Право на агрессию

Эта статья - не попытка обосновать некие этические условности, она не морализирует, а прослеживает путь зарождения агрессии - в самом общем плане и то, во что эта находка эволюции превращается в рамках развитого до определенного уровня социума.

Темой затрагиваются явления: революции, забастовки, терроризм, бандитизм, воровство, насилие и т.п. - все, что идет в разрез с преобладающими в данной культуре представлениями. Но тема - шире рамок общепринятого в отдельных культурах и призвана рассмотреть тенденции и последствия проявлений агрессии в рамках совокупности культур с гуманистическим отношением (уровне развития коммуникабельности выше, чем жесткая иерархия власти), - в контексте предполагаемой пользы для развития этих культур.

Причиной написания статьи явились многие обсуждения, касающиеся правомерности действий революционеров и вообще тех, кто отстаивает свою идею вопреки доминирующим представлениям, а не только закону и текущей власти (см. 1, 2, 3)

Даже если начать с объектов неживой природы, то они тогда остаются не разрушенными в узнаваемой наблюдателем форме, когда они оказываются достаточно устойчивыми к разрушающим факторам. Это - принцип "отбора" в неживой природе. Камень, упавший на другой камень останется целым, если он - более прочный, он имеет преимущество в сравнении свойств, критичных при взаимовоздействии, что оставляет его "выжившим". Хотя в этом случае говорить про агрессию не принято, но такой принцип отбора действует и в эволюции живых существ. У самых простейших из них случайные преимущества накапливаются в ходе развития, делая вид все более устойчивым к условиям обитания и, в том числе, к сосуществованию с другими видами. При этом взаимное подавление продуктами метаболизма, агрессивными по отношению к другим видам выделениями, прямые повреждающие воздействия - уже вполне подходят под понятие "агрессия". Выживание особей за счет агрессивного подавления других особей - естественный механизм, закономерно возникший и развивающийся среди других случайно возникавших и оправдавших себя действенностью методов выживания. Это - важная цепочка, прослеживающая базовую этиологию агрессии. Конечно же, от самых примитивных форм методы и формы агрессии продолжают развиваться в общем потоке противостоящего настолько, насколько оказываются действенными.

Совершенно не зря агрессия во многом предопределила и систему значимости личности [125]: Агрессия доставляет удовольствие мозгу.

Существует наиболее общая причина того, что один человек повышает голос (, кричит, ругает, совершает агрессию) в отношении другого. При этом оба – не психопаты, не имеют серьезных психопатологий. Все проистекает из девства, когда ребенок оказывается в более выигрышной ситуации, более сильным, более властным, чем другой ребенок, с кем он чем-то занимался, со всей очевидностью ощутил свое превосходство и попробовал использовать его. Он получил позитивный для себя результат и стереотип реагирования закрепился для таких условий. В следующий раз он более уверенно воспользуется своим превосходством. И только если по какой-то причине его жертва как-то сумеет себя реабилитировать и вызовет сильное негативное переживание от злоупотребления своей силы, то стереотип окончательно приживется. И тогда только в отдельных условиях, где человек будет получать отпор, он не станет пользоваться таким стереотипом.

Воспитание накрепко закладывает этические основы взаимоотношений в данном обществе, в том числе этику общения в спорных ситуациях. Эту норму никто не станет переступать, НО пока не возникнет очевидная зависимость другого человека и тогда становится актуальным детский стереотип обижать, унижать, третировать более слабого. Это мерзко, но никто уже не задумывается о далеких детских истоках. Всегда находится конкретная причина, почему стало необходимым наказать этого человека, без мысли том, вправе ли он наказывать.

Но все еще сложнее из-за влияния дополнительных обстоятельств. Психологи из Университета штата Мичиган считают, что руководители зачастую повышают голос из-за так называемого "морального лицензирования". Это свойство хорошо известно психологам и подразумевает предоставление самому себе полной свободы действий в тех аспектах, в которых раньше вы полностью себя контролировали. В отношении руководителей данное свойство проявляется следующим образом: прежде чем нарушить правила поведения, любой руководитель долго и последовательно их блюдет. Когда же наступает психологическое истощение, приходит состояние морального лицензирования (то есть, потери контроля над эмоциями). Ученые предлагают и свои методы борьбы с данным явлением. В частности, они рекомендуют начальству ежедневно проводить психологическую разгрузку на службе, например, устраивать короткие перерывы.

Другая влияющая причина – банальное истерическое состояние, когда человек чувствует, что отношение к нему в данной ситуации хуже, чем он считает допустимым. Крайний случай – нарциссизм.

Во всех подобных случаях совершается агрессия по отношению к оппоненту, который воспринимается как более подчиненный (зависимый, слабый), иначе бы старые (еще детские стереотипы) не позволили бы это.

Тема агрессии исследуется давно, в контексте сказанного стоит обратить внимание на  книгу Конрада Лоренца Агрессия.

Для чего вообще борются друг с другом живые существа? Борьба -- вездесущий в природе процесс; способы поведения, предназначенные для борьбы, как и оружие, наступательное и оборонительное, настолько высоко развиты и настолько очевидно возникли под селекционным давлением соответствующих видосохраняющих функций, что мы, вслед за Дарвином, несомненно, должны заняться этим вопросом.

... На самом же деле, "борьба", о которой говорил Дарвин и которая движет эволюцию, -- это в первую очередь конкуренция между ближайшими родственниками. То, что заставляет вид, каков он сегодня, исчезнуть -- или превращает его в другой вид, -- это какое-нибудь удачное "изобретение", выпавшее на долю одного или нескольких собратьев по виду в результате совершенно случайного выигрыша в вечной лотерее Изменчивости. Потомки этих счастливцев, как уже говорилось, очень скоро вытеснят всех остальных, так что вид будет состоять только из особей, обладающих новым "изобретением".

...Конечно же, бывают враждебные столкновения и между разными видами. Филин по ночам убивает и пожирает даже хорошо вооруженных хищных птиц, хотя они наверняка очень серьезно сопротивляются. Со своей стороны -- если они встречают большую сову средь бела дня, то нападают на нее, преисполненные ненависти. Почти каждое хоть сколь-нибудь вооруженное животное, начиная с мелких грызунов, яростно сражается, если у него нет возможности бежать.

... Функция сохранения вида гораздо яснее при любых межвидовых столкновениях, нежели в случае внутривидовой борьбы. Взаимное влияние хищника и жертвы дает замечательные образцы того, как отбор заставляет одного из них приспосабливаться к развитию другого. Быстрота преследуемых копытных культивирует мощную прыгучесть и страшно вооруженные лапы крупных кошек, а те -- в свою очередь -- развивают у жертвы все более тонкое чутье и все более быстрый бег.... вполне ясно, какую пользу для сохранения вида получает или "должен" получить каждый из участников борьбы. Но и внутривидовая агрессия -- агрессия в узком и собственном смысле этого слова -- тоже служит сохранению вида.

...Обычному цивилизованному человеку случается увидеть подлинную агрессию лишь тогда, когда сцепятся его сограждане или домашние животные; разумеется, он видит лишь дурные последствия таких раздоров. Здесь поистине устрашающий ряд постепенных переходов -- от петухов, подравшихся на помойке, через грызущихся собак, через мальчишек, разбивающих друг другу носы, через парней, бьющих друг другу об головы пивные кружки, через трактирные побоища, уже слегка окрашенные политикой, -- приводит наконец к войнам и к атомной бомбе.
У нас есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития. Но перспектива побороть эту опасность отнюдь не улучшится, если мы будем относиться к ней как к чему-то метафизическому и неотвратимому; если же попытаться проследить цепь естественных причин ее возникновения -- это может помочь.

.... Существует тип социальной организации, характеризующийся такой формой агрессии, с которой мы еще не встречались, а именно -- коллективной борьбой одного сообщества против другого. Я постараюсь показать, что нарушения именно этой, социальной формы внутривидовой агрессии в самую первую очередь играют роль "Зла", в собственном смысле этого слова. Именно поэтому социальная организация такого рода представляет собой модель, на которой наглядно проявляются некоторые из опасностей, угрожающих нам самим. В своем поведении с членами собственного сообщества животные, о которых пойдет речь, являются истинным образцом всех социальных добродетелей. Но они превращаются в настоящих извергов, когда им приходится иметь дело с членом любого другого сообщества, кроме своего.

... Штайнигер помещал серых крыс, пойманных в разных местах, в большом вольере, где животным были предоставлены совершенно естественные условия. С самого начала отдельные животные, казалось, боялись друг друга.
Нападать им не хотелось. Тем не менее иногда доходило до серьезной грызни, когда животные встречались случайно, особенно если двух из них гнали вдоль ограждения друг другу навстречу, так что они сталкивались на больших скоростях. По-настоящему агрессивными они стали только тогда, когда начали привыкать и делить территории. Одновременно началось и образование пар из незнакомых друг другу крыс, найденных в разных местах. Если одновременно возникало несколько пар, то следовавшие за этим схватки могли продолжаться очень долго; если же одна пара создавалась раньше, то тирания объединенных сил обоих супругов настолько подавляла несчастных соседей, что дальнейшее образование пар было парализовано.... Наблюдая кровавые трагедии, приводящие в конце концов к тому, что оставшаяся пара крыс завладевает всем вольером, трудно представить себе то сообщество, которое скоро, oчень скоро образуется из потомков победоносных убийц.... Трудность по-настоящему успешной борьбы с серой крысой -- наиболее успешным биологическим противником человека -- состоит прежде всего в том, что крыса пользуется теми же методами, что и человек: традиционной передачей опыта и его распространением внутри тесно сплоченного сообщества.

... Для чего же нужна эта партийная ненависть между стаями крыс? Какая задача сохранения вида породила такое поведение? Так вот, самое ужасное -- и для нас, людей, в высшей степени тревожное -- состоит в том, что эти добрые, старые дарвинистские рассуждения применимы только там, где существует какая-то внешняя, из окружающих условий исходящая причина, которая и производит такой выбор. Только в этом случае отбор вызывается приспособлением. Однако там, где отбор производится соперничеством сородичей самим по себе, -- там существует, как мы уже знаем, огромная опасность, что сородичи в слепой конкуренции загонят друг друга в самые темные тупики эволюции. Ранее мы познакомились с двумя примерами таких ложных путей развития; это были крылья аргус-фазана и темп работы в западной цивилизации. Таким образом, вполне вероятно, что партийная ненависть между стаями, царящая у крыс, -- это на самом деле лишь "изобретение дьявола", совершенно ненужное виду.

... предотвращающие борьбу механизмы поведения, основанные на ритуализованном переориентировании атаки, аналогичным образом возникают у очень многих разных животных.
Существует, например, изумительная церемония умиротворения -- все знают ее как "танец" журавлей, -- которая, с тех пор как мы научились понимать символику ее движений, прямо-таки напрашивается в перевод на человеческий язык. Птица высоко и угрожающе вытягивается перед другой и разворачивает мощные крылья, клюв нацелен на партнера, глаза устремлены прямо на него...
Это картина серьезной угрозы -- и на самом деле, до сих пор мимика умиротворения совершенно аналогична подготовке к нападению. Но в следующий момент птица направляет эту угрожающую демонстрацию в сторону от партнера, причем выполняет разворот точно на 180 градусов, и теперь -- все так же, с распростертыми крыльями -- подставляет партнеру свой беззащитный затылок, который, как известно, у серого журавля и у многих других видов украшен изумительно красивой рубиново-красной шапочкой. На секунду "танцующий" журавль подчеркнуто застывает в этой позе -- и тем самым в понятной символике выражает, что его угроза направлена не против партнера, а совсем наоборот, как раз прочь от него, против враждебного внешнего мира; и в этом уже слышится мотив защиты друга.

.. Наш человеческий смех, вероятно, тоже в своей первоначальной форме был церемонией умиротворения или приветствия. Улыбка и смех, несомненно, соответствуют различным степеням интенсивности одного и того же поведенческого акта, т.е. они проявляются при различных порогах специфического возбуждения, качественно одного и того же.... Внутривидовая агрессия на миллионы лет старше личной дружбы и любви.

... Человечество уничтожило бы себя уже с помощью самых первых своих великих открытий, если бы не одно замечательное совпадение: возможность открытий, изобретений и великий дар ответственности в равной степени являются плодами одной и той же сугубо человеческой способности, способности задавать вопросы. Человек не погиб в результате своих собственных открытий -- по крайней мере до сих пор -- только потому, что он способен поставить перед собой вопрос о последствиях своих поступков -- и ответить на него. Этот уникальный дар не принес человечеству гарантий против самоуничтожения. Хотя со времени открытия камня выросли и моральная ответственность, и вытекающие из нее запреты убийства, но, к сожалению, в равной мере возросла и легкость убийства, а главное -- утонченная техника убийства привела к тому, что последствия деяния уже не тревожат того, кто его совершил.

... Сидней Марголин, психиатр и психоаналитик из Денвера, штат Колорадо, провел очень точное психоаналитическое и социально-психологическое исследование на индейцах прерий, в частности из племени юта, и показал, что эти люди тяжко страдают от избытка агрессивных побуждений, которые им некуда деть в условиях урегулированной жизни сегодняшней индейской резервации в Северной Америке.
По мнению Марголина, в течение сравнительно немногих столетий -- во время которых индейцы прерий вели дикую жизнь, состоявшую почти исключительно из войн и грабежей, -- чрезвычайно сильное селекционное давление должно было заметно усилить их агрессивность.

... Единственное существо, способное с воодушевлением посвящать себя высшим целям, нуждается для этого в психофизиологической организации, звериные особенности которой несут в себе опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так надо для достижения тех самых высших целей.

Такие древние эмоциональные контексты поведения [106] как агрессия, страх и ярость в защите и сегодня оказывают подчас решающее влияние, создавая фон, в котором приобретается определенный смысл мотивации и действиям. Цивилизация вряд ли когда-нибудь избавит от этих эмоций и их влияния в моменты, когда наследуемо предрасположенные реакции запускают их. Эмоциональные контексты консолидации в социуме, взаимовыручки, доброжелательности - вторичны в иерархии системы значимости [15]. Альтруистические порывы - довольно редки. При этом значение субъективно продуцированных Идей может быть очень высоким, вплоть до идеи-фикс.

Личное убеждение, основанное на личной базе опыта и, безусловно, ограниченной эвристике не может гарантировать безгрешность личность суждений. Развитие представлений на основе научной методологии улучшает качество эвристических утверждений, но само по себе не может оказываться незыблемой истиной, аксиоматикой в отношении прогнозируемых последствий реализации идей. Только уже реализованные идеи в определенных условиях показывают свою адекватность, и последствия могут быть очень отдаленными.

Однако, в мире происходит постоянная агрессивная борьба Идей, и все, кто борется за свои идеи в противовес нежелающих их воплощения, тем самым агрессивно навязывают свои представления без должной гарантии их адекватности. Поэтому встает вопрос о том, насколько допустимы такие навязываемые эксперименты. Каково право (не только целесообразность, но и социально оправданное, поддерживаемое другими право) отдельного человека или группы людей на агрессию по отношению к другим людям, не разделяющим эти представления? Учитывая, что результат может не быть ожидаемо позитивным (и, чаще всего, именно негативен), а количество борцов за Идеи уже гарантирует, что подавляющее число Идей - заведомо ущербны в силу противоречивости с другими Идеями.

Вариантов осознаваемых попыток корректировки эволюции методом промежуточной агрессии для достижения более значимых результатов, диктуемых Идеей, много в истории: от Спарты до фашистской евгеники в попытке создать сверхчеловека, воспетого Ницше. Всякий раз это оборачивалось откатом прогресса: в Спарте была уничтожена наука и вообще творчество, остались лишь воины, а фашистская Германия противопоставила себя всему миру и была вообще раздавлена.

Можно привести пример того, что медицина оказывает немалый вред здоровью нации, оставляя больных и генетически ущербных живыми. Но попытка реализовать Идею по очистке вида от такого влияния медицины приведет к множеству негативных побочных последствий, сильнейшим образом трансформирует ментальность общества и, в точности как уже опробованные историей опыты с Идеями улучшения породы людей, добавит еще один пласт опыта негативных последствий. Кроме того, такие попытки вызвали бы тотальное противодействие практически всеми членами общества, т.е. в качестве рассматриваемого права на такие воздействия они неприемлемы и не могут быть реализованы.

Более локальные случаи волюнтаризма властителей (и вообще достаточно влиятельных личностей) в претворении своих Идей так же показывают ограниченность возможностей и способностей одного человека учесть все воздействующие факторы и условия настолько, чтобы претворение Идеи не оказалось во многом неприемлемым. Даже профессиональные группы исследователей, специализировавшиеся в какой-то, например, экономической проблеме, не способны учесть все, хотя их предсказательный потенциал несоизмеримо более эффективен, чем - одного, да еще не компетентного властителя-волюнтариста.

Так же как практически невозможно сделать сегодня значимое открытие неспециалисту, по той же причине любая Идея, касающаяся сложнейших социальных процессов, одного человека или группы людей, не обладающей соответствующей компетенцией, не имеет шанса быть достаточно адекватной даже в качестве гипотезы для того, чтобы с наименьшим риском для общества допустить ее воплощение.

Постоянные попытки отдельных личностей и групп агрессивно навязать свои представления конкретными действиями в условиях развития общества уровнем выше, чем жесткая иерархия стаи у животных (единоличный волюнтарист-властитель и нисходящая лестница власти), как это было замечено Конрадом Лоренцем, как правило, приводят к откату в эволюционном развитии, тупикам эволюции, деструкции социума, социальным потрясениям без какого-то позитивного шага в улучшении коммуникативности.

Но кипение Идей продолжается, постоянно возникают (и исчезают) отсекаемые от общей культуры анклавы, объявляющие свою правоту и свою прогрессивность, которые обязательно используют риторику для утверждения своих прав на агрессию.

Живописание романтики честных контрабандистов и воров, противостоящих кровавому режиму - красивы и зажигательны в художественных произведениях, но стоит хорошо подумать, насколько обоснованны такое отсечение культуры общества, насколько общество нуждается в столь радикальном хирургическом вмешательстве, которое неизбежно отринет его в более сложные условия выживания. И такие раздумья требуют очень высокого уровня профессионализма (см. выше).

В качестве граничных условий применимости права на конкретный вид агрессии, кроме собственно адекватной оценки полезности хирургического вмешательства на теле общества, необходимо учитывать два вектора: воздействие агрессора на общество и ответная реакция общества на агрессора. Во всех случаях, когда агрессия применяется к более сильному  большинству, любая ее форма вызовет реакцию подавления агрессора, что и происходит обычно в мире в той или иной степени. Но агрессор, обладающий силой воздействия, соизмеримой противопоставляемому обществу, способен разрушить это общество, и у него возникнет задача, что делать с обломками, что и как строить на этом месте. К сожалению, до такой стадии раздумий у горячих сторонников радикального воздействия не доходит, эти горизонты тонут в розовом тумане оптимистических черт пропорционально наивности и некомпетентности агрессора.

Понятно, что все рассуждения, применительно к современному обществу, относятся не только к прямой деструктивной агрессии, но и к любым попыткам навязать свои представления, повлиять своими угрожающими действиями потому, что даже, казалось бы, технически деликатное воздействие (средства зомбирования) при определенных условиях может вызвать катастрофические деструктивные последствия.

Понятно так же, объектами агрессии в социуме могут быть как отдельные люди, так и организации и граница применимости права на агрессию, целесообразность ее может быть очень различна.

В общем же плане, с развитием коммуникабельности в обществе возникает все более взаиморазделяемая система представлений, делающая понятными отдельные мотивации (понять, - значит простить) и роль агрессии все в большей степени оказывается деструктивной, антисоциальной. Об этом: Общество будущего. Агрессия в таком целостном общественном организме становится похожей на шизофренические реакции, порождающие все большие неадекватности и истощение.

Корреляция готовности проявлять агрессиию с возрастом рассматривается в статье Революции напрасны в молодых странах с комментарием:
В период конца доверчивого обучения на весь период игрового попрания авторитетов личность проявляет более решительные, революционные варианты проверочного поведения при все еще очень малом жизненном опыте, отсекающем многие такие варианты, что, конечно же, кончается плачевно во многих попытках получить опыт экстрима.
Эта зависимость плавно корректируется печальным опытом неудачных попыток, оставляя жизненными более консервативные варианты.
Средний возраст населения в России: общий: 38.3 лет мужчины: 35.1 лет женщины: 41.4 года
Cредний возраст москвича - 39,3 года
Средний возраст населения Санкт-Петербурга - 41,3 года.