis, 2005, v. 25 (5).

Osbeck L. M. Conceptual problems in the development of psychological notion of «intuition» // Journal of Theory Social Behavior, 1999, v. 29.

Pallanti S. , Quercioli L. , Sood E. , Hollander E. Lithium and valproate treatment of pathological gambling: a randomized single-blind study// Journal of Clinical Psychiatry, 2002, v. 63(7).

Pasternak A. V. Pathologic Gambling: Americas Newest Addiction?// American Family Physician, 1997, v. 56 (5).

Peck C. P. A public mental health issue: Risk-taking behavior and compulsive gambling // American Psychologist, 1986, v. 41.

Peele S. Love, sex, drugs and other magical solutions to life // Journal of Psychoactive Drugs, 1982, v. 14.

Peele S. , Brodsky A. The truth about addiction and recovery. N-Y: Fireside, 1991.

Perez de Castro I. , Ivanez A. et al. Genetic association study between pathological gambling and a functional DNA polymorphism at the D4 receptor gene // Pharmacogenetics, 1997, v. 7.

Perrow Ch. Normal Accidents: Living with High-Risk Technologies. N-Y.: Basic Books, 1984.

Peters E. M. , Burraston B. , Mertz C. K . An emotion based model of risk perception and a stigma susceptibility cognitive appraisals of emotion, affective reactivity, worldviews and risk perceptions in the generation of technological stigma // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Peters E. , Slovich P. , Hibbarde J. H. , Tusler M. Why worry? Worry, risk perceptions and willigness to act to reduce medical errors // Health Psychology, 2006, v. 25.

Peters R. G. , Covello V. T. , McCallum D. B. The determinants of trust and credibility in environmental risk communication: an empirical study // Risk Analysis, 1997, v. 17.

Petry N. M. Pathological gamblers, with and without substance use disorders, discount delayed rewards at high rates // Journal of Abnormal Psychology, 2001, v. 110.

Petry N. M. How treatments for pathological gambling can be informed by treatments for substance use disorders // Experimental and Clinical Psychopharmacology, 2002, v. 10.

Petry N. M. , Armentano C. Prevalence, assessment and treatment of pathological gambling: A review // Psychiatric Services, 1999, v. 50 (8).

Petry N. M. , Kiluk B. D. Suicidal ideation and suicide attempts in treatment-seeking pathological gamblers // Journal of Nervous and Mental Diseases, 2002, v. 190 (7).

Pillisuk M. , Acredolo C. Fear of technological hasards: one concern or many? // Social Behaviour, 1988, v. 3.

Pillisuk M. , Parks S. H. , Hawkes G. Public perception of technological risk // Social Science Journal, 1987, v. 24 (4).

Pidgeon N. F. Safety culture and risk management in organizations // Journal of Cross-Cultural Psycholoogy, special issue: Risk and Culture, 1991, v. 22.

Pidgeon N. F. , Hood C. , Jones D. , Turner B. , Gibson R. Risk perception // Risk: Analysis, Perception and Management. London: Royal Society, 1992.

Polany M. Logic and psychology // American Psychologist, 1968, v. 23.

Pollatsek A. , Tversky A. A Theory of Risk // Journal of Mathematical Psychology, 1970, v. 7 (3).

Poortinga W. , Pidgeon N. F. Exploring the dimensionality of trust in risk regulation // Risk Amalysis, 2003, v. 23.

Poortinga W. , Pidgeon N. F. Trust in risk regulation: cause or consequence of the acceptability of GM food? // Risk Analysis, 2005, v. 25.

Potenza M. N. The neurobiology of pathological gambling // Semin. Clin. Neuropsychiatry, 2001, v. 6 (3).

Proske D. Catalogue of risks. Natural, Technical, Social and Health Risks. Springer, 2007.

Pruitt D. G. , Teger A. I. The risky shift in group betting // Journal of Experimental Social Psychology, 1969, v. 5.

Rabow J. , Fowler F. et al. The role of social norms and leadership in risk-taking // Sociometry, 1966, v. 29 (1).

Ray M. , Myers R. Practical intuition // W. H. Agor (ed.). Intuition in organization: Leading and managing productively. Newbury Park, CA, Sage, 1989.

Raynor J. O. , Smith C. P. Achivement-related motives and risk-taking in games of skill and change. Princenton University, 1965. (Цит. по: Хекхаузен Х., 2001).

Reber A. S. Implicit learning and tacit knowledge // Journal of Experimental Psychology: General, 1989, v. 118.

Regard M. , Knoch D. , Gutling E. , Landis T. Brain damage and addictive behavior: a neuropsychological and electroencephalogram investigation with pathologic gamblers // Cognitive Behaviour Neurology, 2003, v. 16 (1).

Renn O. Risk Analysis: Scope and Limitations // H. Otway, M. Peltu (eds.). Regulating Industrial Risks:

Science, Hazards and Public Protection. London, 1985.

Renn O. Risk communication and the social amplification of risk // J. Kasperson, P.-J. M. Stallen (eds.). Communicating Risk to the Public: International Perspectives. Dordrecht: Kluwer Academic Press, 1991.

Renner B. Hindsight bias after receiving self-relevant healthrisk information: a motivational perspective //

Memory, 2003, v. 11.

Reuter J. , Raedler T. , Rose M. , Hand I. , Glascher J. , Buchel C. Pathological gambling is linked to reduced activation of the mesolimbic reward system // National Neuroscience, 2005, v. 8 (2).

Richard D. E. , Petersen S. J. Perception of environmental risk related to gender, community socioeconomic settingt, age and locus of control // Journal of Environmental Education, 1998, v. 30 (1).

Richard R. , van der Pligt , De Vries N. Anticipated refret and time perspective: changing sexual risk-taking behaviour // Journal of Behavioral Decision Making, 1996, v. 9.

Richardson K . Risk news in the world of internet newsgroups // Journal of Sociolinquistics, 2001, v. 5.

Ridley D. , Young P. D. , Johnson D. E. Salience as a dimension of individual and group risk taking // Journal of Psychology: Interdisciplinary and Applied, 1981, v. 109.

Riley M. W. , Waring J. Age and aging // R. Merton, R. Nisbet (eds.). Contemporary social problems. N-Y.:

Harcourt Brace Jovanovich, 1976.

Rim Y. Risk-taking and need for achievement // Acta Psychologica, 1963, v. 21.

Rim Y . Social attitudes and risk-taking // Human relations, 1964, v. 17.

Rim Y. Who are the risk-takers in decision making? // Personnel Administration, 1966, v. 29.

Rim Y. Machiavellianism and decisions involving risk // Brit. Journal of Social and Clinical Psychology, 1966, v. 5.

Rimal R. N. , Real K. Perceived risk and efficacy belirfs as motivators of change // Human Communication Research, 2003, v. 29 (3).

Risk and Society. Studies of risk generation and reactions. Ed. By A. Sjoberg. L., 1987.

Risk-taking behaviour Concepts. Methods Applications to Smoking and Drug Abuse. Springfield: Charles Thomas Publisher, 1971.

Roney C. J. R. , Trick L. M. Grouping and gambling: A gestalt approach to understanding the gambler’s fallacy // Canadian Journal of Experimental Psychology, 2003, v. 57.

Room R. , Turner N. E. , Lalomiteanu A. Community effects of the opening of the Niagara Casino // Addiction, 1999, v. 94 (10).

Rosa E. A. Metatheoretical Foundations for Post-Normal Risk // Journal of Risk Research, 1998, v. 1.

Rosa E. A. The logical structure of the social amplification of risk framework: metatheoretical foundations and policy implications // Risk: Analysis, Perception and Management. London, 2003.

Rosenbloom T. Sensation seeking and risk taking in mortality salience // Personality and Ibdividual Differences, 2003, v. 35.

Rosenthal S. O. Risk exercise (RE). Official Publication of the United States Polo assotiation, 1968.

Rothman A. J. , Klein W. M. , Weinstein N. D. Absolute and relative biases in estimations of personal risk // Journal of Applied Social Psychology, 1996, v. 26.

Rottenstreich Y. H. , Hsee C. K. Money, kisses and electric shoks: on the affdective psychology of risk // Psychological Science, 2001.

Rotter J. C. Counseling and therapy for couples and familes // The Family Journal, 2004, v. 12 (1).

Rowe G. , Wright G. Differences in expert and lay judgments of risk: myth or reality? // Risk Analysis, 2001, v. 21.

Rowe W. D. An Anatomy of Risk. Environmental Protection Agency. Washington, 1975.

Roy A. , Custer R. , Lorenz V. et al. Personality factors and pathological gambling // Acta Psychiatry Scand., 1989.

Rundmo T. Associations between affect and risk perception // Journal of Risk Research, 2002, v. 5.

Russo A. M. , Taber J. I. , McCormick R. A . et al. An outcome study of an inpatient treatment program for pathological gamblers // Hospital and Community Psychiatry, 1984, v. 35.

Sandman P. Hazard versus outrage in the public perception of risk // V. T. Covello, D. B. McCallum, M. T. Pavlova (eds.). Effective Risk Communication. N-Y: Plenum Press, 1989.

Savage I. Demographic influences on risk perception // Risk Analysis, 1993, v. 13 (4).

Schmidt F. N. , Gifford R. A. Dispositional approach to hazard perception: preliminary development of the environmental appraisal inventory // Journal of Environmental Psychology, 1989, v. 9 (1).

Schmidt L. Fragebogen zur Erfassung verschiedener Risikobereitschaftsfactoren (FRF) / B. Bukasa, R. Rissr (Hrsg.). Die Verkehrspsycologischen Verfahren im Rahmen der Fahreignungsdiagnostik, Literas, Wien, 1985.

Schr ц der H. E. The risky shift as a general choice shift // Journal of Personality and Social Psychology, 1973, v. 27 (2).

Schumacher J. , Roth M. Sensation seeking, gesundheitsbezogene Kognitionen und Partizipation am Risikos-port // Zeitschrift fьr Gesundheitspsychologie, 2004, v. 12.

Scodel A. , Ratoosh P. , Minas J. S. Some personality correlates of decision making under condicions of risk // Behavioral Science, 1959, v. 4.

Shirley D. A. , Langan-Fox J. Intuition: A review of the literature // Psychological Reports, 1996, v. 79.

Short J. F. The Social Fabric of Risk: Towards the Social Transformation of Risk Analysis // American Sociological Review, 1984, v. 49.

Siegrist M. , Cvetkovich G. Perception of hazard: the role of social trust and knowledge // Risk Analysis, 2000, v. 20.

Siegrist M. , Keller C. , Kiers H. A new look at the psychometric paradigm of perception hazards // Risk Analysis, 2005, v. 25.

Siegrist M. , Earle T. C. , Gutscher H. , Keller C . Perception of mobile phone and base station risk // Risk Analysis, 2005, v. 25 (5).

Simon H. A. Making management decisions: The role of intuition and emotion // Acad. of Manag. Executive, 1987, v. 1.

Singer M. N. Risk Management Manual. Santa Monica, CA, 1986.

Sjoberg L. Explaining Risk Perception: An Empirical and quantitative Evaluation of Cultural Theory. RHIZIKON: Risk Research Report 22, 1995.

Sjoberg L. Consequences of perceive risk: demand for mitigation // Journal of Risk Research, 1999, v. 2.

Sjoberg L. Risk perception in Western Europe // Ambio, 1999, v. 28.

Sjoberg L. Are received risk perception models alive and well? // Risk Analysisw, 2002, v. 22.

Sjoberg L. , Drottz-Sjoberg B. M. Attitudes Toward Nuclear Waste. RHIZIKON: Risk research report 12. Sweden: Stockholm School of Economics, Center for Risk Research, 1993.

Sjoberg L. , Wahlberg A . Risk perception and new age beliefs // Risk Analysis, 2002, v. 22.

Slovic P. Informing and educating the public about risk // Risk Analysis, 1986, v. 6 (4).

Slovic P. Perception of risk from radiation / W. K. Sinclair (ed.). Radiation Protection Today. The NCRP at Sixty Years, 1990.

Slovic P. Peception of Risk // Science, 1987, v. 230.

Slovic P. Peception of Risk. London: Earthscan, 2000.

Slovic P. , Fischhoff B. , Lichtenstein S. Rating the risk // Environment, 1979, v. 21 (3).

Slovic P. , Fischhoff B. , Lichtenstein S. Characterising perceived risk // Perilous Progress: Managing the Hazards of Technology. Boulder, CO: Westview, 1985.

Slovic P. , Finucane M. L. , Peters E. , MacGregor D. Risk as analysis and risk as feelings: some thougths about affect, reason, risk and retionality // Risk Analysis, 2004, v. 24.

Slovic P. , Malmfors T. , Krewski D . Et al. Intuitive toxicology II: expert and lay judgments of chemical risks in Canada // Risk Analysis, 2004, v.15.

Slovic P. , Peters E. , Finucane M. L. , MacGregor D. Affect, risk and decisionmaking // Health Psychology, 2005, v. 24.

Slutske W. S. , Eisen S. , True W. R . et al. Common genetic vulnerability for pathological gambling and alcohol dependence in men // Archives Genetic Psychiatry, 2000, v. 57.

Slutske W. S. , Eisen S. , Xian H. , True W. R. , Lyons M. J. , Goldberg J. , Tsuang M. A twin study of the association between pathological gambling and antisocial personality disorder // Journal of Abnormal Psychology, 2001, v. 110.

Sparks P. , Shepherd R. , Frewer L. J. Gene technology, food production and public opinion: a UK study // Agriculture and Human Values, 1994, v. 11.

Spigner C. , Hawkins W. , Loren W. Gender differences in perception of risk associated with alcohol and drug use among college students // Women and Health, 1993, v. 20.

Starr C. Social benefit versus technological risk // Science, 1969, v. 165.

Starr C. The precautionary principle versus risk analysis // Risk Analysis, 2003, v. 23.

Steel Z. , Blaszczynski A . Impulsivity, personality disorders and pathological gambling severity // Addiction, 1998, v. 93 (6).

Steger M. A. , Witte S. L. Gender differences in environmental orientations: A comparison of publics and activists in Canada and the US // Western Political Quarterly, 1989, v. 42.

Stern P. C. , Dietz T. , Kalof L. Value orientations, gender and environmental concern // Environment and Behaviour, 1993, v. 25.

Sternberg R. J. Patterns of giftedness: A triatric analysis // Roeper Review, 2000, v. 22 (4).

Stoner J. A. F. A comparison of individual and group decisions involving risk. Thesis quoted in R. Brown. Social Psychology, N-Y: Free Press, 1965.

Stoner J. A. F. Risky and cautions shifts in group decisions // Journal of Experimental Social Psychology, 1968, v.4.

Svenson O. Mental models of risk communication and action: reflections on social amplification of risk // Risk Analysis, 1988, v. 8.

Sylvian C. , Ladouceur R. , Boisvert J. M. Cognitive and behavioral treatment of pathological gambling: a controlled study // Journal of Consulting and Clinical Psychology, 1997, v. 65.

Tavares H. , Martins S. S. , Lobo D. S. , Silveira C. M. , Gentil V. , Hodgins D. C. Factors at play in faster progression for female pathological gamblers: an exploratory analys // Journal of Clinical Psychiatry, 2003, v. 64.

Teger A. I. , Pruitt D. G. Components of group risk-taking // Journal of Experimental Social Psychology, 1967, v. 3.

Teger A. I. , Pruitt D. G. A reaxaminationof the familiarization hypothesis in group risk-taking // Journal of Experimental Social Psychology, 1970, v. 6.

Teigen K. , Brun W. , Slovich P. Societal Risks as seen by norwegian public // Journal od Behaviour Decision-Making, 1988, v. 1 (2).

Tepperman J. H. The effectiveness of short-term group therapy upon the pathological gambler and wife // Journal of Gambling Behavior, 1985, v. 1.

Thompson C. , Dowding D. Responding to uncertainty in nursing practice // Internationale Journal of Nursing Studies, 2001, v. 38.

Thompson K. M. Variability and uncertainty meet risk management and risk communication // Risk Analysis, 2002, v. 22.

Thompson M. E. , O nkal D. , Avcioglu A. , Goodwin P. Aviation risk perception: a comparison between experts and novices // Risk Analysis, 2004, v. 24 (6).

Thompson W. N. , Gazel R. , Rickman D. The social costs of gambling in Wisconsin // Wisconsin Policy Research Institute Report, 1996, v. 9 (6).

Toneatto T. , Brennan J. Pathological gambling in treatment-seeking substance abusers // Addict. Behaviour, 2002, v. 27 (3).

Trimpop R. M. What motivates us to take which risks and change that // 2nd European congress of psychology. Budapest, 1991, v. 1.

Trimpop R. The psychology of risk-taking behaviour. Amsterdam: North Holland, 1994.

Tversky A. , Kahneman D. Extensional versus intuitive reasoning: the conjunctional fallacy in probability judgment // Psychological Review, 1983, v. 90 (4).

Twigger-Ross C. L. , Breakwell G. M. Relating risk experience, venturesomeness and brisk perception // Journal of Risk Research, 1999, v. 2.

Ullberg P. , Rundmo T. Personality, attitudes and risk perception as predictor of risky driving behaviour among young drivers // Safety Science, 2003, v. 41.

Vaillant G. E The natural history of alcoholism. Cambridge: Harvard University Press, 1983.

Vidmar N. Group composition and the risky shift // Journal of Experimental Social Psychology, 1970, v. 6.

Van der Velde F. W. , Hooykaas C. , van der Pligt J. Risk perception and behavior: pessimism, realism and opti-mismabout AIDS-related health behaviors // Psychology and Health, 1992, v. 6.

Vinokur A. Distribution of Initial risk levels and group decisions involving risk // Vidmar N. Group composition and the brisky shift // Journal of Experimental Social Psychology, 1969, v. 13.

Vinokur A. Review and theoretical analysis of the effect of group process upon individual and group decisions involving risk // Psychological Bulletin, 1971, v. 76 (4).

Vitaro F. , Arsenault L. , Tremblay R. E. Dispositional of Problem Gambling in Male Adolescents // American Journal of Psychiatry, 1997, v. 154.

Vaughan E. , Seifert M. Variability in the framing of risk issues // Journal of Social Issues, 1992, v. 48.

Vaughan F. E. Awakening intuition. Garden Sity, N-Y: Anchor Books, 1979.

Viklund M. J. Trust and risk perception in Western Europe: a cross-national study // Risk Analysis, 2003, v. 23.

Vlek C ., Stallen P. Judging risks and benefits in the small and in the large // Organizational Behavior and Human Performance, 1981, v. 28 (2).

Volberg R. A. Prevalence studies of problem gambling in the United States // Journal of Gambling Studies, 1996, v. 12.

Volberg R. A. , Steadman H. J. Refining prevalence estimates of pathological gambling // American Journal of Psychiatry, 1988, v. 145.

W д hlberg A. The theoretical features of some current approaches to risk perception // Journal of Risk Research, 2001, v. 4.

Walker G. , Simmons P. , Wynne B. , Irwin A. Public Perception of Risk Associated with Major Accident Hazards. Sudbury: Yealth and Safety Executive Books, 1998.

Wallach M. A. , Kogan N. The roles of information, discussion and consensus in group risk-taking // Journal of Experimental Social Psychology, 1965, v. 1 (1).

Wallach M. A. , Kogan N. , Bem D. Group influence on individual risk taking // Journal of Abnormal and Social Psychology, 1962, v. 65 (1).

Wallach M. A. , Kogan N. , Bem D. Diffusion of responsibility and level of risk-taking in groups // Journal of Abnormal Social Psychology, 1964, v. 68.

Walls J. , Pidgeon N. F. , Weyman A. , Horlick-Jones T. Critical trust: understanding lay perceptions of health and safety risk regulation // Journal of Risk Research (Report). Norwich: Centre for Environmental Risk Published in Health Risk and Society, 2003, v. 6.

Weinstein M. S. Achivement motivation and risk preference // Journal of Personality and Social Psychology, 1969, v. 13.

Weinstein N. D. Optimistic biases about personal risk // Science, 1989, v. 246.

Wendt H. W. Risk-taking as a function of pre-verbal imprinting? Some data and speculations // Archiv gesa-mte Psychologie, 1961, v. 113.

Westcott M. R. Empirical studies of intuition // C. W. Taylor (ed.). Widening horizons in creativity. The procedings of the fifth Utah creativity research conference. NY. – London, 1964.

Whalen C. K. , Henker B. , O’Neil R. et al. Optimism in children’s judgment of health and environmental risk // Health Psychology, 1994, v. 13.

White M. P. , Eiser J. R. Information specificity and hazard risk potential as moderators of trust asymmetry // Risk Analysis, 2005, v. 25 (5).

White M. P. , Eiser J. R. , Harris P. R. Risk perceptions of mobile phone use while driving // Rick Analysis, 2004, v. 24.

Wigman O. , Gutteling J. M. Risk appraisal and risk communication: some empirical data from the Netherlands reviewed // Basic and Applied Social Psychology, 1995, v. 16.

Wildavsky A. The comparative study of risk perception: a neginning // Risk is a Construct. Mьnich: Knese-beck, 1993.

Wildavsky A. , Drake K. Theories of risk perception: who fears w hat and why/ Daedalus, special issue on Risk, Fall, 1990.

Wilde G. J. S. Risk homeostasis theory and traffic accedents: Propositions, deductions and discussion of dissention in recent reactions // Ergonomics, 1988, v. 31.

Wilde G. J. S. New methods for the quantitative assessment of risk taking behaviour // 2nd European congress of psychology. Budapest, 1991, v. 1.

Wilde G. J. S. Target Risk. Toronto, 2001.

Will K. E. et al. Is television a health and safety hazard? A cross-sectional analysis of at-risk behavior on prime-time television // Journal of Applied Social Psychology, 2005, v. 35 (1).

Williams C. A. , Heins R. M. Risk Management and Insurance. N-Y., 1985.

Williams E. P. , Clark R. D. Shift toward risk and heterogeneity of groups // Journal of Experimental Social Psychology, 1971, v. 7.

Williams S. , Zainuba M. , Jackson R. Affective influences on risk perceptions and risk intention // Journal of Managerial Psychology, 2003, v. 18.

Wills T. , DuHamel K. , Vaccaro D. Activity and mood temperament as predictors of adolescent substance use: Test of a self-regulation mediational model // Journal of Personality and Social Psychology, 1995, v. 68.

Wills T. , Vaccaro D. , McNamara G. The role of life events, family support and competence in adolescent substance use: A test of vulnerability and protective factors // American Journal of Community Psychology, 1992, v. 20.

Winokur G. , Clayton P. J. , Reich T . Manic Depressive Illness. St Louis, Mosby, 1969.

Winters K. C. , Bengston P. , Dorr D. , Stinchfield R. Prevalence and risk factors of problem gambling among college students // Psychology of Addictive Behaviors, 1998, v. 12.

Witkin H. F. et al. Personality through perception. N.-Y.: Harper, 1954.

Wolfram H. Der Entscheidung-Q-Sort (EQS) als Methode in der Neurosediagnostic // Neurosediagnostik. Berlin, 1974.

Wottawa H. , Gluminski I. Psychologische Theorien fьr Unternehmen. Gцttingen: Hogrefe, 1995.

Xie X. , Wang M. , Xu L. What risk are Chinese people concerned about? // Risk Analysis, 2003, v. 23.

Yales J. F. Risk-taking behaviour. Chichester: John Wiley and sons, 1992.

Yamamoto A. The effects of mass media reports on risk perception and images of victims: an explorative study // Japanese Journal of Experimental Social Psychology, 2004, v. 29.

Yanitsky O. Sustainability and Risk. The Case of Russia // Innovation: The European Journal of Social Sciences, 2000, v. 13 (3).

Zack M. , Poulos K. Amphetamine Primes Motivation to Gamble and Gambling-Related Semantic Networks in Problem Gamblers // Neuropsychopharmacology, 2004, v. 29.

Zajonc R. B. , Wolosin R. J. et al. Individual and group risk-taking in two-choice situation // Journal of Experimental Social Psychology, 1962, v. 65 (1).

Zajonc R. B. , Wolosin R. J. et al. Group risk-taking in two-choice situation: replication, extension and a model // Journal of Experimental Social Psychology, 1969, v. 5.

Zajonc R. B. , Wolosin R. J. et al. Social fasiliatation and imitation in group risk-taking // Journal of Experimental Social Psychology, 1962, v. 65 (1).

Zuckerman M. Biological bases of sensation seeking, impulsivity and anxiety. Hilldale, N-Y.: Erlbaum, 1979.

Zuckerman M. Sensation seeking: Beyond the optimal level of arousal. Hillsdale, N-Y.: Erlbaum, 1979.

Zuckerman M . Sensation seeking: Beyond the optimal level of arousal. Hilldale, N-Y.: Erlbaum, 1983.

Zuckerman M. P-impulsive sensatio seeking and its behavioral, psychophysiological, biochemical correlates

// Neuropsychobiology, 1993, v. 28.

Zuckerman M. Behavioral expressions and biosocial bases of sensation seeking. Cambridge: Cambridge.

University Press, 1994.

Zuckerman M. Are you a risk-tacker? // Psychology Today, 2000, v. 33.

Zuckerman M. , Kuhlman D. M. Personality and risk-taking: common biological factors // Journal of Personality, 2000, v. 65.

Приложение

1. Методики выявления склонности к риску

Методика «Готовность к риску» (RSK) Шуберта

Методика направлена на выявление оценки своей смелости, готовности к риску.

Инструкция. Оцените степень готовности совершить действия, о которых вас спрашивают. При ответе на каждый из 25 вопросов поставьте соответствующий балл по следующей схеме:

2 – полностью согласен, безусловное «да»;

1 – скорее «да», чем «нет»;

О – ни «да», ни «нет»;

– 1 – скорее «нет», чем «да»,

– 2 – совершенно не согласен, безусловное «нет».

Вопросы теста (некоторые вопросы оригинального текста заменены на сходные по смыслу, но более отвечающие специфике жизни в России):

1. Превысили бы вы скорость, установленную ГИБДД, чтобы быстрее оказать необходимую медицинскую помощь тяжелобольному человеку?

2. Согласились бы вы ради хорошего заработка участвовать в опасной и длительной экспедиции?

3. Встали бы вы на пути убегающего опасного взломщика?

4. Могли бы вы ехать на подножке товарного вагона при скорости более 100 км/ч?

5. Прыгнули бы вы в воду с 5-метровой вышки?

6. Стали бы вы первым переходить очень холодную реку?

7. Одолжили бы вы другу большую сумму денег, будучи не совсем уверенным, что он вернет вам деньги?

8. Вошли бы вы вместе с укротителем в клетку со львами при заверениях, что это безопасно?

9. Могли бы вы залезть на высокую фабричную трубу?

10. Могли бы вы, не умея управлять парусной лодкой, отправиться на ней на прогулку?

11. Рискнули бы вы схватить за узду мчащуюся лошадь?

12. Могли бы вы скатиться на лыжах с очень крутой горы?

13. Могли бы вы совершить ради интереса прыжок с парашютом?

14. Могли бы вы часто ездить на транспорте «зайцем»?

15. Поехали бы вы на машине, если бы ее вел человек, недавно попавший по своей вине в аварию?

16. Могли бы вы спрыгнуть на пожарный тент с третьего этажа?

17. Могли бы вы пойти на опасную операцию, чтобы избавиться от тяжелой болезни?

18. Могли бы вы спрыгнуть с подножки поезда, идущего со скоростью 50 км/ч?

19. Могли бы вы зайти в переполненный лифт, зная, что из-за перегрузки лифт может надолго застрять между этажами?

20. Могли бы вы перебежать улицу на красный свет, если невдалеке стоит милиционер, а вам нужно сесть на подходящий к остановке автобус?

21. Взялись бы вы за опасную для жизни работу, если бы за нее хорошо заплатили?

22. Могли бы вы войти во двор дома, несмотря на надпись: «Осторожно, злая собака»?

23. Согласны ли вы с утверждением, что «риск – благородное дело»?

24. Хватает ли у вас духу возражать начальству?

25. Посадили бы вы к себе в машину незнакомых мужчин, «голосующих» на дороге?

Обработка результатов. Подсчитывается сумма баллов с учетом знака («+» или «-»).

Выводы. Если опрашиваемый набирает менее 20 баллов, он отличается слишком большой осторожностью, если от -10 до +10 баллов – средней осторожностью, а свыше +20 баллов – большой склонностью к риску, смелостью.

Тест «Способны ли вы идти на оправданный риск?»

Тест взят из американского журнала «Forchun» и касается в первую очередь риска в инвестировании средств в различные проекты и ценные бумаги (цит. по: Щебетенко А. И., 1995).

Инструкция. Выберите тот ответ на каждый вопрос, который соответствует вашим наклонностям.

Текст опросника:

1. Вы являетесь победителем телевизионной игры-шоу. Какой приз вы себе выберете:

а) $2 тыс. наличными;

б) пятидесятипроцентный шанс в дальнейшем выиграть $4 тыс.;

в) двадцатипроцентный шанс выиграть $10 тыс.;

г) двухпроцентный шанс выиграть $100 тыс.

2. Вы проиграли в покер $500. Сколько бы вы поставили на игру, чтобы отыграть свои $500:

а) более $500;

б) $500;

в) $250;

г) $100;

д) ничего, вы решили смириться с проигрышем сразу же?

3. Месяц спустя после вашей покупки акций их курс неожиданно поднялся на 15%. Что вы будете делать, не имея дополнительной информации:

а) буду держать эти акции без дополнительных приобретений или продаж;

б) продам их и получу разницу;

в) куплю еще больше этих же акций, возможно, их курс еще больше возрастет.

4. Курс ваших акций стал неожиданно падать через месяц после их приобретения. Но основные показатели корпорации, акции которой вы купили, выглядят убедительно. Что вы будете делать:

а) куплю еще; если эти акции выглядели привлекательно при прежней цене, то при более низкой они стали еще более выгодными;

б) буду держать только эти акции и подожду, пока цена вернется к прежнему уровню;

в) продам их, чтобы избежать еще больших потерь.

5. Вы являетесь ведущим специалистом в только что образовавшейся компании. Вы можете выбрать способ получения ежегодных премиальных; какой из предложенных способов вы выберете:

а) $1500 наличными;

б) вместо наличных возьму опшион (документ, дающий право на приобретение новых акций) на приобретение в качестве премии акций компании, которые могут принести мне дивиденды в $15 тыс. в следующем году, если компания будет преуспевать (но эти акции ничего не принесут, если компания потерпит неудачу).

Обработка результатов. По ключу определите количество баллов за отмеченные вами варианты ответов и суммируйте их. Полученную сумму разделите на 30 и умножьте на 100%.

Ключ:

Диагноз. Чем больше сумма набранных вами баллов, перечисленных в проценты, тем выше ваша склонность к риску. Если вы набрали от 81 до 100%, то у вас очень высокая склонность к риску, от 61 до 80 – высокая, от 41 до 60 – средняя, от 21 до 40 – низкая, от 20% и ниже – очень низкая.

Методика определения склонности к риску Когана Валлаха

(Цит. по: Т. В. Корнилова. Психология риска и принятия решений. М., 2003)

Инструкция. Цель данной анкеты – определить, как человек принимает решения в рискованных ситуациях. Предлагается двенадцать упрощенных жизненных ситуаций, каждая из которых может быть решена двумя способами: первый не приносит большой пользы, но гарантирует нечто прочное; второй приносит финансовый выигрыш, лучшее общественное положение на работе, повышение престижа, карточный выигрыш и т. п., но содержит в себе определенный риск, значительные потери, если постигнет неудача. Вероятность успеха различна. Для простоты предположим, что во всех ситуациях сравнительно легко оценить шансы на успех.

Ваша задача следующая: прочтите внимательно каждую ситуацию и представьте себе, что вы работаете в психологическом консультационном центре. К вам придут люди с ситуациями, описанными в анкете, и просьбами дать совет, как следует поступить в каждой ситуации. Вы должны ответственно и по чистой совести предложить одно из возможных решений. Старайтесь советовать так, как в данной ситуации вы поступили бы сами. Не думайте при этом об абстрактных или теоретических решениях, которые вы могли бы дедуцировать из больших этических или других теорий.

Выбрав одно из возможных решений, проставьте его номер на листе бумаги с указанием, если требуется, той вероятности успеха, которую вы считаете необходимой, чтобы рекомендовать рискованное решение.

Принимайте решение в каждой ситуации, не возвращаясь назад и стараясь не поддаваться прежним решениям. Не сравнивайте отдельные ситуации, но решайте каждую независимо.

Ситуация 1 . Гражданин А. – инженер-химик, может сменить место работы. Сейчас он получает невысокую, но достаточную для него зарплату. На новом месте зарплата будет выше, но нельзя исключить, что работа будет ему не по силам и через некоторое время ему придется с нее уйти. Оба места подходят ему по интересам и профессиональной подготовке. Как ему поступить:

а) гражданин А. ни в коем случае не должен менять место работы;

б) ему хорошо бы сменить место работы, даже если вероятность успеха будет равна 0,1;

в) он должен сменить место работы, если вероятность успеха 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 2. У гражданина Б. в 40 лет было обнаружено тяжелое сердечное заболевание. Он должен решить: либо радикально изменить свои жизненные привычки (уйти в отставку, меньше работать, соблюдать строгую диету и т. п.), либо подвергнуться рискованной операции, в случае успеха которой полностью возвращается здоровье, но которая может кончиться и трагично. Что ему делать:

а) гражданин Б. ни в коем случае не должен идти на операцию;

б) идти на операцию при вероятности успеха 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Ситуация 3. Гражданин В. – единственный кормилец семьи из четырех человек, и у него сравнительно небольшая зарплата. Предстоит серьезный ремонт и переоборудование квартиры, что будет весьма ощутимо для семейного бюджета. В спортлото он выиграл крупную сумму. Может быть, ему следует провести в квартире только самые неотложные работы и использовать деньги для покупки антикварных вещей, продажная цена которых со временем значительно повысится, и рассчитывать на то, что через год он продаст их со значительной выгодой. После этого он мог бы позволить себе все желаемые затраты на ремонт. Возможность использования денег частично туда, а частично сюда исключается. Как поступить гражданину В.:

а) антиквариат не покупать;

б) купить, если вероятность значительного превышения цены в течение года равна 0,1;

в) купить при вероятности повышения цены 0,1, 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 4. Гражданин Г. работает тренером хоккейной команды, которая перед последним туром в своей группе занимает второе место. В последней встрече остается одна минута при равном счете. Можно заменить вратаря полевым игроком и вести силовую игру, имея численное большинство. Если этот тактический ход удастся и команда забьет гол, то выйдет на первое место и получит крупную сумму. Если противнику удастся забить шайбу в пустые ворота, то команда тренера Г. опустится на четвертое место. В случае если счет сохранится, команда остается на втором месте. Дайте совет тренеру:

а) ни в коем случае не заменять вратаря полевым игроком;

б) заменить, если вероятность успеха 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Ситуация 5. Гражданин Д. на своей работе получает очень хорошую зарплату, но отношения с сотрудниками плохие и портят ему нервы. Перспектив на улучшение отношений нет. Хорошие отношения ему очень важны, и напряженные отношения он очень болезненно переносит. Он может перейти на другое место, где зарплата меньше на 5-10%, но он сомневается, что человеческие отношения будут лучше. Он просит совета:

а) не менять место работы;

б) менять место, если вероятность лучших отношений 0,1, 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 6. Гражданин Е. имеет сына, который заканчивает школу в целом с хорошими результатами, но видно, что он не относится к лучшим ученикам. Е. может послать сына в колледж, но есть шансы поступить в технический вуз. Однако существует опасность, что его сын не сумеет окончить институт. Что вы посоветуете отцу:

а) послать сына в колледж;

б) послать в институт, если вероятность его окончания 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Ситуация 7. Гражданин Ж. очень любит шахматы. Он участвует в шахматном турнире, где встречает противника, примерно равного ему по силам. После начала игры появилась возможность для Ж. осуществить маневр, ведущий в случае успеха к быстрому выигрышу, но в случае неуспеха – к быстрому проигрышу. Что ему делать:

а) не предпринимать этот маневр;

б) предпринять, если вероятность успеха 0,1, 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 8. Гражданин 3. заканчивает в этом году школу. У него, по школьным результатам, хорошие математические способности, и все, включая его, знают, что он может поступить в технический вуз, окончить его и получить хорошее место работы. Но он также чрезвычайно хорошо играет на скрипке и хотел бы учиться в консерватории и стать солистом. Однако солистами становятся только немногие, самые лучшие скрипачи. Что вы порекомендуете:

а) поступить в технический вуз;

б) поступить в консерваторию, если вероятность стать солистом 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Ситуация 9. Гражданин И. во время войны попал в плен и был интернирован в лагере. Он может бежать из лагеря, где жизненные условия в целом сносные, но если побег не удастся, то комендант будет потом его третировать. Как ему поступить:

а) остаться в лагере;

б) попытаться бежать, если вероятность успеха 0,1, 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 10. Гражданин К. – человек с сильно выраженной потребностью в гражданской деятельности. Он может быть выбран на важное место в гражданском самоуправлении и осуществить свои планы на улучшение жилищных условий в своей части города. Но он не уверен, что, будучи избран, он сможет выполнить свои планы, а в случае неуспеха он будет тяжело переживать. Как ему быть:

а) отказаться от этого места и соответствующих функций;

б) принять эту должность при вероятности проведения в жизнь своих планов, равной 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Ситуация 11. Гражданин Л. – физик. Он поступил в трехгодичную аспирантуру в НИИ. Он может работать над одной важной темой, трудной и объемной, но с риском, что его длительные усилия не увенчаются успехом. Или он может за эти три года заниматься рядом более мелких проблем, которые он решит, но значение которых для основного развития науки не так важно. Какой путь выбрать:

а) решать легкие проблемы;

б) взяться за трудную, но важную работу при вероятности успеха 0,1, 0,2, 0,3, 0,4, 0,5, 0,6, 0,7, 0,8, 0,9.

Ситуация 12. Гражданин М. Решает, жениться ли ему на девушке К. Он любит ее, но знает, что их взгляды на многое значительно расходятся. В консультации по вопросам семьи ему разъяснили, что счастливый брак при таких обстоятельствах возможен, но гарантии нет. Как ему быть:

а) не жениться на К.;

б) жениться на ней при вероятности счастливого брака 0,9, 0,8, 0,7, 0,6, 0,5, 0,4, 0,3, 0,2, 0,1.

Методика «Исследование склонности к риску» А. Г. Шмелева

Инструкция. Перед вами набор утверждений. Внимательно прочитайте каждое утверждение и решите, верно или неверно оно по отношению к вам. Если верно, то напишите «да», если неверно – «нет».

Текст опросника:

1. Я часто говорю до того, как обдумать сказанное.

2. Мне нравится быстрая езда.

3. Я часто меняю свои интересы и увлечения.

4. Лучший способ приобрести настоящих друзей – говорить людям то, что о них думаешь.

5. Во множестве случаев вопрос на экзамене может быть поставлен так, что он оказывается совершенно не связанным с программой и вся подготовка оказывается бесполезной.

6. Жизнь без опасностей мне не кажется слишком скучной.

7. Если хочешь занять высокое положение по службе, следуй пословице «тише едешь – дальше будешь».

8. Азартные игры мешают развитию у человека чувства ответственности за то, чтобы принимать продуманные решения.

9. Я быстрее испытываю скуку от какого-либо занятия, чем большинство людей, делающих то же самое.

10. Я лучше пройду пешком две-три остановки, когда тороплюсь, а автобуса долго нет, хотя знаю, что автобус меня догонит, вместо того чтобы ждать.

11. Мне интересно сделать так, чтобы подзадорить кого-нибудь.

12. Только неожиданные обстоятельства и некоторое чувство опасности позволяют мне мобилизовать свои силы.

13. Я не получаю удовольствия от ощущения риска.

14. Только по-настоящему смелые действия позволяют человеку получить известность и признание.

15. Мне неприятны те лица, которые из-за собственной прихоти превращают серьезные дела в легкомысленные игры.

16. Когда я вырабатываю конкретный план действий, я почти всегда уверен, что мне удастся его осуществить.

17. Когда на небе светит солнце, я никогда не беру с собой на прогулку зонт, даже если прогноз обещает дождь.

18. Я часто стремлюсь испытать возбуждение.

19. Мне неприятно, когда мне навязывают пари, даже если я полностью уверен в своем мнении по данному вопросу.

20. В некоторых случаях я не остановлюсь перед тем, чтобы солгать, если мне нужно произвести хорошее впечатление.

21. По-настоящему умный человек избегает скороспелых решений, он умеет дождаться таких моментов, когда действовать можно наверняка.

22. Я не считаю, что трюки, выполняемые цирковыми акробатами без страховочного пояса, выглядят более впечатляющими.

23. Я предпочитаю работу, включающую перемены и путешествия, даже если она может быть небезопасной.

24. Я всегда плачу за провоз багажа на транспорте, даже если не опасаюсь проверки.

25. Я думаю, что стоит верить в свой шанс, даже когда перевес не на моей стороне.

26. В творческом деле главное – это дерзкий замысел, пусть даже в результате нас ждет неудача из-за нелепых случайностей.

27. Я не пожалею денег ради того, чтобы в нужный момент выглядеть состоятельным и привлекательным человеком.

28. Когда при встрече мой знакомый на меня не смотрит, я не стану навязывать ему свое общение и здороваться первым.

29. Большинство людей не понимает, до какой степени их судьба зависит от случая.

30. Если при покупке автомобиля мне придется выбирать между скоростью и комфортом – с одной стороны, и безопасностью – с другой, я выберу безопасность.

31. Я чувствую себя лучше всего, когда испытываю острое увлечение какой-либо затеей.

32. Я предпочитаю приобретать такую одежду, про которую я твердо знаю, что она надежна и выглядит хорошо независимо от скачков моды.

33. Когда я играю в различные игры, я люблю взять инициативу на себя, даже зная, что противник только и ждет этого.

34. Во время путешествий я люблю отклоняться от известных маршрутов.

35. Я часто попадаю в такие ситуации, из которых мне хочется поскорее выбраться.

36. Если я даю обещание, то практически всегда сдерживаю его независимо от того, удобно мне это или нет.

37. Если мой непосредственный начальник будет «зажимать» мои новаторские идеи, у меня хватит смелости довести их до сведения руководителя более высокого ранга.

38. Азартные игры развивают у человека способность принимать смелые решения в сложных жизненных ситуациях.

39. Когда я читаю остросюжетную книгу, я никогда не тороплюсь быстрее узнать, чем все кончится, и с удовольствием читаю по порядку.

40. Мне понравилось бы прыгать с парашютом.

41. Лучший способ вызвать искреннее отношение к себе – доверять людям.

42. Я чувствую себя лучше всего, когда испытываю счастливое ощущение покоя и комфорта.

43. Мне бывает гораздо труднее купить одну дорогую вещь, чем ряд дешевых вещей на ту же сумму.

44. Я предпочитаю играть или спорить на что-нибудь.

45. Люди слишком часто безрассудно тратят собственное здоровье, переоценивая его запасы.

46. Если мне не грозит штраф, то я перехожу улицу там, где удобно, а не там, где положено.

47. Я не рискую покупать одежду без примерки.

48. Только смелый человек способен на подлинно благородное отношение к людям независимо от того, как они относятся к нему.

49. В командной игре важнее всего взаимная подстраховка.

50. В жизни людям на самом деле очень часто приходится играть в опасную игру «пан или пропал».

Постановка диагноза. За каждый ответ «да» начисляется один балл. Набранные баллы суммируются. Если набранная сумма меньше 11 балов – склонность к риску низкая; 11—29 – склонность к риску средняя; 30 баллов и больше – склонность к риску высокая.

Карточная игра «Очко»

Играют двое испытуемых. Путем взятия трех карт вслепую нужно набрать сумму, большую, чем у партнера, но не большую 21 очка. Риск состоит в том, что при взятии третьей карты можно набрать сумму, большую 21, и «прогореть».

Опросник «Личностные факторы принятия решений» (ЛФР-25)

Инструкция. Вам предложен ряд высказываний. Если высказывание в основном характеризует вас, то в бланке «Протокол» вы ставите «+1», если оно характеризует вас только наполовину – «0», если оно вам не соответствует – «-1».

Текст опросника:

1. При подготовке к контрольной работе (экзамену, зачету и т. п.) я стараюсь получить всю информацию, все необходимые знания.

2. При решении проблемы я обдумываю и оцениваю все возможные варианты, даже если какие-то из них нереальны или неприемлемы.

3. Именно действия, а не размышления помогают мне достичь желаемых результатов.

4. В ситуациях, требующих решения, я всегда бываю так увлечен или разочарован делом, что выбор меня не затрудняет.

5. Я могу утверждать или отрицать только то, о чем точно осведомлен.

6. Я осторожен в своих планах и действиях.

7. Я неохотно ставлю на карту что-либо, предпочитаю действовать наверняка.

8. Я всегда забочусь о тщательности и точности в своих планах и действиях.

9. Я робок.

10. Я принимаю решения не на авось, а только после основательных размышлений.

11. Я действую согласно девизу: «Не зная броду, не суйся в воду».

12. Я предпочитаю неоднократно обдумывать решения, чтобы не сделать ошибки.

13. Я охотно и смело иду на большой риск.

14. Только осознав всю правильность основ своего действия, я принимаю решение.

15. Я высказываю свое мнение, даже если большинство других людей занимают противоположную позицию.

16. На работу, которая кажется мне неинтересной, я решаюсь даже тогда, когда мне неясно, справлюсь ли я с ней.

17. Я легко заговариваю и с незнакомыми людьми, с которыми хотел бы вступить в разговор.

18. Я охотно заменил бы своего начальника, чтобы показать, чего я могу добиться, даже рискуя наделать ошибок.

19. Я не принимаю решения, пока не обдумаю всех его последствий.

20. Меня тяготила бы ситуация самостоятельного ведения переговоров.

21. Даже если я знаю, что мои шансы невелики, я все равно попытаю счастья.

22. В ситуации неопределенности выбора я все же склонен заключить сделку.

23. Мне не доставляет труда принимать самостоятельные решения.

24. Я доверяюсь партнеру только в том случае, если имею о нем достаточно полную информацию.

25. К успеху в делах меня приводит скорее неутомимость попыток, чем скрупулезность расчетов.

Методика «Измерение рациональности»

Методика состоит из двух частей (А и Б) и построена как элемент техники массового социологического опроса. Предназначена для оценки способа принятия и выдвижения целей испытуемым.

Часть А.

На работе и дома каждому из нас приходится решать какие-то проблемы, но мы делаем это по-разному. А как принимаете решения вы?

Инструкция. Приводится ряд утверждений. При согласии с утверждением рядом с его цифровым обозначением ставьте на бланке для ответа знак «+» («да»).

Текст опросника:

Когда я принимаю решение, то:

1) а) прежде всего думаю о том, к чему это приведет, к каким результатам; б) часто не задумываюсь о последствиях и результатах, просто следую своему желанию;

2) а) советуюсь с друзьями или родными и обычно поступаю так, как советуют; б) иногда советуюсь, иногда нет, но не очень считаюсь с советами;

3) а) обычно колеблюсь, не могу принять его до последнего момента; б) обычно принимаю его без колебаний;

4) а) даже перед тем, как решить не очень важный вопрос, я должен хорошо подумать; б) предпочитаю принимать его с ходу, по вдохновению;

5) а) считаю, что не всегда нужно принимать его, потому что многое решается само собой; б) предпочитаю не полагаться на обстоятельства, а самому решать свои проблемы;

6) а) мне очень трудно решиться на что-то, если я не знаю точно, к чему это приведет; б) без особого труда принимаю его и тогда, когда ситуация неясная;

7) а) часто вместо того, чтобы обдумывать его, начинаю мечтать о том, что вряд ли сбудется; б) я не мечтаю о том, что вряд ли сбудется;

8) а) часто потом отказываюсь от него; б) редко потом отказываюсь от него.

Часть Б.

Люди по-разному строят свою повседневную жизнь, и каждый имеет свое мнение на этот счет.

Инструкция. Ниже приводятся некоторые мнения. Ответьте, отражают ли они вашу точку зрения. При согласии с утверждением рядом с его цифровым обозначением (пунктом) ставьте на бланке для ответа знак «+» («да»), при несогласии – знак «-» («нет»).

Обработка результатов и выводы. Полученные результаты свидетельствуют о следующих качествах человека: независимость от внешних обстоятельств – при ответе «да» по п. 1; целеустремленность – при ответах «да» по п. 5 и «нет» по п. 2 и 11; импульсивность в принятии решения – при ответе «да» по п. 3; стремление к прогнозированию будущего – при ответах «да» по п. 7 и 8 и «нет» по п. 4; прагматизм – при ответах «да» по п. 6, 9, 10 и 12.

Противоположные ответы по тем же пунктам свидетельствуют об обратных характеристиках человека, проявляющихся при выборе цели и принятии решения, т. е. в построении поведенческой стратегии.

Тест «Потребность в поиске ощущений»

Инструкция. Вам предлагается ряд утверждений, которые объединены в пары под буквами а) и б). Из каждой пары нужно выбрать только одно утверждение, которое наиболее характерно для вас, и отметить соответствующую букву галочкой.

Текст опросника:

1) а) я бы предпочел работу, требующую многочисленных разъездов, путешествий; б) я бы предпочел работать на одном месте;

2) а) меня взбадривает свежий, прохладный день; б) в прохладный день я не могу дождаться, когда попаду домой;

3) а) мне не нравятся парфюмерные запахи; б) мне нравятся запахи некоторых духов;

4) а) я рискнул бы попробовать какой-нибудь наркотик, чтобы испытать новые ощущения; б) я не стал бы пробовать наркотик, так как не испытываю потребности в каких-то особенных ощущениях;

5) а) я бы предпочел жить в стабильном обществе, без революций и потрясений; б) я бы предпочел жить в смутные дни истории страны;

6) а) я не могу понять людей, которые ездят на большой скорости; б) я люблю ездить быстро, так как меня это возбуждает;

7) а) я люблю риск, азарт; б) я не люблю рискованных мероприятий и действую по принципу «семь раз отмерь – один раз отрежь»;

8) а) споры по политическим или мировоззренческим вопросам меня не увлекают; б) я люблю поспорить, это меня возбуждает;

9) а) я не люблю однообразную деятельность, она меня усыпляет; б) я спокойно отношусь к однообразной работе;

10) а) я бы не хотел оказаться загипнотизированным; б) я хотел бы попробовать оказаться загипнотизированным;

11) а) наиболее важная цель в жизни – жить на полную катушку и взять от жизни столько, сколько возможно; б) счастье – это спокойная жизнь;

12) а) в холодную воду я вхожу постепенно, чтобы дать себе время привыкнуть; б) я люблю сразу нырнуть в холодную воду, чтобы ощутить обжигающее чувство;

13) а) я могу с удовольствием снова и снова слушать передаваемые по радио популярные песни; б) мне быстро надоедают популярные песни;

14) а) худший недостаток человека – быть всегда веселым, легкомысленным; б) худший недостаток человека – быть скучным, занудой;

15) а) мне бы понравилось ездить на мотоцикле с ветерком; б) люди, ездящие на мотоцикле с большой скоростью, – самоубийцы;

16) а) я предпочитаю людей спокойных, даже «отрегулированных»; б) я предпочитаю эмоционально выразительных людей, даже если они несколько неуравновешенные.

Обработка результатов. Полученные ответы соотносятся с ключом:

Учитываются только ответы, совпавшие с ключом. Каждое совпадение оценивается в один балл, полученные баллы суммируются. Запишите результат (сумму).

Результаты теста. Высокий уровень потребности в ощущениях (11—16 баллов) означает наличие сильного, почти бесконтрольного влечения к новым, щекочущим нервы впечатлениям. Осторожно! Вас легко спровоцировать на участие в рискованных мероприятиях и авантюрах, но вы не контролируете степень риска и опасности. Последствия такого поведения могут быть самыми печальными. На самом деле ощущение полноты жизни могут дать интересное общение, эмоционально значимые события, интересный досуг и творчество.

Средний уровень потребности в ощущениях (6-10 баллов) свидетельствует об умении контролировать эту потребность. Такие люди, с одной стороны, открыты новому опыту, с другой – в определенные моменты жизни могут проявлять сдержанность и рассудительность.

Низкий уровень потребности в ощущениях (0-5 баллов). Такие люди предпочитают стабильность и упорядоченность всему неизвестному и неожиданному. Результаты свидетельствуют о повышенной предусмотрительности и осторожности, даже в ущерб получению новых впечатлений и информации.

Методика «Самооценка склонности к экстремально-рискованному поведению» (М. Цуккерман)

Инструкция. Перед вами утверждения, которые касаются разного рода поведенческих ориентации, связанных с потребностями в риске, новизне, экстремальности. Ваша задача – выбрать подходящий для вас вариант ответа:

а) да, верно;

б) нет, неверно;

в) затрудняюсь ответить.

Отметьте свой выбор на бланке протокола крестиком в соответствующем квадрате. Избегайте промежуточных ответов, кроме тех случаев, когда по-другому ответить действительно невозможно.

Текст опросника:

1. В ситуации неясной обстановки я предпочитаю подождать, пока она прояснится, а не разведывать ее.

2. Я хотел бы уйти далеко в море на небольшом, но надежном морском судне.

3. В работе я предпочитаю игнорировать все, что прямо не относится к делу.

4. Меня привлекает путешествие по стране на попутных машинах.

5. Мне неинтересно смотреть один и тот же фильм повторно.

6. Я остерегаюсь еды, которую раньше не пробовал.

7. Мой девиз: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет».

8. Я бы предпочел жить в такие периоды истории, которые насыщены переменами.

9. Мне неприятно видеть экстравагантные прически.

10. Мне бы хотелось прыгнуть с парашютом.

11. Мне не нравятся люди, которые лезут на рожон.

12. Я хотел бы покататься на спортивном мотоцикле.

13. Я бы стал учиться управлять дельтапланом.

14. Глупо стараться совершать безумные поступки только ради того, чтобы посмотреть, как на это прореагируют окружающие.

15. Мне утомительно смотреть любительские фильмы и слайды.

16. Люди, которые со мной не согласны, интересны мне меньше, чем единомышленники.

17. Я люблю заплывать далеко от берега.

18. Совершенно не представляю себя альпинистом.

19. При прочих равных условиях я действую по линии наименьшего сопротивления.

20. Мне нравится одеваться необычно.

21. Человеку надо время от времени менять работу, чтобы избежать застоя.

22. У меня хватает терпения общаться с нудными и скучными людьми.

23. В незнакомом городе я предпочитаю самостоятельно находить дорогу, а не пользоваться путеводителем.

24. Я избегаю друзей, поступки которых непредсказуемы.

25. Иногда мне хочется сделать что-нибудь пугающее.

26. Мне хотелось бы пожить жизнью бродячих цыган, странствующих артистов.

27. Я испытываю подъем сил, если при осуществлении какого-либо дела появляются серьезные препятствия.

28. Мне тяжело уживаться в коллективе с занудой.

29. Мне страшно нырять с высоты скалы.

30. Мне нравится подначивать людей к неразумному проявлению власти и деспотизма.

31. Жаль тратить столько времени на сон.

32. Я берусь за трудные задачи, только если меня вынуждают к этому обстоятельства.

33. Я бы не решился попробовать препараты, вызывающие галлюцинации.

34. Даже подумать не могу о спуске на горных лыжах с высокой горы.

35. Я не люблю сочетания контрастных цветов и неправильных форм современной живописи.

36. Человек, действия которого предсказуемы, – зануда.

37. Я бы хотел понырять с аквалангом.

38. Мне очень нравится преодолевать трудности.

39. Правы те люди, которые выбирают непроторенные пути, чреватые возможной неудачей.

40. Мне нравится слушать новую и необычную музыку.

Примечание. Шкала ПООР – поиск острых ощущений; шкала НО – непереносимость однообразия; шкала ПНВ – поиск новых впечатлений; шкала НСТ – неадаптивное стремление к трудностям.

По каждой шкале диапазон баллов от 0 до 10. Уровни выраженности исследуемых шкал: 3,1 балла – низкий; 3,2-6,2 – средний; 6,3 балла и больше – высокий.

Тест «Склонность к риску предпринимателя» (RobertD. Hisrich, CandidaG. Brush, 1986)

Умение рисковать – и в финансовом, и в социальном, и в психологическом плане – является частью процесса предпринимательства. Определить, в какой мере это свойство присуще лично вам, можно с помощью анкеты. Возможны два варианта ответа – «да» и «нет».

1. Способны ли вы рисковать деньгами, т. е. вложить их, не будучи уверенными, что эти затраты окупятся?

2. Отправляясь в дорогу, берете ли вы с собой зонтик (грелку, градусник)?

3. Если вы боитесь чего-то, стараетесь ли вы преодолеть свой страх?

4. Любите ли вы пробовать новые блюда, бывать в новых местах, вообще делать что-то новое?

5. Вы предпочитаете задавать вопросы, ответы на которые вам известны?

6. Приходилось ли вам рисковать в течение последних шести месяцев?

7. Можете ли вы подойти к совершенно незнакомому человеку и завязать с ним беседу?

8. Возникает ли у вас желание добраться до места новым маршрутом?

9. Пользуетесь ли вы только проверенными методами?

10. Приходилось ли вам когда-либо ходить на свидание с незнакомым человеком?

2. Методики диагностики личностных свойств, влияющих на оценку степени риска

Методика «Мотивация к успеху» (Т. Элерс)

Методика оценивает силу стремления к достижению цели, к успеху.

Инструкция. Вам предлагается ряд утверждений. При согласии с утверждением рядом с его цифровым обозначением ставьте на бланке для ответа знак «+» («да»), при несогласии – знак «-» («нет»).

Текст опросника:

1. Когда имеется выбор между двумя вариантами, его лучше сделать быстрее, чем отложить на некоторое время.

2. Я легко раздражаюсь, когда замечаю, что не могу на все 100% выполнить задание.

3. Когда я работаю, это выглядит так, будто я все ставлю на карту.

4. Когда возникает проблемная ситуация, я чаще всего принимаю решение одним из последних.

5. Когда у меня два дня подряд нет дела, я теряю покой.

6. В некоторые дни мои успехи ниже средних.

7. По отношению к себе я более строг, чем по отношению к другим.

8. Я более доброжелателен, чем другие.

9. Когда я отказываюсь от трудного задания, то потом сурово осуждаю себя, так как знаю, что в нем я добился бы успеха.

10. В процессе работы я нуждаюсь в небольших паузах для отдыха.

11. Усердие – это не основная моя черта.

12. Мои достижения в труде не всегда одинаковы.

13. Меня больше привлекает другая работа, чем та, которой я занят.

14. Порицание стимулирует меня сильнее, чем похвала.

15. Я знаю, что мои коллеги считают меня дельным человеком.

16. Препятствия делают мои решения более твердыми.

17. У меня легко вызвать честолюбие.

18. Обычно заметно, когда я работаю без вдохновения.

19. При выполнении работы я не рассчитываю на помощь других.

20. Иногда я откладываю то, что должен был сделать сейчас.

21. Нужно полагаться только на самого себя.

22. В жизни мало вещей, более важных, чем деньги.

23. Всегда, когда мне предстоит выполнить важное задание, я ни о чем другом не думаю.

24. Я менее честолюбив, чем многие другие.

25. В конце отпуска я обычно радуюсь, что скоро выйду на работу.

26. Когда я расположен к работе, я делаю ее лучше и квалифицированнее, чем другие.

27. Мне проще и легче общаться с людьми, которые могут упорно работать.

28. Когда у меня нет дел, я чувствую, что мне не по себе.

29. Мне приходится выполнять ответственную работу чаще, чем другим.

30. Когда мне приходится принимать решение, я стараюсь делать это как можно лучше.

31. Мои друзья иногда считают меня ленивым.

32. Мои успехи в какой-то мере зависят от моих коллег.

33. Бессмысленно противодействовать воле руководителя.

34. Иногда не знаешь, какую работу придется выполнять.

35. Когда что-то не ладится, я нетерпелив.

36. Я обычно обращаю мало внимания на свои достижения.

37. Когда я работаю вместе с другими, моя работа дает большие результаты, чем работа других.

38. Многое, за что я берусь, я не довожу до конца.

39. Я завидую людям, которые не загружены работой.

40. Я не завидую тем, кто стремится к власти и положению.

41. Когда я уверен, что стою на правильном пути, для доказательства своей правоты я могу пойти и на крайние меры.

Обработка результатов. По 1 баллу проставляется за ответ «да» по следующим пунктам опросника: 2–5, 7–10, 14—17, 21, 22, 25—30, 32, 37, 41; «нет»: 6, 13, 18, 20, 24, 31, 36, 38 и 39. Ответы по пунктам 1, 11, 12, 19, 23, 33—35 и 40 не учитываются. Подсчитывается общая сумма баллов.

Выводы. Чем больше сумма баллов, тем более выражена у обследованного мотивация на достижение успеха.

Методика «Мотивация к избеганию неудач» (Т. Элерс)

Инструкция. Вам предлагается список слов из 30 строк, по 3 слова в строке. Выберите в каждой из них только одно слово, которое наиболее точно характеризует вас, и пометьте его на своем опросном листе знаком «+» или шифром (например, 1/1 или 21/2, где числитель – это номер строки, а знаменатель – номер слова в строке).

Опросный лист со списком слов:

Обработка результатов. Испытуемый получает по 1 баллу за следующие выборы: 1/2; 2/1; 2/2; 3/1; 3/3; 4/3; 5/2; 6/3; 7/2; 7/3; 8/3; 9/1; 9/2; 10/2; 11/1; 11/2; 12/1; 12/3; 13/2; 13/3; 14/1; 15/1; 16/2; 16/3; 17/3; 18/1; 19/1; 19/2; 20/1; 20/2; 21/1; 22/1; 23/1; 23/ 3; 24/1; 24/2; 25/1; 26/2; 27/3; 28/1; 28/2; 29/1; 29/3; 30/2. Для удобства диагностики целесообразно иметь кроме бланка для ответов (опросного листа) и бланк-ключ следующего вида:

В бланке-ключе вырезаются окошечки в местах, соответствующих позициям, за выбор которых дается один балл (1/2; 2/1; 2/2 и т. д.). Этот трафарет накладывается на бланк для ответов, и попавшие в окошечки отметки испытуемого суммируются.

Выводы. Чем больше сумма баллов, тем выше стремление испытуемого к избеганию неудач, к защите. От 2 до 10 баллов – низкий уровень мотивации к избеганию неудач, к защите; от 11 до 15 – средний уровень; от 16 до 20 – высокий уровень; свыше 20 баллов – очень высокий уровень мотивации.

Опросник для исследования уровня импульсивности (В. А. Лосенков)

Исследование может проводиться с одним испытуемым или с небольшой группой. Испытуемому предлагают текст опросника с четырехбалльной шкалой ответов по каждому вопросу. При работе группы нужно следить за соблюдением строгой индивидуальности в выполнении теста.

Инструкция испытуемому. Предлагаемый вам тест-опросник содержит 20 вопросов. К каждому из вопросов дана шкала ответов. Внимательно прочитайте каждый вопрос и обведите кружочком номер выбранного вами ответа. В тесте нет «плохих» и «хороших» ответов. Старайтесь почувствовать себя свободно и отвечать искренне. Предпочтительнее тот ответ, который первым пришел вам в голову.

Опросник:

1. Если вы беретесь за какое-то дело, то всегда доводите его до конца?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) нет, не всегда.

2. Вы всегда спокойно реагируете на резкие или неудачные замечания в свой адрес?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

3. Вы всегда выполняете свои обещания?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

4. Вы часто говорите и действуете под влиянием минутного настроения?

1) очень часто;

2) довольно часто;

3) довольно редко;

4) почти никогда.

5. В критических, напряженных ситуациях вы хорошо владеете собой?

1) да, всегда владею;

2) пожалуй, всегда;

3) пожалуй, нет;

4) нет, не владею.

6. У вас часто без видимых или достаточно веских причин меняется настроение?

1) такое случается очень часто;

2) бывает время от времени;

3) такое случается редко;

4) такого вовсе не бывает.

7. Вам часто приходится делать что-то наспех, когда поджимают сроки?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

8. Вы могли бы назвать себя целеустремленным человеком?

1) да, определенно мог бы;

2) пожалуй, мог бы;

3) скорее всего, не мог бы;

4) нет, определенно не мог бы.

9. В словах и поступках вы придерживаетесь пословицы «семь раз отмерь, один раз отрежь»?

1) да, всегда;

2) часто;

3) редко;

4) нет, почти никогда.

10. Вы подчеркнуто равнодушны к тем, кто несправедливо ворчит и задирает вас, например в автобусе или трамвае?

1) так я реагирую почти всегда;

2) так я реагирую довольно часто;

3) я редко так реагирую;

4) я никогда так не реагирую.

11. Вы сомневаетесь в своих силах и способностях?

1) да, часто;

2) иногда;

3) редко;

4) почти никогда.

12. Вы легко увлекаетесь новым делом, но можете быстро к нему охладеть?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

13. Вы умеете сдерживаться, когда кто-либо из начальства незаслуженно вас упрекает?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

14. Вам кажется, что вы еще не нашли себя?

1) согласен, именно так оно и есть;

2) скорее всего, это так;

3) с этим я вряд ли соглашусь;

4) я с этим определенно не согласен.

15. Может ли под влиянием каких-либо новых обстоятельств ваше мнение о самом себе не раз измениться?

1) наверняка так;

2) довольно вероятно;

3) маловероятно;

4) почти невероятно.

16. Обычно вас трудно вывести из себя?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

17. У вас возникают желания, которые по разным обстоятельствам неосуществимы?

1) такие желания возникают у меня часто;

2) такие желания возникают время от времени;

3) у меня редко возникают такого рода желания;

4) заведомо неосуществимых желаний у меня не возникает.

18. Обсуждая с кем-либо важные жизненные проблемы, вы замечаете, что ваши собственные взгляды еще не вполне определились?

1) да, часто замечаю;

2) иногда замечаю;

3) замечаю довольно редко;

4) нет, никогда не замечаю.

19. Случается ли, что какое-то дело вам так надоедает, что, не докончив его, вы беретесь за новое?

1) да, так часто случается;

2) иногда так бывает;

3) так бывает довольно редко;

4) так почти никогда не случается.

20. Вы несколько неуравновешенный человек?

1) определенно да;

2) пожалуй, да;

3) пожалуй, нет;

4) определенно нет.

Обработка результатов. В процессе обработки результатов подсчитывают величину показателя импульсивности «Пи». Он представляет собой сумму баллов, набранную по шкалам всего теста-опросника.

В данном тесте-опроснике четырехбалльная шкала ответов.

Для вопросов 1, 2, 3, 5, 8, 9, 10, 13, 16 номер шкалы соответствует количеству баллов, т. е. 1, 2, 3 или 4.

Для вопросов 4, 6, 7, 11, 12, 14, 15, 17, 18, 19, 20 баллы подсчитываются по шкале в обратном порядке, т. е. шкале 1 соответствует балл 4; шкале 2 – 3, шкале 3 – 2 и шкала 4 равна 1 баллу.

Таким образом, показатель импульсивности может варьировать у разных людей от 20 до 80 баллов.

Опросник «Импульсивность-7» (С. Айзенк)

Краткий модифицированный вариант А. Долныковой и Т. В. Корниловой, 1995.

Инструкция. Ответьте на вопросы, и если ответ положительный, поставьте рядом с вопросом знак «+», а если отрицательный – знак «-».

Текст опросника:

1. Часто ли вы покупаете вещи по сиюминутному желанию?

2. Понравилось бы вам прыгать с парашютом?

3. Обычно вы говорите или делаете что-либо не раздумывая?

4. Часто ли вы попадаете в неприятные ситуации, потому что делаете что-то не подумав?

5. Любите ли вы рисковать?

6. Понравилось бы вам прыгать в воду с вышки?

7. Обычно вы тщательно обдумываете, прежде чем что-то сделать?

8. Нравятся ли вам новые захватывающие ощущения, даже если они немного пугают и не вполне соответствуют принятым нормам?

9. Часто ли вы совершаете поступки под влиянием момента?

10. Находите ли вы, что трудно понять людей, с риском для себя карабкающихся в горы?

11. Любите ли вы иногда сделать что-то пугающее?

12. Приходится ли вам себя контролировать, чтобы избежать неприятностей?

13. Обычно вы предпочитаете входить в холодное море постепенно, а не прыгать или нырять сразу?

14. Часто ли вас удивляет реакция окружающих на то, что вы делаете или говорите?

15. Считаете ли вы, что вечер можно провести удачнее, если все устроить в последний момент, а не планировать заранее?

16. Понравилось бы вам спускаться в пещеры?

17. Когда на вас кричат, кричите ли вы в ответ?

18. Обычно вы быстро принимаете решения?

19. Понравились бы вам водные лыжи?

Ключ. К шкале «Импульсивность» относятся вопросы 1, 3, 4, 5, 7, 9, 12, 14, 15, 18, 19. К шкале «Склонность к риску» относятся вопросы 2, 6, 8, 10, 11, 13, 15, 16, 17. За каждый положительный ответ начисляется один балл. По каждой шкале подсчитывается сумма набранных баллов. Максимальная сумма баллов для импульсивности – 11, для склонности к риску – 9.

Методика «Признаки импульсивности у ребенка»

Инструкция. Заполните анкету, отвечая «да», если поведение ребенка соответствует утверждению, или «нет», если не соответствует.

1. Всегда находит быстрый ответ, когда его о чем-то спрашивают (возможно, и неверный, но очень быстрый).

2. У него часто меняется настроение.

3. Многие вещи его раздражают, выводят из себя.

4. Ему нравится работа, которую можно сделать быстро.

5. Обидчив, но не злопамятен.

6. Очень чувствуется, что ему все надоело.

7. Быстро, не колеблясь, принимает решения.

8. Может резко отказаться от еды.

9. Нередко отвлекается на занятиях.

10. Когда кто-то из ребят кричит, он тоже кричит на него в ответ.

11. Обычно уверен, что справится с любым заданием.

12. Может нагрубить родителям, педагогу.

13. Временами кажется, что он переполнен энергией.

14. Это человек действия, рассуждать не умеет и не любит.

15. Требует к себе внимания, не хочет ждать.

16. В играх не подчиняется общим правилам.

17. Горячится во время разговора, часто повышает голос.

18. Легко забывает поручения взрослых, увлекается игрой.

19. Любит организовывать и предводительствовать.

20. Похвала и порицание действуют на него сильнее, чем на других.

Интерпретация. Если ответ «да» на 15—20 утверждений, то это может говорить о высокой степени импульсивности, 7-14 – о средней степени, 0-5 – о низкой степени.

Методика «Импульсивность и слабость самоконтроля»

Цит. по: Башкатов И. П. Тендерные различия в личностных характеристиках несовершеннолетних осужденных. Рязань, 2004.

Методика служит для оценки импульсивности подростков педагогами.

Инструкция. Прочитайте каждое утверждение и оцените поведение подростка в баллах от 0 до 4.

1. На занятиях в школе, колледже, воспитательных мероприятиях не способен дожидаться своей очереди для ответа или включения в игру, мероприятие.

2. При обращении отвечает невпопад, не выслушав до конца вопрос; ответы быстрые, необдуманные.

3. В подвижных играх проявляет нетерпеливость, раньше сигнала бежит, прыгает, открывает глаза раньше, чем оговорено правилами игры.

4. На уроках, мероприятиях мешает другим, пристает к окружающим под любым предлогом, вмешивается во все дела, но организованно выполнять ничего не хочет.

5. Часто совершает неожиданные поступки, не задумывается об их последствиях.

6. Не умеет приспосабливать свое поведение к поведению окружающих; на уроках, воспитательных мероприятиях не способен дожидаться своей очереди.

7. Не способен контролировать себя в учебно-трудовой и общественной деятельности, отношениях и общении с другими; беспокоен в ситуациях ожидания; не может сосредоточиться при выполнении сложных заданий; срывается при выполнении монотонных заданий, не усидчив.

8. Мешает другим выполнять задания, поручения, вмешивается в их дела.

9. Не имеет устойчивых интересов и занятий, все выполняет под принуждением, часто бросает одно дело, не завершив его, и переходит к другому.

10. Совершает рискованные поступки, не задумываясь об их последствиях.

Диагностика. Чем большая сумма баллов по всем утверждениям наберется при характеристике подростка, тем больше у него выражена импульсивность. [37]

Экспериментальные методики изучения решительности

Методики разработаны и апробированы И. П. Петяйкиным. Их смысл состоит в определении времени между сигналом экспериментатора к началу выполнения пробы и началом ее выполнения. Чем меньше это время, тем выше у испытуемого решительность.

Проба 1: «прохождение лабиринта». Испытуемому предлагалось, используя карандаш, найти выход из лабиринта. С помощью секундомера фиксировалось время прохождения лабиринта, которое зависело от того, как долго испытуемый раздумывал перед каждым новым ходом (их было 5), по какому же пути ему следует идти. В каждый момент времени испытуемому показывался только один перекресток и, таким образом, каждый раз, принимая решение, он работал, по существу, вслепую.

Проба 2: «прыжок через пропасть» (оборудование – два гимнастических «козла» (или «коня»), высотой 125 см от пола). Испытуемый, стоя на одном «козле», должен, оттолкнувшись двумя ногами, перепрыгнуть на другой «козел», приземлившись на две ноги. Расстояние между гимнастическими снарядами устанавливается с учетом возможностей каждого испытуемого. Для этого сначала он выполняет на полу прыжок в длину, отталкиваясь двумя ногами. Это расстояние, с вычетом 40 см, и определяет удаленность одного снаряда от другого.

Вопросник для диагностики игровой аддикции (азартности)

Инструкция. Вашему вниманию будет предложен ряд вопросов, характеризующих степень вашей увлеченности азартными играми. Внимательно прочитайте вопрос и обведите тот вариант ответа, который наиболее вам подходит. Не нужно тратить много времени на обдумывание вопросов. Давайте тот ответ, какой первым приходит вам в голову.

Текст вопросника:

1. Проводили ли вы когда-нибудь рабочее время, играя в казино?

A. Нет, такого со мной не случалось.

Б. Такое бывало со мной пару раз.

B. Да, часто мне сложно оторваться от игры.

2. Делают ли азартные игры вашу домашнюю жизнь несчастной?

A. Нет.

Б. Может быть, отчасти.

B. Да, мои отношения дома ухудшились.

3. Случалось ли так, что увлечение азартными играми плохо влияло на вашу репутацию?

A. Нет, никогда.

Б. Иногда такое случалось.

B. Да, это происходит постоянно.

4. Испытывали ли вы когда-нибудь чувство раскаяния после окончания игры?

A. Нет.

Б. Иногда, после большого проигрыша.

B. Да, я часто испытываю чувство раскаяния.

5. Может ли ваше увлечение азартными играми повлиять на снижение ваших перспектив в профессии, учебе?

A. Нет, игра не так сильно увлекает меня.

Б. Может быть, отчасти.

B. Да, увлечение игрой снизило мои амбиции в учебе, профессиональной деятельности.

6. Играли ли вы когда-нибудь с целью выиграть деньги для уплаты долгов или решения финансовых проблем?

A. Нет, никогда.

Б. Возможно, пару раз это было моей целью.

B. Да, я играю только ради этого.

7. Возникало ли у вас после проигрыша желание вернуться как можно быстрее и выиграть назад проигранные деньги?

A. Нет, со мной такого не происходило.

Б. Иногда такое бывает.

B. Да, я всегда стараюсь вернуться быстрее и отыграться.

8. Возникало ли у вас желание после выигрыша вернуться в казино и выиграть больше?

A. Нет. Обычно я доволен выигранной суммой.

Б. Иногда я думал об этом.

B. Да, мне всегда кажется, что я мог бы выиграть больше.

9. Часто ли вы играли до тех пор, пока у вас не закончатся деньги?

A. Нет, я всегда контролирую сумму возможного выигрыша.

Б. Пару раз я уходил из казино с пустым карманом.

B. Такое происходит со мной постоянно.

10. Брали ли вы когда-нибудь в долг, чтобы продолжить игру?

A. Нет, если закончились деньги, я сразу ухожу.

Б. Редко, но такое случается.

B. Да, меня охватывает такой азарт, что невозможно остановить игру.

11. Приходилось ли вам продавать что-либо, чтобы иметь возможность играть дальше?

A. Нет, никогда об этом даже не думал.

Б. Иногда у меня возникают такие мысли.

B. Да, мне приходилось это делать.

12. Играли ли вы когда-нибудь по времени дольше, чем планировали сначала?

А. Нет, я всегда контролирую себя.

Б. Пару раз я засиживался дольше, чем планировал.

В. Да, часто мне сложно оторваться от игры.

13. Играли ли вы когда-нибудь, чтобы избавиться от чувства тревоги или депрессии?

A. Нет, игра для меня просто развлечение.

Б. Иногда я приходил в казино ради этого.

B. Когда мне бывает плохо, я часто иду в казино.

14. Возникало ли у вас желание перестать играть в казино?

A. Я всегда могу остановиться, если решу для себя больше не играть.

Б. Иногда я думаю, что пора прекращать играть.

B. Да, я всегда зарекаюсь, что играю в последний раз.

15. Думали ли вы когда-нибудь о возможности противоправных действий ради денег для игры?

A. Нет, никогда об этом не думал.

Б. Возможно, пару раз такие мысли возникали у меня.

B. Меня постоянно преследуют мысли об этом.

16. Возникали ли у вас мысли о самоубийстве после проигрыша?

A. Никогда не думал об этом.

Б. Возможно, у меня были такие мысли.

B. Да, я думал об этом.

17. Возникало ли у вас желание сделать себе подарок и остаться дольше в казино, отпраздновав тем самым хороший выигрыш?

A. Нет, такого со мной не происходило.

Б. Иногда я позволяю себе такое.

B. Да, я часто делаю себе такие подарки.

Подсчет результатов. За ответы «А» начисляется 0 баллов, за ответы «Б» – по 1 баллу, за ответы «В» – по 2 балла. Подсчитывается общая сумма набранных баллов. Чем она больше (максимум – 34), тем более выражена азартность.

Тест на определение чувства неуверенности в себе

Инструкция. Далее вы найдете целый ряд утверждений, которые отражают опыт, восприятие, поступки. Каждое из этих утверждений может более или менее относиться к любому человеку.

Ответьте, пожалуйста, в какой степени распространяется на вас данное утверждение, отметив его крестиком.

Действуйте следующим образом: под каждым утверждением под буквами «А», «В», «С» и «D» вы найдете краткие замечания, которые облегчат вам оценку. Вы сразу заметите, что «А» и «D» всегда содержат противоположные ответы, в то время как «В» и «С» являются как бы переходными ступенями, причем «В» сильнее связано с «А», а «С» – с «D». После того как вы убедились, какие противоречия выражены в пунктах «А» и «D», вы сможете выбрать один из четырех ответов, даже если один из вспомогательных ответов касается вас меньше всего. Внесите ваши ответы в предложенный листок. Обратите внимание на то, чтобы номера под клеточками ответов точно соответствовали номерам вопросов.

Пожалуйста, дайте свою оценку каждому утверждению.

Отвечайте откровенно и без страха. При подведении итогов гарантируется строгая тайна.

1. Если в беседе у меня внезапно иссякает тема разговора, то я чувствую себя…

А. Ужасно неприятно.

B. Достаточно неудобно.

C. Несколько неудобно.

D. Чуть-чуть неприятно, совершенно безразлично.

2. Часто меня мучают сомнения, не испортил ли я какой-нибудь выходкой того впечатления, которое составили обо мне окружающие.

A. Это я испытываю почти всегда, постоянно.

B. Это случается со мной часто.

C. Это бывает со мной не так уж редко.

D. Это я испытываю очень редко.

3. Если меня застали врасплох и внезапно привлекли к ответу, то я шокирован этим настолько, что вообще не в состоянии спорить.

A. Да, так бывает почти всегда.

B. Это случается со мной очень часто.

C. Это бывает только иногда.

D. Этого почти никогда не случается.

4. Я чувствую, что много глупее других людей и знаю меньше их. Я испытываю подобное чувство…

A. Почти всегда.

B. Очень часто.

C. Иногда.

D. Очень редко.

5. Я способен довольно долго скрывать свою досаду, но потом неожиданно мои чувства прорываются весьма бурно.

A. Да, так случается всегда.

B. Это бывает со мной очень редко.

C. Иногда со мной это случается.

D. Это бывает исключительно редко.

6. Я чувствую себя весьма скованно в отношениях с лицами противоположного пола.

A. Всегда.

B. Достаточно часто.

C. Временами.

D. Очень редко.

7. Попросить о маленьком одолжении, которое не потребует особого времени, мне…

A. Очень неудобно.

B. Неудобно.

C. Несколько неудобно.

D. Не составляет никакого труда.

8. Критика на производстве или в учреждении, направленная в мой адрес, тотчас уничтожает все мои достижения (вместо того, чтобы меня «пришпорить»)…

A. Почти всегда.

B. Достаточно часто.

C. Не так уж часто.

D. Очень редко.

9. Мне кажется, что если бы я, как это делают другие, заявил бы о своих мыслях и желаниях, многие бы разочаровались во мне.

A. Это сильно ко мне относится.

B. Это относится ко мне в достаточной степени.

C. Это в некоторой степени относится ко мне.

D. Это почти ко мне не относится.

10. Потребовать от другого человека то, что причитается мне по справедливости…

A. Почти не в состоянии.

B. Очень редко в состоянии.

C. Иной раз удается, иногда часто.

D. Всегда в состоянии.

11. Я чувствую себя просто отвратительно, когда мне впервые приходится войти в помещение, где уже собрались люди, которые меня станут рассматривать (например, зал ожидания, купе поезда, ресторан).

A. Да, это почти невыносимо для меня.

B. Это доставляет мне много хлопот.

C. Это меня немного раздражает.

D. Это причиняет мне много неудобств.

12. Мне кажется, что мои способности в служебной или производительной деятельности весьма недостаточны.

A. Это ощущение у меня постоянно.

B. Оно бывает у меня очень часто.

C. Временами.

D. Почти никогда.

13. На службе я никогда не могу сказать «нет», если речь идет о выполнении какого-либо дополнительного задания.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это относится ко мне во многих случаях.

C. Это бывает со мной временами.

D. Этого со мной не бывает.

14. Часто меня критикуют абсолютно несправедливо, что меня глубоко задевает. Это бывает со мной…

A. Почти всегда.

B. Достаточно часто.

C. Временами.

D. Достаточно редко.

15. Если окружающие ждут этого от меня, то я веду себя в манере, абсолютно не соответствующей моему внутреннему Я.

A. Почти всегда.

B. Довольно часто.

C. Иногда.

D. Никогда.

16. Мне очень трудно просить об одолжении, связанном с какими-либо затратами, одних людей (например, коллег по работе) и много легче – других.

A. Это относится ко мне целиком.

B. Это бывает со мной иногда.

C. Это бывает со мной очень редко.

D. Это ко мне совершенно не относится.

17. Меня очень огорчает, что из-за своей внешности я много проигрываю по сравнению с другими людьми.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это относится ко мне до известной степени.

C. Это относится ко мне иногда.

D. Это ко мне не относится.

18. Я мучаюсь страхами допустить на работе такую ошибку, которая может повлечь за собой неприятные для меня последствия.

A. Постоянно.

B. Очень часто.

C. Иногда.

D. Очень редко.

19. Критику я воспринимаю только из уст одного или нескольких определенных лиц.

A. Это касается меня целиком и полностью.

B. Это касается меня до известной степени.

C. Это касается меня в некотором плане.

D. Это меня совершенно не касается.

20. В каком-либо административном учреждении я чувствую себя настолько скованным, что мне не удается правильно изложить свои требования.

A. Просто всегда.

B. В большинстве случаев.

C. Часто.

D. Иногда.

21. Собственное мое внутреннее Я совершенно отлично от тех внешних проявлений, которые я себе разрешаю. Я испытываю это…

A. Почти во всех ситуациях.

B. Достаточно часто.

C. Временами.

D. Иногда.

22. Меня очень злит, что многие люди, с которыми мне постоянно приходится иметь дело, совершенно не соблюдают правил приличия и не действуют по справедливости.

A. Это касается меня целиком и полностью.

B. Это бывает часто.

C. Это меня касается мало.

D. Это ко мне не относится.

23. Когда мне приходится давать справки незнакомым людям или просто разговаривать с ними, я всегда чувствую себя неуверенным.

A. Очень сильно.

B. Достаточно.

C. Несколько.

D. Никогда этого со мной не бывает.

24. Если меня в чем-нибудь упрекают, то я спешу со всем согласиться, вместо того чтобы спорить.

А. Почти всегда.

B. Очень часто.

C. Иногда.

D. Никогда.

25. Общаясь со своим шефом или другими значимыми для меня лицами, я испытываю большое внутреннее беспокойство и стеснение. Это чувство развито у меня…

A. Очень сильно.

B. Достаточно сильно.

C. Иногда бывает.

D. Я его не испытываю.

26. У меня бывает неприятное чувство, что я могу сделать, сказать что-нибудь такое, из-за чего от меня отвернутся или станут презирать люди, мнением которых я очень дорожу.

A. Да, собственно говоря, постоянно.

B. Во многих случаях.

C. Иногда.

D. Не бывает.

27. Я чувствую себя обездоленным, так как обладаю некоторым физическим недостатком.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это относится ко мне в большей степени.

C. Это бывает со мной очень редко.

D. Я не испытываю такого чувства никогда.

28. Даже близким людям я не могу рассказать о том, что мне в них не нравится.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это относится ко мне в большей степени.

C. Это почти ко мне не относится.

D. Это ко мне не относится.

29. Меня не удовлетворяет то обстоятельство, что обычно я остаюсь в одиночестве, стремясь придать преимущественное значение общественным и производственным задачам перед личными делами.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это относится ко мне в большей степени.

C. Это почти ко мне не относится.

D. Это ко мне не относится.

30. Только при условии абсолютной необходимости я могу что-либо с кого-нибудь спросить и вступить с этим человеком в спор.

A. Да, это касается меня целиком и полностью.

B. Это касается меня в достаточной степени.

C. Это несколько касается меня.

D. Это ко мне не относится.

31. Мне бы хотелось в глубине души быть чуть-чуть привлекательным для противоположного пола.

A. Да, это относится ко мне целиком и полностью.

B. Это касается меня в достаточной степени.

C. Это несколько касается меня.

D. Это ко мне не относится.

32. Даже в узком кругу знакомых мне людей я чувствую себя очень смущенным.

A. Да, это бывает со мной почти всегда.

B. Это бывает со мной очень часто.

C. Это бывает со мной временами.

D. Это бывает со мной очень редко.

33. Если я не помогу другим людям так, как считаю себя обязанным, я считаю себя дурным человеком.

A. Да, обычно бывает так.

B. Часто я испытываю подобное чувство.

C. Иногда.

D. Очень редко.

34. Хотя я обязан делать это по службе, я не могу что-либо потребовать от коллег или подчиненных.

A. Совсем не в состоянии это сделать или с величайшим трудом.

B. Только с трудом.

C. Это мне несколько неприятно.

D. Без всяких трудностей.

35. В ответ на упреки или нападки я либо уступаю и молча проглатываю обиду, либо защищаюсь резко, громким голосом. Эти противоречия обычны для меня.

A. Особенно типичны.

B. Характерны для меня до некоторой степени.

C. Возможны.

D. Нехарактерны.

36. Обратиться к другим людям с просьбой, исполнение которой может потребовать каких-либо хлопот для меня…

A. Представляется абсолютно невозможным.

B. Связано с большими трудностями.

C. Несколько затруднительно.

D. Не очень трудно.

37. Скорее я откажусь от своих собственных планов, чем от выполнения чьей-нибудь просьбы.

A. Это для меня абсолютно типично.

B. Это характерно для меня в большинстве случаев.

C. Это со мной бывает.

D. Этого я о себе не могу сказать.

38. Я никогда не бываю в состоянии высказать критические замечания в адрес определенных лиц, даже если они меня очень раздражают. Это мне мешает…

A. Очень сильно.

B. Сильно.

C. Чуть-чуть.

D. Нисколько.

39. Если я чувствую, что во время работы меня контролируют или просто смотрят, то я становлюсь настолько неуверенным в себе, что именно тогда и допускаю самые грубые ошибки.

A. Это происходит со мной всегда.

B. Это случается очень часто.

C. Так бывает, но не очень часто.

D. Такое случается со мной очень редко.

40. Я очень болезненно отношусь к критике моего поведения или моего внешнего вида.

A. Да, это типично для меня.

B. Это относится ко мне в достаточной степени.

C. Такое бывает со мной достаточно редко.

D. Это для меня абсолютно нетипично.

41. Даже если я вижу, что меня эксплуатируют, то и тогда…

A. Я не могу отказаться.

B. Мне очень трудно отказать в этом.

C. Отказать в просьбе мне стоит некоторых усилий.

D. Я сознательно отказываюсь выполнить просьбу.

42. Разговаривая с людьми, почитаемыми мной, я сам себе кажусь маленьким и ничтожным.

A. Всегда.

B. Часто.

C. Иногда.

D. Редко.

43. Я очень горько упрекаю себя, если мне кажется, что я не обратил должного внимания на чувство другого человека или даже как-то задел его.

A. Да, собственно говоря, так бывает всегда.

B. Очень часто.

C. Только изредка.

D. Вообще очень редко.

44. Если мне приходится говорить в присутствии нескольких человек, например выступать в какой-либо дискуссии, более всего меня страшит сказать что-то неверное.

A. Да, так бывает со мной всегда.

B. Так бывает в большинстве случаев.

C. Это ко мне почти не относится.

D. Это меня абсолютно не касается.

45. Честно говоря, я думаю, что мои способности и возможности недооценивают.

A. Почти всегда.

B. По крайней мере часто.

C. Временами.

D. Никогда.

46. Со мной часто бывает так, что я могу чего-то добиться для других и ничего для себя лично.

A. Это типично для меня.

B. Так бывает в большинстве случаев.

C. Это правильно для меня лишь отчасти.

D. Я вообще не могу этого сказать.

47. Человеку, которому я обязан или благодарен, я не могу отказать даже в неблагоприятный момент.

A. Да, так бывает со мной всегда.

B. Да, так бывает со мной часто.

C. Только в некоторых случаях.

D. Этого со мной не бывает.

48. Все время я вижу, что окружающие не понимают моих желаний и побуждений.

A. Это относится ко мне целиком и полностью.

B. Именно так и бывает в большинстве случаев.

C. Иногда со мной бывает такое.

D. Со мной этого не бывает.

49. Опасение, что я скажу что-либо нелепое, заставляет меня быть очень сдержанным в присутствии моего шефа. Это относится ко мне…

A. Целиком и полностью.

B. Достаточно сильно.

C. Иногда.

D. Редко.

50. Мне встречаются ситуации, в которых я боюсь подвергнуться совершенно обескураживающей критике.

A. Почти каждый день.

B. Достаточно часто.

C. Иногда.

D. Редко.

51. Я избегаю вступать с кем-либо в спор, даже если бы это было необходимо.

A. Это полностью соответствует моему характеру.

B. Так бывает со мной очень часто.

C. Так я веду себя довольно редко.

D. Это не соответствует моему характеру.

52. Вообще я не могу попросить кого-нибудь выполнить какую-либо мою просьбу, в чем бы она не заключалась.

A. Это полностью соответствует моему характеру.

B. Это в достаточной степени соответствует моему характеру.

C. Это почти не соответствует моему характеру.

D. Это не соответствует моему характеру.

53. Если я не могу достичь своей цели добротой или разумом, в душе я не могу заставить себя действовать иначе. Это соответствует моему мнению…

A. Целиком и полностью.

B. Почти.

C. В некотором плане.

D. Не соответствует.

54. Если я чем-либо себя скомпрометирую, я совершенно подавлен и долго не могу прийти в себя.

A. Это совершенно соответствует моему характеру.

B. Это в достаточной степени соответствует моему характеру.

C. Это бывает со мной редко.

D. Это не соответствует моему характеру.

55. Если бы я только захотел, я бы еще смог привести доказательства тех или иных скрытых своих способностей, о которых окружающие вообще не подозревают. Я полагаю, что мог бы сделать нечто подобное.

A. При любом удобном случае.

B. Достаточно часто.

C. Иногда.

D. Очень редко.

56. Критика в чей-либо адрес приносит мне только неприятности.

A. Это абсолютно соответствует моему характеру.

B. Это соответствует моему характеру до известной степени.

C. Это бывает со мной редко.

D. Это не соответствует моему характеру.

57. Если мне приходится воспользоваться чьей-либо помощью или кого-либо за что-либо благодарить, я чувствую себя…

A. В высшей степени неуверенно.

B. Достаточно неуверенно.

C. Несколько неловко.

D. Абсолютно без изменений.

Диагноз. Ответ «А» соответствует 3 баллам; ответ «В» – 2 баллам; ответ «С» – 1 баллу; ответ «D» – 0 баллов. Подсчитывается общая сумма баллов. Максимальная сумма равна 171 баллу. Чем больше набранная сумма баллов, тем больше ваша неуверенность в себе. Высокая степень неуверенности – 171—100 баллов, средняя – 99—50, низкая – 49-0 баллов.

Примечания

1

В последние десятилетия изучением риска интенсивно занялись ученые многих научных дисциплин: экономисты и финансисты (Абрамчук В. А., 2002; Абчук В. А., 1987, 2006; Андреев В. И., 1991; Балабанов И. Т., 1996; Вайнер А. В., 2008; Глущенко В. В., 1999, 2006, 2007; Грабовый С, 1995; Донец Н. Ю., 2005; Дынкин А. с соавт., 1992; Корнилов А. П. с соавт., 1993; Левицкий К., 2007; Ниазашвили А. Г., 2007; Райзберг Б. А., 1992; Рогов М. А., 2001; Семерькова М. М. с соавт., 2005; Серегин Е. В., 1999; Смольников В. Г., Левитан М. И., 1993; Ушаков С. Ф., 1999; Федорова А. В., 2003; Халл Дж., 2007; Чалый-Прилуцкий В. А., 1994; Чернов В. А., 1998; Шаршукова Л. Г., 1998; Head, Horn, 1991; Singer, 1986; Williams, Heins, 1985, и многие другие), социологи и философы (Альгин А. П., 1987—2006; Зубков В. И., 2003; Кравченко С. Л., Красиков С. А., 2004; Мозговая А. В. с соавт., 2001; Феофанов К. А., 2007; Яцук О. В., 2006), юристы (Архипов Д. А., 2005; Гринберг М. С, 1963; Дуглас М., 1994; Дятлов Ю. А., 2006; Еникеев М. И., 2001; Ильюхов А. А., 2001; Мамчун В. В., 1999; Осипян Н. Б., 2007; Ситковская О. Д., 1998; Чистяков А. А. с соавт., 2007), педагоги (Абрамова И. Г., 1995, 1996; Абрамова Г. И., Белякова Л. Ю., 2005; Гуруканов В. А., 2004; Строкова Т. А., 2001; Хабибуллин Э. Р., 2008), психологи (Башкина Ю. Д., Посохова С. Т., 2007; Задорожнюк И. Е., Зозулюк В. А., 1994; Колесов Д. В., Пономаренко В. А., 2008; Корнилова Т. В., 1994—2006; Петровский В. А., 1971—1997; Солнцева Г. Н., 1997—1999; Чиликин А. П., 1999; Breakwell, 2007, и др.).

2

Рискософию определяют как систему знаний и совокупность отношений, основывающихся на философском подходе к риску, позволяющих принимать наиболее мудрые оптимальные решения, отягощенные различными видами рисков. Эта сущность рискософии как философии риска обусловлена существованием объективной и субъективной составляющих при принятии решений, отягощенных риском. Предназначение рискософии состоит в обобщении накопленных человечеством знаний, умений и навыков в управлении личными, социальными рисками, с одной стороны, и с другой – в поиске новых моделей управления рисками.

3

Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971.

4

Деятельность – это процесс целесообразного преобразования человеком природной и социальной действительности.

5

«Опасный» – производное от древнерусского слова «опасти» – «обезопасить», и по смыслу означает «осторожность», «защита» (Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971).

6

Где не рекомендуется хранить ценные вещи и сбережения: антресоли (10% россиян прячут ценности на этих полках); одежда, белье (26% россиян делают тайники в белье и одежде); видео-, аудиоаппаратура (есть вероятность, что ее могут унести вместе с ценностями); матрас (7% россиян хранят деньги в матрасе или под ним); унитаз (бачок унитаза только кажется надежным местом, потому что требует времени и сноровки на вскрытие); книги, компакт-диски, видеокассеты (20% россиян хранят деньги в книгах или между ними); кухонная техника и утварь (6% россиян считают холодильник, духовку и банки с крупами надежными тайниками); зеркала, картины, настенные ковры (ненадежные тайники, они легкодоступны и проверяются в первую очередь); мебель, музыкальные инструменты (26% россиян прячут в стенках, комодах, письменных столах, секретерах и тумбочках свои сбережения); обои, напольные покрытия (4% россиян используют пол и стены для тайников, воры обращают внимание на них в последнюю очередь).

7

Характеристика риска как обоснованного и оправданного, по мнению О. Д. Ситковской, не является антагонистической. Для того чтобы признать риск оправданным с правовых позиций, надо установить его обоснованность с позиций психологических.

8

Гомеостаз риска – степень рискованного поведения и величины потерь, вызванных несчастными случаями или болезнями, не зависящими от стиля жизни, ожидаемые за некоторый срок, которые еще не приводят к изменениям в запланированном уровне риска. Смысл этой теории: опасность пути, по которому следуют субъекты, будет оставаться неизменной (гомеостатичной) до тех пор, пока эти меры не убедят людей изменить степень риска, которой они готовы подвергаться (Wilde, 2001).

9

А. П. Альгин (1989) пишет, что в этом случае имеют место немотивированные рисковые действия. С этим трудно согласиться. Всякое произвольное действие человека мотивировано, даже если оно совершается ради получения удовольствия.

10

Эти данные касаются только взрослых людей, поскольку у детей и подростков картина наблюдается другая (об этом далее).

11

Обзор подобных исследований в зарубежной литературе см.: Bromiley, Curley, 1992.

12

При исследовании использовалась Методика Шуберта.

13

Данные по России сопоставлялись с данными, полученными в Венгрии и США (Englander et al., 1986), а также Норвегии (Teigen, Bran, 1988).

14

Корысть – выгода, нажива, материальная польза.

15

Понятию «готовность» в психологии придается различный смысл. Кроме понимания готовности (к риску) как личностного свойства она часто понимается и в смысле подготовленности. Последнее понятие, в свою очередь, тоже может пониматься по-разному. Одно дело – подготовить человека к неприятному известию, другое дело – говорить, что человек профессионально подготовлен.

16

Звездочками отмечен уровень достоверности: * – 0,05; ** – 0,01.

17

Понимание Т. В. Корниловой (2003) термина «принятие риска» как «занятие мыслящей личностью определенной позиции в том, осуществлять или не осуществлять выбор в условиях риска» (с. 130) мне представляется несколько странным. О каком принятии риска может идти речь, если я не только не иду на риск, но даже не хочу делать выбор в рискованной ситуации?

18

Уверенность может быть не только сиюминутной оценкой своих возможностей, но и свойством личности (аттитюдом), которое тоже может выступать в качестве одного из факторов принятия рискованных решений. Уверенность в себе – свойство личности, ядром которого выступает позитивная оценка индивидом собственных навыков и способностей как достаточных для достижения значимых для него целей и удовлетворения его потребностей. Внешние проявления, свидетельствующие об уверенности в себе: речь – ровная, с одной скоростью; отсутствие пауз и букв-заминок («ааа», «эээ», «иии», «ммм», и т. д.); присутствие местоимения «я», («мне», «мое», «по-моему»); умение говорить «нет» и «да»; умение первым идти на контакт (начинать и заканчивать общение); завершение фраз глаголами повелительного наклонения («иди», «неси», «давай» и т. д.); при увеличении громкости речи сохраняется ее скорость; положение тела в пространстве – умение человека занимать устойчивую, удобную (комфортную позу); поворот к собеседнику всем корпусом; неосознанное перемещение в центр свободного пространства; соответствие жестов и речи.

19

Как в быту, так и в психологии смелость определяется многими синонимичными понятиями – бесстрашие, неустрашимость, отвага, героизм, мужество, храбрость, лихость, удаль, доблесть.

20

В последние годы среди финских водителей стали популярны алкозамки, которые блокируют зажигание, если уровень алкоголя составляет минимум 0,2 промилле. Многие компании, занимающиеся перевозками, устанавливают алкозамки на свои автомобили. Это существенно сказывается на повышении уровня безопасности на дорогах.

21

Согласно украинскому законодательству, азартная игра – это любая игра, обязательным условием участия в которой является уплата игроком денег, в том числе через систему электронных платежей, что дает возможность участнику как получить выигрыш (приз) в любом виде, так и не получить его в зависимости от случайности.

22

С точки зрения ислама предаваться азартным играм предосудительно еще и потому, что это занятие – праздное, не приносящее никакой пользы. Оно становится преградой для развития человека, наносит как духовный, так и материальный ущерб. Коран предписывает «отворачиваться от всего праздного» (сура «Верующие», аят 3).

23

М. И. Еникеев сам пишет, что человеческое поведение при аффекте не низводится полностью на бессознательный уровень. Его действия по устранению аффектора, выбор орудий и способов действия, речевых средств сохраняют социальную обусловленность. Сужение сознания при аффекте не означает его полного расстройства.

24

За один только год в нашей стране на почве наркомании совершается более 20 тысяч преступлений.

25

В западной психологии термин «обусловливание» тождествен термину «условно-рефлекторная связь».

26

Выздоровевшим считается человек, в течение пяти лет не употребляющий наркотики. В этом случае вероятность возврата к их употреблению крайне низка.

27

Лечить наркоманов можно только с их согласия.

28

Как пишут В. Л. Малыгин с соавторами (2010), диагностические критерии Интернет-зависимости, сформулированные К. Янгом 15 лет назад, подвергнуты серьезной критике. В частности, Д. Грохол (Grohol J., 2009) отмечает, что количественного подхода Янга (количество часов, которые нужно провести в онлайне) явно недостаточно, чтобы быть признанным «зависимым». Указывается, что количественные данные о «норме» или ее превышении, относящиеся к 1998 или 1999 г., совершенно не показательны для среднего пользователя Интернета в 2009 г. Кроме того, специалистам редко удается отфильтровать (или учесть каким-то иным образом) тех, кто применяет Интернет на постоянной основе для выполнения работы или в реальной жизни для учебы, и тем самым результаты неизбежно остаются смещенными в сторону завышения количества часов в онлайне.

29

Имеется много обзорных работ по этой теме (Задорожнюк Е. И., Зозулюк В. А., 1994; Дынкин А. с соавт., 1992, и др.), поэтому я лишь кратко обозначил значимость риска в предпринимательстве, основной упор при этом сделав на данных исследователей.

30

По данным исследования Н. Е. Высотской с соавторами (1974), проведенного на Волжском автозаводе (Тольятти), чем больше у рабочих прессовых цехов во время рабочей смены было выражено состояние монотонии, ведущее к снижению внимания, тем выше число случаев травматизма.

31

См., например: Этика и психология семейной жизни. М., 1984.

32

Подробное освещение этого вопроса можно найти в работах Р. Р. Калининой (1998) и Т. В. Костяк (2008).

33

Словарь иностранных слов / Под ред. Н. Г. Комлева. М., 1999.

34

Советский спорт. 1976. 18 июля.

35

При установлении фактов использования спортсменами лекарственных препаратов с целью повышения спортивных результатов к спортсменам и тренерам применяются санкции, в том числе дисквалификация, а врачам предъявляется обвинение в незаконном врачевании. Руководитель, в ведомстве которого находится спортсмен, привлекается к дисциплинарной ответственности.

36

При написании этого параграфа использована статья Е. Журабаева «Проклятие спорта – травмы и патологии» (potrebitely.ru).

37

К сожалению, в данной методике не приведены границы низкой, средней и высокой импульсивности.