Правдивая история
Список произведений Ярослав
ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ
Перевод К. В. Тревер
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. Подобно тому, как атлеты и люди, заботящиеся о силе и здоровье своего тела, посвящают свое внимание не только физическим упражнениям, но и своевременному отдыху, и считают его важнейшим условием правильного образа жизни, так и тем, кто занимается наукой, подобает, по-моему, после долгого напряженного чтения дать уму отдых и укрепить его силы для предстоящих трудов.
2. Лучшим способом отдохновения является такое чтение, которое не только доставит остроумное и приятное развлечение, но также будет заключать в себе не лишенное изящества наставление. Предполагаю, что настоящее мое сочинение и будет представлять собой подобный вид чтения. В нем читателя будут привлекать не только своеобразность содержания и прелесть замысла, не только пестрота выдумок, изложенных убедительным и правдоподобным языком, но и то, что каждый из рассказов содержит тонкий намек на одного из древних поэтов, историков и философов, написавших так много необычайного и неправдоподобного и которых я мог бы назвать по имени, если бы ты при чтении сам не догадался, кого я имею в виду.
3. К ним относится, например, книдиец Ктесий, сын Ктесиоха, писавший о стране индов и их жизни, хотя он сам никогда там не бывал и не слышал о них ни одного правдивого рассказа. Ямбул также написал много удивительного о живущих в великом море; всем было известно, что все это — созданный вымысел, но тем не менее выдумка его была не без приятности. Многие другие, пойдя по тому же пути, якобы свои описывая скитания и странствия, рассказывали про величину зверей, дикость людей и необычайность нравов. Руководителем, научившим описывать подобного рода несообразности, был Одиссей Гомера, который рассказывал у Алкиноя про рабскую службу ветров, про одноглазых, про людоедов и про других подобных диких людей, про многоголовых существ, про превращение спутников, вызванное волшебными чарами, и про многое другое, рассказами о чем Одиссей морочил легковерных феаков.
4. Я не ставлю всем этим рассказчикам вымыслы в особую вину, потому что мне приходилось видеть, как сочинительством занимаются также люди, посвящающие свое время, как они говорят, только философии. Одно всегда удивляло меня: уверенность в том, что вымысел может быть не замечен. Побуждаемый тщеславным желанием оставить и по себе какое-нибудь произведение, хотя истины в нем, увы, будет столько же, сколько у других писателей (в жизни моей не случилось ничего такого, о чем стоило бы поведать другим), я хочу прибегнуть к помощи вымысла более благородным образом, чем это делали остальные. Одно я скажу правдиво: я буду писать лживо. Это мое признание должно, по-моему, снять с меня обвинение, тяготеющее над другими, раз я сам признаю, что ни о чем не буду говорить правду. Итак, я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал, к тому же о том, чего не только на деле нет, но и быть не может. Вследствие этого не следует верить ни одному из следующих приключений.
5. Пустившись в плавание, я миновал столпы Геракла и выехал, сопутствуемый благоприятным ветром, в западный океан. Причиной и поводом моего путешествия были отчасти любопытство, отчасти страстная любовь ко всему необычайному и желание узнать, где находится конец океана и что за люди живут по ту сторону его. Погрузив поэтому большое количество припасов и соответствующее количество воды, я набрал себе пятьдесят спутников одного со мной образа мыслей, запасся всевозможным оружием, нанял наилучшего кормчего, прельстив его большой платой, и снабдил мой корабль — это была легкая парусная лодка — всем необходимым, как для далекого и опасного плавания.
6. День и ночь мы плыли по ветру и двигались не особенно быстро, пока была видна земля. На следующий день с восходом солнца ветер стал усиливаться, волны возрастать, наступила темнота, и не было никакой возможности подобрать паруса. Брошенные на волю ветров и поручив им свою жизнь, мы провели таким образом семьдесят девять дней, а на восьмидесятый при свете внезапно засиявшего солнца мы увидели невдалеке высокий, поросший лесом остров, вокруг которого не слышно было рева волн. Вскоре сила бури стала умеряться. Приблизившись к острову, мы высадились и после великих своих бедствий пролежали долгое время на земле. Поднявшись, мы выбрали из своей среды тридцать человек, которые в качестве стражи должны были остаться у корабля; двадцать же остальных отправились со мной на разведку острова.
7. Пройдя приблизительно три стадия от моря в лес, мы увидели какой-то медный столб, а на нем греческую надпись, стершуюся и неразборчивую, гласившую: "До этого места дошли Геракл и Дионис". Вблизи на скалах мы увидели два следа, один величиной в плетр, другой поменьше, и я решил, что Дионису принадлежит след, который поменьше, первый же Гераклу. Почтив их падением ниц, мы отправились дальше. Не успели мы немного отойти, как были поражены, увидев реку, текущую вином, очень напоминающим собой хиосское. Течение реки было широко и глубоко, так что местами она могла быть судоходна. При виде столь явного доказательства путешествия Диониса мы еще сильнее уверовали в истинность надписи на столбе. Я решил обследовать исток реки, и мы отправились вверх по течению, но не нашли никакого источника, а вместо него увидели множество больших виноградных лоз, увешанных гроздьями. У корня каждой лозы просачивалась прозрачная капля вина, и от слияния этих капель образовался поток. В нем виднелось много рыб, цветом и вкусом своим напоминавших вино. Мы изловили несколько штук, проглотили их и сразу опьянели; разрезав их, мы действительно нашли, что они были наполнены винным осадком. Впоследствии нам пришла мысль смешать этих рыб с пойманными в воде и таким образом умерили силу виноядения.
8. Пройдя реку в мелком месте, мы натолкнулись на удивительный род виноградных лоз: начиная от земли ствол был свеж и толст, выше же он превращался в женщин, которые приблизительно до бедер были вполне развиты, — вроде того, как у нас рисуют Дафну, превращающуюся в дерево в то мгновение, когда Аполлон собирался ее схватить. Из концов пальцев у них вырастали ветки, сплошь увешанные гроздьями. Головы женщины были украшены вместо волос виноградными усиками, листьями и гроздьями. Когда мы подошли к ним, они встретили нас приветствиями и протянули нам руки; одни из них говорили на лидийском, другие на индийском, большинство же на эллинском языке. И они целовали нас в уста. Кого они целовали, тот сразу пьянел и становился безумным. Плодов однако они не позволяли нам срывать, а если кто-нибудь рвал грозди, то они кричали как от боли. Им страстно хотелось соединиться с нами любовью. Двое из наших товарищей исполнили их желание, но не могли потом освободиться, точно связанные ими. Они, действительно, срослись с ними и пустили корни, а потом стали вырастать ветки из их пальцев, они обвились лозами; не хватало только того, чтобы и они стали производить плоды.
9. Покинув их, мы устремились к нашему судну и, придя к оставшимся на нем товарищам, рассказали им обо всем и о превращении наших спутников в виноградные лозы. Взяв несколько кувшинов, мы наполнили их водой и вином из реки. Ночь мы провели на берегу недалеко от реки, а ранним утром, сопутствуемые не особенно сильным ветром, пустились в дальнейший путь. Около полудня, когда мы потеряли уже из виду остров, вдруг налетел вихрь, и, закружив наш корабль, поднял его вверх на высоту около трехсот стадий; затем опустил, но не на море, а оставил высоко в воздухе. Ветер ударил в паруса и, раздувая их, погнал нас дальше.
10. Семь дней и столько же ночей мы плыли по воздуху, на восьмой же увидели в пространстве перед нами какую-то огромную землю, которая была похожа на сияющий и шарообразный остров и испускала сильный свет. Подплыв к ней, мы бросили якорь и высадились. Обозревая эту страну, мы убедились в том, что она обитаема, так как земля была всюду обработана. Днем мы не могли хорошенько осмотреть всего, но, когда наступила ночь, вблизи показались многие другие острова, некоторые побольше, другие поменьше, но все огненного вида. Внизу же мы увидали какую-то другую землю, а на ней города и реки, моря, леса и горы. И мы догадались, что внизу перед нами находилась та земля, на которой мы живем.
11. Мы решили отправиться дальше и вскоре встретили Конекоршунов, как они здесь называются, и были ими захвачены. Эти Конекоршуны не что иное, как мужчины, едущие верхом на грифах и правящие ими как конями. Грифы эти огромных размеров, и почти у всех три головы. Чтобы дать понятие об их величине, достаточно сказать, что каждое из их маховых перьев длиннее и толще мачты на товарном корабле. Конекоршуны были обязаны облетать страну и, завидев чужестранцев, отводить их к царю. Нас они, схватив, тоже повели к нему. Когда он увидел нас, то, судя, должно быть, по нашей одежде, спросил: "Вы эллины, о чужестранцы?" Мы ответили ему утвердительно. "Каким образом, — продолжал он, проложили вы себе дорогу через воздух и явились сюда?" Мы ему рассказали обо всем, после чего и он в свою очередь стал нам рассказывать про себя, про то, что и он человек, по имени Эндимион, который был унесен с нашей земли спящим, и что, явившись сюда, он стал править этой страной. "А земля эта, — сказал он, — не что иное, как то, что кажется нам внизу Луной". Эндимион велел нам ободриться, так как нам не грозила никакая опасность, и обещал снабдить нас всем необходимым.
12. "Если мне посчастливится в войне, — продолжал он, — которую я веду с жителями Солнца, то вы заживете у меня самой блаженной жизнью". На наш вопрос о том, кто враги его и что является причиной раздоров, он рассказал следующее: "Фаэтон, царь Солнца (которое обитаемо так же, как и Луна), уже долгое время враждует с нами. Началось все это вот по какой причине: я как-то задумал, собрав самых бедных из моих подданных, переселить их на Утреннюю Звезду, которая представляет собой необитаемую пустыню. Позавидовавший нам Фаэтон воспротивился этому замыслу и, стоя во главе Муравьеконей, на полдороге преградил переселенцам путь. Ввиду того, что мы не были подготовлены к подобному нападению, мы понесли поражение и должны были отступить. Ныне же я собираюсь нагрянуть на него войной и вновь отправить переселенцев. Если вы желаете, то примкните к нашему войску, я предоставлю каждому из вас по одному из царских грифов и все необходимое вооружение. В поход мы выступаем завтра". — "Если таково твое решение, — ответил я, то пусть будет так".
13. Итак, мы остались у Эндимиона, поужинали, а на другой день поднялись с рассветом и выстроились в боевом порядке, так как наши лазутчики дали нам знать, что неприятель уже приближается. Войско наше, не считая обоза, осадных орудий, пехоты и союзных отрядов, состояло из ста тысяч человек; среди них было восемьдесят тысяч Конекоршунов и двадцать тысяч человек на Капустокрылах, которые представляют собой огромных птиц, вместо перьев сплошь обросших капустой, и с крыльями, очень напоминающими листья этого растения. Рядом с ними выстроились Просометатели и Чеснокоборцы. Кроме того, явились еще союзники с Большой Медведицы, в лице тридцати тысяч Блохострелков и пятидесяти тысяч Ветробежцев. Из них Блохострелки ехали верхом на огромных блохах, от которых и получили свое название. Блохи эти были величиной в двенадцать слонов. Ветробежцы же были пешеходами и мчались по воздуху, хотя у них и не было крыльев. Этого они достигают следующим образом: свои длинные спускающиеся до ног одежды они подпоясывают так, что ветер раздувает их парусом, и они мчатся тогда точно челн. В битвах они большей частью выступают в качестве легковооруженных. Говорили также о том, что со звезд, находящихся над Каппадокией, прибудут семьдесят тысяч Воробьиных Желудей и пять тысяч Журавлеконей. Но мне не удалось повидать их, так как они не явились, поэтому я и не решаюсь дать описание их вида, хотя о нем и рассказывали много чудесного и невероятного.
14. Такова была сила Эндимиона. Вооружение у всех было, впрочем, одинаковое. На головах были шлемы из бобов, а бобы здесь громадной величины и крепости. Броня их представляла собой чешую, сшитую из кожуры волчьих бобов, которая здесь непроницаема, точно рог. Щиты и мечи напоминали собой греческие.
15. Когда наступило время, мы выстроились следующим образом. Правое крыло состояло из Конекоршунов, предводителем которых был царь, окруженнный отборными воинами, — среди них находились и мы. На левом крыле стояли Капустокрылы. Посредине находились союзные войска, выстроившиеся каждое по своему усмотрению. Пехота, которой было около шестидесяти миллионов, расположилась таким же образом. На Луне существует множество огромных пауков, из которых каждый больше Кикладских островов. Им было приказано протянуть паутину через все воздушное пространство от Луны до Утренней Звезды. Приказание было тотчас же исполнено, и таким образом приготовлена равнина, на которой пехота и выстроилась в боевом порядке. Предводителем ее был Ночник, сын Властителя хорошей погоды, вместе с двумя другими.
16. У врагов левое крыло составляли Муравьекони, среди них находился Фаэтон. Муравьекони представляют собой всадников на огромных крылатых животных, отличающихся от наших муравьев только своими размерами. Самый большой из них был величиной в два плетра. Сражаются же не только всадники, но и сами муравьи, преимущественно рогами. Число их определялось в пятьдесят тысяч. На правом крыле выстроились Воздушные Комары, числом также в пятьдесят тысяч, все стрелки верхом на огромных комарах. За ними стояли Воздухоплясуны, лишенные панцирей, но очень воинственная пехота. Они метали издалека громадные репы, и пораженный ими должен был тут же и умереть, а рана его издавала какой-то зловонный запах. Говорят, что они смачивают свое оружие ядом мальвы. За ними выстроились Стеблегрибы — тяжеловооруженное войско, сражавшееся врукопашную, числом в десять тысяч. Стеблегрибами они называются потому, что щитами их служат грибы, а копьями — стебли спарж. Вблизи них стояли Собачьи Желуди, которые были посланы на помощь Фаэтону жителями Сириуса, числом в пять тысяч. Это были мужчины с собачьими лицами, сражавшиеся на крылатах желудях. Говорили, что из союзников не явились еще пращники с Млечного пути и Облачные Кентавры. Эти последние явились тогда, когда исход боя был уже решен, так что могли бы и совсем не приходить. Пращники же вообще не явились, за что Фаэтон, разгневанный, как говорят, этим поступком, истребил впоследствии их страну огнем. Такова была сила, которую Фаэтон выслал против нас.
17. Когда войска встретились, был подан знак; с обеих сторон завыли ослы, — ими здесь пользуются как трубачами, — и битва началась. Левое крыло жителей Солнца сразу же бросилось бежать, не дождавшись даже приближения Конекоршунов, а мы преследовали их убивая. Правое же крыло их стало одолевать наше левое, и Воздушные Комары, наступая на него, дошли до нашей пехоты, которая вступилась за оттесненных так, что неприятелю пришлось отступить и обратиться в бегство, особенно после того, как они заметили, что левый фланг их потерпел поражение. В результате славной победы мы забрали многих в плен живыми, многих убили. Кровь ручьями струилась на облака, так что они как бы омылись в ней и стали багряными, какими мы видим их во время захода солнца. Кровь стала даже обильно просачиваться на землю, и мне пришло в голову, что в древности здесь наверху произошло, должно быть, нечто подобное, на основании чего Гомер и говорит о кровавом дожде, который Зевс пролил на землю по поводу смерти Сарпедонта.
18. Прекратив наконец преследование неприятеля, мы принялись воздвигать два победных трофея: один на паутине в честь пехоты, другой в облаках в честь сражавшихся в воздухе. Только мы занялись этим, как дозорные дали нам знать о приближении Облачных Кентавров, которые до сражения еще должны были явиться к Фаэтону. Вскоре мы увидели, как они надвигались на нас, и зрелище это было более чем удивительное: эти чудовища состоят из крылатых коней и людей, причем человеческая часть их будет величиной в верхнюю половину колосса Родосского, конская же приблизительно в огромное товарное судно. Числа я их называть не буду — оно было настолько велико, что мне все равно никто не поверил бы. Предводителем их был стрелец из Зодиака. Как только Кентавры узнали про поражение друзей, они послали сказать Фаэтону, чтобы он тотчас же вернулся; сами же выстроились в боевом порядке и напали на ошеломленных Селенитов, войско которых во время преследования врагов, захватывая добычу, пришло в полное расстройство. Им удалось поэтому обратить наших в бегство; самого царя они преследовали вплоть до города, перебили большинство его птиц, низвергли наши трофеи, разрушили сотканную пауками поверхность, меня же и двух товарищей взяли в плен живыми. Тогда вновь появился сам Фаэтон, и люди его воздвигли новые трофеи, а нас в этот же день отправили на Солнце, связав нам руки на спине обрывками паутины.
19. Они решили не осаждать нашего города, а вместо этого выстроили вокруг него в воздухе стену, чтобы ни один луч Солнца не мог проникнуть на Луну. Стена эта была двойная и воздвигнута из облаков. Теперь затмение Луны стало неизбежным, и вся она погрузилась в непрерывную ночь. Эндимион, удрученный всем этим, отправил послов к Фаэтону, которые должны были умолить его уничтожить воздвигнутое сооружение и не принуждать их жить во мраке. Сам же он обещал платить Фаэтону дань, сделаться его союзником и в подтверждение этих обещаний дать ему заложников. Фаэтон созвал тогда два народных собрания, из которых первое ничего не могло постановить, так как возмущение было еще очень велико, второе же изменило уже свое мнение, и мир был заключен таким договором:
20. "Гелиоты со своими союзниками порешили заключить мир с Селенитами и их союзниками на следующих условиях. Гелиоты обязуются разрушить выстроенную ими стену, никогда больше не нападать на Луну и выдать пленников, каждого за отдельный выкуп. Селениты же, со своей стороны, обязуются не нарушать автономии других светил, не ходить войной на Гелиотов, и те и другие должны являться на помощь в случае нападения со стороны. Далее, царь Селенитов обязывается платить царю Гелиотов ежегодную дань, состоящую из десяти тысяч кувшинов росы, и выставить от себя десять тысяч заложников. Что касается колонии на Утренней Звезде, то они должны основать ее сообща, и другие желающие могут принять в ней участие. Договор этот должен быть записан на янтарном столбе и поставлен в воздухе на границе обоих государств. Со стороны Гелиотов в правильности изложенного поклялись Огневик, Летник и Пламенный; со стороны Селенитов — Ночник, Луновик и Многосверкатель".
21. Таковы были условия мира. Стена была тотчас разрушена, а нас, военнопленников, освободили. Когда мы вернулись на Луну, товарищи наши и сам Эндимион встретили нас со слезами и радостными приветствиями. Царь просил нас остаться у него, участвовать в новой колонии и обещал даже дать мне в жены своего собственного сына (женщин у них нет). Я не соглашался остаться и, несмотря на все его слова и убеждения, просил его отправить нас опять вниз на море. Убедившись в том, что слова его не могут повлиять на нас, Эндимион угощал нас в продолжение семи дней, а затем отпустил.
22. Теперь я хочу рассказать о всем новом и необычайном, что мы заметили на Луне во время нашего пребывания на ней. Во-первых, жители Луны рождаются не от женщин, а от мужчин. Браки здесь происходят между мужчинами, и слово «женщина» им совершенно незнакомо. До двадцати пяти лет Селенит выходит замуж, после этого он женится сам. Детей они своих вынашивают не в животе, а в икрах. После зачатия одна из икр начинает толстеть; через некоторое время утолщение это разрезают, и из него вынимают детей мертвыми, но если положить их с открытым ртом на ветер, то они начинают дышать. Мне думается, что отсюда и образовалось греческое слово «икры», так как Селениты в них, а не в животе вынашивают плод. Но теперь расскажу еще более странную вещь. Существует у них род людей по имени «древесники», которые происходят следующим образом: у человека вырезается правое яичко и садится в землю. Из него произрастает огромное мясистое дерево, напоминающее собой фалл и покрытое ветвями и листвой. Плодами его являются желуди длиной в локоть. Когда эти желуди созревают, то их срывают, а из них вылупляются люди. Половые органы у них — приставные, причем у некоторых они сделаны из слоновой кости, у бедняков же из дерева, и с их помощью между супругами и происходит сношение и оплодотворение.
23. Когда же человек стареет, то он не умирает, а растворяется, точно дым, становится воздухом. Пища Селенитов одинаковая: разведя огонь, они жарят на углях лягушек, которые в большом количестве летают у них по воздуху. Селениты усаживаются вокруг огня, точно за обеденный стол, глотают поднимающийся от лягушек дым и таким образом насыщаются. В этом заключается все их пропитание. Питьем служит воздух, выжимаемый в чаши, которые при этом наполняются водой, похожей на росу. Селениты не мочатся и не испражнятся. Отверстие у них находится не там, где у нас, и мальчики не подставляют седалище, а в коленной впадине над икрами. Красивыми у них считаются только лысые и вообще безволосые, других же они презирают. На кометах же, напротив, длинноволосые называются прекрасными, — об этом нам рассказывали бывавшие на Луне уроженцы этих светил. Но над коленом у Селенитов все-таки имеется небольшая растительность. На ногах у каждого имеется только по одному пальцу, а ногтей вообще нет. Над задом у каждого из Селенитов находится большой кочан капусты, точно хвост; он постоянно свеж и в случае падения на спину не отламывается.
24. При сморкании из носа у них выделяется очень кислый мед. Когда Селениты работают или занимаются гимнастикой, то покрываются молоком вместо пота; в это молоко они прибавляют немного меду и получают таким образом сыр. Из луковиц они приготовляют жирное масло, которое очень пахуче и напоминает благовонную мазь. Земля Селенитов производит много водянистого винограда; ягоды гроздьев похожи на крупинки града, и мне думается, что если набежавший ветер раскачивает виноградные деревья, то они, оторвавшись от лоз, в виде града падают на нашу землю. Живот служит Селенитам вместо сумки, в которой они прячут все нужное. Он у них открывается и закрывается; внутренностей в нем нет, но зато он внутри оброс густыми волосами, так что их младенцы в холодные дни прячутся в него.
25. Богачи у Селенитов носят одежды из мягкого стекла, у бедняков же платье выткано из меди, которой изобилует их почва; смешивая медь с водой, они выделывают ее точно шерсть. Что же касается глаз их, то я не решаюсь говорить об их совсем невероятном свойстве, чтобы не навлечь на себя названия лжеца. Но, так и быть, расскажу уж и об этом. Глаза у них вставные, так что при желании их можно вынуть и спрятать, а в случае надобности опять вставить и смотреть. Многие, потеряв свои, пользуются глазами, взятыми в долг у других. У богатых людей они имеются в запасе в очень большом количестве. Уши у них сделаны из листьев платана, а у тех людей, которые произошли из желудей, они из дерева.
26. В чертогах царя я увидел еще одно чудо: на не особенно глубоком колодце лежит большое зеркало. Если спуститься в этот колодец, то можно услышать все то, что говорится на нашей земле. Если же заглянуть в это зеркало, то увидишь все города и народы, точно они находятся перед тобой. Заглянув в него, я, действительно, увидел всю свою семью и родину; видели ли они меня, об этом я не берусь сказать что-нибудь определенное. Кто не захочет поверить, тот, придя сюда, может убедиться в истинности моих слов.
27. Простившись с царем и придворными его, мы взошли на корабль и пустились в путь. Эндимион почтил меня еще дарами: двумя стеклянными хитонами, пятью медными и броней из волчьих бобов. Все это я оставил впоследствии в ките. Он отправил с нами вместе тысячу Конекоршунов, которые должны были сопровождать нас пятьсот стадий.
28. Проехав во время нашего плавания еще мимо многих стран, мы высадились на Утренней Звезде, которая с недавних пор заселена колонистами. Отправляясь в дальнейший путь, мы забрали с нее запас воды. Затем мы въехали в Зодиак и, проехав вплотную мимо Солнца, оставили его за собой по левую сторону. Мы не высаживались на нем, хотя многие из товарищей моих сильно желали этого; высадка была невозможна ввиду того, что ветер дул нам навстречу. Мы, однако, успели заметить, что страна Гелиотов цветуща, плодородна, хорошо орошаема и полна всяких благ. Вдруг нас заметили Облачные Кентавры, наемники Фаэтона, и набросились на наше судно, но, узнав, что мы союзники, удалились.
29. Теперь с нами расстались и Конекоршуны. Мы проплыли всю следующую ночь и день, а под вечер приехали в город, называемый Светильнеград. Город этот находится в воздухе между Гиадами и Плеядами, но значительно ниже Зодиака. Сойдя на землю, мы не встретили ни одного человека, но видели множество светильников, бегающих по всем сторонам и чем-то занятых на рынке и в гавани. Все они были невелики и казались бедняками; больших и знатных было немного, их можно отличить по яркости и блеску. У каждого из них был свой собственный дом и подсвечник. Подобно человеку, каждый светильник назывался своим именем и был одарен голосом. Хотя они нас ничем не обижали, а, напротив, приглашали к себе в гости, мы все-таки боялись их, и никто из нас не решался ни пообедать, ни переночевать у них. Городское управление находится у них среди города, и там всю ночь напролет восседает городской старшина и вызывает каждого из них по имени. Того, кто не явился на зов, как беглеца присуждают к смертной казни как покинувшего строй — казни, которая состоит в том, что светильник гасят. Мы стояли тут же, глядели на все происходящее и слышали, как светильники оправдывались и излагали причины своего запоздания. При этом я узнал и наш домашний светильник; заговорив с ним, я стал расспрашивать его про домашние дела, и он поведал мне все, что знал. Пробыв всю ночь в Светильнеграде, мы на следующее утро собрались в путь и поплыли уже мимо облаков. Мы были очень удивлены, когда увидели здесь город Тучекукуевск, но, к сожалению, не могли причалить к нему, так как этому мешал ветер. Говорят, что там теперь царствует Корон, сын Коттифиона. При этом случае я вспомнил поэта Аристофана, мудрого и правдивого мужа, рассказам которого напрасно не верят. На третий день мы совсем отчетливо увидели океан, но наша земля все еще не была заметна, только в воздухе виднелись огненные и сверкающие земли. В полдень четвертого дня, с помощью ветра, мягко подталкивавшего и усаживавшего корабль, мы опустились на море.
Автор Ярослав
Список произведений >>
Экспертов: 1 Тест: А не зомбируют ли меня? Тест: Определение веса ненаучности
| Обнаружен организм с крупнейшим геномом Новокаледонский вид вилочного папоротника Tmesipteris oblanceolata, произрастающий в Новой Каледонии, имеет геном размером 160,45 гигапары, что более чем в 50 раз превышает размер генома человека. | Тематическая статья: Тема осмысления |
Рецензия: Рецензия на книгу Майкла Газзанига Сознание как инстинкт | Топик ТК: Матрица, как симулякр-среда для симулякров |