Сознание: тестирование, социальная обусловленность, следствия

Это - продолжение статьи Субъективизация ощущений и личность. Цель статьи - показать, что личность, сформированная в социуме является его составляющей структурной единицей, образуя общее ментальное поле социума - систему взаимовлияющих и взаимодополняющих психик, организованную по структурному принципу моделей личности у каждой личности. Это ментальное поле - не физическое :) не существующее объективно, но составляющее субъективную реальность вкладов входящих психик, проявляющихся в динамике их взаимодействия. Что это означает и каковы следствия - здесь будет рассмотрено.

Слово сознание в статье используется без кавычек, хотя его наиболее распространенное понимание было образовано еще до понимания функции и сути тех механизмов, что проявляются при его наличии. В этом смысле уже предлагалось компромиссное определение. Более детально механизмы формализовывались в подборке материалов Организация механизмов психики.

Вопрос о тестировании сознания необходим в связи с пониманием вообще сути сознания, его функций, того, что характеризует сознание и не может решаться верно вне такого понимания.

Тестирование проявлений сознания методами типа теста Тьюринга принципиально не возможно потому, что автоматизм любой сложности не требует проявления сознания [63]. Только способность адаптироваться к новым ситуациям характерна для сознания.

Тест сознания должен исследовать проявления главной функциональности сознания [123]: корректировку поведения в условиях новых, по отношению к существующему алгоритму реагирования и, соответственно, требующие иного варианта реагирования для получения адекватного желаемому результата.

Таким образом, в тесте должен быть доступен индикатор желаемого результата активного поведения в данных условиях (активного - т.е. поведение должно на что-то окружающее активно влиять, изменять состояние системы по отношению к окружающему). Если в новых условиях при известном пусковом стимуле (внешнем стимуле, запускающем уже существующий для него вариант поведения) результат поведения нежелателен, то в следующей попытки этот вариант блокируется, если желателен, то впредь используется (т.е. этот опыт не утрачивается достаточно долго: или до его новой корректировки или долгой не используемости или до органической патологии).

Следующий уровень сознания повышает эффективность предыдущего: поведение в новых условиях должно вызывать прогноз возможного результата - в зависимости от уже существующих навыков распознавания признаков значимости новых условий,  и, в случае неуверенного или нежелательного прогноза, старый алгоритм должен прерываться для выработки нового варианта.

Проявления такого характера адаптивности поведения показывает наличие функциональности сознания.

Этот же уровень, за счет постоянного прогноза, отслеживающего наиболее актуальные моменты восприятия (максимум произведения новизны на значимость), позволяет во многих случаях, не прерывая поведенческие цепочки, изменять их ветвление в зависимости от специфики текущих условий (видим на дороге камень, не спотыкаемся, а почти не задумываясь, перешагиваем его). Но это уже не характеризует основную функциональность сознания как выработки нового варианта поведения потому, как в прогнозе участвуют только уже выработанные варианты. Здесь лишь проявляется необходимость выделения наиболее актуального в восприятии - в единственный канал обработки сознанием.

На сайте существует тест: Тестирование уровня сознания, где учитывается сказанное.

Преемственность все более эффективной организации функции сознания описана в статье Эволюция механизмов сознания.

Как появляется новое сознание в мире, почему происходит субъективизация всего им ощущаемого, в том числе самовосприятие с позиции "'это я воспринимаю окружающее" и возникает личность?

Организм, обладающий наследуемой предрасположенностью развития механизма личной адаптивности на основе распознавателей значимости его состояния и значимости признаков восприятия для него, с какого то момент развития начинает проявлять активность систем сознания, что в последствии он способен вспоминать как первые воспоминания. Стоит сразу заметить, что характер восприятия в те моменты вовсе не таков, каким будет вспоминаться это через много лет.

Первые касания сознания, первые открытия канала воспринимаемого для сознания очень эпизодические, статичны, не как потом - в виде фильмов-воспоминаний [249]. Хотя уже есть немало цепочек неосознаваемых поведенческих автоматизмов [16], которые заняты разнообразной регуляцией и базовыми мышечными реакциями, в их последовательности фазы элементарных действий еще не ассоциированы с личным отношением, - передача управления от предыдущей фазы к последующей не использует признаки этого отношения: желательно или не желательно ли продолжение активности этой цепочки [29].

Созревание нейросети, обеспечивающей механизмы сознания идет в точности по тому же пути, что созревание любых других распознавателей совокупности признаков, в том числе и через начальную стадию отсутствия эффективных синаптических связей, что приводит к почти случайной ассоциации (пейсмекерного характера [7]) возбуждения созревшего распознавателя (например, переключателя канала восприятия гиппокампа) и текущего, уже вполне сформированного распознавателя текущей активности фазы поведенческой цепочки.

Не вдаваясь в слишком гипотетическую динамику развития нейросети механизмов сознания, можно констатировать, что из-за отсутствия ассоциированных с системой значимости фаз автоматизмов, первые касания сознания в текущем восприятии должны быть изолированы и эпизодичны. Но в последствии они все более сближаются в областях наиболее актуальных для обеспечения индивидуальной адаптивности, порождая целые фильмы следов касаний. И чем старшее организм, чем больше его востребованный опыт адаптивности, тем более сложны, прихотливы следы воспоминаний, и, соответственно, мыслительный потенциал.

Что же составляет основу осознаваемых воспоминаний, составляющих психику личности, субъективный мир данной личности?

Специфика развития человека такова, что с самого начала он оказывается в полной зависимости от родителей, не способен практически не к чему самостоятельно (в отличие от многих видов высокоорганизованных животных). С одной стороны это - уязвимость, с другой - возможность максимально эффективно приспосабливаться к специфике его окружающих условий.

Именно те, кто сопровождает ребенка с рождения, оказываются связующим звеном между ним и уже сформированной системой взаимопонимания индивидов социума, которая называется культурой, внося эту культуру в окружение ребенка. Насколько представлено понимание этой культуры воспитателями, а оно может быть очень даже специфично, настолько адекватными возникают начальные реакции коммуникации у ребенка до того времени, когда он начнет подвергать сомнению авторитарные заповеди [138] [147].

Потому как именно система понимаемых членами социума символов общения является наиболее важной для адаптивности ребенка (потому, что буквально все опосредовано этим: внешний мир оказывается более вторичным), то и формируемые осознанием цепочки автоматизмов в подавляющем преимуществе составляют понятия из символов взаимопонимания социума. Отношение ко внешнему миру и его проявлениям оказывается опосредованными понятиями социальной коммуникабельности. Даже такие базовые реакции системы значимости как отдергивать ли руку от пламени или держать, демонстрируя зрелость мужества, определяется этими понятиями.

Итак, моменты активации механизмов сознания у людей происходят в комфортной среде, созданной заботящимися о ребенке на основе своих представлений социума. Все реакции ребенка направляются на соответствие представлениям социума, и к моменту попыток самостоятельной корректировки таких реакций (2-4 года), нарабатываются символы взаимопонимания в виде слов и действий, способных быть осознаваемыми и, тем самым, корректируемыми личностью. Развиваются навыки таких самостоятельных корректировок настолько, что все в меньшей степени требуются авторитарная помощь готовыми рецептами поведения (до встречи с совершенно новыми условиями, когда опять требуется авторитарная подсказка).

При этом происходит сочетания всех актов корректировки отдельных фаз поведенческих автоматизмов с личным отношением к результату попыток реализовать свой вариант поведения. Каждый такой момент обретает свой смысл и, тем самым, обретает индивидуальную эмоциональную окраску, субъективизируясь, - образуя систему личного отношения ко всему осмысленному при осознании, которая, в то же время, является слепком доступной этой личности части социума.

В результате осмысленности формируется память о цепочках касаний сознания, или мысли, которые и образуют мир субъективных переживаний и субъективного творчества, о чем говорилось в предыдущей статье Субъективизация ощущений и личность таким образом:

В психике не оказывается ничего уникально субъективного, все пластично меняется, адаптируясь, все строится, в конечном счете, на позитивном или негативном отношении стремления или избегания и ассоциациях с воспоминаниями моментов осознания, связанных с объектами текущего восприятия в данных условиях. Попытка выделить что-то уникальное для данной личности и присущее всей осознанной жизни этой личности в качестве носителя "Я" оказывается несостоятельна. Такого элемента личности, который является самодостаточным представительством "Я", не существует. Это довольно просто попробовать увидеть: любым конкретным воспоминанием или ощущением можно было бы пренебречь, отказаться от него - как не самой главной основой своего "Я", что в реальности постоянно и происходит. Мы забываем ранее пережитое, а то, что вспоминается тут же модифицируется в контексте новых обстоятельств и жизненного опыта, приводя далеко не к тому субъективному переживанию, что было ранее (любое воспоминание модифицирует память).

...

Нет никакого такого уникального носителя или представителя Я, которое бы могло быть утрачено и считаться смертью этого Я. В настоящий момент осознают себя миллиарды людей и других животных, обладающих механизмами субъективизации, осознают в разной степени развитости этих механизмов и возможности их проявления в окружающих условиях, но все, в принципе, - совершенно однотипно, так, что в этом возможна определенная преемственность, какую проявляют гиппокапмы одного мозга ко многим субъективным картинам совершенно разной специализации.

Другие же миллиарды спят или находятся в бессознанке по другим причинам, или заснули навечно в виде не востребуемых уже моделей ранних периодов развития одного тела или физически утраченных. Но если после пробуждения возможности субъективизации реализуются опять, то сначала возникает фон базового отношения, образованный распознавателями значимости и состояния организма, и если в этом контексте активность распознавателей каналов восприятия затрагивает поведенческие автоматизмы, что-то начинает активировать фокус осознанного внимания на актуальных фазах, то это может вернуть к активности ту модель Я, которая следами памяти о событиях была связана с ними. И вот, когда очередная актуальная фаза находит такую связь, раскручивается цепочка воспоминаний и актуализируется модель самосознания (внимания к самому себе).

До этого момента продолжается период деперсонализации. Это может быть выделенная внушением модель - вне основных моделей личности данного тела, камень у дороги, например. Или при определенных затруднениях в доступе к основным моделям личности (органическое поражение или же психотравма, блокирующая негативом доступ к основной модели), актуализироваться то, что окажется более доступно, оставляя полную иллюзию персонализации. Возникает то специфичное ощущение Я, которое ставит осознание в центре окружающих событий и все связанные цепочки поведения в актах осознания мотивируют или их продолжение или возникают волевые усилия для изменения поведения.

Так как нет ничего, что, кроме такого процесса могло бы определить уникальность нашего Я, то можно с полным основанием посчитать, что наше Я может проснуться в любом другом теле и ничто не подскажет неправильность этого. Или можно посчитать, что мы существуем одновременно во всех телах, персонализировавших себя, но просто осознаем себя изолированными эгоцентристами. Это уже как удобнее представить ситуацию. Мы ощущаем себя здесь и сейчас в данном теле просто потому, что не можем одновременно ощутить себя в другом (нет телепатии :), хотя это происходит точно так же и с другим телом. Мы все - одна базовая субъективность, так что пиная кошку мы пинаем себя в той мере, в какой она так же обладает точно таким же качеством субъективизации, т.е. - в полной мере.

Это ясно демонстрируется мысленными опытами, описываемыми в статье Эго с продолжениями и - в статье Желание бессмертия.

Продолжим цитирование про субъективизацию:

Однако, ценность накопленных личностью навыков - вне рассуждений о сути субъективизации, и с их утратой, если они уже сами не утратили свою адекватность и востребованность, теряется то самобытное, что наработала личность своим жизненным опытом. А если утрачена востребованность, то и жалеть не кому и не о чем.

Человек умирает вовсе не со смертью тела, а с утратой востребованности своих навыков, которые могут оставаться действенными и вне жизни тела. Обычно к старости моменты осознания с корректировкой автоматизмов случаются все реже, поведение почти во всем - на автомате из-за меньших ситуаций новизны, и происходит лишь поверхностное отслеживание сознанием: лента воспоминаний содержит все меньше кадров, время субъективно летит все быстрее, персонализация после сна - все менее актуальна. Это - естественно в силу цикла адаптивности данного организма к тем условиям, для которых он специализировался наиболее полно, а переадаптация требует начинать с нулевой стадии - с формирования набора первичных распознавателей, т.е. с раннего детства. Поэтому стоит это принимать во внимание при планировании эпопических проектов бессмертия вроде Движение Россия 2045.

Можно сказать, что человек умирает еще тогда, когда он оказывается в изоляции от социума. Это можно понять, учитывая сказанное в статье Личность и социум, с пояснением в обсуждении этой статьи:

 >> А зачем человеку социум?...начиная с какого-то определеного возраста-опыта, сам социум тебе вроде и не нужен, он сделал свое дело. У тебя есть все, что тебе надо, практически на любой случай жизни, ты это все уже наработал. И приспособиться ты сможешь к любой среде, даже к волчьей стае, при желании. И быть Маугли. Или улететь на Луну, БЕЗ связи с Землей /это важный момент!/, и жить там один, проводя какие-то исследования, прекрасно осознавая, что никогда не вернешься на Землю. Причем, к тебе тоже никто не прилетит. Другой вопрос - будет ли это устраивать?... То есть социум нужен человеку только на каком-то, первоначальном этапе, он просто инструмент для выработки у человека навыков.

Это кажется верным, если не подумать об этом глубже или же реально не оказаться в ситуации изоляции. Второе - более действенное средство понять, что значит лишиться приложений того, что ты нарабатывал :) Если есть желание всерьез прочувствовать это - попробуй устроить себе изоляцию на природе примерно на месяц и, даже при том, что ты будешь знать, что это скоро закончится, ты в достаточной мере прочувствуешь как это быть социальным инвалидом, т.е. лишиться того, из чего состоишь почти нацело.

Ну, или же найди описания людей, оказавшихся на необитаемом острове (только не идиллическое Робинзон Крузо, а именно реальное, например http://odinnaostrove.ru/xroniki/realniy-prototip-geroya-danielya-defo.html ). Обычно через 3-4 года от человека остается просто зверь, приспособившийся к данным условиям и разучившийся говорить - в силу эффективности механизмов переадаптации и утрачивания неактуального. Те же, которые имели силу удержать цивилизацию в себе в надежде вернуться, протягивали больше.

Если ты улетишь на Луну, то тоже начнешь передаптироваться, будучи в той части социальным инвалидом, какой лишился.

Да ты просто хотя бы годик не попользуйся вообще компом, даже не смотри, а потом сядь за него, чтобы прочувствовать разницу :) Навык ты вернешь довольно быстро после годика изоляции, но в первые моменты впечатления будут достающими :)

Социальная обусловленность субъективного мира человека настолько велика, что буквально во всех проявлениях общения используются вербеальные и, в гораздо большей степени, невербальные штампы общения, понимаемые в данном социуме - общеразделяемые символы коммуникабельности, каждый из которых, однако, имеет свою индивидуальную окраску в силу личного опыта.

Разговоры между людьми, какими бы представительными или не обязывающими ни были, происходят на уровне уже установившихся автоматизмов, почти без раздумий, по схемам-шаблонам, обкатанным в общении предыдущим опытом подобных социальных общений (от болтовни в чате или на скамейке до импровизированных речей президента): все это - заготовки, навыки, и лишь отслеживающая функциональность сознания подставляет наиболее подходящую заготовку для текущих условий. Каждая личность, применяющая такие заготовки, имела опыт корректировки и развития автоматизмов в определенной части социума, проходя через периоды обмолвок и задумчивости, досадных неудач и полезных находок.

Формирование такого социального опыта зависит от наследуемых качеств, но, в гораздо большей степени - от социального окружения и социальной роли. Можно обоснованно сказать: каждый из людей - это Я, родившихся в этом месте, в этот час и ставший тем, что представляет собой тот или иной человек. Если при рождении у вас не станет руки, или вас родили по пьянке, это наложит определенный контекст на развитие, и приведет к закономерным различиям восприятия и реагирования. Генетические особенности - лишь задают границы того в социальных проявлениях восприятия-действия у личности, что оказывается возможным развить на такой базе в существующих условиях окружения, и на что они оказывают социально-обусловленное влияние. Все люди - это Я, родившийся на его месте с его задатками. Вот почему мы существуем одновременно во всех телах, персонализировавших себя, но просто осознаем себя изолированными эгоцентристами. Это уже как удобнее представить ситуацию. Мы ощущаем себя здесь и сейчас в данном теле просто потому, что не можем одновременно ощутить себя в другом (нет телепатии :), хотя это происходит точно так же и с другим телом. Мы все - одна базовая субъективность, так что пиная кошку мы пинаем себя в той мере, в какой она так же обладает точно таким же качеством субъективизации, т.е. - в полной мере.

Ментальное поле, образованное совокупностью взаимодействующих психики, это - не совсем то, что имел в виду Вернадский под словом Ноосфера, но можно использовать и такое слово, привнеся в него новый смысл. Оно образовано активными касаниями восприятия-действия отдельных сознаний и в целом, так же, ориентируясь на вектор желательного этих сознаний в адаптивности к окружающему, своими актами поведения изменяет окружающее, - как некий организм более высокого уровня, фиксируя оценки значимости результатов в отдельных психиках. Но при этом, наличие или отсутствие отдельных сознаний не так важно, если только одно из них не определяет очень эффективно в социуме многие другие.

Идея социальных организмов довольно стара и описана на примере сообществ от насекомых до людей. Но только в социумах, где особи обладают сознанием, этот организм приобретает новое качество общего ментального поля, которое объединяет на основе символов социального общения, которые, с развитием систем формализации этих символов, все в большей степени приближаются по эффективности к механизму взаимодействий моделей в рамках отдельных личностей. У людей этому развитию способствуют и технические средства общения. Перспективы такого развития описаны в статье Фасеточный разум.

В этом организме, используя вышеприведенные критерии тестирования наличия сознания, такое сознание активно, следуя за фокусом наиболее актуальной среди всех разделяющих его особей идеи, формализованной на уровне символов общения особей социума. При этом это сознание использует существенно иную организацию смены фокуса осознания, и его механизм вполне поддается исследованию. Но уровень развития механизмов этого сознания существенно отстает от такого у особи. Пока общественные касания актуальных тем довольно фрагментарны, общественные навыки адаптивности примитивны, потенциал общественного творчества незначителен. Ментальность отдельных народов различается так же как различаются проявления одного человека в его базовых эмоциональных контекстах, но прогресс развития общей коммуникабельности налицо.