Я недавно читал книгу Светланы Бурлак "Происхождение языка" (2019, второе издание). Пока лучшее, что попалось по этой теме. Она, на мой взгляд, хорошо, многосторонне осветила вопросы связанные с языком, вплоть до описания экспериментов с искусственными нейронными сетями. Хорошая, актуальная, совсем свежая книга.

>>> ты гонишь горячо, как при возмущении на политическую тему

Ну по эмоциям, да. Меня не удовлетворило качество статьи.

Источник: https://vk.com/wall-128512528_395 - там небольшой любопытный спор в комментариях.

Consciousness Is Nothing But a Word

Оригинал: Schlinger H. D. Consciousness is nothing but a word. Skeptic. 2008b;13:58–63

Перевод и комментарии: D.L.

В 1991 году Дэниел Деннет опубликовал своб книгу, «Сознание объяснённое» 1. Однако десять лет спустя он написал статью под названием «Мы всё ещё объясняем сознание?» 2. Раз он вынужден был задать вопрос, ответ кажется очевидным. Англоязычные философы и психологи пытались понять сознание, по крайней мере, с тех пор, как Джон Локк ввел слово в английский язык в 17 веке. Но, несмотря на все усилия тех, кто рискнул своей репутацей исследователя или философа в этом приключении, мы не достигли большого прогресса. Очевидно, что необходим другой подход.

Почему мы еще не объясняем сознание

На мой взгляд, мы не объясняем сознание по крайней мере по двум причинам. Во-первых, мы пытаемся уменьшить проблему до мозговых процессов. В течение последнего десятилетия или около того многие утверждали, что мозг порождает сознание. Некоторые из них поставили перед собой цель найти свои так называемые «нейронные корреляты сознания», пытаясь объяснить сознание, как описал это поздний Фрэнсис Крик, в терминах «взаимодействия нервных клеток ... и связанных с ними молекул». Ссылаясь на сознание как на «главную нерешенную проблему в биологии», Крик проницательно заметил: ««Вы», ваши радости и ваши печали, ваши воспоминания и ваши амбиции, ваше чувство личной идентичности и свободной воли, на самом деле не больше, чем поведение обширного ансамбля нервных клеток и связанных с ними молекул» 3.

"Не более чем"? Ваши радости, печали, воспоминания, амбиции и чувство личной идентичности и свободной воли - это больше, чем поведение ваших нервных клеток, так же, как картина Серара - это больше, чем тысячи точек краски на холсте. Они также являются вашим поведением и деятельностью вашей периферической нервной системы в богатом и текучем контексте с длинной и чрезвычайно сложной личной историей. Крик, очевидно, не одинок, полагая, что редукционизм решит проблему сознания. Философ Дэвид Чалмерс писал: «Поиск нейронных коррелятов сознания (NCC), возможно, является краеугольным камнем в недавнем возрождении науки о сознании» 4. И изощренные/способные ввести в заблуждение/ технологии (ориг. sophisticated technologies), похоже, дают надежду на такие убеждения.

Я, например, скептически настроен. Вот почему.

Прежде чем искать нервные корреляты сознания, нам нужно знать, что такое сознание, в том числе, знать, как и почему мы становимся сознательными. Даже тогда сознание не будет найдено в мозге - никакого поведения не будет. Нам нужно быть осторожными в поиске местоположения поведенческих черт в мозге, что психолог Уильям Утал назвал «новой френологией». 5 В стремлении понять сознание важна работа нейрофизиологов, но это будет только кусок более крупной научной головоломки. Отдельно от других разделов биологии, сам по себе, нейроредукционизм не является ответом на проблему сознания или какого-либо поведенческого явления.

Если говорить откровенно, мы можем понять сознание на самом важном уровне - поведение - без каких-либо знаний о нейральных коррелятах. Это не означает, что такие знания не будут разъяснять роль мозга в опосредовании поведения. Но окончательные объяснения можно найти в эволюционных и индивидуальных историях обучения, которые формировали поведение, а не в мозге.

The Consciousness Muddle

(Сознание – путаница в головах, неразбериха сознания, потёмки сознания)

Вторая причина, по которой мы еще не объяснили сознание, состоит в том, что мы продолжаем действовать в отсутствие какого-либо научного определения. Рассмотрим следующую сводку недавней книги о сознании:

«Благодаря этому анализу первое и самое очевидное наблюдение заключается в том, что сознание появляется как объемная пространственная пустота, содержащая цветные объекты и поверхности. Это показывает, что представление в мозге принимает форму явной объемной пространственной модели внешней реальности. Таким образом, мир, который мы видим вокруг нас, - это не реальный мир, а просто миниатюрная и ограниченная виртуальная реальность, ограниченно моделирующая этог мира во внутреннем представлении».

Lehar, S. 2005. The World in Your Head: A Gestalt View of the Mechanism of Conscious Experience. Mahwah, N.J.: Erlbaum.

-- Вообще, надо заметить, что Lehar имел ввиду вовсе не что-то расплывчатое, и не какой-то набор метафор. Просто в приведённом пассаже он перешёл от описания ощущений к наводке на идею самореферентных моделей. И надо заметить, что предложенная им модель о том, что мозг на нейрональном уровне вычисляет модель окружающей среды и себя – довольно хорошо согласуется и с данными исследований повеления, и с данными исследования нейрональных процессов. Имеет значительную прогностическую ценность. Но. Надо так же заметить, что самореферентность – это не то, что в разговорном языке или в психологической, или в философской энциклопедии называется словом «сознание». В этих трёх местах словом «сознание» называется… в общем-то, ничто. Ничто определённое, как минимум.

Неудивительно, что Дэниел Деннетт сказал: «С сознанием ... мы все еще в ужасной путанице».

Как следует из названия моей статьи, сознание - это не вещь, место или когнитивный процесс (что бы это ни было); это только слово, которое мы используем различными способами. Например, мы можем сказать, что организм «сознателен», если он бодрствует и / или бдителен (awake / alert) (по сравнению с сном или с комой). Затем мы можем изучить поведение, связанное с бодрствованием и лежащими в основе нейронными структурами, которые их опосредствуют. Или, как и Фрэнсис Крик и Кристоф Кох, мы можем использовать «сознание» для обозначения зрительного восприятия 8,что приемлемо в такой мере, в какой это указывает на фактическое поведение, связанное с восприятием и их отдалёнными причинами в эволюции и обучении . Но бодрствование и зрительное восприятие – это не то, что большинство ученых называют словом «сознание».

То, что интересует большинство исследователей сознания, - это субъективный опыт или так называемые qualia, такие как «красность красного». 9 Но что означает «краснота красного»? Новорожденные оснащены специализированными рецепторами, которые реагируют на длину волны света, соответствующую красному, но они еще не реагируют по-разному на красный, чем на другие цвета, и, таким образом, не испытывают красноты красного цвета. Только (на самом деле, не только – есть нюансы; хотя в контексте следующего описания – да, почти только) люди изучают концепцию красного, потому что мы одни изучаем один ответ на все, что отражает эту конкретную длину волны, даже если они различаются во всех других отношениях (например, размер, форма, текстура и т. д.). Этот ответ - это слово «красный».

-- Сравните с проекционизмом и эссенциализмом по Rey G. 1995 «Towards a Projectivist Account of Conscious Experience». Увидите там набросок примерно следующего:

-- Квалиа – это форма эссенциального мышления. Это обобщение схожих паттернов распознавания, изученное на себе, на других членах социума и на тренажёре распознавания-путём-подражания (то есть точнее – на тренажёре приписывания некоторым объектам свойств субъектов) «личность vs неодушевлённый предмет». Квалиа – это концепция, онтология, категория и правила вывода, активирующаяся в ответ на сильные ощущения – при этом интроспективно кажется, будто квалиа как раз и составляют опыт суъективного восприятия. Квалиа – это концепция, помогающая ориентироваться в мире (она делает вклад в «константность восприятия») и в социуме (она даёт вклад в распознавание чужих ощущений по поведению).

В детстве нас учат говорить «красный» родителями, которые подкрепляют этот ответ только при наличии красных предметов. Физики могут объяснить природу длин волн, соответствующих красным, и нейрофизиологи могут объяснить биохимические изменения, которые происходят, когда эти длины волн поражают фоторецепторы и передаются по визуальным путям мозга. Но нам нужны аналитики поведения, чтобы рассказать нам, как кто-то учится реагировать и, таким образом, называть что-то красным, воспринимать что-то красным.

Обсуждения qualia запутаны, потому что определение является неопределенным и субъективным.

«Квиа», как «сознание», - всего лишь слово. Как отметил психолог Ноэль Смит, концепция сознания представляет собой конструкцию: «она вымышленная, она абстрактная, она приспособительная» (ориг. «an invention, an abstraction, a contrivance»). Но это неудовлетворительная конструкция, поскольку в ней нет конкретных ссылок. Нет никаких реальных событий, которые составляют этот конструкт, и, таким образом, нет согласия о том, что это такое и как оно действует. Согласно Смиту, это всего лишь путаница слов, потому что она состоит не более, чем только из слов.10 Таким образом, те, кто ищет сознание (или qualia), увлечённо занимаются охотой на Снарка Льюиса Кэрролла.

Smith, N. W. 1997. "Consciousness: Event or Construct." In L. J. Hayes and P. M. Ghezzi (Eds.), Investigations in Behavioral Epistemology, pp. 147-161.

Сможим ли мы когда-нибудь решить то, что как говорит Дэвид Чалмерс, «является самым большим выдающимся препятствием в нашем стремлении к научному пониманию Вселенной»? Чалмерс полагает, что, хотя у нас нет «многих детальных теорий познания», окончательное решение будет, тем не менее, исходить из науки о разуме или когнитивной нейронауки. Однако наука о разуме не может существовать, потому что наука имеет дело с реальными события, а «ум» не является реальным событием.12 Поэтому нет «подробных теорий сознания».

Чтобы решить две проблемы, которые я только что изложил, - непропорциональный акцент на нейроисследованиях и на наших ненаучных описаниях сознания - необходим новый подход. Решение требует описания, которое опирается на естественные науки: на эволюционную биологию, на поведенческую психологию и на нейронауку – и именно в этом порядке. Поскольку «сознание» является «наименованием ничего» (“the name of a nonentity”), как выразился Уильям Джеймс 13, и «не имеет места, кроме воображаемого», согласно Джулиану Джейнсу 14, нам нужно придерживаться другого подхода. Нам нужно прекратить бесконечные размышления о неопределенных, ненаблюдаемых мысленных конструкциях и перестать искать Снарков, которые мы называем «сознанием» в нишах несуществующего ума или в нейронной архитектуре мозга. Нам нужно принять более экономный подход, который заключается в определении поведения, которое происходит, когда мы используем слово «сознание», чтобы мы могли заниматься делом, объясняющим это поведения.

Понимание того, что мы подразумеваем под словом «Сознание»

Когда вы едите на машине на работу и потом не можете впомнить ничего, что происходило на этом пути, то, согласно нынешнему описанию, вы не осознавали движение (хотя вы почти наверняка осознавали другие вещи на самом деле, нет – почти наверняка вы ничего не осознавали, по крайней мере, большую часть временного интервала). Если вы не сознавали движение, то что же вы делали? Существует простой ответ: вы говорили (и, может быть, воображали), что-то другое, кроме стимулов, связанных с вождением автомобиля - возможно, то, что вы делали накануне, или беседу с другом. «Быть осознающим» это движение было бы свидетельством вашей способности говорить об этом как во время него, так и после. Это то, что я думаю, что большинство из нас обознчает как «сознание», или, как описывает его Чалмерс, «сознательная внутренняя жизнь» 15.

Когда мы говорим, что сознаем, тогда мы делаем что-то: мы говорим (или пишем) и / или представляем себе что-то о нашей внешней и внутренней среде, а также о нашем собственном публичном и приватном поведении. Даниэль Деннетт недавно более подробно подошел к этой позиции, когда писал, что «приобретение человеческого языка (устного или жестового языка) является необходимой предпосылкой для сознания» 16.

Перефразируя Декарта, «я говорю (для себя), поэтому я знаю, что я существую». Хелен Келлер знала, что важно учиться описывать себя, когда она писала: «До того, как мой учитель пришел ко мне, я не знала, что я есть. Я жила в мире, в котором не было мира. Я не могу надеяться адекватно описать то бессознательное состояние или ничтожные времена осознавания. Поскольку у меня не было выучки мыслить, я не сравнивала одно психическое состояние с другим». 17 Келлер, похоже, поняла то, что поведенческий психолог Б. Ф. Скиннер сформулировал явно: быть сознательным – это только и только реакцигировать на собственное поведение вербальным поведением и, таким образом, иронически, осознание является социальным продуктом, процессом, которым мы поясняем себя другим членам социума.

Итак, к известному вопросу философа Томаса Нагеля о квалиа: «Каково это быть летучей мышью?» 19 Я отвечаю: ничего. Нет сознательного опыта; нет никаких квалиа. Для летучей мыши никогда не будет никаких квалиа, потому что для описания опыта у неё нет языка. По очевидным причинам также нет никаких квалиа у новорожденного человека, хотя, как я опишу ниже, после воздействия среды, в которой ребенок учится описывать свои внешние и внутренние миры (т. е. сообщать о объективном и субъективном опыте), мы говорим, что ребёнок становится сознательным.

Чтобы понять, как другие учат нас сообщать о нашем опыте, нам нужно взглянуть на историю обучения, которая устанавливает этот репертуар, в частности, прошлые или настоящие последствия вербального поведения. Эта стратегия может дать окончательное объяснение того, как и почему мы становимся сознательными, она может снабжать нейробиологов дорожной картой, необходимой им для поиска нейронных коррелятов, и, таким образом, может продемонстрировать, как, по словам Чалмерса, понимание сознания «монтируется... без труда, в естественном порядке» 20

Стимулы среды обучают быть сознательным

Становление осознания начинается просто с обучения ребёнка обозначению объектов. Изучение языка для детей есть научение маркировать все путем моделирования и обучения дискриминации. Родитель указывает на собаку и спрашивает: «Что это?» Прежде чем ребенок узнает ответ, родитель моделирует это, говоря: «Это собачка. Можете ли вы сказать «собачка?»» Если ребенок может подражать, он говорит «собачка». Конечно, он еще не знает, что это собака; он просто имитирует. Но после нескольких проб, особенно когда то же самое повторяется в отношении других предметов, таких как книги, чашки и шары, дети могут быстро сказать «собачка», когда родитель указывает на собаку и задает вопрос. Позже, просто вида собаки достаточно, чтобы заставить ребенка сказать «собачка». При обучении этому внимательный родитель подкрепляет правильный ответ ребенка, повторяя: «Да, это собачка».

Это то, как ребенок узнает или осознает свою окружающую среду в том смысле, что он может говорить об этом. Прогресс идёт от простых имен к именам, которые больше сообщают о вещах, - этот прогресс и обозначается в речи как увеличение осознания ребенком его окружения. Например, способность говорить только «собачка» отражает небольшое сознание по сравнению с тем, что ребёнок может сказать: «Это маленькая коричневая такса с длинным хвостом и громким лаем». Но сначала берутся одиночные ярлыки и вопреки утверждениям, что родители не учат своему языку детей, имеются значительные научные данные о том, что эта лингвистическая компетентность действительно изучается у родителей и других лиц, в том числе в вербальном сообществе ребенка 21.

Родители могут очень успешно научить детей описывать и, следовательно, осознавать внешнюю среду, потому что они могут проверять ответы на точность. Если родитель спрашивает, какой цвет имеет красный объект, а ребенок говорит «синий», родитель может видеть, что ответ неверен и исправляет его. 

Это обучение интроспекции, интероцепции, экстероцепции (то есть, в сумме – восприятию вообще) и речевому мышлению. И это коррекция чужой интроспекции с неправильной на правильную, на основе наблюдаемого учителем поведения ученика. 

Таким образом, надежность преподавания осознания внешней среды исключительно высока.

Обучение быть самосознательным: явное поведение

Родители также начинают задавать своим детям другие вопросы, такие как «Что вы делаете?». В начале, прежде чем ребенок узнает ответ, родитель должен предоставить его так же, как делал, когда учил ребёнка осознавать окружающею среду. И поскольку родитель может видеть, что делает ребенок, ответ всегда правильный. Итак, когда ребенок стучит по столу, и родитель спрашивает: «Что ты делаешь? Ты стучишь по столу?» И ребенок имитирует ответы: «стучу стол», - и родитель подтверждает, отвечая словами: «Правильно, ты стучишь по столу». Очевидно, мы еще не сказали, что ребенок сознает, что он стучит по столу - но он «уже в пути».

После значительного опыта с родителями, которые различают действия ребенка и обучают ребенка описанию их, мы можем теперь сказать, что у ребенка есть, по крайней мере, начало самосознания в том смысле, что он может говорить или описывать, что он делает. Чем больше слов он может использовать для описания своих действий, тем больше мы говорим, что его самосознание наличиствует.

Когда мы говорим, что кто-то полностью не осознает своих действий, мы обычно подразумеваем, что он не может описать (как себе, так и другим) то, что он делает. Иногда мы идем к терапевтам, которые могут помочь нам осознать наши собственные действия. Терапевт делает это, как родитель ребенка, изучающего язык. Наблюдает за нашим поведением и учит нас делать фиксированные наблюдения, а также учит, как более точно говорить о них. Как только мы сможем сделать это и сказать то же самое себе, мы, как говорят, «стали более самосознательными» о наших действиях.

Научение быть самосознательным: приватные события

Родители не останавливаются на обучении детей описанию их публичного поведения; они пытаются научить детей описывать свой частный мир. Они используют одни и те же методы, но с меньшим уровнем успеха.

Подумайте, как родитель может научить ребенка говорить, что порез на его ноге «болит». Боль - это стимул, создаваемый порезом. Но в отличие от ребенка, стучащего по столу, у родителя нет доступа к боли ребенка. Итак, как родитель учит ребенка говорить «Больно»? Родитель должен полагаться на другие источники информации. Есть как минимум два способа, которыми родители могут научить детей называть или описывать приватные стимулы.22

Во-первых, родители могут искать какое-то публичное событие, которое надежно сопровождает частное. В этом примере вид пореза является публичным сопровождающим событием. Второй способ, которым родители могут учить детей осознанию (=описанию) их частных событий, - это поиск соответствующих реакций, которые соответствуют частному стимулу. С разрезом ребенок может держать ногу или протирать ее, или может стонать или плакать. Основываясь на этих соответствующих ответах, вызванных тем же болезненным стимулом, родитель учит ребенка сообщать «Это больно». Обычно как публичные события, так и соответствующие реакции сопровождают частные события, таким образом, помогая родителям обучать ребёнка описанию частного события.

Тот же процесс происходит, когда нас учат описывать наше явное и скрытое поведение и частные стимулы с такими выражениями, как «Я в депрессии», «Я боюсь», «Я беспокоюсь» или "Мне грустно". Даже тогда другие нуждаются в дополнительной информации, чтобы обучать резонному, корректному описанию. Например, простое наблюдение за детским плачем дает нам немного, чтобы точно научить его, как он себя чувствует. Он печален, болен или экстремально счастлив? В таких случаях мы должны наблюдать условия окружающей среды, работающей сигналом для запуска такого поведения, или наблюдать контекст (например, разбитую игрушку, удар по колену и т.д.). Тем не менее, все, на что мы можем положиться, чтобы научить самосознанию, - это наблюдаемое поведение, публично сопровождающие события, соответствующие реакции и стимулы среды. Прямого доступа в чужой мир нет. Поэтому неудивительно, что, когда спрашивают, как мы себя чувствуем, мы часто не знаем или не можем выразить это словами.

-- Верно, что нет прямого доступа в свой мир. 

-- Неверно, что нет прямого доступа в чужой мир – есть эмпатия, зеркальные сети, тонкая интерпретация закономерностей, выученных от наблюдения мимики соседа. Это доступ почти столь же прямой, как и доступ к собственным состояниям

Приватный само-разговор

Помимо обучения правильному ответу на частные стимулы, происходит что-то еще, что усложняет проблему разными способами: наши откровенные публичные словесные описания отступают на скрытый или приватный уровень, который только мы можем наблюдать. Как это происходит?

Несколькими путями, в том числе таким: родители снова несут ответственность. Как родители могут засвидетельствовать, как только дети, изучающие язык, узнали много имен, они начинают обоходить их все вслух. «Посмотрите, папа, машина, собачка, человек, мяч ...» Убедившись в том, что мы выполнили нашу работу по обучению правильному названию вещей, мы призываем наших детей «сказать это себе тихо», подркрепляя их говорить всё тише и тише, и игнорируя либо мягко порицая более громкие восклицания.

Что происходит дальше, так это то, что устное поведение ребенка продолжается, но на уровне, ненаблюдаемом другими. Ребенок все еще говорит «автомобиль, собачка, человек, мяч», но для себя. Называйте это мышлением или познанием, если хотите, но, за исключением его наблюдаемости, поведение одинаково. И неврологические данные показывают, что те же самые области мозга, которые активны во время выступления вслух, также активны, когда разговаривают с самим собой, хотя в меньшей степени, 23, 24, 25, таким образом, сохраняя непрерывность поведения и устраняя необходимость изобретать когнитивные призраки.

Сознание и повреждения мозга

Если под «сознанием» мы подразумеваем говорить, откровенно или скрытно, об окружающей среде, о своем открытом и скрытом поведении и о стимулах, которые его вызывают, то мы уже много знаем о роли мозга в этом. Как отмечают психологи Нил Карлсон и Уильям Бускист, физиологическая основа сознания «является деятельностью языковых механизмов в мозге». 26 Хотя фактические словесные описания приобретаются по довольно понятным принципам обучения, это обучение меняет мозг, который затем посредничает между стимулирующей средой и вербальным поведением сознательного человека. Доказательства сознания как словесного описания окружающей среды в целом и нашего собственного поведения, в частности, происходят из многочисленных примеров повреждения головного мозга.

Одним из примеров является антероградная амнезия. Пациенты с этим расстройством, которые обычно включают повреждение гиппокампа, могут научиться новому поведению, но не могут говорить о том, что они узнали. На языке исследователей памяти мы можем сказать, что ущерб нарушил их явное (= сознательное = эксплицитное) запоминание или словесное описание, оставляя их неявное (= неосознаваемое = имплицитное) запоминание или невербальные навыки неповрежденными. Они также могут помнить (то есть говорить о) вещи, которые они узнали до повреждения головного мозга, но не могут вспомнить то, что только что произошло. Исходя из настоящего тезиса о том, что сознание равносильно разговору (обычно скрытному) об окружающей среде, о нашем собственном поведении и частных событиях, люди с антероградной амнезией могут говорить только и, таким образом, осознают только то, что они знали до повреждения головного мозга и, конечно, о ближайших событиях в их жизни.

В другом расстройстве, результате повреждения головного мозга, называемом визуальной агнозией, индивидуумы не могут распознавать объекты в поле зрения. Под «распознаванием» мы подразумеваем, что пациент не может назвать имя и, таким образом, не осознает объект при его просмотре. В более конкретной форме, называемой просопагнозией или слепотой на лица, человек не может распознать определенные лица в поле зрения. Опять же, под «распознвавать», мы имеем в виду, что человек не может сказать имя человека, видя ее лицо; другими словами, человек не осознает, кем является человек. Интересно, что человек может сказать имя человека, услышав его/её голос, а затем осознает, кто это. Это, скорее всего, происходит потому, что в детстве мы часто учимся распознавать (то есть, называть) объекты при их просмотре и прослушивании, а реже - ощущать и обнюхивать их. Каждое из этих различий устанавливает отдельные нейронные пути в мозге, так что, если, например, поврежден зрительный путь, другие остаются нетронутыми. Поскольку пациенты с визуальной агнозией не слепы, не испытывают затруднений, визуально просматривая окружающую среду, и могут фактически имитировать поведение, связанное с показанными им объектами, их расстройство можно охарактеризовать как «разъединение между восприятием и осведомлённостью (осознанностью)» 27

Сознательная внутренняя жизнь

Итак, что такое так называемая сознательная внутренняя жизнь, которую мы находим столь загадочной и неуловимой? Хорошо, что единственное, что есть внутри нас - это анатомические и физиологические структуры - центральная и периферическая нервные системы, последняя из которых включает сенсорные рецепторы боли, температуры, давления и проприоцепции. Основное различие между этими интероцептивными рецепторами и экстероцептивными в глазах и ушах и на поверхности кожи - их местоположение. Поскольку ученые уже обнаружили многие способы воздействия публичных стимулов на поведение, то, поскольку приватные стимулы отличаются только их местоположением (но не их типом), мы можем с легкостью предположить, что они имеют одинаковые функции. Если, например, мы научимся описывать болезненную стимуляцию на поверхности кожи, то мы, вероятно, можем описать болезненную стимуляцию внутри организма. Но, если индивид не научился сообщать об этих событиях, в настоящем смысле слова, у него нет сознания. Это действительно внутренняя жизнь, но не та, которая так мистифицирует и интригует многих.

Кроме того, поведение может отступать на закрытый или приватный уровень. Например, пианист может скрытно практиковать расположение пальцев и, конечно же, слышащие люди постоянно тайно говорят с собой. Поведение, вызванное нарастанием разрядов нейронов в моторных областях коры, существует на континууме интенсивности. Если я начну кричать, я могу постепенно уменьшить интенсивность моего вокального выхода до нормального разговора, затем шептать, а затем скрыть разговор, став при этом единственным, кто может «услышать» меня. В этот момент я веду себя приватно, тайно, но, тем не менее, веду себя. Однако поведение не происходит в моем разуме или в моем сознании, потому что таких мест нет. Разве это «сознательная внутренняя жизнь», которая интересует ученых, исследующих сознание?

Подобно тому, как эволюционные биологи предполагают непрерывность видов, поведенческие ученые предполагают непрерывность поведения и физических событий, которые его вызывают. Хорошей новостью является то, что такой подход экономен и может предложить элегантное решение проблемы природы и происхождения сознания и других так называемых когнитивных процессов. Плохая новость заключается в том, что многие люди не считают такой анализ столь же сексуальным или таинственным, как размышление о нейронах сознания или qualia, или тем паче – о квантовом мистицизме и душе.

Одна из причин заключается в том, что они не знакомы с наукой, стоящей за теорией. Это сложное и все еще растущее экспериментальное естествознание. Более важная причина, однако, в том, что мы все были воспитаны в культуре, где обычные, commonsense-термины использовались для описания и объяснения поведения человека на протяжении тысячелетий. Мы просто не можем себе представить, что у нас нет ума или свободной воли, или что наша внутренняя жизнь есть не что иное, как приватные стимулы и выученное или невыученное скрытое поведение.

Что такое сознание?

«Сознание» - это только слово, которое мы используем для обозначения иногда совершенно разных поведенческих явлений. В этой статье я предположил, что большую часть времени, что люди подразумевают под словом, - это продолжающийся, хотя и в основном скрытый, разговор о нашей собственной публичной и приватной стимуляции и поведении. Это описание может быть или не быть правильным, но оно экономно, поскольку делает очень мало допущений и активно аппелирует к наблюдаемым или потенциально наблюдаемым отношениям, которые согласуются с экспериментально установленными научными принципами.

Мы, скептики, очень легко находим изъяны в очевидных лженауках, но когда дело доходит до нашего собственного беспорядочного, ненаучного представления о себе, мы гораздо менее критичны. Таким образом, чтобы понять, что сознательная внутренняя жизнь, которая так очаровывает нас, может быть не чем иным, как выученным репертуаром словесного (и / или воображаемого словесного) поведения, вероятно, потребуется намного больше времени, чем для того, чтобы понять, что земля не плоская, что это не центр вселенной, и что жизнь на Земле не была спроектирована Творцом.

Ссылки:

1. Dennett, D. 1991. Consciousness Explained. Boston, MA: Little Brown and Company.

2. Dennett, D. 2001. "Are We Explaining Consciousness Yet?" Cognition, 79: 221-237.

3. Crick, F. 1994. The Astonishing Hypothesis: The Scientific Search for the Soul. New York, N.Y.: Scribner and Sons.

4. Chalmers, D. J. 2000. "What is a Neural Correlate of Consciousness?" In Neural Correlates of Consciousness: Empirical and Conceptual Questions (T. Metzinger, ed.). Boston: MIT Press.

5. Uttal, W. R. 2001. The New Phrenology: The Limits of Localizing Cognitive Functions in the Brain. Cambridge MA: MIT Press.

6. Lehar, S. 2005. The World in Your Head: A Gestalt View of the Mechanism of Conscious Experience. Mahwah,

N.J.: Erlbaum.

7. Dennett, 1991

8. Crick, F., and C. A. Koch. 2003. "A Framework for Consciousness." Nature Neuroscience 6: 119-126.

9. Koch, C. 2004. "Quick Guide: Qualia." Current Biology, 14: 497.

10. Smith, N. W. 1997. "Consciousness: Event or Construct." In L. J. Hayes and P. M. Ghezzi (Eds.), Investigations in Behavioral Epistemology, pp. 147-161. Reno, NV: Context Press.

11. Chalmers, D. J. 1996. The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory. Oxford: Oxford University Press.

12. Schlinger, H. D. 2005. "How the Human Got its Mind: Debunking the Last Great Myth in Psychology." Skeptic, 11: 48-53.

13. James, W. 1904. "Does 'Consciousness' Exist"? Journal of Philosophy, Psychology, and Scientific Methods, 1: 477-491.

14. Jaynes, J. 1976. The Origin of Conscious-ness in the Breakdown of the Bicameral Mind. Boston: Houghton Mifflin Company.

15. Chalmers, 1996. 0p cit.

16. Dennett, D. 2005. Edge: The world question center. http://www.edge.org/q2005/q05_10.html#dennett

17. Cited in Dennett, 1991.

18. Skinner, B. F. 1945. "The Operational Analysis of Psychological Terms." Psychological Review, 52: 268-277.

19. Nagel, T. 1974. "What Is It Like to Be a Bat? Philosophical Review, 4: 435-50.

20. Chalmers, 1996. 0p cit.

21. See, for example, Hart, B., and T. R. Risley. 1995. Meaningful Differences in the Everyday Experiences of Young American Children. Baltimore: Hart, B., and T. R. Risley. 1999. The Social World of Children: Learning to Talk. Baltimore: Paul Brookes and Moerk, E. L. 2000. The Guided Acquisition of First Language Skills. Stamford, CT: Ablex Publishing Corp.

22. Skinner first described these ways of learning to talk about our internal world in his seminal article, "The Operational Analysis of Psychological Terms," published in 1945 in the Psychological Review, and expanded on them in his book, Verbal Behavior published in 1957.

23. Paulesu, E., C. D. Frith, and R. S. J. Frackowiak. March, 1993. "The Neural Components of the Verbal Component of Working Memory." Letters to Nature, 342-344.

24. Rosen, H. J., J. G. Ojemann, J. M. Ollinger, and S. E. Petersen. 2000. "Comparison of Brain Activation During Word Retrieval Done Silently and Aloud Using fMRI." Brain Cognition. 42: 201217.

25. Palmer, E. D., H.J. Rosen, J. G. Oje- mann, R. L. Buckner, W. M. Kelley, and S. E. Petersen. 2001. "An Event-Related fMRI Study of Overt and Covert Word Stem Completion," NeuroImage 14: 182-193.

26. Carlson, N., and W. Buskist. 1996. Psychology: The Science of Behavior (5th ed.). Boston, MA: Allyn and Bacon.

Скинул сюда любопытную статью с альтернативной точкой зрения. Мне нравятся возражения, которые сделали на эту статью в комментариях. В частности:

Положение о том, что афатики не обладают сознанием вообще говоря парадаксально, так как афазия вообще говоря в ряде случаев излечима и у афатиков наблюдается непрерывность воспоминаний о периоде когда они не могли говорить, даже в случае когда у них была нарушена внутренняя речь, при этом в этих воспоминаниях вполне фиксируются все остальные компоненты сознания такие как желания, воспоминания, ощущения. 

http://nautil.us/blog/what-happens-when-you-cant-talk-to-yourself

Собственно даже в статье вроде как говорится о моментах осознавания даже у слепо-глухо-немой женщины.

>>> (nan) утверждения о том, что без вербального не может быть сознание - полностью высосано из пальца

Честно говоря, аргументы Schlinger, Dennet довольно убедительны.

Комментарий к наблюдениям Скиннера: "быть сознательным – это только и только реакцигировать на собственное поведение вербальным поведением и, таким образом, иронически, осознание является социальным продуктом, процессом, которым мы поясняем себя другим членам социума", - любопытный.

Рассуждение: "поведение может отступать на закрытый или приватный уровень", - хорошо согласуется с внутренним диалогом и не только.

И сложно отрицать что: "Хотя фактические словесные описания приобретаются по довольно понятным принципам обучения, это обучение меняет мозг, который затем посредничает между стимулирующей средой и вербальным поведением сознательного человека."

При этом дана убедительная реконструкция освоения языка и навыков коммуникации о своих приватных состояниях, навыках направления вербального поведения внутрь себя: язык, как вторая сигнальная и регулирующая система, метод самоотчета. Опять же, можно вспомнить о существенном расширении рабочей памяти за счёт фонологической петли (phonetic loop). И всё это - язык.

Тут есть над чем подумать, на мой взгляд.

Есть, конечно, контраргументы к этим взглядам, в частности Анохин их предлагает: например, мы можем наблюдать приватное поведение у крыс, когда они путешествуют по лабиринту и на время замирают, чтобы выбрать правильное направление (мы видим, как они двигаются по внутренней карте местности в своём воображении). Мы можем предложить множество поведенческих тестов связанных с осознанием стимулов, слепым моментом после осознания. Да и афатики демонстрируют связанные воспоминания, желания, ощущения.

Но если верно положение: "концепция сознания представляет собой конструкцию: «она вымышленная, она абстрактная, она приспособительная» (ориг. «an invention, an abstraction, a contrivance»). Но это неудовлетворительная конструкция, поскольку в ней нет конкретных ссылок. Нет никаких реальных событий, которые составляют этот конструкт, и, таким образом, нет согласия о том, что это такое и как оно действует.", - то вполне может оказаться так, что все контраргументы объясняются иначе, не через сознание.

И сознание / самосознание - культурный феномен (мемоплекс / комплекс мемов по Susan Blackmore), социальный конструкт:

Более важная причина, однако, в том, что мы все были воспитаны в культуре, где обычные, commonsense-термины использовались для описания и объяснения поведения человека на протяжении тысячелетий. Мы просто не можем себе представить, что у нас нет ума или свободной воли, или что наша внутренняя жизнь есть не что иное, как приватные стимулы и выученное или невыученное скрытое поведение.

[...]

Таким образом, чтобы понять, что сознательная внутренняя жизнь, которая так очаровывает нас, может быть не чем иным, как выученным репертуаром словесного (и / или воображаемого словесного) поведения.

Мне нравится этот осторожный скептицизм по отношению к терминам, которыми люди в нашей культуре пользуются слишком легко. Наиболее качественно обывательский язык и заблуждения с ним связанные исследовал Гилберт Райл в своей работе "Понятие сознания", он выступил предтечи Деннета.

Я понимаю, что ты этих оценок не разделяешь, но, просто, к слову пришлось. Мне позавчера напомнили об этой статье в переписке.

>>> значение вербальных структур для сознания и мышления

Опять же, нужно различать теории связывающие вербальные структуры с сознанием и теории связывающие вербальные структуры с мышлением.

Ко вторым теориям относится рекурсивная грамматика Хомского. Положение Хомского заключается в том, что рекурсия лежит в основе человеческого мышления и язык, обладающий свойствами рекурсии, первичен для мышления. Коммуникативное свойство языка вторично по отношению к его роли в мышлении. Это очень влиятельная гипотеза в западном мире, у рекурсивной грамматики много последователей.

Я взглядов Хомского совсем не разделяю.

Я лишь хотел отметить, что когда говорят о связи языка и мышления, то в первом приближении речь скорее всего о Хомском; а если о связи языка и сознания, то о Деннете и его работе "Consciousness explained".

Но, разумеется, по этим темам гораздо больше работ. Теоретических обобщений много и, мягко говоря, удивляет, когда авторы статьи не удосуживаются сказать, чьи, собственно, взгляды они оспаривают. Особенно, когда статья русская, и у нас есть свои первоклассные обобщения от Выготского и Лурия о роли языка и культуры в человеческом мышлении.

>>Меня не удовлетворило качество статьи.

Но, судя по всему, тебя удовлетворяет качество философствования приведенных авторов ("Честно говоря, аргументы Schlinger, Dennet довольно убедительны.")? Которые рассуждают о сознании и мышлении, совершенно не представляя себе, что это такое (ни механизмов, ни функциональности, о которой нет речи), даже не на уровне предварительного постулирования. Это - даже не постулаты: "Если под «сознанием» мы подразумеваем говорить, откровенно или скрытно, об окружающей среде, о своем открытом и скрытом поведении и о стимулах, которые его вызывают, то мы уже много знаем о роли мозга в этом. ... «Сознание» - это только слово, которое мы используем для обозначения иногда совершенно разных поведенческих явлений. ". А попытка хоть как-то подвести базу для своей философии, личного убеждения. Это - чистокровная профанация.

>>> тебя удовлетворяет качество философствования приведенных авторов

Деннет один из классиков современной философии. Мне нравится, что он совмещает neuroscience, эволюционную биологию и философию.

Деннет довольно влиятельная в интеллектуальном смысле фигура. В частности, анализу его работ посвящено несколько книг Дмитрия Волкова, который создал "Московский центр исследования сознания" при философском факультете МГУ. Во многом благодаря Волкову в Москве сейчас вообще идёт какая-то жизнь по философии сознания.

Я это уточняю не потому, что хочу указать тебе на "авторитет" Деннета. Нет. Просто, хочу рассказать тебе, что это за покемон. Так как ты скорее всего не в курсе :) Известный толковый мужик, короч. Заноза в заднице дуалистов :)

>>> ни механизмов, ни функциональности, о которой нет речи

Основная функциональность сознания в статье описана явным образом - это сообщать о своём состоянии другим членам социума. Вырабатываемые навыки сообщения о своём внутреннем состоянии постепенно переходят в приватное поведение, самостимуляцию etc. Механизмы описаны - детально воспроизведено, как у ребёнка появляется сознание (навык сообщения о своём состоянии и приватное вербальное поведение).

Именно на фоне описания функциональности и механизмов делается вывод о том, что сам термин избыточный.

Я не то, чтобы со всем согласен в этой работе. Но механизмы и функциональность сознания автор описал.

Айк, давай обсуждать серьезно а не реакламно, я не верю, что ты не видишь полной необоснованности и высосанности всех этйх философствований. Мне неудобно тыкать в явные ляпы.

> я не верю, что ты не видишь полной необоснованности и высосанности всех этйх философствований

Полной необоснованности я, разумеется, не вижу, как и значительное число специалистов по этой теме. Но я готов согласиться, что тут есть место для дискуссии, прояснения позиций и вопрос все ещё открытый.