Мои горные вылазки стали уж очень нерегулярными, а это не меньший стресс для организма чем постоянно бросать пить. Высотная акклиматизация обычно зарабатывается тяжелым высотным похмельем. После надлежащего изнасилования форма сохраняется около 2 месяцев и если за это время не подтвердил класс то нужно начинать сначала.

На этот раз «прогуляться» мне предложила подружка Лена. Это звучало так: «Сходим на Учителя?». Да ради бога. Те места- самое альпинистское пекло в наших краях. Туда прут и наши и иностранцы. Раньше я там был раз 50, но уже соскучился, кроме того раньше я не делал никаких фоток, козел. Мы решили истратить на это всего 3 дня, значит на себе потащим мало, это - хорошо. Мои обязанности - всего лишь примус и бензин, кроме еды. С фотиком со сменными объективами, аптечкой, спальником и одеждой набралось не более 25 кг.

Нас до альплагеря подвез батя подружкиного друга. Вся компания: я, она, ее друг - Стас. По интернету везде прогноз погоды был - просто прелесть, но когда мы высыпались из тачки ветерок был уже не просто бодрым. Чем хуже - тем лучше, - обычный лозунг давно не получавшего по морде. Моя компания, гады, как рванула вперед! Как будто впереди было не 5 долгих взлетов крутого подъема до ночевки - «стоянки Рацека». Но я знал точно, что форма у них как и у меня в начале года - по нулям. Ничего не оставалось как перейти на крутую тропу наперерез и минут через 30 я уже поджидал их запыхавшихся там, где все эти тропы сходятся в одну единственную. Когда они подползли, изумленные и потухшие, тщательно проверили, что у меня нет реактивного ранца, мне уже ничего не стоило предложить им, что темп буду задавать я. Дальше мы пошли без рывков, экономно и рационально.

Тропа шла по склону высоко над очень красивым и непроходимым понизу ущельем «Ак-сай». Над речкой все склоны заросли елями. Сюда, до водопада, обычно и возят все толпы пикникистов. Когда через час мы подходили к этому самому водопаду, снизу уже начинало подниматься плотное облако. Здесь мы встретили потрепанную парочку обросших мужиков в военной спецодежде, которые уже словили свое наверху и, с трудом скрывая злорадство, сообщили, что погода все время - полный кизяк. Мы дождались когда они отплевали последние новости и свалили вниз. Затем Стас спрятал свою драгоценную 2 литровку пива где-то в камнях и мы, внутренне взмолившись горному богу, втянулись в ритм очень крутого подъема. Здесь природа сделала редкий шедевр специально для человека. Прямо в обрывистом скальном склоне вверх вела извилистая, но нигде не прерывающаяся тропа. Такого я больше нигде не видел.

Дальнейшее время можно было бы описывать достаточно красноречиво только показаниями медицинских приборов, и врачи, если бы наблюдали за нами, выдавали бы примерно такое: «Думаю, что из этого коллапса им уже не выбраться, коллега. Ну, что вы, я вот замечаю несколько внеплановых сокращений сердца, им бы побольше кислороду, но за него они не заплатили.». Да, нам бы кислороду. Симптомы обычно одни и те же. По мере подъема туда нарастает общая слабость, хотя вроде бы силы должны были бы быть. Остальное у каждого свое: некоторые зверски хотят есть, но если им предложить еду, с ужасом понимают, что ничего конкретного проглотить не могут без тошноты. Другим хочется женщину, но вот только категорически не из тех, что рядом какими бы они ни были красивыми. Им нужна идиллически эфемерная имитация, лучше похожая на ласковую мать с сосочкой кислородика. Я же начал смотреть видеофильмы необычайно отчетливых воспоминаний и меня грела мысль, что при хорошей форме я запросто «делал» этот переход только чтобы сгонять вниз за хлебом.

Короче все когда-нибудь заканчивается и когда тропа, здесь уже забитая глубоким мокрым снегом, перешла в небольшую моренную долинку, мы очнулись и, смутно понимая, что нужно пройти еще куда-то вперед, двинули навстречу грубо сложенной из камней хижине. Следом за нами снизу выполз туман и поглотил все. Мы прошли мимо хижины (2 этажа, 2 комнаты в каждом), чтобы найти подходящую площадку для палатки и из тумана перед нами возник строй солдат. Блин!?

- Хо, Николай! - ко мне подошел какой-то тип с черно-коричневой мордой. - Не узнаешь?! - я на всякий случай изобразил самую радостную улыбку (надеюсь так это и было воспринято).

- Не узнаю!

- Ну, «ермошонок» я, Мамбет!.

Все ясно. Мой друг по горам Ермош, любитель воспитывать спартанцев из нормальных детей, завел себе группу школьников, которую прозвали по его фамилии. Ни фига себе «ермошонок»! Выяснилось, что это его солдаты из нац. Гвардии проходят здесь дрессировку. Нас немедленно угостили горячим ужином.

Повалил снег. Мы нашли расчищенную площадку и Стас вытащил свою диковинную 500 баксовую палатку. Такого идиотизма я не мог себе вообразить. Какие-то длинные палочки, не толще вязальной спицы, вставлялись одна в другую и этот гибкий прут проникался в ткань палатки как резинка в трусы. И это был наш каркас! 2 таких прута располагались крест-накрест и, сгибаясь вниз, вздыбливали палатку круглым шатром. При любой попытки придать форму этому сооружению ветер вдавливал то одну, то другую сторону. Я начал тихо балдеть и очень серьезно посоветовал Стасу, что лучше всего сделать с такой конструкцией.

- Да потом поставите, когда ветра не будет! - посоветовал какой-то прохожий знаток. Мы решили, что ночевать придется в хижине, несмотря ни на какое соседство и потащили туда наши тюки. Как только мы оказались там, ветер стих. Мы замерли. Стас сделал движение наружу и ветер предостерегающе швырнул ему горсть снега в лицо. Так, что же от нас нужно? И тут Ленка встретила каких-то своих знакомых, понеслись объятия и ее увлекли в палатку рядом с нашей площадкой. Так как ветер явно отвлек внимание на эту встречу, Стасу удалось незаметненько расправить и укрепить шатер. Потом мои друзья выпили по полфляги разведенного этанола (водки). Было все труднее цепляться за скользкие границы их внимания и на последний мой глупый вопрос: «Ну, что, во сколько завтра встаем?» получил неконкретный ответ что-то типа «Встанешь когда встанет.». Я залез в спальник, подсунул между бедром и острым щебнем прокладку в виде поролоновой мишени для метания стрелок, (я часто не беру с собой занимающие много места кариматы) и переключился в режим ожидания конца ночи.

Утром я не нашел ключа от примуса и пошел прикуривать примус в хижину. Там с пониманием дали свой ключ и скоро я приготовил суровый, но вкусный завтрак из тушенки, яиц, «кукси» и зелени. Потом я сделал формальную попытку разбудить друзей. Кончилось тем, что я засунул бутылку с разведенным «Zuko» в сумку с фотоделами и полез в строну Учителя, но не по проторенной серпантинной тропе, а практически напрямик между скальных жандармов с крупной осыпью.

Я все еще чувствовал некоторую акклиматизационную слабость и уговаривал себя, что иду просто пофотать пока не надоест. Я уже был на Учителе когда-то, причем зимой, ничего в этой горе замечательного не было, кроме того, что ее использовали для тренировки и акклиматизации. Все еще был туман и лениво висели очень редкие снежные хлопья. Вскоре я вылез выше облака и сделал снимки грандиозного ледопада и окружающих знаменитых вершин на которых я бывал раньше.

Погревшись на солнце (и начав обгорать как потом оказалось), я перелез через жандармы и, поднявшись дальше по склону, вылез на гребень, ведущий к вершине. Здесь оказался все еще не стаявший зимний очень глубокий снег и я полез по торчащим камням или по снегу, проваливаясь во всю длину ног. Понятно, что кислороду становилось все меньше как и сил соответственно.

К удивлению я начал замечать, что в области сердца у меня временами стали появляться какие-то уколы. Я не знаю как должны ощущаться всякие сердечные ненормальности и, скорее всего, это было просто вегетативное нежелание организма насиловаться, но вспомнил все известные мне случаи смерти в горах от сердца. В принципе мне ничего не мешало двигать дальше - эти редкие уколы были какими-то несерьезными, но черт его знает, что может внезапно случиться. Короче я испугался и когда до макушки оставалось метров 100 решил, что рисковать не буду, тем более, что от Учителя мне ничего не надо, а все возможные снимки я уже сделал. Я начал спуск и вскоре точно такие уколы появились справа, где я точно знал, что нет никакого сердца, а слева прекратились. Жаль, что я так легко купился. Я рассвирепел и кинулся вниз дикими прыжками, врезаясь в сыпуху как лыжник на виражах.

Я вернулся в полдень с абсолютно обгорелой мордой. Мои друзья грустно стояли у палатки, держались за руки и смотрели куда-то вдаль. Наконец они меня заметили.

- Ты где лазил так долго??!

Я извинился и мы пообедали. День закончился после того, как мы уже вместе прошлись у ледопада и наделали экзотических снимков. Теперь я был почти в своей прежней нормальной форме и это ощущение - самое главное, чего стоит ждать от горных вылазок, по-моему. Когда мы спускались утром навстречу ползло необыкновенное количество разного народу и мы всем злорадно сообщали какая фиговая погода на стоянке.

Прикатив в город, мы, не умываясь, не переодеваясь, тут же зашли в летнее кафе и заказали шашлык. Это был кайф. И здесь же нас посетила идея собрать деньги за представление (на нас все глазели), но добродушно зарядившись шашлыком до полного упора, решили, что сегодня выступаем бесплатно.