СОН

Можно представить себе, сколько реверберирующих структур в мозге накапливается к кону дня! Они все с большей вероятностью провоцируют ложные отвлечения восприятия на себя.

Весь этот фон возбуждения затрудняет распознавание и требует все больших усилий (точности настройки) внимания. При этом возможно ложное распознавание с закреплением ложных связей и с некоторого критического их количества деенаправленное восприятие станет невозможным, что формирует неверный текущий опыт (сумасшествие).

По-другому говоря, если в контурах регулирования из-за ложных связей отрицательная обратная связь окажется положительной. то регулировка и оптимизация данной функциональной системы станут невозможными.

Суперпозиция избытка ревербирирующих контекстов могут приобретать силу стимула (галлюцинации). При этом система значимости должна начать тормозить каналы с мешающей информацией, а в условиях общей перегрузки каналов, затрагивающей общие детекторы, должна сформироваться реакция всех каналов (кроме связей с самой системой значимости), а заодно и эффекторов (чтобы шумы не привели к случайным действиям).

Стимулом для такой реакции могут быть и частные возбуждения детекторов, образовавшихся при констатации противоречивых (взаимоисключающих) деенаправленных возбуждений (детекторы ошибок). Срабатывание такого детектора (тупиковая ситуация) должно приводить к торможению данной цепи возбуждения, связанной с определенным контекстом, и давать возможность выйти на передний план следующему по значимости варианту.

Сочетаясь с детекторами суточного ритма, реакция общего торможения входит в сослав функциональной системы сна. При торможении каналов восприятия подпитка детекторов рецепторным возбуждением прекращается и они слой за слоем гасятся.

В первую очередь гасятся самые случайные и изолированные возбуждения. Этим убивается несущественный фон и контрастнее становятся более сильные следы впечатлений, а тем самым - более значимые для организма, раз они были в свое время выделены.

Наконец от них начинают активироваться опережающие возбуждения, затрагивающие систему значимости (по силе становящиеся равными стимулу). Как и в случае бодрствующего сознания, доминирующими являются наиболее значащие возбуждения. Остальные же присутствуют в виде возбужденных бессознательных контекстов.

Прогнозы опережающего возбуждения оказывают свое тормозное или возбуждающее действие на запускающий стимул, т.е. образуются и оптимизируются контуры регулирования. При этом еще больше гасятся детекторы соседних признаков латеральным торможением в слое. Это становится возможным только при блокировке эффекторов системой значимости, не распространяющейся на эффекторные детекторы, принимающие самое непосредственное участие в формировании контуров регулирования. Поэтому в сновидении могут совершаться любые действия.

Подобный механизм информационной оптимизации характерен не только для сна. Любые навыки, добываемые в ходе обучения упорными тренировками, после кратковременного перерыва в тренировках обостряются, отсеивая все ненужное (ошибки, упорные неточности и т.д.).

После того, как будут исчерпаны все контексты с ассоциативно возбуждающимися ансамблями, не поддерживаемое внешними стимулами, сновидение затухает (больше нет образов).

В мозге остались другие ревербрирующие ансамбли, значительно отличающиеся по признакам от прошедшего сновидения и поэтому мало им задетые. Когда они обострятся при дальнейшем угасании фона достаточно, чтобы усиливавшийся рельеф стал стимулом, цикл сновидения повторится.

По яркости (зримости) сновидение напоминает образы, возникающие в воображении. Вспомним, что это - подвозбуждающий прогноз восприятия и без внешних стимулов его возбуждение не сильно. То что переходит порог подвозбуждения и становится стимулом называется галлюцинацией.

В течение сна нормальной продолжительности мозг успевает освободиться от ревербрирующих контекстов и образовать кое-какие рефлексы во время сновидений, инициированные наиболее значащими стимулами пошедшего дня.

Во время бодрствования в неиспользуемых вниманием контекстах так же обостряются возбуждения и могут выйти в текущий контекст в виде самопроизвольной мысли.

Если искусственно ограничить приток сенсорной информации, то это должно приводить ко всем описанным эффектам состояния сна, вплоть до рефлекторного возбуждения . его функциональной системы. Так, раздумье в тишине в удобном для тела положении протекает по законам сновидений и с теми же адаптационно-информацноаными результатами.

Более сложный, но сходный процесс происходит при "коллективном сновидении" - беседе, диспуте, диалоге и т.п.. Сознания участников блокируют каналы мешающей информации - внимание поглощено темой, пока она не исчерпывается точно так же как и сновидение. После этого может произойти подпитка внешним восприятием или же после некоторого общего молчания обострятся признаки следующей по значимости темы.

При просыпании мозг, не имея контекста текущего восприятия, не может распознать смысл новых стимулов и, только накопив признаки контекста, входит в нормальный режим. Если узнавание после сна наступает сразу, значит мозг не сумел или не успел полностью освободился от реверберации. Такая остаточная реверберация в определенных условиях может накапливаться.

Понятно, что система значимости не тормозит функциональные системы непосредственого жизнеобеспечения во время сна. Мало того, возбуждаются системы, регулирующие состояние сна. Поэтому во сне общая активность мозга, с учетом реверберирующих контекстов, может временами превышать активность в бодрствующем состоянии.

Несомненно, сон, как приспособительная реакция, у разных видов животных имеет свою специфику. Наиболее характерно для сна отслеживание суточного и сезонного ритма, когда животное получает дополнительные возможности для выживания, пережидая неблагоприятный период в пассивном состоянии. С усложнением организации мозга естественный отбор выявил дополнительные функции сна. У дельфинов, например, он уже не несет приспособительной нагрузки к суточным ритмам: половинки мозга спят по очереди.

Чем сложнее восприятие, тем дольше внимание может удерживаться в той или иной функциональном контексте, обеспечивающем понимание стимула. В нем начинают накапливаться ревербрирующие профили возбуждения и, соответственно, функциональная усталость. Требуется достаточно продолжительное отключение данной системы от рецепторных источников - отвлечение внимания, а в конце концов- и сон с его радикальными механизмами восстановления и информационной обработки накопленного.

У людей суточный адаптационный механизм сна находится в тесной связи с информационной функцией сна, что обеспечивается развившейся специфической функциональной системой сна людей.

При длительном лишении сна датчики потребности этой системы перевозбуждаются и она начинает конкурировать со стимулами, мешающими засыпанию. Такой конфликт может закончиться истощением, органическими поражениями или установлением патологических связей.

При поражении или полной блокировке функциональной системы сна, в режиме постоянного бодрствования конфликт уже не наступает, но теперь реверберации снимаются только за счет длительных отвлечений внимания от данного контекста, что должно затруднять интенсивную творческую работу в фиксированном направлении и лишает организм специфической обработки значимой информации, характерной для сна.

ИНТЕЛЛЕКТ

Рассмотрим еще некоторые ограничения, затрудняющие реализацию универсальной адаптационной матрицы памяти типа рецепторы-эффекторы без промежуточных детекторов.

Одно из затруднений состоит в том, что подвозбуждение контекстов, необходимое для оперативного понимания, само существование “кратковременной памяти” (реверберирующих ансамблей) не может быть перенесено непосредственно на уровень входных рецепторов и выходных эффекторов. Для этого требуются промежуточные структуры, высвобождающие рецепторы для восприятия и эффекторы для действия в независимости от того, какие “мысленные эксперименты” совершает сознание.

Еще одно препятствие заключается в лишении мозга последовательности критических периодов созревания его слоев, во время которых формируются и оптимизируются сложные детекторы признаков. Как уже говорилось раньше, без таких детекторов для образования и оптимизации слишком сложных контуров регулирования потребовалось бы нереально огромное число случайных опытов и, соответственно, времени.

Из всего ранее сказанного достаточно очевидно, что чем больше критических периодов и чем они продолжительнее (т.е. чем больше промежуточных слоев созревает последовательно), тем большими мыслительными способностями и возможностями может обладать организм.

С изменением окружения меняются и признаки текущего контекста - он меняет свое физическое местоположение в мозге (одни детекторы возбуждаются, другие тормозятся, создавая картину, напоминающую картину перераспределения вечерних огней большого города). Меняется и воздействие рецепторных стимулов при восприятии в переключающихся контекстах. Поэтому возбуждение отдельных промежуточных детекторов, отлеживающих предъявление данного стимула в разном окружении будет появляться в различных частях мозга /5/.

Выше уже говорилось, что существуют и оптимизируются опытом столько функциональных систем (контуров регулирования), сколько возникало задач адаптации ( в самом широком смысле). Причем очевидно, что одна и та же функциональная система может функционировать в различных контекстах.

Те или иные более частные контуры регулирования в функциональных системах выделяются все более частными контекстами. Так, с рецепторной стороны выделяется наиболее значащий стимул, понимание которого обеспечивается контекстом текущего восприятия. Для удобства подразделим контекст текущего восприятия на два: контексты действия и восприятия, функции которых взаимоперекрываются.

Понятно, что контекст действия бесполезен без контекста восприятия и в норме они находятся в равновесии. Так, если приделать человеку крылья с соответствующими эффекторными программами в мозге, он не сможет ими пользоваться без очень долгого привыкания и обучения (возможно и никогда) пока не сформируется соответствующая часть контекста восприятия. Ему явно не будет хватать некоторой части интеллекта чтобы понять и усвоить правильный и естественный принцип использования крыльев. Но такой интеллект есть у птиц.

Интеллект реализуется за счет того общего механизма, который делает возможным оперативную адаптацию к условиям среды. Определим интеллект восприятия как способность за счет приобретения опыта использовать минимально необходимое число признаков в явлении при деенаправленном распознавании его значимости для организма.

Обратный ему интеллект - действия, - способность за счет накопленного опыта использовать минимально необходимое количество признаков действия при реализации потребности организма (включая потребность в воображении).

Действие обоих интеллектуальных механизмов неразрывно и формируются они в матрице памяти с числом детекторов не меньше определенного, иначе просто вырождаются в реакции по отдельным признакам типа стимул-действие.

Для более наглядного представления этих определении воспользуемся иллюстрацией. Собака увидела предмет похожий на еду. Она должна сделать вывод о его съедобности, несмотря на некоторое различие от того, с чем она имела дело раньше. Если известных признаков окажется достаточно для уверенности в съедобности, то собака съест ее.

Но собака может оказаться в ситуации, когда характерных признаков мало. Вот тут-то весь прежний опыт и должен подсказать: достаточно ли имеющихся признаков, чтобы рискнуть и съесть мясо, или это опасно. Чем большим жизненным опытом обладает собака, тем правильнее сделает выбор, то есть тем большей способностью использовать минимальное число признаков для решения она обладает.

Весь жизненный опыт "уложен так, что обычно практически мгновенно образуется решение. Собаке не нужно совершать последовательные логические действия, ответ возникает сразу. Если возбудился сложный детектор “хорошая еда" в данном контексте окружения, то собака съест ее. Если же какой-либо из признаков связан с памятью о плохом, то только достаточный голод может пересилить известные собаке плохие последствия.

Здесь, кстати, можно видеть какую роль в механизме принятия решения продолжает играть естественный отбор. Слишком доверчивые собаки, для которых наличия характерных признаков достаточно, чтобы считать еду несмотря на настораживающие признаки, будут погибать чаще.

Итак, когда наблюдению доступно очень ограниченное число характерных черт, то нужно обладать достаточным опытом, чтобы по ним судить уверенно. Уровнем интеллекта и определяется, сколько же этих черт достаточно чтобы все стало ясно.

Теперь можно порассуждать на различные темы, которые могут предстать в новом свете в связи с рассмотренными вопросами.

Например, стало возможным ответить на вопрос: всегда ли в одних и тех же условиях организм отвечает однотипно на стимул или “что-то зависит от него самого.

Любой накапливаемый опыт ориентирован на удовлетворение конкретных потребностей. А потребности изменяются с новым опытом. Например, если вы узнали, что такое любовь, то это становится вашей потребностью. Поэтому в одних и тех же условиях потребности могут оказаться разными, соответственно и поведение будет различным. Мало того, если в окружении нет нужных условий для удовлетворения определенных потребностей, то организм, используя свой опыт, начнет поиск нужных ему условий или создаст их искусственно. (Поэтому, чтобы человек мог оставаться на достигнутом уровне человеческой культуры, соответствующем его потребностям, ему необходимо достаточно развитое общество. Он должен обеспечивать потребности общества, чтобы самому оставаться на уровне современного человека).

Жизнеобеспечение - это та основа, откуда вытекает все остальное. По крайней мере, перед тем как что-то делать, о чем-то мечтать, к чему-то стремиться нужно обеспечить свое бытие, т.к. если выбрано "не быть", то остается просто выйти из игры, и основой любой судьбы должно быть обеспечение ее бытия.

Чтобы знания не были догмой или рецептом на каждый отдельный случай из их бесконечного разнообразия нужно, чтобы они постигались в контексте их практического применения.

Любое знание приобретает смысл только в определенном контексте. А сведения, приобретаемые в отрыве от поведенческих программ, просто не будут вспоминаться в нужный момент.

Ребенка стоило бы обучать, подводя к решению все более сложных проблем, обязательно интересных по результатам для него самого в практическое плане. Характер этих проблем должен соответствовать специфике критических периодов развития мозга. Так будет формироваться конус практического опыта с элементарными знаниями в основании.

Вернемся к функциональной организации адаптирующихся систем.

Находясь в том или ином контексте текущего восприятия, внутреннее самоощущение связывается с информацией об окружающей среде, образуя модели факторов воздействия внешней среды и адекватного состояния организма. Текущее самоощущение (в случае акта самоосознания самоощущение отождествляется с “я") накапливает различный опыт в различных контекстах.

Поэтому в разных ситуациях будет активно то “я”, которое представлено в данном контексте. А так как поведение строится в направлении оптимизации самоощущения (в смысле удовлетворения максимальных по значимости потребностей), то механизмы внимания, управляющие каналами восприятия и поведения, контролируются активным в текущий момент контекстом (волей “я").

В работе /5/ можно усмотреть проявление различий топологической локализации “я” в различных местах мозга в экспериментах по регистрации нейрофизиологических эквивалентов слов, когда характерные импульсации при предъявлении одного и того же слова обнаруживались в различных частях мозга. Эти “гибкие звенья", обнаруженные Н.Бехтеревой, объясняются представительством одного и того же образа в различных контекстах, локализованных в различных участках мозга и "отвечающих" за понимание в соответствующих условиях восприятия и потребностей.

Если учесть, что кроме моделей самоощущения в контекстах восприятия образуются модели объектов внешней среды (результаты наблюдения связей этих объектов между собой и миром, а также с организмом), то при их активности, превышающей активность модели собственного поведения (воли истинного “я"), функции воли могут перейти к ложному "я", представляющему модель чужого поведения. При этом реализуется поведение, стимулированное признаками активного объекта (например, в результате гипнотического внушения).

Этот эффект подавления собственного "я" преобладающими признаками внешней среды и ее объектами очень естественен и вносит, иногда, наибольший вклад в поведение. Примером может быть сильный собеседник- противник.

Сущность человека как личности определяется текущим состоянием его функциональных систем (установившихся вариантов поведенческих цепочек, реализующих реакции в контекстах действующих стимулов), которые с каждым новым опытом обогащаются тормозными или возбуждающими связями, корректирующими реакцию.

Только тот приобретенный опыт остается неизменным с возрастом, которым не затрагивается текущими впечатлениями (признаки не перекрываются), что реально трудно выполнимо. Старые знания в любом случае подвергаются изменениям: более случайные следы теряются, оставляя контрастными характерные и значимые связи признаков знания, что делает его более легко вспоминаемым. (Здесь определенная аналогия с возникновением сновидений). Поэтому с возрастом воспоминания детства становятся ярче и вспоминается, казалось бы, навсегда забытое (но яркое и значимое).

Связи разрушаются и в ходе органических повреждений. Возможно, что такая потеря отдельных элементов из системы знания очень даже часта. Как мышечная сила так и навыки требуют постоянного обновления практикой. Принцип адаптации, в результате действия своих механизмов, оптимизирует любые системы и органы к конкретным условиям и к существующим потребностям к тем или иным навыкам.

Функциональная зрелость резко уменьшает возможность обучения новому, если критический период развития, соответствующий этому новому, упущен. Чем раньше наступает зрелость, тем меньше приспособительных механизмов успевает развиться в наиболее оптимальном режиме к этому времени, тем жестче программы поведения и ниже творческие способности.

В инфантильном состоянии происходит образование новых детекторов, рефлекторно повышенный интерес к новому.

Как только человек оказывается убежден, что он уже- “взрослый" (комплекс обстоятельств вынуждает больше полагаться на готовые рецепты, чем искать новые), он превращается в автомат, реализующий жесткую программу поведения. Последний критический период созревания на этом быстро заканчивается. Человек становится рутинером.

Как осуществляется топологическая локализация функциональных систем? Вспомним, что одна и та же по своему назначению (приспособлению определенной потребности к определенным условиям) система в разных контекстах образует (если может) адекватные контуры регулирования. Или, другими словами, в разных контекстах представительствуют в той или иной мере одни и те же функциональные системы. Образующее их детекторы признаков, связанные опытом, локализуются в том месте, где во время формирования соответствующей реакции подоспел созревающий нейрон.

Уже первичные проекционные зоны рецепторов расположены несимметрично по коре. Детекторы более сложных признаков будут локализоваться по месту активных составляющих их признаков с менее определенным местоположением. Следующие слои детекторов еще более зависят от условий развития. Их локализация более индивидуальна, как и не всегда обязательно вообще их образование.

Прослеживая формирование сложных детекторов, можно предположить, что асимметрия не ограничивается одним из полушарий, а малейшее преимущество в распределении первичных детекторов и несимметричное воздействие среды на рецепторы будет в дальнейшем усугублять межполушарную асимметрию. Несимметрия какого-либо из первичных признаков должна приводить к локализации в этом месте именно тех функциональных систем, которые на нем основываются.

Асимметрия мозга начинает сильнее проявляться с взрослением, т.е. ее питают в большей мере информационные причины, связанные с условиями развития. Однако, после того как будет завершен последний критический период развития, прекратиться образование новых детекторов и асимметрия перестанет возникать, а за счет адаптационных и деструктивных процессов начнет выравниваться.

СИСТЕМЫ ОБЩЕНИЯ

Двухсторонняя симметричность сенсорных каналов восприятия обусловлена условиями выживания, что повлекло возникновение и двух половинок мозга, обеспечивающих функции этих каналов.

Взаимодействие же между половинками организуется опять же в виде функциональных систем с внутренними (через мозолистое тело) и внешними (через среду) связями контуров регулирования.

Так как обмен информацией осуществляется на уровне достаточно сложных детекторов признаков (предварительно обработанная информация), то и число внутренних связей оказывается не столь огромно.

Видимо, используя эти связи, можно передавать самую эффективную часть информации мозга, если бы сигналы каждой такой связи транслировать по радиоканалу в соответствующие (если они есть) волокна другого мозга. Такая “телепатия” возможна только если существует выраженное информационное соответствие волокон одного мозга другому. Скорее всего для наиболее "простых" образов, характерных для большинства, такое соответствие имеет место; что же касается вновь образующихся сложных контуров регулирования, зависящий от индивидуального опыта использования мозга, то их сигналы сходу не могут быть поняты другим мозгом. Но ведь и словесное общение требует "притирки" индивидуумов.

Остановимся на психофизиологической роли слова. Как уже отмечалось, роль детектора состоит в том, чтобы отвечать возбуждением только на воздействие определенного сочетания входных признаков, т.е. мозг оперирует не всем ансамблем первичного возбуждения рецепторов, а единичными сигналами - символами образов.

При определенном ожидании восприятия подвозбуждаются разные уровни сложных детекторов, а это определяет две возможности: вообразить ли образ во всем многообразии составляющих признаков (подвозбудить весь ансамбль первичных детекторов) или вообразить только символ, обозначающий образ, оставив ансамбль за пределами сознания.

Из-за указывавшихся ранее причин оперирование со всей совокупностью ансамбля не всегда по силам мозгу, да и функционирование по готовой методике (накопленному опыту) не требует оперирования с раскрытыми до мельчайших подробностей образами. Другое дело - творческое нахождение нового, требующее сопоставления известных образов.

Понятно, что сопоставлять символы невозможно, не разложив на составляющие признаки. И поэтому чем более полно раскрыты образы символов, тем надежнее (ближе к объективной логике внешнего мира) сопоставления: творческое воображение требует глубокого и всестороннего видения, а любая субъективная (или социально-субъектнвная формализация может привести к ложным выводам.

Рецепторные символы (сигналы детекторов сложных признаков восприятия) является исходным материалом для формирования деенапракленных функциональных систем. . Эффекторные детекторы запускаются (возбуждаются) ансамблями рецепторных символов при модулирующем влиянии системы значимости.

Любой из сложных детекторов образов может быть связан с соответствующим условным сигналом- символом (жест, возглас, слово) из внешней среды, предназначенным для общения. По мере накапливания опыта (установления взаимосвязи между символом и сопутствующим явлением) образуется детектор символа, имеющий рецепторное значение и действующий наравне с другими рецепторными детекторами. Слои рецепторных детекторов созревают рано и у человека соответствующий критический период - приблизительно в полуторалетнем возрасте. Соответственно может быть образован эффекторный детектор символа для передачи его во внешнюю сведу в том же виде в каком он был оттуда получен.

Символы для общения строятся на основе рецепторных детекторов, т.е. могут быть выражены образом-ансамблем возбуждения составляющих признаков. Конечно, для средств общения более удобен символ, чем весь обозначаемый им ансамбль, поэтому по мере необходимости вырабатываются эффекторные детекторы символов, приемлемые для общения, и обучением у человека вырабатывается связь между переданным ему символом и обозначаемым аналогом в окружающей действительности. Частью действительности является и сам обучающий.

Символы общения представляют собой информационное отображение (обозначение) рецепторных детекторов. Такой формализации могут быть подвергнуты и детекторы образов, не имеющих аналогов в окружающем мире и поэтому неявно выраженные в виде внутренних психологических переживаний.

На основе рассмотренных представлений можно перейти к кругу вопросов, связанных с явлением “понимание”. Сразу следует оговориться, что термин "понимание" вносит трудности в проблему уже тем, что он слишком общий для каждой из тех областей, где эта проблема конкретизируется. С позиции тех или иных специалистов одним термином обозначаются разные приложения субъективного образа-символа "понимание" и это приводит к противоречиям при переходе к более общим рамкам.

Психофизиологический аналог такого образа - это, пожалуй, состояние определенности. Поведение невозможно вне определенного контекста. Стимул вызывает реакцию в контексте, соответствующем существующим условиям. Здесь опытом уже выработались матрицы возможных решений - ответов в различных обстоятельствах.

Признаки действующих условий в некоторых случаях могут возбудить конкурирующие контексты взаимоисключающих реакций, а, точнее, такое может случиться, когда воспринимаемых признаков недостаточно для возбуждения определенного контекста (способность распознавания дается опытом). При этом наблюдаются все последствия непонимания ситуации. Если же ситуация однозначна, то опережающие возбуждения от опережающего ожидания стимула в установившемся контексте дадут прогноз, соответствующий накопленному опыту.

Достаточно уверенные, однозначные прогнозы и дают ощущение определенности, понимания. При этом, следуя общему механизму, должны образовываться детекторы узнавания конкретной ситуации и детекторы общей определенности. В противных же случаях, при неопределенных или противоречивых контекстах должны образовываться детекторы ошибок, фиксирующие общее во всех ансамблях (включая значимость), характерных для неопределенности.

НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ

Характерные особенности, которые можно выделить в механизмах нейронных систем, значительно отличаются от тех, что используются - в традиционной электронной схемотехнике, и целенаправленное использование этих принципов в практических разработках не встречается. А, между тем, чрезвычайно актуальны задачи интеллектуального управления в качественно изменяющихся условиях. Жалко выглядят попытки построения устройств адекватного реагирования на воздействие многих вероятностных факторов реальной действительности. Самые совершенные компьютеры не укладываются в реальное время и приходится упрощать задачу.

Творческий подход недоступен этим компьютерам - они по-прежнему не более, чем вспомогательные средства человеческого интеллекта. Но чтобы интеллектуальная система могла соответствовать реальным задачам адаптивного поведения, она должна обладать творческими способностями, способностью подменять человека даже в “человеческих” ситуациях, а это предполагает обладание личным отношением, характерным для воспитания в социальной среде.

Можно спросить: зачем тогда человек и что с ним будет после успешного создания искусственного интеллекта? Вопрос- больше философского характера и, философски относясь к этому, следует констатировать, что технические средства - один из способов адаптации человека к резко меняющимся (в результате его собственного воздействия) условиям существования. В этом - феномен человека: самоускорение эволюции, приводящее к изменению самого человека. В этом смысле техника неотделима от человека, составляя часть его сущности и воплощая социальную культуру наравне с другими произведениями человеческого ума.

Можно также подумать над вопросом, для чего вообще "понадобилась" техническая эволюция и прийти к выводу, что она обеспечила достаточную выживаемость человеку в приспособлении к слишком быстрому для примитивных эволюционных механизмов изменению природных условий, а затем, в еще большей степени, выживаемость в борьбе с особями своего же вида.

В настоящее время человечество не выживет в количестве нескольких миллиардов без современной техники, и эко-демографический кризис все более обостряется. Порожденные им задачи требуют создания новых поколений контролирующих систем и две ветви эволюции - биологическая и техническая, сходятся в одну новую. Причем естественный интеллект при этом подвергается соответствующим изменениям, ведь перед тем как что-то создать, это должно появиться в представлениях мозга.

Для формирования искусственного интеллекта требуется такое же воспитание и обучение как и человеку. Принимая груз культуры человечества, искусственный интеллект становится неотделимым членом общества. А общество к тому времени выработает адекватные представления и в теснейшем взаимодействии с искусственным интеллектом человек приобретет атрибуты, характерные для созданной им техники. Поступиться этим он уже не сможет безболезненно.

Налицо функциональное слияние, а, возможно, в определенной мере и физическое потому, что успехи нейрофизиологии, молекулярной схемотехники и других направлений сделают возможным чисто аппаратное усиление и дополнение функций человеческого тела и мозга (уже сейчас вживляются сложнейшие функциональные протезы).

Не стоит философствовать дальше необходимого. Но в связи со сказанным стоит подумать, могут ли существовать какие-то другие принципы организации интеллекта, отличные от природных нейрофизиологических? Пока на это нет ни малейшего намека. Может быть в совокупности представленных в нашей вселенной законов природы эти принципы всеобъемлющи.

Условно резюмируем их в последовательности эволюционного усложнения.

1. Изменчивость форм для вариантов, поверяемых естественным отбором (или жизненной правдой) приводит к главному: дифференциации реакций отношения к внешним и внутренним воздействующим факторам, что является основой для формирования рецепторов системы значимости. .

2. Принцип индивидуального отношения к воспринимаемому реализуется на основе системы значимости и позволяет формировать деенаправленный жизненный опыт или систему знаний.

З. Принцип уточнения реакции на стимул с помощью образования контуров регулирования на основе систем значимости и знания- близок к представлениям традиционной кибернетики. Другими словами - это принцип использования детекторов признаков восприятия и действия при обучении оперативному реагированию в контексте потребностей.

4. Принцип моделирования ожидаемого восприятия дает возможность прогнозировать события, что позволяет выбирать вариант поведения. Кроме того, появляется возможность экспериментировать с псевдостимулами-образами обживаемого восприятия, индуцированными при желании прогнозировать то, чего пока нет перед органами восприятия.

5. Принцип осознано-личностного отношения. Система значимости-знания вместе с прогнозом и творческим контекстом создают возможность осмысленного целенаправленого поведения с иерархией целей, ближайших и долгосрочных.

6. Социально обусловленный принцип (движущая сила прогресса) заключается в том, что, социальные задачи жизнеобеспечения лавинообразно порождаются результатами решений предыдущих задач. Поэтому общество не может остановиться на достигнутом, а повернуть же развитие вспять - не выход из положения потому, что, выбрав для этого тот или иной период прежнего развития и попытавшись ограничиться им, человечество вернулось бы к уровню прежних задач, проблем и прежнего понимания с той же необходимостью дальнейшего прогресса.