Познай самого себя: Исследовательское поведение

Познай самого себя: Оглавление

Кошка - высокоорганизованное животное с развитой психикой (fornit.ru/626). Она может часами наблюдать за поведением букашки или смотреть в окно.

Исследовательское поведение настолько важно, что является одним из базовых стилей, обеспечиваемых древней основой механизма переключения стилей у животных. Зачатки такого поведения проявляются уже у самых простейших, начиная с форм, предшествующих выделению поведения как стиля - с нейрогуморальной подготовкой организма к наиболее оптимальному состоянию для наблюдения, а мозга - в состояние избирательного внимания к заинтересовавшему объекту. Даже "одноклеточные эукариоты имеют ориентировочно-исследовательское поведение, которое модифицирует их последующую активность" (fornit.ru/6547).

Учитывая, что индивидуальная адаптивность к новому критична буквально на любом уровне существования живых существ, вырабатываются те или иные механизмы, позволяющие выживать в некоторых пределах изменения окружающей среды, и усложнение живых существ обеспечивает расширение возможности адаптации к изменению привычного окружения или, другими словами, значимой новизны, о которой говорилось в разделе про ориентировочную реакцию.

Множество простейших форм исследовательского поведения, реализованных в виде наследуемо предопределенных реакций, обслуживали только ту специфику, на которую они были рассчитаны. Но когда возник универсальный механизм ориентировочной реакции, его эволюционные преимущества распространились на все более сложные виды животных.

Этот механизм основывается на распознавании того нового в привычном окружении, что в прежнем опыте вызывало отклик распознавателей жизненно важных отклонений от нормы - т.е. негативной направленности, говорящей об опасности для организма или сулящие выгоду. Любой образ ассоциативной зоны, связанный с его значимостью в данных условиях, распознается на основе более простых признаков. Но в условиях, когда сложный образ не распознается уверенно, а возбуждены только более простые его составляющие, может быть смутное узнавание, неуверенное узнавание в текущем контексте. Так, увидев красный шарик в листве летом, мы может подумать о ягоде, а если он замечен на снегу, то можем подумать про каплю крови. И то, и другое имеет довольно высокую значимость, способную привлечь внимание, если ничто более актуальное не мешает этому. Став объектом осознанного внимания, красный шарик вызывает ассоциации со всеми теми образами, которые его так же содержат (такую произвольную выборку по значимому признаку мы уже рассматривали) и выбирается наиболее вероятное, наиболее правдоподобное в данной ситуации, то, что дает наибольшую уверенность распознавания. Для этого может потребоваться более детальное его обследование, которое привнесет дополнительные признаки, делающие распознавание уверенным.

Элементы значимого нового, связанные с откликом распознавателей восстановления нормы (позитив) принципиально не столь важны для адаптивности организма, как элементы, указывающие на возможную опасность. Но само по себе наличие нового в привычном потенциально опасно, и опыт вырабатывает оценку значимости таких изменений, за которыми часто следуют неприятности. Резкие перемещения, необычные звуки, странные цвета и т.п. в печальном опыте последствий формируют ассоциативные образы, связанные с полученным негативом от системы значимости, и уже сами начинают играть роль распознавателей значимости - более высокого уровня. Приятный запах пищи тоже привлечет внимание как нечто новое, появившееся вдруг, хотя он и связан с позитивной значимостью. Если в это время чувствовался голод, то пищевое поведение включится после того как будет ясно, что тут нет подвоха, а если голода нет, то это просто будет воспринято как новый неожиданный раздражитель.

Как уже ранее говорилось, логика соотношения нового и значимого показывает их произведение - для того, чтобы можно было выделить среди всего происходящего наиболее актуальное в данный момент по величине этого произведения (или схемотехнически - по силе результата модуляции новизны значимостью). И как только эволюционно возникли элементы нейросети, выполняющие модуляторную функцию (схемотехническое перемножение), это стало чрезвычайно информативным источником для выделения наиболее актуальной значимой новизны, а все менее важное в данный момент игнорировалось, - так решается проблема со всей той новизной, которая не столь существенна для организма.

В нейросети обнаружены модуляторные нейроны, занимающиеся перемножением потоков сигналов (кроме того, обнаружено менее избирательное перемножающее образование, названное "спиловер"), а также найдены нейроны, распознающие новое в привычном, что, вместе с распознавателями выхода из нормы параметров гомеостаза составляет механизм выделения наиболее актуального для исследовательского поведения. Не достаточно исследованным остается лишь собственно схема реализации выделения наиболее актуального, но это не принципиально и может быть осуществлено многими равноценными способами. Как именно это сделано в мозге вполне возможно узнать, но это уже не лимитирует понимание.

Такова основа ориентировочной реакции, которая уже ранее рассматривалась на стороне рефлекторной реализации в области структур гиппокампа. Поэтому сейчас остается рассмотреть только произвольные проявления исследовательского поведения, - на стороне внутреннего наблюдателя - сознания.

С самого начала развития организма, пока еще не развились высшие уровни осознания, но уже есть простейшая отслеживающая функция канала осознанного внимания за счет ориентировочного рефлекса, произвольное поведение от самых простых, случайных приемов, с постепенным усложнением формирует все более усложняющуюся последовательность автоматизмов исследовательских навыков.

Переход от наследственно предопределенных исследовательских реакций к использованию механизма выделения наиболее актуальной значимой новизны происходит в возрасте 2-5 лет развивающихся ассоциативных зон и обслуживания их связи с соответствующими зонами префронтальной лобной коры. Это возраст повышенного интереса ко всему окружающему. Из-за высокой новизны, непривычности всего в восприятии и высокой значимости освоения в окружающем для всех стилей поведения, актуальным оказывается буквально все вокруг и множество результатов столкновения с действительностью фиксируется в образах таких моментов, связывающих воспринимаемое, действие и результат оценки системы значимости. Пока внимание не выражено и не удерживается на чем-то определённом, а деятельность характеризуется психологами как гиперреактивность. Множество разрозненных эпизодов привлекают канал отслеживания лобных долей и фиксируются в виде последовательности эпизодической памяти.

От частоты привлечения осознанного внимания зависит ощущение субъективного времени. В детстве события кажутся очень плотными и емкими, они запоминаются в эпизодической памяти с очень высокой детализацией. В последующем, по мере познания окружающего, все становится привычным, значащего нового вокруг становится все меньше, и, хотя кажется, что мы постоянно находимся в сознании, собственно моментов привлечения осознанного внимания к происходящему становится все меньше, а привычные действия выполняются автоматически. Так, мы расписываемся в документах, вводим привычный пароль, не думая о деталях этого процесса и часто не в состоянии воспроизвести эту поведенческую цепочку по отдельным звеньям потому, что они утратили возможность связи с каналом внимания в результате естественной дезадаптации (в организме все, что не используется утрачивает свою функциональность и деградирует. Дезадаптация - один из видов адаптации к окружающему, минимизирующий затраты). Субъективное время начинает проноситься быстро, оставляя мало воспоминаний.

Чрезвычайно важным стилем исследовательского поведения оказывается игра. Объект внимания, обладающий признаками привлекательности (fornit.ru/2073), приобретает значимость повышенного к нему интереса на время, когда он представляет исследовательский интерес (fornit.ru/7188), и совершаются пробные действия по отношению к нему и с помощью него, выявляющие его свойства и диапазон возможных действий, что формирует его контекстную модель.

Особенностью игрового контекста (как стиля поведения) является повышенная позитивная составляющая произвольной мотивации, удерживающая внимание и придающая интерес. Многие объекты окружающего и многие действия представляют опасность в случае недостаточности опыта, но взрослыми обычно контролируется, чтобы игры затрагивали относительно безопасные объекты, чтобы использовались суррогаты действительности в виде игрушек и игровых ситуаций, когда даже развитие навыков физического противостояния ограничивается условными правилами, не позволяющими нанести слишком большой вред.

В этот период произвольно приданная значимость игры позволяет преодолевать многие негативные ощущения от соприкосновения с реальностью и развивать волевое противодействие непосредственным сигналам опасности от системы значимости. Это качественно расширяет диапазон освоения возможностей окружающего и собственных методов его исследования.

Кроме того, в игровом режиме делаются попытки преступить границы того, чему учили взрослые в период доверчивого обучения и безусловной веры в сказанное. И то новое в ситуации, которое присутствует по отношению к условиям, в которых взрослые формировали свои навыки, приводится в соответствие с действительностью и, что главное, с особенностями организма и личными возможностями. Если взрослый учил, не раздумывая, бить в нос любого обидчика потому, что этот взрослый был очень силен и мог так обеспечивать свое положение, то более тщедушный ребенок, несколько раз получив болезненный отпор, начинает вырабатывать более гибкую тактику, и в случае волевого упорства развивает необходимые бойцовские качества или удовлетворяется существующим.

Возникает предположение, что неудовлетворенность существующим, как вид волевого преодоления привычного, у людей (по крайней мере у некоторых из них) оказывается предрасположенным наследственно качеством потому, что, во-первых, это - чрезвычайно прогрессивное качество, обеспечивающее постоянное освоение новых возможностей и дающее, тем самым, эволюционное преимущество и, во-вторых, оно явно проявляется в поведении некоторых людей. Но это качество наиболее действенно в социальной среде, где существует преемственность культуры и ее достижений в виде техники - между поколениями и самобытные достижения не теряются в веках бесследно, что заставляет усомниться в наследственной предрасположенности.

Здесь есть интересный нюанс. Ранее наработанные автоматизмы означают, что выработаны навыки, достаточно удовлетворяющие желаемому, с позитивной оценкой результата действия. Опыт показывает, что придумывание чего-то нового, чаще всего, приводит к неудачам до тех пор, пока не будет усердно отработано и освоено, пройдя через многие неприятности и негатив ошибок. Это должно здорово охлаждать мотивацию делать что-то новое: "Лучшее - враг хорошего". Только насущная критическая необходимость могла бы заставить что-то предпринять новое, если ее негатив превышает негатив мук творчества. Но многие особи отличаются повышенной мотивацией к творчеству. Это означает, что они учитывают не только муки творчества, а позитив получения превосходства. Если это так, что этот позитив не наследуемый (природа отдыхает на детях гениев), а приобретаемый в опыте ощущения моментов своего превосходства. В таком случае именно это является мотивацией неудовлетворенности существующим (fornit.ru/870) - главной движущей силе творчества всякий раз, когда не обстоятельства заставляют, а собственное желание сделать нечто выдающееся.

Умение придавать мотивирующую значимость при понимании нужности выполнения неинтересной работы произвольно настолько, чтобы каждый мог его применить при условии достаточной развитости. Но если человек не видит, зачем это нужно, то такая бессмысленная работа трудно позитивируется, не очевидно ее превосходство (см. fornit.ru/7181).

В какой-то мере распределение социальных качеств среди популяции обеспечивает специализацию, которая оптимизирует то, что необходимо для наилучшего проявления этих свойств: мышечная масса и ловкость - бойцам, повышенный исследовательский интерес к отдельным объектам внимания - ученым. И все это поддерживается таким более общим качеством как волевое усилие и произвольность оценки.

Бойцы увлекаются военными навыками, придавая им максимальную значимость и, тем самым, поддерживая интерес, развивая волю для преодоления неудобств и боли, изобретателей ведет интерес к новым применениям привычного и они могут недоедать и недосыпать, увлеченно занимаясь этим, у ученых возникает особо острый интерес к окружающему и происходящему вокруг и они обнаруживают то, что скрывалось от непосредственного наблюдения органов чувств и, наоборот, обнаруживают, что многие иллюзии, возникающие из-за особенностей органов чувств и системы распознавателей, не являются объективными. Неудовлетворенность существующим добавляет мотивацию во всех этих случаях, провоцируя личное увлеченное творчество в интересующих направлениях, и при этом, возможно, оно в своей основе не является произвольным, а обусловлено какими-то наследуемыми предрасположенностями, которые могут реализоваться у некоторых людей или остаться невостребованными. Большинство людей, не обремененны таким качеством, они быстро достигают пределов своей специализации и остаются на таком уровне.

Схемотехнически очень просто организовывать придание дополнительной значимости определённым видам деятельности, и вряд ли эволюция не использовала такой вид мотивации какими-то наследственными предопределенностями. Повышенный интерес к игровому стилю, неудовлетворенность существующим, исследовательский интерес - очень похоже, что их основы значимости на уровне механизмов осознанного внимания задаются исподволь наследственными механизмами - как своеобразными последователями различных видов адаптирующих к новому реакций.

Игровой контекст настолько эффективно обеспечивает исследование и наработку навыков за счет придания высокой значимости самим этим контекстом (стоит только представить что-то игрой) и комфортными условиями относительной безопасности, что время, затрачиваемое на освоение в этом контексте, оказывается значительно меньше, а эффективность значительно выше. Дети, впервые начавшие осваивать компьютер моментально достигают свободы и глубины, которым завидуют родители, мучающиеся необходимостью использовать компьютер.

Компьютер предоставляет для этого особенно большие возможности. Освоить игру в карточные игры или шахматы с помощью компьютерной программы намного быстрее и дает лучшие результаты. Это может испытать каждый в любом активном возрасте, попробовав организовать освоить что-то как игру.

Просто удивительно, что игровой контекст практически не используют при обучении в школе, а занимаются ломающим психику нудным менторством. Игру традиционно привыкли считать чем-то несерьезным, детским.

В игровом контексте самое полезное и интересное - освоение того нового, что характеризует данное занятие. Игры обычно довольно жестко ограничены условными правилами, и только на этапе освоения игра приносит познавательную и развивающую пользу. Но тот позитивный потенциал, который ее сопровождает, плюс соревновательность, да еще часто и призовая составляющая выделяет игры в новое качество вида социальной деятельности.

Именно при освоение новых правил и новых объектов в игровом контексте осознаются универсальные приемы, методы исследования, начиная с самых простых и все более усложняющихся на основе предыдущих. Как уже упоминалось, осознание этих методов начинается примерно с 11-12 лет и совершенствуется до 35-40 (время максимума развития функциональности гиппокампа, связывающего восприятие-действие с его осознанной оптимизацией для новых условий).

Многие века эти правила формулировались в виде отдельных наблюдений, "законов природы" и даже просто афоризмов.

Очень давно Аристотель вывел систему, обобщающую логику этих правил, и ему это показалось настолько универсальным средством познания, что он с уверенностью полагал возможность постижения всего в мире только с помощью одних этих правил логики (fornit.ru/6735). Он полагал, что в мире все настолько связано определёнными правилами, что, зная их, возможно восстановить картину мира по известному фрагменту, а так как он свел все правила логики в своем труде в общую систему, то считал главное дело сделанным и остается только применять эту систему его логик, чтобы выяснить все, что требуется.

Относительно не так давно выяснилось, что все правила логики мира сводятся к еще более простому своду всего четырех фундаментальных взаимодействий и появилась идея вывести все законы всех предметных областей, найдя то общее, что является в самой основе этих взаимодействий. Работы по поиску универсальной теории всего ведутся до сих пор. Правда, возникает еще вопрос о природе этой суперосновы, определяющей даже то, что в фундаментальных взаимодействиях оказывается неопределенным. Но ирония действительности в том, что сложность переплетения причин и следствий взаимодействий настолько сложна, а неопределённости в свойствах проявления взаимодействий настолько непредсказуемы, что практически невозможно на основе имеющегося состояния предсказать даже ближайшее будущее, а, значит, никакая математика и никакие вычислительные средства не способны справиться с описанием существующего, исходя из текущего состояния всех элементов.

Так что законы природы так и остались актуально востребованными, а логика исследования, порожденная знанием логики мира в данном ее проявлении, у каждого формируется своя - в особый вид личных навыков понимания. Эти навыки корректируются с каждым новым опытом в новых ситуациях, составляя автоматизмы исследовательского поведения.

Книги Аристотеля и другие познавательные книги предоставляют читающим их сведения, которые могут быть приняты на веру или могут быть проверены личным опытом результативности таких исследований с пополнением личного запаса навыков. Все ученые именно так и формируют свой потенциал, многое принимая на веру, а самое важное, что представляет их интерес, проверяя на личном опыте. Так что некоторые ошибки еще со времен Аристотеля многие принимали на веру, подкрепленную величайшим авторитетом Аристотеля и, например, веками считали, что у мухи восемь ног, не проверяя это (fornit.ru/6735). А когда выясняли такие досадные неадекватности чужих авторитетных сведений, возникало понимание необходимости сомневаться и проверять даже очень авторитетные утверждения, на основе которых есть намерение продолжить исследование.

Так постепенно формировались отдельные правила и методы познания. Их свел в одну систему Имре Лакатос в изданной книге по методологии исследования (fornit.ru/464). Это - первый классический труд по обобщению навыков научной методологии, обеспечивающий исключение субъективных иллюзий восприятия и понимания и позволяющих формировать знания в виде непротиворечивой системы представлений, согласованной многими независимыми исследователями в каждой из развиваемых предметных областей. С тех пор все исследования, которые в точности придерживаются научной методологии перестали быть опровергаемыми последующими исследованиями, и наука стала развиваться последовательно, без провалов неверных представлений в ее взаимно согласованной части, называемой аксиоматикой.

Основой для формирования верных утверждений становится сопоставление всех экспериментальных данных, затрагивающее исследуемую проблему. Совпадающие части образуют все более уверенный вывод там, где он адекватно согласуется с другими выводами в единую систему представлений, образуя обобщенную непротиворечивую модель явления, подлежащую проверке.

Обобщение отдельных выводов в непротиворечивую систему требует уже не исследовательских, а творческих навыков, так же основывающихся на своей иерархии наработанных личным опытом правил.

 Дополнительные материалы: fornit.ru/lib16

Далее