Локомоторная интуиция.
Общее представление.
Физиологическое значение мозжечка в локомоции хорошо изучено, но его участие в интуитивных процессах очень сомнительно и трудно доказуемо. По многочисленным определениям, интуиция — это решения, внезапно появляющиеся у человека в условиях неопределенности, когда данных не хватает, или их избыточное количество, либо они противоречивы, или нет времени эти данные обработать. Физиология и эволюция мозжечка может многое прояснить в загадочных свойствах интуиции, отшлифованных естественным отбором настолько тонко, что они с трудом поддаются обработке привычным аналитическим мышлением. Локомоторная интуиция на разных уровнях ЦНС имеет различную степень участия в процессах, но достаточно легко опознается по некоторым маркерам. Маркеры не всегда могут быть подтверждены инструментальными методами, намного увереннее они определяются по самоотчету и комплексу внешних физиологических проявлений. Достаточно наглядно эволюционные и физиологические уровни локомоторной интуиции можно рассмотреть на примере нескольких типичных ситуаций.
Во время каких-либо дел на кухне, или в кабинете, сверху внезапно что-то падает. Человек может поймать это, и поставить на место, а может последовательно убрать руку, а за тем и ногу с траектории падения предмета. За доли секунды человек смог оценить вероятную опасность предмета, траекторию падения, и выполнить нужные действия.
Другая ситуация — на узкой улице перед машиной внезапно выбегает ребенок. Опытный водитель, если нет другого выхода, просто разбивает автомобиль о дерево на обочине. За те же доли секунды водитель оценивает траекторию движения ребенка, понимает, что тормозного пути не хватает, и, успевая сравнить все возможные исходы, выбирает столкновение с деревом.
Третья ситуация — нестандартная проблема на производстве. Все имеющиеся варианты решения проблемы бесполезны, и человек то ходит взад - вперед, то как бы бесцельно блуждает взглядом по помещению, то беспорядочно перебирает или передвигает какие-либо предметы. Наконец человек возбужденно произносит - «Ага!», одновременно меняется его поза и мышечный тонус — у него появилось верное решение, при чем внезапно и непонятно откуда.
Четвертая ситуация — исследователь на пороге открытия, все исходные данные и возможные варианты решения раскладываются и складываются вновь и вновь, но чего-то не хватает, и результата нет. Так проходит день за днем, и как-то совершенно случайно, на прогулке, или во время мелких домашних дел решение возникает внезапно и сразу — открытие совершено.
Анализируя эти четыре ситуации, любой физиолог сразу назовет задействованные структуры ЦНС, и первые два примера определит как процедурные навыки (или как моторные автоматизмы), а последние два как инсайт. В процедурных навыках функция мозжечка доказана, в инсайте и других вариантах мышления участие мозжечка признается, но оно совершенно не ясно. На самом деле эти четыре ситуации отображают в упрощенной форме этапы развития локомоторной интуиции, и участие мозжечка во всех четырех случаях имеет точные физиологические параметры. Ощущение уверенности, ясности и внезапности возникшего решения доказывает присутствие скрытой от сознания очень мощной аналитической системы, обеспечивающей скорость реакции, точность движения и мышления, и, в конечном счете выживания. На ранних этапах эволюции, вероятно, эффективность движения была единственной функцией, но нейросхема мозжечка оказалась настолько эффективной, что по мере развития ЦНС она практически не менялась, и была задействована на всех уровнях. Связь с движением в первой ситуации прямая и непосредственная, далее она сохраняется как основа для реализации найденного решения, но становится менее заметной по мере усложнения уровня мышления. В последних двух ситуациях, на предварительной стадии инсайта (в фазе инкубации) монотонное простое движение активирует объединение блоков памяти и обработку расширенных объемов информации в коре больших полушарий и в мозжечке. В момент инсайта моторный компонент ощущается как «ага» реакция и регистрируется ЭЭГ или фМРТ в виде моторного отклика коры больших полушарий, как готовность выполнить полученные решения.
Отделы мозжечка, связанные с разными уровнями ЦНС, имеют практически одинаковую физиологию и цитоархитектонику. Сравнивая экспериментальные данные с практическими клиническими наблюдениями и эволюционной вариативностью ЦНС можно сделать достаточно определенные выводы:
мозжечок развивался как отдел ЦНС, компенсирующий избыточность степеней свободы обработки информации всех связанных с ним других отделов и уровней нервной системы.
Способность мозжечка эффективно корректировать многозначность, противоречивость, избыточность или недостаток информации позволила принимать быстрые и точные решения в условиях неопределенности. Такая узкая специализация, в свою очередь позволила остальным отделам ЦНС развиваться с максимальной вариативностью, и избыточностью степени свободы обработки информации. Это резко увеличило возможности ассоциативных процессов и, в конечном счете, обеспечило развитие абстрактного мышления.
Имплицитность интуитивных процессов физиологически необходима для совместимости процессов всех уровней ЦНС между собой, и с мозжечком. Нейронные коды должны сохранять определенные структурные ограничения, чтобы процессы мышления и реагирования могли эффективно совмещаться или чередоваться. Масштабные процессы мышления имеют меньше ограничений во времени, и обеспечиваются системой декодеров, являющихся одновременно и коммутаторами. Для сохранения скорости реагирования имплицитность биологически проще соединить с эксплицитностью любой, даже очень громоздкой системой декодеров, так как достоинства осознанных процессов при этом не теряются.
Обосновать такие выводы современными инструментальными методами вряд ли возможно, но общее представление о возможностях локомоторной интуиции может быть расширено эволюционными фактами и клиническими наблюдениями.
Эволюционисты выделяют мезенцефало-церебеллярный этап развития ЦНС, на котором сформировались основы функциональности мозжечка. В относительно простом, но пестром мире требовалось немного — обеспечить быстроту и точность реакции, совмещая самые различные состояния проприоцепции с самыми разнородными данными других анализаторов. С момента появления локомоторной интуиции требовались не просто точные движения, а полная опережающая программа пространственно-временного расчета, обеспечивающая конечный результат из любого положения тела в любых внешних условиях. Программы расчетов усложнялись по мере развития ЦНС, но с появлением более совершенных отделов головного мозга нейросхема мозжечка почти не менялась. Эта особенность дает возможность сравнить функциональность локомоторной интуиции на всех уровнях ЦНС одного биологического вида (вышеописанные четыре ситуации), а так же сравнить межвидовые сходства и различия.
Конвергентная эволюция дала возможность каждому биологическому виду добиться эффективности ЦНС своими оригинальными способами, однако общая схема у всех одинакова, а различия лишь подчеркивают возможности каждого отдела ЦНС. У земноводных мозжечок развит минимально, и даже самые простые реакции у других видов имеют намного больше вариативности. Недостаток компенсируется формой тела и образом жизни, но по соотношению массы мозга к общей массе тела степень свободы реагирования должна быть намного выше. У птиц мозжечок может составлять 20% и больше от общей массы мозга, и обычно это связывают с передвижением на двух конечностях и сложностью координации полета, но не все так просто. Сельские жители, производящие заготовку домашней птицы на мясо, могут рассказать, что курица с отрубленной головой, вырвавшись из рук, может пробежать до 10 метров в своей обычной манере передвижения. Периодически бывали случаи, когда обезглавленная курица взлетала на высоту до метра. Эти, и другие наблюдения приводят к выводу, что базовая координация движения в значительной степени происходит на уровне спинного мозга, основные функцианальные возможности мозжечка задействованны в других процессах. Сравнивая строение ЦНС и особенности реагирования разных видов животных, легко убедиться, что размеры мозжечка зависят не только от сложности моторики, но так же от сложности восприятия и способности принимать решения в условиях неопределенности. Первичная рассудочная деятельность у высокоразвитых видов зависит от размеров неокортекса у животных, или его аналогов у птиц. Параллельно в мозжечке таких видов появляются новые отделы, повышающие качество мышления, так как быстрота реакции на самом деле не основное качество локомоторной интуиции, а лишь вторичный эффект точности одномоментной обработки информации.
Охотники-промысловики могут часами рассказывать о самых неожиданных проявлениях мышления у различных видов животных. Суммируя такие наблюдения с экспериментами этологов, за тем сопоставляя все это в сумме с размышлениями психологов и философов, можно сделать довольно неожиданные выводы. Свобода воли, и свобода выбора, как психофизиологические понятия, целиком связаны с передними отделами мозга и имеют несколько уровней сложности. Физиологические основы заложены уже на мезенцефало-церебеллярном этапе развития ЦНС, так как на этом уровне формировались самые простые программы восприятия, движения, опережающего реагирования. Для наработки программ использовался активный метод проб и ошибок в относительно безопасных условиях, и это уже можно оценивать как ориентировочно-исследовательское поведение. По мере развития ЦНС программы усложнялись, и потребность в объемах необходимой базовой информации соответственно возрастала, но для ориентировочно- исследовательского поведения основным условием оставалась безопасность. Локомоторная интуиция обеспечивала быстроту реакции и спасение организма в случае внезапной непредвиденной опасности при исследовании чего-то нового, или при опробовании нового поведенческого навыка. На высшем уровне мышления свобода выбора и свобода воли, заложенная генетически, максимально реализуется в условиях ясности основных параметров ситуации, и готовых программ выхода из любой ситуации в случае опасности. Пойти на риск с неизвестным исходом заставляет человека инстинкт развития, но дает такую возможность локомоторная интуиция, и в таких условиях работа передних отделов мозга оказывается максимально эффективной.
Локомоторная интуиция незаметна, пока она работает, в случаях патологии мозжечка на первый план выходит поражение базовых функций, а симптоматика нарушений мышления обычно пропускается, так как пациент считает, что во время любой болезни так и должно быть. Последние 10-20 лет участились случаи транзиторных ишемических атак в вертебрально-базиллярной системе, а так же варианты другой патологии мозжечка, связанной с нарушением кровоснабжения в бассейне позвоночной артерии. Среди пациентов появилось много докторов с хорошим знанием физиологии ЦНС, и с объективной возможностью самоотчета и самоанализа. В первые дни заболевания все внимание таких пациентов обычно направлено на нарушения равновесия и координации движения, но по мере выздоровления они уверенно фиксировали множество интересных деталей. Все отмечали, что пропадала какая-то часть мышления и обдумывать что-либо нужно с дополнительными усилиями и многократно. Терялась ясность и четкость понимания любой ситуации в целом, а так же пропадала уверенность в достоверности промежуточных этапов мышления. Полное представление о происходящем в окружающем мире было невозможно, и некоторые жаловались, что «гештальт куда-то пропал». Так же было невозможно принять какое-то определенное решение, то-есть человек достоверно ощущал потерю свободы выбора и свободы воли, так как все варианты казались сомнительными, или одинаково неправильными. Большинство пациентов отмечали выраженное искажение чувства времени, хотя небольшие временные промежутки они как-то могли контролировать. Эмоциональные процессы у большенства пациентов так же теряли ясность и четкость, человек не мог понять себя и окружающих, а так же терял привычный контроль эмоционального реагирования. Особенно отчетливо у всех пациентов проявлялось выраженное сужение возможностей восприятия, особенно в автоматизмах и навыках, то есть полностью пропадали реакции на простейшие базовые ситуации, а передвижение в толпе, или вождение автомобиля становились просто невозможны. Вся перечисленная симптоматика в процессе лечения купировалось несколько раньше базовых нарушений равновесия и координации движения. Отчасти это было связано со снижением общего ритма жизни а так же с привыканием пациента к своему состоянию. Многие симптомы можно было объяснить снижением функции среднего мозга, ретикулярной формации, затылочных отделов коры головного мозга и частично таламуса — они так же в основном имеют кровоснабжение из бассейна позвоночной артерии. Во всем нужно сомневаться и выводы перепроверять инструментальными методами, но большинство пациентов по мере выздоровления отмечали не только появление ясности, четкости, законченности и уверенности мышления. Постепенно появлялась и усиливалась «ага» реакция, а через некоторое время она ощущалась на много ярче, чем до заболевания, как выразилась одна пациентка: «Как неожиданное солнце, после недели дождей».
Во всех учебниках описано, что при поражениях мозжечка меняется походка, почерк, речь, мимика, но нигде не отмечено, что одновременно меняется узнавание мимики, походки, речи. Проанализировать такие изменения пациенту очень трудно, так как работа мозжечка имплицитна, и приходящие «из ниоткуда» решения во время заболевания пропадают так же «в никуда». Пациенты с развитым самоанализом отмечают, что узнавание происходит, но не мгновенное и уверенное, а сомнительное, неопределенное, последовательное, с логическими рассуждениями, и без привычных четких прогнозов ситуации. Физиологически это означает, что программы переднего мозга работают изолированно, и пропадает не только точность движения, но и точность восприятия, прогнозирования, и других процессов.
Работа мозжечка происходит как бы «в тени большого мозга», и с трудом определяется инструментальными методами, поэтому общую схему функционирования проще представить, объединив все имеющиеся данные в несколько основных принципов.
Принципы функционирования
локомоторной интуиции.
Эволюционно самая простая нервная система работала жестко по программам инстинктов. Внешние и внутренние ключевые раздражители последовательно, суммарно, или в комбинациях того и другого, примерно таким же порядком вызывали последовательность поведенческих реакций. Самый простой условный рефлекс, с которого начиналась нейрофизиология, всегда был только видимой, и легко доступной для исследований частью программы. Дальнейшее усовершенствование нервной системы заключалось в усложнении программ инстинктов, и возникала проблема в их совмещении, так как программы могли конкурентно доминировать, искажая, уменьшая, или неадекватно усиливая необходимые реакции. Появлялись новые структуры и отделы ЦНС, обеспечивающие скоординированную работу программ, а так же все более тонкое восприятие ключевых раздражителей в рамках системы значимости, определенных инстинктами. Трудно представить, как должна функционировать нейросхема, способная объединить в один ассоциативный ряд признаки довольно разных природных объектов и явлений, необходимых для удовлетворения потребностей. При этом разномодальные характеристики каждого объекта должны сохранять целостность образа в любых внешних условиях, быть легко опознаваемы и легко сопоставимы с любой другой информацией для прогнозирования результата действий. Точный прогноз и точная корректировка программ, необходимых для выбранного действия невозможны в условиях на столько высокой ассоциативности. Точность и скорость выполнения программ обеспечила локомоторная интуиция, откорректировав пространственно-временные вычисления в причинно-следственные, и любые другие, необходимые переднему мозгу. Сверхсложные функции невозможно объединить в одной нейросхеме, так как по законам физики и химии обычно это взаимоисключающие процессы. В результате передний мозг неограниченно развивал восприятие и мышление, а мозжечок компенсировал все возможные погрешности и ошибки излишне свободного анализа и синтеза, возвращая ЦНС в реальность.
Разницу в функциональности двух систем можно приблизительно представить, сравнив цитоархитектонику коры больших полушарий и мозжечка, или сравнив сеть дендритов и аксонов клетки Беца и клетки Пуркинье. Модульная система мозжечка, участвуя в самых сложных процессах мышления, лишь усложнила систему внутренних и внешних связей, соответствуя объемам и качеству обрабатываемой информации. Все физиологические компоненты работы локомоторной интуиции при этом сохранились, только были откорректированы под потребности каждого уровня ЦНС. Основные принципы функционирования локомоторной интуиции определяются прямой связью с ретикулярной формацией, модульной системой мозжечка и спецификой взаимодействия с разными уровнями ЦНС.
Прямая связь с ретикулярной формацией дает возможность мгновенной мобилизации организма до предельных значений, а иногда чуть больше. Этим объясняются многие «чудеса» в экстремальных ситуациях. Человек может легко перепрыгнуть двухметровый забор или приподнять плиту, автомобиль и так далее, чтобы освободить придавленного пострадавшего. Потом часто человек признается, что никогда такого не делал, и не понимает, как это у него получилось. Эмоции в таких случаях обычно присоединяются несколько позже, и ощущаются в виде генерализованной волны вегетативных проявлений. У лиц с повышенной эмоциональностью обе реакции обычно сливаются, и оцениваются, как единое целое. Тренированный к экстремальным ситуациям человек точно различает две системы активации, и пользуется ими в совершенстве.
Модульная система мозжечка корректирует работу переднего мозга, обеспечивая оптимальные решения в условиях недостаточности, избыточности, или противоречивости информации. Информация проходит через мозжечок однонаправленно, при этом одномоментно контрастируются только те ключевые признаки, которые обеспечивают безопасное и эффективное решение во всех вариантах таких ситуаций. Строение модуля обеспечивает точность работы локомоторной интуиции, что по сути является системой безопасности на всех уровнях ЦНС. Модуль выдает решения, используя базу памяти коррекции данных переднего мозга, имеющуюся на данный момент. Для того, чтобы решения или реакции были идеальными, в модуле должны быть зафиксированы все ошибки, возможные в подобных ситуациях, иначе решение будет сформировано из того, что есть. Обычно это более простые варианты бегства, защиты, или нападения, отработанные ранее, и потому достаточно универсальные. Модульная система в любом наборе ключевых признаков реализует только такой уровень сложности программы, который имеет подтвержденную точность ответа, и максимально безопасен для организма в рамках имеющегося объема информации. Точность является основным физиологическим параметром нейросхемы мозжечка, от которого зависят все остальные свойства и качества локомоторной интуиции.
Принцип обучения мозжечка заключается в множественных повторениях ситуации с целью исключения всех возможных ошибок. В первые годы жизни человека обучение означает фиксацию в базу памяти наиболее стабильных физических, химических и социальных свойств окружающей среды, за тем таким же образом идет отработка автоматизмов и навыков, затем в базе памяти мозжечка нарабатываются более сложные программы и модели. Простой процедурный навык, как правило, сформирован уже в детстве, и на этой базе может быть быстро доработан любой подобный вариант. Сложные процедурные навыки часто формируются годами, и это может настолько глубоко изменить базу модулей, что у человека меняется осанка, походка, мимика, речь и многое другое. В таких изменениях задействован не только мозжечок, но и все остальные отделы ЦНС, и костно-мышечная система, а изменения в модулях мозжечка достоверно подтверждаются по изменениям моторики в экстремальных, внезапных ситуациях.
Специфичность взаимодействия локомоторной интуиции с разными уровнями ЦНС очень индивидуальна и вариативна. В зависимости от условий внешней среды и личного выбора, человек может развивать какие-либо варианты мышления, при этом вынужденно или умышленно саботируя остальные. В экстремальном реагировании все физиологические компоненты локомоторной интуиции обычно проявляются отчетливо и узнаваемо, но и здесь разница может быть до черно-белого контраста. Например, пассивное оцепенение в случае опасности для человека совершенно не физиологично, обычно это либо социально обусловленные искажения реактивности, либо скрытая патология ЦНС, либо крайняя усталость. Противоположный вариант — активное оцепенение, когда человек имитирует пассивность, с высокой скоростью оценивая динамику ситуации, чтобы в последний момент неприметным движением устранить опасность. Все компоненты локомоторной интуиции работают в обоих случаях, но в первой ситуации либо не сформирована даже элементарная программа, и ответ стрессовой системы бьет мимо цели, вызывая шок, как от сильной боли, либо просто нет необходимых ресурсов. Во второй ситуации сбалансированная программа и тренированная стрессовая система дают возможность одновременно обрабатывать информацию на разных уровнях ЦНС, не теряя точность экстренного реагирования. Такие различные схемы реагирования часто наблюдаются не у разных людей, а у одного человека, если изменились условия внешней среды, и прошло немного времени. В абстрактном мышлении, при всем его символическом разнообразии, уверенно можно выделить только два варианта. Это может быть единовременное объединение максимальных объемов информации больших полушарий, и соответствующих объемов модулей мозжечка, либо последовательно мозжечком корректируются отдельные блоки информации, которые затем постепенно мозаикой складываются в законченный результат. В любых вариантах абстрактное мышление происходит этапно, отрабатывая промежуточные результаты в обеих системах по принципу обратной связи и взаимной корректировки. Процесс обработки заканчивается, когда избыточная ассоциативность больших полушарий становится полностью совместимой с прагматичностью мозжечка.
Внешние условия могут достаточно быстро изменить любой процесс нервной системы, а любая патология головного мозга резко стимулирует компенсаторные процессы. В результате активность и реактивность у одного человека могут измениться до неузнаваемости, но разница в физиологии переднего мозга и мозжечка позволит выделить маркеры локомоторной интуиции в любых вариантах функциональности ЦНС.
Маркеры локомоторной интуиции.
У человека развитое воображение и прогнозирование сами по себе представляют угрозу для организма, поэтому вопросы безопасности от моторики до мышления всегда решает мозжечок. Строение и физиология модуля обеспечило точность решения в любых условиях, остальные детали доработал естественный отбор, попутно расширив возможности некоторых компонентов для других потребностей нервной системы. Сопоставляя результаты научных исследований с клиническими наблюдениями и самоанализом, можно выделить маркеры локомоторной интуиции, опознаваемые во всех психофизиологических процессах:
точность, ясность, уверенность;
собственная система стимуляции мозжечка;
биологические часы человека;
коррекция болевой чувствительности;
модуляция эмоционального реагирования;
состояние транса;
экономичность.
Большинство маркеров не являются какими-либо определенными психофизиологическими показателями, а лишь обозначают долю участия мозжечка в самых различных процессах. Участие может быть опосредованным, или дополняющим, но без него многие процессы полностью теряют свою эффективность. Работа мозжечка имплицитна, поэтому маркеры далее представлены максимально вариативно, и, возможно излишне контрастно, но, как говориться, все «основано на реальных событиях».
Точность, ясность, уверенность.
Конечное решение локомоторной интуиции должно быть выполнено без сомнений и вариаций, даже если оно не идеально, так как все другие варианты имеют больше ошибок и вероятности погибнуть. На точности основан принцип обучения мозжечка — исключение всех возможных ошибок в подобных ситуациях, и этим достигается способность организма реагировать за доли секунды.
На низших уровнях процессов ЦНС точность никак не ощущается, она исполняется, и перекрывается энергетическим скачком активности ретикулярной формации, необходимым для выполнения моторной реакции. Далее, в обыденных вариантах восприятия и мышления точность ощущается как ясность, уверенность, мгновенное узнавание и прогнозирование. Эти ощущения доступны не всем, так как если в процессе развития человека было слишком много ограничений, уверенности не будет, потому что все решения, не подтвержденные конечным результатом, фиксировались мозжечком, как ошибочные. В этом случае задача локомоторной интуиции, как системы защиты организма состоит в том, чтобы оградить человека от активных действий, и последствий, просчитанных мозжечком, то есть нет уверенности — нет действий, или проверенные защитные действия, имеющие подтвержденный результат.
В некоторых социумах ясность приобретает форму гештальта, хотя это всего лишь означает допуск системы безопасности локомоторной интуиции к проблемам большого мозга. Большие полушария могут физиологически обосновано тормозить обработку некоторой информации, просто накладывая своего рода табу на посещение опасных мест, встречи с опасными объектами, субъектами и так далее. Обрабатывать такую информацию обычно не имеет смысла, пока ее не становиться слишком много, и она не начинает искажать основные программы и модели поведения человека. В этом случае нарушается общая схема ассоциативности, и табуированные ключевые признаки начинают ошибочно вызывать реакции в других программах. Точность и ясность в таких условиях становятся невозможны, и все попытки взаимной коррекции двух систем создают еще больше неопределенности, нарушая не только общую схему ассоциативности, а иногда даже искажая базовые характеристики физических, биологических и социальных свойств окружающей среды. Оптимальным выходом в такой ситуации может быть полноценный анализ табуированных ключевых признаков в обеих системах, иначе каскад искажений может стать основной причиной депрессии, как генерализованной защитной реакции ЦНС. В этом случае локомоторная интуиция является одним из компонентов доминанты нерешенной проблемы, стимулятором процессов мышления, и соответствующим реальности корректором.
Понимание физиологически означает, что какое-либо явление не просто фиксируется в имеющихся программах переднего мозга, а само становится программой, на которой фиксируются все варианты применения в различных условиях, а так же варианты взаимодействия с другими программами. Это означает продолжительную и напряженную работу передних отделов мозга, но участие мозжечка становится заметно, когда новое изучаемое явление вдруг становится ясно представляемым, и уверенно сопоставляется с любыми другими явлениями. Точность и уверенность понимания достигается только после многократного применения знаний, формирования программы в переднем мозге, и исключения всех ошибок в базе памяти мозжечка. Любимое выражение многих преподавателей «это нужно просто знать», именно поэтому вызывает насмешки практических специалистов.
Ложное понимание возникает, если объема информации недостаточно для полноценного решения, но хватает, чтобы ответ был безопасным для организма в данных условиях. Мозжечок в любом наборе ключевых признаков дает максимально безопасное решение по принципу «здесь и сейчас», а так же сигнализирует о недостатке информации для более сложных программ и моделей. Являясь одним из компонентов доминанты нерешенной проблемы, локомоторная интуиция стимулирует поиск и обработку недостающей информации. Многие люди физиологически не выносят состояния неопределенности и предпочитают пользоваться короткими и точными программами, избегая сложных и многозначных ситуаций. Передний мозг в таких условиях перестраивается, и может решать задачи средней сложности, мозаикой складывая правильный ответ из коротких и точных решений. Избыток простых решений фиксирует ощущение уверенности как доминирующие, что часто дает уверенность дилетанту в своей способности дать совет профессионалу. Ложное понимание в таких случаях является частью защиты личности от депрессий, и выраженного снижения общей энергетики ЦНС в состояниях неопределенности и отсутствия решения проблемы. Примерно тоже самое происходит в процессе когнитивного ослепления. Передний мозг имея слишком значимую доминанту, принимает в общую схему работы только простые и точные заключения мозжечка, подавляя сигналы о том, что простые заключения не складывются в общую модель.
Восприятие, как и моторика, свободно сопоставимо на всех уровнях ЦНС, и с мозжечком, благодаря совместимости нейронных кодов, что и проявляется в имплицитности. Вся система работает в едином режиме с минимальным участием декодеров, а процессы, контролируемые сознанием, совмещаются с таким, относительно упрощенным режимом, механизмами кратковременной и оперативной памяти, а так же более объемной системой декодеров. Самым ярким результатом работы этой сложно объединенной нейросхемы является мгновенное узнавание возможностей и намерений незнакомого человек. Многие считают что первое впечатление самое верное, на самом деле оно чаще самое удобное, а ощущение мгновенной точности впечатления обусловлено некоторыми психофизиологическими искажениями. Первое впечатление дает ясность в рамках самых простых программ экстренного реагирования, далее на этой базе оно достраивается довольно долго, но эта работа уже чаще незаметна, как и большинство процессов ЦНС.
Эмоциональные процессы так же корректируются локомоторной интуицией в зависимости от потребности каждого уровня. Первое впечатление самое верное на уровне базовых эмоций, или чуть шире, в зависимости от индивидуальных особенностей. Далее идет этапная доработка представлений о человеке, и на каждом уровне происходят какие-либо неожиданные открытия типа: «Как же я этого в человеке не заметил?». На уровне эмоционального интеллекта такие «открытия» могут происходить по кругу, или по спирали, настолько вариативны эмоциональные комбинации на этом уровне, и наиболее часто это выражается фразой «я не перестаю удивляться этому человеку». На этих уровнях ясность какого-либо вывода, или «открытия» обычно сопровождается энергетическим скачком активности ретикулярной формации. По сути, это замаскированный вариант «ага»-реакции, и, в случае неясности вводных данных или потенциальной опасности ситуации, он всегда сопровождает эмоции (как программы моторики и восприятия), и всегда сопровождает работу лобных долей (как высшую программу моторного прогноза). Выраженность замаскированной «ага»-реакции может быть различной, в зависимости от значимости проблемы для человека, и обычно она суммируется с эмоциональной реакцией, но может и умножаться. Эффект слияния в одном процессе работы двух основных систем активации обычно трудно различим, и вся сумма приписывается одной структуре ЦНС, одновременно искажая функциональность этой структуры. Длительная неопределенность проблемы, или задачи, помноженная на ее значимость для человека, в случае положительного решения, вызывает суммарный эффект (эмоции + или х «ага»-реакция), запускающий механизм импрессинга. В научных исследованиях этого механизма как-то не встречается, но профессионалы любого профиля интуитивно пользуются этим механизмом в совершенстве.
На высших уровнях процессов ЦНС точность в виде уверенности является основным компонентом «ага» - реакции в инсайте. На этапе предварительной обработки информации, или в фазе инкубации инсайта, локомоторная интуиция дает ясность в верности или неверности промежуточного результата, одновременно стимулируя процесс мышления, так как не решенная проблема расценивается как потенциальная угроза организму. Система безопасности мозжечка в случае потенциальной угрозы выдает правильное конечное решение в виде «ага»-реакции, с выраженным ощущением уверенности, и с энергетическим скачком активности ретикулярной формации для реализации найденного решения. В научных экспериментах внезапное ощущение уверенности в правильном решении считается достоверным маркером инсайта, а инструментальные показатели обязательно сопоставляются с самоотчетом испытуемых.
Точность, как маркер локомоторной интуиции, узнаваема во всех процессах переднего мозга. Свобода воли, доминанта нерешенной проблемы, инсайт, импрессинг и другие сложнейшие процессы нервной системы имеют прямую, или опосредованную физиологическую поддержку мозжечка. Если не учитывать эти детали, схема процесса искажается, а какой-либо структуре ЦНС автоматически присваиваются несвойственные ей функции. Как основное проявление физиологии мозжечка, точность определяет специфику проявлений других маркеров, и, если учитывать все маркеры в сумме, имплицитность теряет свою бесформенность, и приобретает определенную ясность.
Собственная система
стимуляции мозжечка.
Основу системы составляет ретикулярная формация, как самая древняя активирующая структура, изначально напрямую связанная с мозжечком. Центры эмоциональной стимуляции работают скорее параллельно, и взаимодействуют с локомоторной интуицией так же, как и остальные отделы переднего мозга. Степень активации ретикулярной формации в экстремальном реагировании зависит только от мозжечка, и он нивелирно выполняет эту работу, тонко дифференцируя значимость ключевых признаков и всей остальной информации. Мозжечок, вероятно, и сам является мощной стимулирующей структурой, так как среди всех отделов ЦНС он имеет самое большое количество клеток, использующих нейротранслиттер ГАМК, и точного объяснения такой физиологии пока нет. Слишком мощные «тормоза» не возникают без причины, поэтому систему стимуляции мозжечка можно считать его собственной, но с учетом традиционной значимости ретикулярной формации.
В экстремальных ситуациях активация ретикулярной формации происходит по типу энергетического скачка (назвать по другому это трудно). Если ситуация не устранена за несколько секунд, и требуется дальнейшая мобилизация ЦНС и всего организма, подключаются эмоциональные активирующие структуры, и другие компоненты системы стрессового реагирования. Во время внезапной экстремальной ситуации отчетливо различима последовательность работы этих систем. Первые секунды резкая мышечная активность без изменения общих физиологических показателей организма (Ps, АД и т. д.), затем волна вегетативного реагирования с выраженными эмоциональными ощущениями. Если ситуация кратковременная и стандартная — поймать подающий предмет, или поддержать подскользнувшегося человека — эмоциональное реагирование не подключается, и волны вегетативных реакций нет. Особенно это заметно во время гололедицы, когда человек постоянно делает резкие, виртуозные движения, но совершенно спокоен, и продолжает о чем-то думать, или с кем-то разговаривать.
Существует такая поговорка - «даже испугаться не успел», услышать ее можно в самых различных случаях, но физиологической основой является собственная система стимуляции мозжечка. Происхождение этой поговорки связанно с тем, что волна вегетативных проявлений с эмоциональными ощущениями у многих людей возникает спустя минуты, а иногда и часы после экстремальной ситуации. Подобные явления в свое время позволили некоторым психологам утверждать, что эмоции не относятся к стимулирующей системе, а отдельная «внутренняя духовная жизнь человека». У психологов так же можно часто встретить другой подобный вопрос — «почему люди экстремальных профессий часто вообще не испытывают эмоций?». Например, летчики во время воздушного боя не испытывают ярости, страха, ненависти, а лишь холодный азарт. Азарт в этом случае и есть проявление базовых эмоций, он обеспечивает только общее напряжение стрессовой системы, необходимое для боя, и не сужает восприятия и реагирования по программам гнева или страха. Социальных эмоций в таких случаях нет совсем, а все ресурсы ЦНС работают в схеме: лобные доли — базальные ядра — ретикулярная формация — мозжечок. Эмоции базового уровня у человека работают всегда, то есть в режимах активности, реактивности, покоя, и отсутствие эмоциональных ощущений не означает отсутствие этой работы, а взаимодействие с мозжечком и ретикулярной формацией определяется требованиями адаптивности.
Собственная система стимуляции неодинаково проявляется на разных уровнях ЦНС.
Режимы активности и реактивности достаточно точно определяют границу, на которой мозжечок уступает физиологическое доминирование переднему мозгу. В режиме реактивности мозжечок имеет приоритет, и модулирует любую другую работу больших полушарий мозга, часто полностью блокируя основные процессы. Не смотря на то, что мозжечок всего лишь корректирует информацию, его система значимости, и прямая связь с ретикулярной формацией определяет такой своеобразный вариант доминирования. Возможно, доминирование — не очень точное определение в данном случае, но при поражении функции мозжечка передний мозг в процессах реактивности становится практически беспомощен. Пациенты с патологией мозжечка теряют способность реагировать на самые простые экстремальные ситуации, часто даже не выделяя их вниманием, что говорит о том, что система значимости мозжечка мало уступает переднему мозгу. Для примера можно сравнить, насколько эффективно самые простые рефлексы реализуются на уровне спинного мозга, и общая адаптивность от этого только выигрывает. Более сложные рефлексы, моторные автоматизмы, а так же моторные компоненты программ базовых эмоций в процессах реактивности контролируются мозжечком, и реализуются с выраженным энергетическим скачком активности ретикулярной формации. Это может происходить в различных сочетаниях с активирующей системой эмоций, но собственная система стимуляции мозжечка всегда будет выделяться в динамике общих физиологических показателей организма, а так же особенностями мимики и пантомимики. Это разница, при достаточных навыках, выделяется так же легко, как оценивается эмоциональное состояние с одного взгляда. Основное отличие состоит в почти полном отсутствие мимики и пантомимики, характерных для какой-либо определенной эмоциональной программы, либо выраженное изменение моторики не меняет пантомимических проявлений текущей эмоциональной программы, как бы наслаиваясь, или все происходит параллельно. Мелких, детальных отличий проявлений работы собственной системы стимуляции мозжечка очень много, но они очень вариативны, и лучше опознаются интуитивно.
В процессах активности приоритет переходит в переднему мозгу, и он не только выделяет информацию, нуждающуюся в обработке, но и может заблокировать многие решения мозжечка. Энергетический скачок активности ретикулярной формации в процессах, мышления проявляется как «ага»-реакция. Абстрактное мышление так же сопровождается «ага»-реакцией, и это обычно вызывает недоумение, или самые противоречивые трактовки физиологических компонентов мышления, но лобные доли являются высшим центром регуляции и прогнозирования моторики, и абстрактное мышление, в конечном результате, так же является долговременным моторным прогнозом, определяющим ближайшие и отдаленные действия человека. В абстрактном мышлении, во время инсайта происходят изменения самых сложных программ действий, являющихся основой целеполагания человека, и это требует коррекции более простых подпрограмм, или коррекции их совмещения и последовательности. В полевых условиях коррекция любых типов программ всегда сопровождается действием, для чего и требуются энергетический скачок, а в безопасных условиях действие может производиться мысленно, и воображение человека практически уравнивает оба варианта. «Ага»-реакция в этом случае так же запускает вариант импрессинга, требующийся для переформатирования имеющейся схемы и формирования точки отсчета новых действий. Инструментальные исследования инсайта четко фиксируют двухфазную волну моторного отклика коры больших полушарий. В первой волне преобладает активность первичных и вторичных полей моторной и соматосенсорной зоны, и она совпадает с выраженным ощущением уверенности в правильном решении. Точность и собственная система стимуляции мозжечка составляет основу «ага»-реакции, независимо оттого, требуется ли моторная реализация найденного решения, или требуется запуск импрессинга для переформатирования программ и фиксации новых условий. Если возникают сомнения в вовлеченности механизмов импрессинга, можно просто вспомнить, насколько часто во время инсайта в памяти фиксируются совершенно ненужные детали окружающей обстановки. Работу в тиши кабинета человек освоил не так давно, а эволюционно найденное решение всегда требовало каких-то действий, поэтом моторный отклик в «ага»-реакции каждым человеком развивается очень вариативно, в разных сочетаниях используя «ага»-реакцию для действия, стимуляции мышления и импрессинга полученных результатов. Вторая волна моторного отклика фиксируется преимущественно в третичных полях лобных полей, что и означает процесс переформатирования основных моторных программ, простимулированный «ага»-реакцией. Иногда в экспериментах выделяют три компонента моторного отклика, это больше зависит от условий задачи, и в этом случае схема выглядит так:
прединсайт — готовность к действию;
инсайт — исполнение действия;
постинсайт — корректировка и прогноз действий;
Физиологию «ага»-реакции традиционно связывают с эмоциональными структурами, но в экспериментах эта связь часто не подтверждается, или сомнительна. Эмоциональная окраска «ага»-реакции обусловлена выраженным усилением текущего эмоционального фона, или усилением последующей эмоциональной реакции за счет суммации с работой собственной системы стимуляции мозжечка. Для полноты представления физиологии «ага»-реакции необходимо учитывать «ой-ой»-реакцию, когда одновременно с энергетическим скачком рушатся надежды или планы человека. Энергия двух стимулирующих систем часто умножается, и это заметно в обоих вариантах реакции, но в «ой-ой»-реакции кроме полного отчаяния, человек часто ощущает необыкновенный прилив сил, и даже состояние эйфории, как во время более простого экстремального реагирования. В обоих вариантах «ага»-реакцию ретроспективно можно оценить как положительную эмоцию, не смотря на то, что она работает в рамках разных эмоциональных программ. На самом деле «ага»-реакция эмоционально нейтральна, и это обусловлено эволюцией ЦНС, так как экстремальное реагирование (по крайней мере в первые секунды) энергетически не могло быть обеспечено нейроэндокринными механизмами эмоциональных программ — они немного медленнее. С другой стороны, эмоциональные программы более тесно связаны со всей системой стрессового реагирования, и могут обеспечить длительное усиленное энергообеспечение экстремального реагирования, если оно продолжается неопределенно долго. Так же, пока работает собственная система стимуляции мозжечка, успевает определиться необходимая программа эмоционального реагирования, так как на это тоже требуется некоторое время. По всей видимости, преимущество каждой системы стимуляции не могли быть объединены в одной структуре ЦНС по законам физики, химии, биологии, и физиологически проще было развивать возможности каждой системы далее, сбалансировав их взаимодействия. Балансировка может осуществляться многими структурами головного мозга, так как они тоже совершенствовались с момента появления ЦНС, объединяя разномодальную информацию, и совмещая достаточно разнонаправленные программы инстинктов. Благодаря таким интегрирующим структурам энергетика «ага»-реакции может использоваться для действия, стимуляции мышления, импрессинга, или для всего перечисленного одновременно. Варианты использования энергетики «ага»-реакции, вероятно, так же сбалансированы, или дифференцированы, с разной долей участия ретикулярной формации, и собственных стимулирующих возможностей модуля мозжечка.
Биологические часы человека.
Внутренний таймер у современного человека очень ненадежный маркер, и все же он заставляет проснуться в 06:00 в выходной, или посмотреть на часы только для того, чтобы убедиться — да, опаздываем. Животные в экспериментах часто до секунды угадывают время кормления, или болевого раздражителя. У человека внутренний таймер подавляется активностью переднего мозга, но все же некоторые никогда не опаздывают, и есть люди, демонстрирующие свою чувство точного времени в виде фокуса.
Все отделы головного мозга имеют свой специфический внутренний таймер, соответствующий особенностям физиологии и потребностям общей адаптивности. Мозжечок эволюционно специализировался на пространственно-временных вычислениях, что позволило в процессе развития ЦНС уточнять и разбивать любые программы переднего мозга по времени, последовательности, объему. Передний мозг в свою очередь, получил возможность развивать сверх пластичные нейросхемы способные кодировать информацию таким образом, чтобы необходимую программу можно было воспроизвести в памяти целиком и одномоментно, с конечным результатом и опорными точками действий. Компактные, уплотненные программы без лишних уточняющих деталей обладают повышенной совместимостью, а так же способностью при совмещении выдавать суммарный результат, отличный от исходных составляющих. Благодаря компрессированности и относительной аморфности программ переднего мозга человек может сразу представить результаты своих действий в новой ситуации, совместить их и синтезировать в совершенно новые действия. Ассоциативность и мышление на всех этапах эволюции основаны на избыточности степеней свободы кодирования информации, и основное условие такой физиологии для успешной реализации результатов — обработка информации мозжечком. Моторные автоматизмы, мыслительные автоматизмы и более сложные процессы разбиваются по времени, последовательности, объему, значимости, и одним из проявлений этой работы является чувство времени. Внутренний таймер очень точен в стабильных условиях, и может давать погрешности при эмоциональном ускорении, или замедлении реализации программ и моделей, так как в этих случаях мозжечок подчинен потребностям переднего мозга. Большинство программ обычно могут работать параллельно и биологические часы могут быть точными, если не меняется программа основного долговременного моторного прогноза лобных долей. Таким прогнозом может быть точно обозначенная цель, которой подчиняются все остальные программы, а может быть просто режим труда и отдыха.
Коррекция болевой чувствительности.
Во время привычной, но очень напряженной работы, человек часто не замечает боли, и обнаруживает рану, только заметив кровь. Чаще это происходит у людей определенного темперамента — у них общефизиологическая значимость напряженной работы задействует компоненты экстремального реагирования. Боль может исказить, или прервать необходимое движение, а в экстремальном реагировании, эволюционно, это означало смерть организма. Любой охотник может рассказать, что даже смертельно раненый зверь периодически может двигаться так, как-будто ему ничего не мешает.
Физиология восприятия, оценки и коррекции болевой чувствительности достаточно сложна, и упрощенная схема задействованных структур ЦНС выглядит так: ретикулярная формация — средний мозг — таламус — кора — и только затем лимбическая система. Мозжечка в этой схеме нет, так как его участие проявляется в экстремальном реагировании, что затруднительно воспроизвести экспериментально. Мозжечок корректирует боль точно так же, как и любую другую информацию, выделяя собственной системой значимости, насколько необходима коррекция. В профессиях, связанных с риском, у многих есть привычка осматривать себя после экстремальной ситуации, или с помощью сознания активно анализировать состояние организма и наличие повреждений.
Модуляция эмоционального реагирования.
Многим знакома ситуация, когда человек с трудом передвигается из-за сильной боли, и практически не реагирует на окружающих, но раздается резкий звук (или еще что-либо пугающее), и человек вдруг начинает двигать легко, свободно, и ясным взглядом оценивает ситуацию, и реакцию окружающих. Медики в таких случаях подозревают аггровацию, знакомые и родственники человека подозревают манипулирование, и они бывают правы лишь в половине случаев. Основа такой реакции — ориентировочный рефлекс, он сочетает в себе много физиологических компонентов в рамках режимов активности и реактивности. В данном случае задействованы программы экстренного реагирования, и локомоторная интуиция отсекает болевую чувствительность, а так же модулирует эмоциональное состояние. Модуляция эмоционального состояния в ориентировочном рефлексе необходима для расширения рамок восприятия, так как в рамках эмоциональных программ восприятие ограничено и узко направленно. В экстремальных ситуациях так же резко активируются все уровни программ реактивности, и в этих процессах доминирует мозжечок, подавляя любую другую деятельность переднего мозга. Здесь следует уточнить, что эмоциональные программы могут перехватывать инициативу, и подчинять локомоторную интуицию в своих узких рамках. Такое происходит, когда человеку знакомы все ситуации в данных условиях, и ориентировочного рефлекса в полном объеме не происходит, а реализуется только отдельные компоненты. Так же по многим причинам у человека может просто не быть расширенной программы восприятия, и он использует только имеющиеся доступные процессы ЦНС.
Древняя прямая связь мозжечка с ретикулярной формацией обеспечивает ему доминирование в экстренных реакциях, а в остальных процессах вариативность взаимодействия с эмоциями может быть бесконечно разнообразной. Все зависит от условий развития, и условий жизни человека, и древний геном может успешно реализоваться самым неожиданным образом. Иерархия двух систем биологически сбалансирована у людей, живущих в условиях постоянного воздействия экстремальных факторов внешней среды. Многие люди занимаются каким-либо делом только из-за энергетики «ага»-реакции, так как у них эмоции не дают ощущения полноты жизни, полноценной мотивации и даже смысла жизни. Система значимости мозжечка ни сколько не уступает системе значимости эмоций, даже если она незаметна, и скрытно работает «из ниоткуда». Люди экстремальных профессий используют в работе примерно такую схему: лобные доли — базальные ядра — ретикулярная формация — мозжечок. Остальные структуры ЦНС дополняют эффективность основной схемы, а из эмоций используются только базовые, как компонент общей системы стрессового реагирования. Если у таких людей возникает какая-либо патология мозжечка, они достаточно уверенно отмечают исчезновение маркеров локомоторной интуиции, и в том числе отмечают, насколько трудно стало координировать свое эмоциональное состояние.
Состояние транса.
Классификаций транса много, и часто они отражают только интерес исследователя, физиологически же точно можно выделить только два основных режима функционирования — активность и реактивность. Активный транс — состояние переднего мозга, оно означает отсутствие рамок эмоциональных программ, отсутствие ограничений высших программ лобных долей, соответственно расширение объемов задействованной информации,а так же напряженную работу вовлеченных структур ЦНС (преимущественно теменные, височные, затылочные, третичные поля). Напряженность работы имплицитна, она не ощущается эмоционально, не фиксируется сознанием, и легко путается с обычной релаксацией. Активный транс ощущается как неясный дискомфорт и напряжение в тех же зонах, где обычно ощущается головная боль, и это означает перераспределение кровотока, ускорение обменных процессов, увеличение выделения продуктов метаболизма и так далее.
Локомоторная интуиция в состоянии активного транса работает на вторых ролях, то есть в обеспечении процессов переднего мозга, но и в этом физиологическом состоянии она эффективна и узнаваема. Например: человек задумался, отвел глаза, сосредоточился на чем-то неопределенном внутри себя, затем внезапно возникает ощущение ясности и легкая «ага»-реакция. Одновременно можно заметить, что во время внутреннего сосредоточения частично притупляется эмоциональный фон, и как бы забывается цели на сегодняшний день, и более долговременные цели. Если задумчивость достаточно долгая, то эмоциональные программы, и долговременные программы лобных долей приходиться активировать заново сознательным усилием. Разница между бытовым трансом, и трансом в сложных формах мышления состоит только в количестве задействованной информации, длительности и напряженности процессов. Маркером локомоторной интуиции транс является потому, что имплицитность мышления, заканчивающаяся ясностью, точностью, «ага»-реакцией — фазы единого процесса, и он узнаваем в любых вариантах и сочетаниях с другими процессами.
Состояние транса в обучении имеет так же физиологические компоненты, с поправкой на более длительную циркуляцию информации в переднем мозге. Обучение и мышление означает формирование новых программ, доработку уже имеющихся, а так же корректировку взаимодействия смежных программ. Параллельно такая же работа происходит в базе памяти мозжечка с одним существенным отличием — системе значимости мозжечка требуется практическое применение новой информации. Выученное в эмоциональном порыве, например перед экзаменами, без длительной обработки забывается, и может быть воспроизведено благодаря эпизодической памяти, чаще в таких же условиях обстановочной афферентации. Практическое применение выученного частично может быть заменено длительной обработкой информации в разных внешних условиях, и в разном внутреннем состоянии человека, и лучше это происходит в движении. Знание — действие — движение — так как можно представить обратный порядок эволюции локомоторный интуиции, и все эти процессы тесно связаны между собой. Движение, выполняемое или наблюдаемое, увеличивает кровоток и активность мозжечка, что ускоряет обработку информации в переднем мозге как по принципу обратной связи, так и за счет активности ретикулярной формации. Если при этом не работают узконаправленные программы эмоций и лобных долей, все ресурсы в ЦНС задействованы в обработке максимальных объемов информации всех имеющихся программ, и информация становится применима в любых условиях. Разглядывание трещин штукатурки означает не только повышение ассоциативности, и вовлечение в мышление дополнительных блоков информации — для хорошо тренированного мозга это тоже расчет воображаемого движения. Результатом самого отвлеченного мышления всегда является действие, а движение стимулирует возможности активного транса в обучении и мышлении.
Транс в режиме реактивности имеет совершено другую физиологию работы переднего мозга, и объединяет два режима функционирования только общая зависимость от локомоторной интуиции. В бытовых вариантах оба режима функционирования обычно протекают параллельно, и для выделения различий более подходит экстремальная реактивность. Основное отличие — выраженная активация стрессовой системы в рамках программ базовых эмоций, наиболее эффективных в данной ситуации. Лобные доли так же максимально реактивны, что означает отключение всех долговременных моторных программ, и подключение коротких программ по принципу «здесь и сейчас» в рамках базовых эмоций. Лобные доли эффективно формируют короткие моторные прогнозы, выделяя значимые детали, и подключая к работе ограниченное количество необходимых программ всех типов. Собственная система стимуляции мозжечка умножает эту узконаправленную энергию, и в таких условиях рамки восприятия сужаются, теряется объективность, или даже адекватность. Эволюционно такая схема обоснованна, она концентрирует в одном направлении все ресурсы ЦНС и организма, чтобы не что не мешало выжить. Состояние аффекта становится понятнее, если учитывать эффект умножения энергии базовых эмоций на энергию собственной системы стимуляции мозжечка, а так же полное отключение социальных программ и других базовых эмоций, способных снизить эффективность режима реактивности. В локомоторной интуиции в этом режиме может доминировать в пределах от одной до двух секунд ближайших событий, далее прогноз и корректировка действий осуществляется лобными долями в рамках базовых эмоций, с привлечением самых необходимых и эффективных программ теменных, височных, затылочных долей и базальных ядер. В этой схеме у хорошо тренированного человека есть маленькая поправка — лобные доли доминируют в общем прогнозе действий, но целиком ориентированны на систему значимости мозжечка. Этой маленькой поправкой объясняется разница между состоянием так называемого боевого транса, и аффектом, но часто это последовательные состояния у одного человека. Ориентировка на систему значимости мозжечка даже при явно ощущаемом доминировании сознания выражается фразой «доверять своей интуиции». Доверие интуиции, как тактика мышления, эффективна во всех режимах транса, но максимально проявляется в состоянии боевого транса, как холодный азарт во время воздушного боя, или холодная моментальная уверенность профессионалов экстрима.
Транс в режиме релаксации физиологически означает резкое снижение активности и реактивности лобных долей, лимбической системы или ретикулярной формации. В этом состоянии мозжечок и третичные поля теменных, височных, затылочных долей продолжают работать, что ощущается как периодически всплывающие «из ниоткуда» мысли и решения. Эволюционно сложилось так, что обработка новой информации и коррекция совместимости программ происходит, когда ресурсы не тратятся на основные процессы ЦНС, и это можно назвать базовым мышлением. Мозг в покое потребляет не намного меньше энергии, так как информация обрабатывается «пользуясь случаем», когда ресурсы ЦНС позволяют это сделать, то есть в состоянии транса ил во сне, и режим релаксации является активным трансом с относительно низкой интенсивностью процессов. Высшие моторные программы лобных долей комбинируют режимы транса в самых различных сочетаниях, и уступают доминирование обычно ненадолго, для экономии ресурсов ЦНС или в случае патологического сбоя. Все режимы транса физиологически различны, и объединяет их только работа мозжечка, как проявление эволюционно обусловленной совместимости нейронных кодов основных уровней переднего мозга и локомоторной интуиции.
Экономичность.
Физиологическая точность мозжечка, необходимая для корректировки избыточности степеней свободы процессов переднего мозга, имеет очень полезный вторичный эффект в виде экономичности. Она узнаваема на всех уровнях деятельности человека, от резки овощей, до мгновенного определения возможностей и намерений незнакомого человека. Экономичность, эффективность, защита — это основные принципы работы ЦНС и организма в целом, но сверх сложные функции не могут быть совмещены в одном отделе головного мозга, и экономичность локомоторной интуиции специфически выделяется во всех процессах. Все знают, сколько усилий требуется при освоении нового вида деятельности, и насколько легко и непринужденно все получается через какое-то время. И еще больше эта разница заметна у пациентов с патологией мозжечка, особенно по мере выздоровления, когда человек может объективно анализировать свое состояние. Экономичность, по сути, можно назвать системой значимости мозжечка, так как в процессе обучения каждый ключевой признак или их сумма, получают точную степень значимости, определяющую силу и скорость реализации решения, как говорят просторечии «не больше не меньше». Система значимости, в свою очередь, является системой безопасности мозжечка, не только выдающей точные решения, но и сигнализирующей о несовместимости простых решений с более сложными программами и моделями переднего мозга. Эта схема может иметь обратный порядок, так как если разбирать различные процессы, то системы значимости, безопасности и проявления экономичности могут быть в самых различных вариантах причин и последствий, но в качестве маркера экономичность более узнаваема, и может позволить выделить любой скрытый компонент локомоторной интуиции.
Маркеры выделяют лишь опознаваемую часть физиологических процессов мозжечка, и представить полную карту можно, только отследив все варианты проявлений в максимальном количестве вариантов ситуаций, и в различных режимах функционирования. И такой метод позволит избежать погрешностей традиционной схемы стандартизации исследований, и, конечно, создаст свои погрешности. Все методы в сумме позволят понять почему так часто более яркие второстепенные проявления могут считаться основными. Метод максимальной вариативности так же позволит выявить степень влияния на основные процессы второстепенных и вспомогательных структур ЦНС, участвующих опосредованно, но вызывающих искажения в трактовке физиологии основных звеньев процесса. В качестве примера можно рассмотреть опосредованное влияние локомоторной интуиции на одни из уровней такого сложного процесса, как внимание, и использоваться будет маркер экономичности.
Внимание определяется потребностью в информации и воздействием внешней среды. Потребность определена генетически, но зависит от того, есть ли информация вообще, какое она имеет значение для организма, и насколько она усиливает энергию инстинкта развития и других инстинктов. На всех уровнях ЦНС происходит выделение ключевых признаков, их оценка в системе значимости, и формирование программ и моделей разной сложности. Внимание не только выделяет ключевые признаки, но и удерживает их в памяти для формирования или коррекции программ. Признак будет обрабатываться в различных отделах ЦНС, пока не возникнет целостность восприятия и реагирования, выражающаяся в формировании моторных и мыслительных автоматизмов. Задача внимания — не только выделить ключевой признак, но и перевести его в эффективную, безопасную и экономичную форму в составе автоматизмов. В этом процессе мозжечок является последним звеном всей цепочки, и он подтверждает полноценное завершение обработки. Незавершенность обработки означает несоответствие новой информации общей схеме работы ЦНС, сбои в процессе реализации потребностей, и проявляются дискоординированностью работы ЦНС при каждом восприятии необработанного ключевого признака. Признак, не имея четкого ответа, вызывает активацию смежных программ, а так же активацию всех программ реагирования (защиты) более низких уровней, а так же провоцирует длительное следовое возбуждение этих же программ, как доминанта нерешенной проблемы. Все в сумме вызывает повышение энергопотребления, снижение ресурсов ЦНС и организма, и заканчивается только после формирования полноценного автоматизма. Отработанный полностью ключевой признак вызывает точный, законченный ответ по принципу «не больше не меньше», что и подтверждается маркером экономичности локомоторной интуиции и системой безопасности мозжечка. Внимание выделяет и удерживает информацию в обработке, пока информация создает помехи в работе общей схемы ЦНС, и этим вызывает повышенное энергопотребление, но как только работа становится экономичной и незаметной у структур активации внимания пропадает потребность и необходимость выделять и удерживать информацию.
Интуиция больших полушарий головного мозга.
Общее представление.
Первые годы жизни человека интуиция больших полушарий и сознание физиологически едины, и только позже происходит разделение функций, поэтому интуицию больших полушарий можно уверенно назвать предсознанием. Представить особенности физиологии подсознания можно с помощью примитивной схемы: инстинкты — эмоции — мышление — сознание. Схема совершенно неправильна анатомически и физиологически, как и многие другие подобные схемы, и позволит лишь выделить ключевые этапы развития программ инстинктов и взаимное влияние эволюционных уровней ЦНС в вариантах различных процессов.
Эмоции анатомически приблизительно представлены лимбической системой. Базовые эмоции расширили режим активности нервной системы, так как программы гнева, страха, и так далее просто не работали без активного поиска, выделения и обработки информации. Режим активности на уровне эмоций приобрел форму инстинкта развития, и по мощности нейроэндокринного обеспечения он стал вполне сопоставим с инстинктами продолжения рода и выживания, уступая им только в пиковых концентрациях гормонов. В первичных базовых эмоциях активность проявляется в потребности постоянно использовать метод проб и ошибок, далее, с развитием ЦНС, все усложняется, и гормональная поддержка увеличивается. У человека жажда знаний и информационный голод могут с трудом различаться на фоне других потребностей, но остро ощущаются в условиях сенсорной депривации, перекрывая ощущения физического голода и жажды. В режиме активности задействованы самые различные комбинации и последовательности гормонального обеспечения, и отдельные звенья не объясняют общих принципов, а являются частью довольно разных процессов. Традиционное разделение эмоций на положительные и отрицательные не полностью отражают физиологию лимбической системы. Полная схема — хорошо, плохо, надо, норма, и основой схемы является общее повышение энергетики ЦНС без явной эмоциональной окраски, то есть просто «надо», без гнева, страха, удовольствия, и т. д., или с любыми сочетаниями эмоций. Все варианты хорошо или плохо присоединяются в процессе реализации «надо» из-за перепада концентрации гормонов и соответствия гормонального обеспечения энергетической потребности ЦНС в данной ситуации. Например: эмоция удовольствия физиологически является синдромом отмены общегормонального напряжения в результате исполнения потребностей, в виде гормонального «хвоста», как бывает ощущение эйфории после внезапно утихшей, длительной и сильной боли. В других вариантах гормоны повышаются избыточно, с запасом на вариативность проблемы, но не все расходуются на напряжение, необходимое для исполнения потребностей, так как результат достигнут быстро, и избыток мощности гормонального выброса ощущается как удовольствие. Таким образом положительные эмоции фиксируют результат, это могут быть разные гормоны, и разные лимбические структуры, а так же неокортекс и стволовые структуры. Режим активности в составе инстинкта развития чаще работает по принципу «надо», и непреодолимая потребность в обработке информации может выражаться в «творческих муках» или как «шаг в неизвестность», и, так же, как и забота о потомстве, может довести до полного истощения, но прервать эти процессы для всей ЦНС намного травматичнее, чем продолжать. Общий энергетический подъем по принципу «надо» для нервной системы на много важнее принципов хорошо, плохо, норма, поскольку они в большей степени являются механизмами фиксации информации. Человек стремиться к недостижимой цели не из-за эмоции удовольствия, а из-за общего подъема энергетики организма, ощущения активности и жизненной силы и структурированности долговременных прогнозов.
Первичные программы лимбической системы работали на опережение событий, ключевые признаки были спрогнозированны и ожидаемы, что резко сократило время реакции. Восприятие ключевых признаков приобрело выраженную временную развертку, и любое природное явление, или объект, оценивались не статически, а в динамике. Фиксация информации от этого усложнилась, но коррекция информации мозжечком позволила избежать нагромождения деталей, и программы первичных эмоций были достаточно пластичны, объемны, и в каждой программе появилась возможность одномоментно представлять опорные точки действий и варианты конечных результатов. Программы лимбической системы были первичным вариантом опережающего мышления, так как появилась возможность связывать причины и последствия, а так же прерывать ненужную реакцию в любой точке исполнения, и, либо запускать другую программу, либо использовать ту же реакцию сначала, или с другой точки отсчета. С появлением и развитием неокортекса многие структуры лимбической системы частично перепрофилировались, усилив функциональность расширенной системы значимости, либо дополнили функции декодеров и коммутаторов.
Мышление большей частью представлено неокортексом, и его возможности многократно увеличили функциональность первичных процессов лимбической системы. Режим активности, за счет объемов неокортекса, приобрел физиологические величины, способные конкурентно перекрыть мощности нейроэндокринного энергообеспечения инстинктов продолжения рода и выживания. Для человека физиологически обоснован брак по расчету, жертва семейными отношениями в пользу карьеры, а военные конфликты в первую очередь имеют чей-то интерес. Без энергетики инстинкта развития по принципу «надо» другие инстинкты работают менее, чем на половину, а эмоциональное реагирование по принципам «хорошо, плохо» теряет не только яркость, но и значимость.
Программы неокортекса, благодаря коррекции программами мозжечка, развили свойства сверхпластичности, и многоуровневую систему ассоциативности. Многоуровневость физиологически необходима для совместимости процессов разных отделов головного мозга и целостности работы ЦНС, так как режимы реактивности должны работать из любого исходного состояния нервной системы. Большинство реакций могут реализовываться параллельно любому процессу ЦНС, но в экстремальных условиях самая простая реакция может использовать ключевые признаки более сложных программ, и на оборот, компоненты самых простых реакций могут использоваться в самых сложных программах. Постоянная коррекция информации мозжечком позволила программам неокортекса на всех уровнях иметь компрессированную форму, без уточняющих деталей, и без четкой временной структуры. Такая своеобразная аморфность стала основой ассоциативности, а так же позволила совмещать программы разных объемов, и с разной степенью детализации в единое целое представление. Человек может единовременно представлять кем он был, кем стал, кем будет, а так же может детализировать, или укрупнять любой отрезок своей жизни, и совместить его с любыми другими периодами, или с будущим. Такие возможности неокортекса имеют вторичный физиологический эффект в виде постоянной потребности в обработке новой информации. На примере ориентировочного рефлекса заметна разница в количестве необходимой информации для различных эволюционных уровней. На низших уровнях информация анализируется по мере необходимости, на высших уровнях это уже потребность, и человеку постоянно необходимы новые впечатления, или просто смена картинок окружающей среды. Многократно усиленный режим активности, сверхпластичность, многоуровневость и другие качества неокортекса биологически предназначены для выживания в постоянно меняющихся экстремальных условиях. Условия внешней среды могут меняться часто и понемногу, а могут редко и радикально. Программы неокортекса могут работать в любых сочетаниях объемов и частоты появления новой информации, но адаптированные программы намного экономичнее, и немного эффективнее. Адаптация к смене ритма обработки информации не менее важна, чем сама способность воспринимать и обрабатывать информацию, и у человека эти возможности во многом зависят от раздельнополушарного мышления.
Сознание человека представлено развитыми лобными долями и раздельнополушарностью. Парные органы человека не бывают одинаковыми, любой доктор подтвердит, что разница всегда довольна большая, но только мозг смог использовать эту разницу функционально. Основная физиологическая причина раздельнополушарного мышления заключается в неэффективности обработки однообразной текущей информации дважды. При достаточной массе мозга строение ЦНС допускает возможность сделать это в одном полушарии, второе при этом сохраняет ресурсы для более интенсивной работы. Сбалансированное разделение функций происходит, если на фоне малозначимой информации достаточно часто возникают эпизоды, требующие кратковременного, но интенсивного анализа. Левое полушарие (традиционно условно) имеет ресурсы, потому доминирует в обработке новых значимых деталей, но не всей ситуации в целом. Отработанные детали усваиваются в текущей общей схеме правого полушария, и в следующий раз воспринимаются как хорошо знакомая однообразная информация. Постепенно может возникнуть очень узкая специализация полушария, насколько это может позволить сверхпластичность неокортекса, и насколько этого требуют условия окружающей среды. У высокоразвитых животных хорошо заметна классическая схема раздельнополушарной работы мозга — правое полушарие держит в постоянном режиме объемную схему пространства и общую схему организма в пространстве. Левое полушарие детализирует все отклонения внешних данных, вызывающие сомнения у правого, но удерживать общую схему оно не в состоянии, так как текущие энергозатраты на подробную детализацию не оставляют ресурсов для общей схемы. Постепенно перестраивается вся работа нейронных групп, и каждое полушарие становится не в состоянии выполнить полноценную работу другого, а любая информация обрабатывается сразу, или отсрочено, но до полного совмещения данных обоих полушарий, иначе всю работу каждый раз придется делать заново.
У человека классическая схема раздельнополушарного мышления достраивается под функции речи, трудовой и социальной деятельности, а так же имеет некоторые видовые особенности, что требует детального представления некоторых ключевых моментов. Ярким клиническим примером физиологии раздельнополушарного мышления является анозогнозия. При поражении правого полушария человек просто не обращает внимания на выпадение чувствительности, зрения, или части моторики слева. Осознание дефекта выпадает из общей схемы тела и пространства, и для человека пораженная функция просто перестает существовать, так же, как не существует третьей руки, или третьего глаза. При таком же поражении левого полушария выпадает детализация, и человек путает все что необходимо выделить из общей схемы тела, или пространства, но общая ориентация не страдает, так как здоровое правое полушарие справляется с общим контролем. Симптоматика анозогнозии очень вариативна потому, что каждый человек в течении жизни развивает индивидуальный доминирующий тип мышления и соответствующие компенсаторные и защитные реакции, и соотношение общей схемы к детализации имеет различные объемы и последовательность совмещения информации.
Третичные поля ТРО человека имеют некоторые эволюционные особенности, несколько искаженные социальным образом жизни за счет сверхпластичности неокортекса. В первые месяцы жизни у человека двухмерное зрение, то есть мама не приближается или удаляется, а просто увеличивается или уменьшается. Случайно задев погремушку рукой, ребенок делает свое первое открытие пространственных отношений, и окружающий мир постепенно становится трехмерным. У животных ощущение пространства развивается в десятки раз раньше за счет носа, губ и языка, а у человека эти же мощности ЦНС используются уже для навыков речи, что создает иллюзию более раннего эволюционного происхождения центров речи. Зоны Брока и Вернике полноценно работают у животных в несколько другой схеме, эволюционно более ранней, и потому более физиологичной. Для сравнения достаточно понаблюдать как работают губы и язык травоядных во время кормежки — моторика и пространственный анализ происходят на высоком уровне, и сложнее, вероятно, только нейрофизиологическое обеспечение функциональности хобота. У плотоядных нос, губы, язык, вибриссы работают менее наглядно, но в пространственном мышлении они имеют такое же значение, как и конечности. Речь человека использует очень древний генетический потенциал, который каждый биологический вид использует достаточно вариативно, а зона Вернике легко меняет модальность анализа, на это частично способны даже вторичные поля. В научных экспериментах обычно не учитывается принадлежность зон Брока и Вернике к более ранней, и несколько иной эволюционной схеме, поэтому выводы бывают не определенными, или противоречивыми.
Височные третичные поля человека обладают повышенной ассоциативностью благодаря бинокулярному зрению. Контроль окружающей среды слухом на 3600, а зрением только на 1800, эволюционно требовал интенсивного совмещения и анализа информации этих модальностей, иначе происходящее за спиной было бы не контролируемо. Человек поворачивает голову на 900, сова — на 1800, у других птиц и животных совмещение зрения и слуха происходит разными физиологическими способами, но только у антропоидов естественный отбор скомпенсировал бинокулярное зрение повышением ассоциативности, и увеличением размеров височных долей. Избыточная вариативность разномодальной информации и усложнение третичных полей ТРО стало одной из причин параллельного усложнения третичных полей лобной коры.
Лобные доли представляют собой моторные поля, медиобазальные поля, и между ними обширная зона перекрытия моторного прогноза и прогноза системы значимости. В лобных долях, как и в третичных полях ТРО, происходит перекрытие разномодальной информации, но модальностей в системе значимости на много больше, и все они суммируются в моторные прогнозы разных временных объемов. Объединить систему значимости на высшем уровне мышления достаточно сложно потому, что каждая программа, или модель поведения должна работать не только в процессах мышления, но и обеспечивать согласованную работу всех органов и систем организма. Вегетативная нервная система относительно опосредованно корректирует обмен веществ, соответственно общему состоянию организма, условиям внешней среды и потребности каждой программы, или модели поведения. Мозг потребляет около 20% энергии, но этой энергии может не быть в организме, даже в состоянии покоя, а человек способен принимать адекватные решения даже в состоянии шока. Многие гормоны одновременно являются и нейромедиаторами, соответствующими разным программам, моделям, и режимам работы ЦНС, что упрощает работу вегетативной нервной системы, и обеспечивает функциональность мозга в любых условиях. Зоны перекрытия лобных долей слева имеют больше вариантов детализации и модальности, справа более общая схема, или несколько схем с нечеткими границами, объединенных в программу длинною в жизнь, то есть разница не только в объемах и модальности информации, но и масштабах временной развертки.
Все программы неокортекса начиная со вторичных полей, кодированы четырехмерно, во временной развертке, и объект, или явление полностью оцениваются только в динамике. Самые простые программы инстинктов уже имели разбивку по времени, и по мере развития ЦНС усложнение прогноза движения и прогноза восприятия динамики внешней среды требовали усовершенствования статической фиксации информации. Фотографический вариант предметного восприятия эволюционно достаточно поздний, и возник, как следствие развития динамических программ, в виде вариантов эпизодической памяти, как пусковой ассоциативный символ, либо как обобщающий ассоциативный символ какой-либо динамической программы. Динамическая кодировка восприятия в полях ТРО не только повышает качество и достоверность фиксируемой информации, но так же значительно упрощает формирование моторных программ всех уровней, особенно долговременных моторных прогнозов разной модальности в рамках системы значимости. Раздельнополушарность увеличила возможности предметного восприятия разграничением детализации и общей схемы, но принцип остался тот же - любое статическое изображение обрабатывается как компонент динамической программы. Правое полушарие позволило левому полушарию развивать программы с более узкими временными рамками, и с обилием мелких деталей до высококачественного статичного предметного восприятия, что является основным маркером сознания. Как бы взамен правое полушарие получило возможность расширить временные рамки, и убрать из программ излишне изменчивые детали, в результате такая модель содержит только самые значимые признаки, и только самые значимые возможные изменения этих признаков.
Самоосознание человека является усложненной классической схемой раздельнополушарного мышления высокоразвитых млекопитающих. В третичных полях ТРО происходит базовая детализация себя в общей схеме пространства и происходящих событий. Анозогнозия на практике демонстрирует, что текущее самоосознание невозможно, если нет базы, на которой оно возникает (возможны ограниченные варианты на основе долговременной памяти). Третичные поля лобных долей детализируют себя в текущем моменте, либо в прогнозе, либо в воспоминаниях. Детализация происходит в той модальности системы значимости, которая наиболее соответствует данной общей схеме ситуации, и это неодинаковые параметры. Если программа не подходит, модальность может меняться несколько раз, до оптимального результата, подтвержденного общей схемой. Каждый раз это новая оценка ситуации с другой, узкомодально ограниченной позиции, как взгляд на себя с другого ракурса, и каждый раз это новый взгляд немного другого человека, так как общая схема изменилась во время отработки предыдущей модальности. При определенном общем напряжении процессов ЦНС может возникнуть эффект гомункулуса, но в более простых вариантах человек пользуется этим повседневно с фразой: «А посмотрим на все это с другой стороны».
Из упрощенной схемы инстинкты — эмоции — мышление — сознание следует, что предсознание не является каким-либо определенным процессом, а это сумма процессов, имеющих разную функциональность, и объединенных только общими физиологическими принципами. Эволюционно режим реактивности имел приоритет, и связь всех уровней программ предсознания со стриатумом, мозжечком и другими структурами максимально простая и быстрая, с минимальным количеством декодеров и коммутаторов. Режим активности так же имеет несколько уровней, и на высшем уровне самый медленный и сложный, но сложность компенсируется быстротой формирования новых навыков, прогнозов и так далее. Эффективность и функциональность программ зависит от степени активации, то есть от степени готовности программ к использованию. Стандартные ЭЭГ — ритмы чаще фиксируют текущую работу, а степени активации в средне-низких значениях, вероятно, больше соответствуют варианты сверхмедленных потенциалов, некоторая корреляция в научных работах прослеживается, но сумма внешних проявлений и самоотчет в этом случае информативнее. Практически представить значение степени активации можно, наблюдая тренированного человека в экстремальных условиях. Старт — рефлекс сразу имеет форму хорошо продуманных действий, но на самом деле эти действия спонтанны, более высокие уровни работают в таком режиме, что человек за одну-две секунды выполняет уникальные действия, не имеющие аналогов. За тем такой уникальный результат может безрезультатно анализироваться часами, но в привычные схемы рефлексов, автоматизмов и мышления он не укладывается, так как сверхбыстрое ассоциативное мышление физиологически отличается от всех стандартных вариантов.
Более привычными примерами значения степени активации могут быть повседневные варианты остроумия и юмора. Полемика, или шутки, большей частью происходят на уровне автоматизмов или мыслительных процедурных навыков, пока на неожиданный вопрос мгновенно не возникнет уникальный ответ, который затем обсуждается или обдумывается часами. Физиологической основой таких процессов является расширенная общая схема правого полушария, которая детализируется программами разной модальности системы значимости левого полушария. Так как программы могут удерживаться в мышлении человека в полном объеме единовременно, со всеми опорными точками, и смысловыми моментами, совмещение программ происходит почти мгновенно, а время больше тратиться на кодировку ответа. Если степень активации не выше средних значений, количество задействованных программ не велико и работают они на уровне автоматизмов. При повышении степени активации программы различных модальностей системы значимости могут работать не последовательно, а единовременно. В этом случае общая схема лобной доли правого полушария работает не с одной программой левого полушария, или не последовательно с каждой программой по отдельности, а одномоментно объединяются все ресурсы и возможности лобных долей обоих полушарий. Как правило, это сопровождается зашумлением деталей средней значимости, и контрастированием опорных смысловых точек, что создает совершенно другие физиологические условия процессов ассоциативности. Другие условия означают неограниченные энергозатраты, максимальная степень абстрактности, максимальная поддержка процесса локомоторной интуицией, и такая же напряженная работа всех других вовлеченных структур ЦНС. Уникальное решение может быть ошибочным, но даже несколько ошибок подряд не уменьшают цены одного такого решения, поскольку в других физиологических условиях оно может не возникнуть. Степень активации определяет объемы вовлеченных в сверхбыстрое ассоциативное мышление программ, сочетание последовательного и единовременного режимов ассоциативности, глубину контрастирования опорных смысловых точек, а так же фиксацию полученного результата. Доработка результата эффективнее происходит в состоянии транса, или во сне, из-за необходимости последовательной корректировки деталей и компонентов поочередно в программах разных полушарий и мозжечка до полной совместимости изменившейся информации. Степень активации, как компонент системы значимости может менять физиологические параметры режима активности в рамках общего принципа многоуровневой функциональности ЦНС, то есть одна и та же программа может выдавать разные результаты в зависимости от степени активации и количества вовлеченных в процесс программ. Таким образом, остроумие и юмор являются самыми доступными экспериментальными моделями для изучения физиологии сверхбыстрого ассоциативного мышления, а так же других процессов, имеющих основой функциональную межполушарную асимметрию головного мозга.
Из упрощенной эволюционной схемы становится понятны основные физиологические особенности предсознания, но так же возникает много детальных вопросов потому, что развитие ЦНС не было последовательным, и высшие уровни вызывали изменения функциональности предыдущих, что особенно заметно в разногласиях трактовок физиологии эмоциональных процессов, и такие детальные вопросы требуют некоторых уточнений каждого принципа функционирования предсознания по отдельности.
Принципы функционирования предсознания.
Локомоторная интуиция.
На самых ранних этапах эволюции мозжечок скомпенсировал несовершенство восприятия и реагирования, четко разбивая реакцию по временной шкале, и усиливая или уменьшая моторные компоненты ровно настолько, насколько это требуется, не больше, не меньше. В процессе эволюции, с самых ранних этапов, передний мозг получил возможность специализироваться на ассоциативности и активной обработке информации, обе системы добились совершенства в своей биологической специализации, и стали взаимно зависимы. Предсознание не работает без локомоторной интуиции, так как корректировка реализуемых программ мозжечком по времени, силе, и другим параметрам позволила переднему мозгу добиться такой функциональности, иначе на той же нейросхеме он был бы раза в два — три массивнее. В результате программы самых разных форматов в неокортексе могут совмещаться без ограничений во временном охвате, степени детализации, а так же без учета рамок модальности системы значимости и модальности восприятия.
Человек просыпается в незнакомом месте и последовательно понимает где он, зачем он здесь, что может произойти и что нужно делать дальше. Через некоторое время он представляет единовременно, в полном формате — что значит этот день и это место в его общем жизненном плане, и что он должен сделать в конкретные узкие временные промежутки. Все необходимые программы активированы, и совмещены в единое целое представление, не смотря на разницу в детализации и временном охвате. Все необходимые действия выполняются мгновенно, так как в режиме реактивности компрессированные аморфные программы переднего мозга моментально разбиваются мозжечком по времени и силе. В режиме активности взаимодействие систем совершенно другое, так как мышление физически представляет собой совмещение разных программ в самых невообразимых комбинациях, и на это способен только неокортекс. Мозжечок в режиме активности корректирует только конечный результат, или промежуточные результаты, если они требуют переформатирования и уточнения отдельных программ, или их компонентов. Поэтому при патологии мозжечка нарушения моторики выходят на первый план, а нарушения мышления можно заметить только опытным взглядом.
Система значимости.
Упрощенная эволюционная схема: инстинкты — эмоции — мышление — сознание, в интерпретации физиологии системы значимости может выглядеть так: потребность — влечение — мотивация — цель. Нейрофизиологи детально разработали эту упрощенную схему, но обычно стереотипно искажают значимость некоторых компонентов, и редко учитывают весь остальной организм. Общефизиологически обработка информации вторична, а первична готовность организма и ЦНС к любому виду процесса, и работа вегетативной нервной системы является основой функционирования ЦНС. Все уровни системы значимости работают по принципу прямой и обратной связи, и на уровне инстинктов дальнейшая связь со всем организмом достаточно опосредованная, за счет гормонального баланса. Детали нейроэндокринной балансировки процессов ЦНС и их совмещение с остальными процессами организма будут рассмотрены в главе «Интуиция подкорковых структур».
Фраза «все болезни от нервов» означает, что огромное количество местных и общих компенсаторных и защитных процессов организма может быть полностью заблокировано только высшей нервной деятельностью. Милтон Эриксон в таких случаях рекомендовал не мешать человеку выздоравливать, то есть не отвлекать от внутренней сосредоточенности на интеграции, балансировке и стимуляции адаптивных и компенсаторных механизмов. «Тишина мысли» и «тишина выздоровления» имеют общий физиологический компонент в виде внутренней концентрации процессов мышления в биологически сбалансированной гармонии соматической и вегетативной нервной системы.
Собственная система значимости мозжечка отсутствует в упрощенной схеме, и учитывается физиологами только косвенно, так как она настолько тесно связанна с основными процессами переднего мозга, что практически сливается в единый процесс, а пятьдесят процентов нейронов головного мозга «из ниоткуда» участвуют практически во всем. Уверенность является заключительным этапом мышления в виде коррекции полученного решения мозжечком, промаркированное точностью и собственной системой стимуляции мозжечка. Интерес является собственной потребностью неокортекса, но без заключительной уверенности ориентировочно — исследовательская деятельность прекращается как неэффективная, в целях экономии ресурсов ЦНС, и ситуация просто табуируется или избегается. Внимание удерживается на каком-либо явлении до тех пор, пока заинтересованная программа неокортекса не приобретет завершенность в виде мыслительного автоматизма, совмещенную с базой памяти мозжечка и не промаркируется экономичностью. В процессе удержания внимания система безопасности мозжечка сигнализирует неокортексу по принципу обратной связи о несоответствии реальности решений и компонентов работающей программы. Другие процессы так же прямо, или опосредованно зависят от древнейшей эволюционной связки мозжечка с ретикулярной формацией.
Первичная активность нейронных полей, не связанная с воздействием эмоциональных центров, ретикулярной формации и внешними воздействиями является мало учтенным фактором в общей схеме работы ЦНС. Нейрон ищет работу и требует работы, как и любая другая клетка организма, так как от этого зависит метаболизм и жизнь клетки, только реализуется эта потребность в составе нейронного поля. Повышенная активность нейрона является следствием сверхпластичности неокортекса, как внутренняя потребность нейронных полей в постоянном обновлении информации, даже если внешние условия этого не требуют. Сверхпластичность является основой повышенной ассоциативности, но так же имеет побочные эффекты, наиболее ярко проявляющиеся в условиях сенсорной депривации. Даже с учетом таких оригинальных защитных и адаптивных механизмов как зимняя спячка, осенняя депрессия и т. д., повышенная ассоциативность нейронных полей требует постоянного подтверждения окружающей реальности, то есть коррекции мелких фальсификаций в следствие избыточной пластичности нейронов. Постоянная внутренняя потребность нейронных полей в обработке информации даже без стимуляции активирующими структурами, дает возможность предсознанию работать в любых режимах ЦНС, если есть свободные ресурсы, и если программы не задействованы в других процессах. Мышление человека практически непрерывно, степень активации определяет физиологию и результативность процесса, и, если активация минимальна, первичная активность нейронных полей проявляется как один из основных компонентов принципа «надо», то есть человек не чувствует, хорошо это, или плохо, все происходит само собой, без минимальной эмоциональной окраски. Принцип «надо» может проявляться в текущей коррекции окружающей реальности, а может быть базовым компонентом системы значимости, формирующим доминанту нерешенной проблемы. Программа, не имеющая четкого решения на ситуацию, физиологически не стабильна, она вызывает повышенную активность всей системы значимости, и формирует поиск информации в виде интереса, любопытства и т. д. Необходимой информации может не быть достаточно долго, и, если не решенная проблема не представляет угрозы, работа мышления продолжается за счет первичной активности нейронных полей, и заканчивается, когда случайная информация ассоциативно восстанавливает целостность программы, что так же означает ее физиологическую стабильность. Доминанта нерешенной проблемы эволюционно, на всех уровнях, означает отсутствие цельной, сформированной и проверенной реакции, и для безупречной работы программы задействуются самые разные структуры ЦНС, но для неокортекса базовые значение имеет первичная активность нейронного поля. Мучительные мысли, как и муки творчества физиологической основой имеют несоответствие:
первичной потребности нейронного поля в информации для целостности функционирования и физиологической стабильности программы;
недостаточной степени активации более древних и мощных компонентов системы значимости — эмоциональных центров, ретикулярной формации и т. д.
В результате гормональное обеспечение становится существенно ниже уровня, требующегося для метаболической активности программы, работающей в режиме доминанты нерешенной проблемы. Отсутствие нужного уровня нейрогормонов снижает кровоток, но программа продолжает работать, вызывая гипогликемию и ацидоз в микроциркуляторном русле, и такие же изменения в глиальных элементах и нейронах, периодически замыкая патологический круг, так как это вызывает спазм сосудов микроциркулярного русла.. Метаболическое несоответствие вызывает ощущение мучительного напряжения и навязчивости необработанной мысли, и из этого состояния существует множество эффективных выходов. Неокортекс может просто перевести нерешенную проблему в разряд табуированных ключевых признаков не требующих осмысления, типа «не стой под стрелой», «не влезай, убьет», или в варианте, не требующем ассоциативности «пошло все к черту». Так же неокортекс может зарядить всю систему значимости за счет переформатирования нерешенной проблемы в предельно опасную, или наоборот повысить ценность конечного решения до сверхзначимого. В этих случаях гормональный уровень повышается намного выше требуемых величин, и любая, самая нудная и никому не нужная проблема становится выражено окрашенной эмоционально, общая энергетика организма и ЦНС зашкаливает, возникает ощущение полноты жизни, и даже эйфории. Последний описанный механизм лежит в основе любой идеологии и высших эмоций, но адекватность при этом, естественно, теряется, поэтому муки творчества намного результативнее за счет широты охвата информации и отсутствия рамок эмоциональных программ.
Ассоциативность.
Сверхпластичность отдельных нейронов неокортекса в составе нейронной группы имеет уже другиефизиологические свойства. При взаимодействии групп возникают новые физиологические возможности, и они широко варьируются в зависимости от степени активации неокортекса подкорковыми структурами, и организации взаимодействия внутри нейронной группы. Классификация физиологических вариантов ассоциативности может быть бесконечной, все зависит от истовости исследователя, а эволюционный механизм ассоциативности достаточно стабилен, и основным физиологическим принципом является как раз бесконечная вариативность, зависящая от условий внешней среды.
Прайминг не является загадкой, скорее это демонстрация первичной потребности нейронных групп к разделению фоновой и значимой информации, и происходит это так же естественно, как поддержание позы, или работа кишечника. В базовом варианте прайминг является потребностью полей ТРО, в лобных долях тот же процесс выражается в невозможности оторваться от интересной книги, игры, фильма, по сути та же потребность, но с учетом специализации лобных долей на моторных прогнозах, и усиленной поддержкой общей системы значимости. От первичных к третичным полям информация несколько раз перекодируется, и ассоциативность в третичных полях возрастает многократно. Поэтому сам процесс мышления осознать невозможно, доступны конечный или промежуточные результаты, но после обратной перекодировки до статичного предметного восприятия, используемого сознанием. Время на кодировку требуется небольшое, оно зависит от объемов задействованных полей, и в узкомодальных программах левой лобной доли это происходит почти мгновенно, что создает иллюзию непрерывной работы сознания, и отсутствия процессов предсознания. Однако даже в непрерывном сознательном процессе человек периодически «уходит в себя», это обычно трактуется как передышка, или необходимость собраться с мыслями, что и означает неосознаваемую работу полей ТРО. Словесно-логическое мышление несколько сложнее за счет двойной перекодировки абстрактных символов, и эффективно обычно в точных науках, или в любом мышлении с ограниченной вариативностью и неопределенностью.
Ассоциативность на всех уровнях работает непрерывно, лишь подстраиваясь, или переключаясь на какое-то время под конкретную задачу, а затем продолжает совмещать и корректировать программы разной временной и информационной емкости в разных полушариях. Активность и результативность процессов очень различны, но нулевого варианта не бывает, и обработка информации на минимальном уровне происходит даже во время восполнения ресурсов и внутренних пластических процессов ЦНС. В процессе кодировки от первичных в третичным полям информация компрессируется, одновременно расширяются временные рамки в характеристиках каждого явления, или объекта, а так же расширяется ассоциативная совмещаемость различных свойств явлений и объектов. В конечном результате информация имеет максимальную степень абстракции, что позволяет оценивать динамику явления в целом — одномоментно, и сопоставлять текущие состояния, прошлый опыт и вероятные прогнозы в единой общей сумме, и относительно потребностей организма. Таким образом прогноз всегда является неотъемлемой частью любой программы, а осознаваемый прогноз — всего лишь сумма прогнозов всего наблюдаемого, но в рамках данной модальности системы значимости. Декодировка компрессированной информации происходит очень быстро, так как первичные, вторичные и третичные зоны развиваются параллельно, и третичные поля подстраиваются под работу первичных полей так же, как функциональность первичных полей корректируется обратной связью под работу третичных. Обратная декодировка, естественно, в разной степени всегда фальсифицируется, так как информация третичных полей имеет высокую степень абстрактности, и дорабатывается до уровня детализации, необходимого для сознания, за счет эпизодической памяти. Даже при импрессинге через некоторое время мелкие детали оказываются откорректированными последующими наслоениями восприятия. Емкость памяти человека действительно может показаться безграничной, так как в третичных полях кодируется смысл, а не детали, и биологически это обоснованно потому, что климатические колебания типа зима-лето или дожди-засуха не оставляют для ЦНС выбора. Фальсификация воспроизведенных изображений в полевых условиях чаще соответствует произошедшим изменениям окружающей среды, и являются в большей степени уточнением и коррекцией. Польза от этой функции несомненна, а мелкие несовпадения абсолютно не мешают основной работе мозга.
Физиология речи, с учетом физиологии ассоциативности, представляется несколько сложнее существующих теорий. Люди в запальчивости могут говорить одновременно, как бы перебивая друг друга, но при этом они успевают понять друг друга, и одновременная речь, и понимание речи вполне логичны и осмыслены, только несколько упрощены и узкомодальны в эмоциональном контексте происходящего. Какую-либо определенную схему взаимодействия структур ЦНС в такой ситуации обозначить сложно потому, что используются все причастные к речи и мышлению структуры в самых различных комбинациях и практически одновременно,поэтому можно выделить только основные физиологические моменты:
эволюционно расширенные зоны Брока и Вернике являлись основой пространственного восприятия, и у некоторых видов нос, губы, язык, зубы, вибриссы, или их аналоги дают до половины информации об окружающем мире. Генетически эти зоны имеют древнейший потенциал, обеспечивающий очень быстрый анализ больших объемов информации, и такое же быстрое совмещение с моторно-мотивационными программами лобных долей. У приматов этот потенциал увеличился за счет совмещения зрения и слуха в височных долях, компенсирующий ограничение визуального контроля окружающей среды, то есть уменьшения сектора обзора из-за бинокулярного зрения. Стайный образ жизни усилил совмещение моторно-мотивационных полей с речевыми моторными, и древний потенциал переформатировался в намного более сложное сочетание модальностей системы значимости в виде разнообразных вариантов схем: организм — стая — внешняя среда. У человека, благодаря пластичности неокортекса, и строению гортани этот же потенциал немного откорректировался под функции речи, именно поэтому последнее эволюционное достижение мозга человека начинает развиваться гораздо раньше более древних функций и процессов.
Таким образом откорректированный потенциал, если степень активации достаточно высока, обеспечивает единовременную работу всех задействованных программ. Контрастирование смысловых опорных точек каждой программы, и активное ожидание прогнозируемых ключевых признаков увеличивает скорость речи, и восприятия речи, и это становится сопоставимо с быстротой безусловного рефлекса.
Высокая степень активации и контрастирование опорных смысловых точек запускают процесс сверхбыстрого ассоциативного мышления, но он не имеет быстроты рефлекса. Необходимое время всегда есть за счет речевых моторных автоматизмов, то есть штампованных фраз с участие базальных ядер и мозжечка. Автоматизмы реализуются несколько изолированно от мышления, или параллельно, и не мешают сверхбыстрому ассоциативному мышлению.
Раздельнополушарность несколько упрощает взаимодействие структур ЦНС тем, что расширенные зоны Брока и Вернике справа удерживают под контролем общую схему речи, а левые производят необходимую детализацию. Зоны Брока и Вернике справа в общей схеме с моторно-мотивационными полями создают единое смысловое поле, как вариант параллельного мышления с возможностью понимать мысли друг друга даже без слов. В результате общий смысл словесной перепалки и отдельные пируэты составляют единое неразрывное целое, без путаницы, без заминок и без непонимания. Все другие поля лобных долей и ТРО вовлеченные в процесс, благодаря раздельнополушарности имеют ресурсы для одновременного сверхбыстрого ассоциативного мышления, корректировки долговременных моторных прогнозов, оценки невербальной информации и многого другого.
Самая большая сложность в словесной перепалке и общем процессе вербализации заключается в разных принципах кодировки информации в третичных зонах лобных долей и ТРО. Абстрактность программ ТРО эволюционно предназначена для понимания окружающего мира, точных характеристик любого явления в любом контексте. На основе этой информации программы лобных долей планируют действия, выделяя собственный организм в окружающей среде, и относительно других организмов, что на ранних эволюционных этапах означало примитивные самоощущение. У человека этот процесс усовершенствовался до многоуровневого сознания, и большая часть информации любых долей доступна сознанию, либо является компонентами этого процесса. Вербальная абстракция максимально совместима с сознанием, а процессы ассоциативных зон ТРО физиологически не имеют возможности осознаваться, осознаются только декодированные результаты, и они не имеют точности соответствия.
Сенсорная депривация первых лет жизни человека оказала мощное стимулирующие влияние на переформатирование древнего потенциала пространственного восприятия под потребности речи. Благодаря этому частично откорректировались дефекты декодировки абстрактных символов третичных зон ТРО в абстрактные символы лобных долей. Развитая кисть человека почти полностью заменила нос, губы, язык в развитии пространственного мышления, и все ресурсы древнего потенциала стали использоваться у человека в функциях речи. Под сенсорной депривацией условно понимается развитие ребенка в обедненной среде, с минимумом объектов для исследования, и в строгих геометрических формах, но с постоянной стимуляцией речевых процессов. Не все развиваются в таких условиях, и в некоторых социальных прослойках связь с внешней средой намного интенсивнее и шире, а речевые контакты намного реже, и многие процессы ЦНС принимают форму своих эволюционный прототипов. В сельской местности большинство жителей адаптивно снижают интенсивность процессов мышления и речи, но в любой деревне можно найти варианты современного Маугли. Такие люди, без знаний физики и химии мгновенно прогнозируют любое природное явление, и, если попросить обосновать такой точный прогноз, они долго будут перечислять взаимосвязь мельчайших деталей, или покажут тоже самое наглядно. Через некоторое время все становится понятно с позиций физики и химии, но человек сделал прогноз за секунду, и без обдумывания, то есть он постоянно анализирует огромное количество внешней информации, и все прогнозы корректируются в динамике, а речь используется только для обозначения конечного результата. Пообщавшись с такими людьми подольше, можно понять причины заблуждений многих исследователей физиологии речи — развитие в однородной социальной среде лишает таких специалистов возможности представить другие физиологические варианты процессов речи, а они часто являются аналогами эволюционных прототипов.
Эвристика с эволюционной точки зрения представляет собой планирование собственных действий с учетом анализа свойств окружающей среды, и любая задача, решаемая человеком, имеет именно такую физиологическую основу, независимо от степени абстрактности задачи. Если все свойства знакомы и проверенны, действия планируются без задержки, если условия многозначны и неопределенны, запускаются процессы ассоциативности и взаимной коррекции программ лобных долей и ТРО правого и левого полушария, с подтверждением промежуточных и конечных решений мозжечком. В зависимости от типа мышления могут быть задействованы довольно различные комбинации структур ЦНС, с разной долей участия, но работу каждой структуры или отдела достаточно точно можно определить по самоощущениям. Ясная осознанность этапов решения задачи означает работу узкомодальных программ левой лобной доли, другие варианты осознанности могут быть связанны с доминированием правой лобной доли, особенно у амбидекстров, так как у них сама схема самоосознания несколько отличается. Промежутки между ясно осознанными мыслями, с уходом «в себя», и без явных мыслей означают работу ассоциативных полей ТРО. Эти два процесса перемежаются с разной частотой и длительностью, что означает взаимную коррекцию программ, а так же необходимую замену, или вовлечение дополнительных программ, причем могут быть заменены как программы полей ТРО, так и лобных долей - «а посмотрим на все это с другой стороны». Попеременное доминирование работы двух абстрактных систем может сочетаться с «ага»-реакцией, ее выраженность индивидуально различна, и во многом зависит от фонового эмоционального состояния, как наложение и потенцирование эффекта двух стимулирующих систем. Конечный результат сопровождается уже с явной «ага»-реакцией, но если только:
действительно происходил ассоциативный процесс, а не замедленное логическое мышление.
степень потенциальной угрозы для личности в случае не выполнения задачи достаточно высока.
общее напряжение ЦНС достаточно велико, что приравнивается к потенциальной угрозе.
«ага»-реакция возможна в данной нервной системе генетически, и использовалась в мышлении регулярно в процессе развития человека.
Эффективность ассоциативных процессов зависит от условий развития человека, и начинается все с первых месяцев жизни, с умения выделять объекты, то есть с первичного прайминга. Далее развивается прогнозирование свойств объектов в различных ситуациях, проверка гипотез и корректировка способности прогнозировать личным опытом, с подтверждением результата органами чувств. Далее все усложняется в процессах игры, фантазирования, умничания, но везде результаты должны подтверждаться личной проверкой, и фиксацией органами чувств. Так формируется структура программ, способных решать задачи со многими неизвестными, и умение работать в условиях неопределенности, но это происходит, только если есть возможность проверки предполагаемого результата. Возможно формируются отдельные программы, которые могут даже рассчитать вероятность ошибки, и эти же программы рассчитывают возможность исправление результата, или варианты выхода из ситуации без потерь для организма. Если ребенок, начиная с первичного прайминга, и на всех последующих этапах не имел возможности лично подтвердить результат, вместо ассоциативности разовьются защитные реакции, а развитие будет происходить только копированием чужого опыта, и созданием базы готовых решений. Так называемое сверхсознание является результатом гармоничного развития ассоциативности на всех этапах, особенно в сенситивные периоды, и обычно представляет собой полный набор физиологических вариантов, от сверхбыстрого ассоциативного мышления, до сверхдлительной обработки всей имеющей информации во всех возможных сочетаниях.
Раздельнополушарность.
Биологические и анатомические предпосылки межполушарной функциональной асимметрии обнаруживаются на самых ранних эволюционных этапах развития ЦНС, и в случае адаптивной эффективности достаточно легко фиксируются генетически. Функциональная разница реализуется в зависимости от внешних условий, и основным условием является частота нестандартных ситуаций на фоне однообразных внешних данных. Необходимость регулярного напряжения всех ресурсов и возможностей ЦНС для решения нестандартных задач создает следующие физиологические условия:
левое полушарие (стандартно условно) генетически имеет чуть больше ресурсов и возможностей, и в процессе решения множества трудных задач адаптивная эффективность первичного доминирования левого полушария закрепляется, и развивается в комплекс преобладания восприятия, моторики, мышления левого полушария в коротких, но энергоемких задачах.
правое полушарие (стандартно условно) компенсирует временную недееспособность левого полушария после решения трудных задач, и удерживает контроль окружающей среды, предоставляя левому полушарию возможность восполнить ресурсы.
сверхсложная задача рано, или поздно возникает, и она не может быть решена даже узкоспециализированным левым полушарием. Решение становится возможным при объединении возможностей левого полушария с общей схемой динамики окружающей среды, контролируемой правым полушарием непрерывно, так как ему не требуются периоды восполнения ресурсов. Работа доминирующего полушария намного эффективнее с учетом расширенного текущего контекста, или обстановочной афферентации, и взаимодействие полушарий приобретает новые физиологические адаптивные возможности.
правое полушарие, частично освобожденное от рывковых нагрузок, получило возможность увязывать свойства окружающей среды в более упрощенную общую схему, с очень большим временным охватом событий, что позволило учитывать все возможные изменения объектов и явлений, но по относительно небольшому набору основных параметров.
левое полушарие получило возможность формирования узкоспециализированных программ, способных детализировать ситуацию в любой точке базовой схемы правого полушария. Специализация определяется внешними условиями, программы могут быть различной емкости, с разной залповой энергозатратностью, и с различной мотивационной или модальной направленностью. Программы имеют возможность переформатироваться, или объединяться в различных режимах, несколько меняя при этом физиологию процессов.
конечный результат межполушарной функциональной асимметрии выражается в тоническом режиме работы правого полушария, и возможности оценивать расширенную динамику изменений параметров всех модальностей, что выражается в музыкальности правого полушария и других особенностях. Левое полушарие работает в режимах пиковой активности, с выраженными гормональными «хвостами», и более массивным залповым гормональным обеспечением, что объясняет преимущественно положительные эмоции левого полушария, и другие особенности.
тонический режим работы правого полушария обеспечивает непрерывную представляемую человеком внутреннюю модель карты местности и карты ожидаемых событий. Этим объясняется то, что человек может «в упор не видеть» мелких, но значимых деталей — упрощенная карта правого полушария активирует ориентировочный рефлекс только в случае выраженных отличий от внутренней опережающей модели происходящего. У левого полушария внутренняя опережающая модель происходящего намного детализированней, и этой разницей объясняется разделение высшей формы ориентировочного рефлекса на два немного различных физиологических варианта.
Развитие функциональной асимметрии полушарий зависит от внешних условий, особенно в сенситивные периоды. В достаточно стабильных условиях, без рывковых нагрузок на ЦНС, или при отсутствии необходимости решать что-либо самому, варианты раздельнополушарности могут быть очень оригинальными. Если ребенок имеет доступ к неограниченному самостоятельному исследованию внешней среды, развиваются программы большей информационной емкости и с развитой детализацией, то есть в оптимальном биологическом варианте. Если ребенок постоянно вынужден реагировать на окружающих, и не имеет достаточно времени на самостоятельную ориентировочно-исследовательскую деятельность, развиваются программы более простой структуры, но с возможностью быстрого переключения и ориентированностью на социальность. Этим обычно объясняется разница в темпераменте между старшими и младшими детьми в семье, но это всего лишь один фактор из множества, и он может развить как достоинства, так и недостатки. Однояйцевые близнецы никогда не имеют одинаковой нейрофизиологии ЦНС, так как внутриутробно у одного из плодов всегда имеется некоторый дефицит питания, а далее разница в активности ЦНС усиливается законами социального расслоения, и варианты раздельнополушарности у близнецов могут быть достаточно различны.
Музыкальность, и выделение интонации в речи преимущественно обеспечивается правым полушарием за счет большего временного охвата информации, и большей возможности различить перепады тональности в общем потоке восприятия, но без детализации левым полушарием эта функция неполноценна. Музыка воздействует преимущественно на правое полушарие, вызывая резонанс и подстройку ритмов нейронной активности расширенных динамических программ под ритм и другие параметры музыки, к ЭЭГ это отношения не имеет, но она может реагировать вторично. Эмоциональность правого полушария достаточно относительна, так как без взаимодействия с узкомодальными моторно-мотивационными программами левого полушария общая схема работает неполноценно, и имеет множество дефектов.
Многоуровневость
Определение «изокортекс» как бы подразумевает, что уровней в больших полушария быть не может, возможна только различная функциональность отдельных полей и зон. Поэтому многоуровневость предсознания удобнее рассматривать не как топическое понятие, а физиологические возможности одних и тех полей в различных режимах функционирования, и в разной степени активации, во взаимодействии с другими уровнями ЦНС.
В режиме реактивности наиболее отчетливо проявляется значение степени активации. В расслабленном состоянии, особенно у нетренированного человека, всегда заметна пауза между ключевым раздражителем и ответными действиями, означающая выбор и активацию необходимой программы. Если человек «собран», и необходимые программы активированы в нужной степени, то, начиная со старт — рефлекса, и до высшего уровня все программы работают единовременно, и информация всех уровней сопоставима, и может использоваться по принципу прямой и обратной связи, без поправки на степень детализации и объем информации. Хорошо тренированный человек из режима сна способен уйти с линии поражения, и произвести сложные эффективные ответные действия из любого положения. Учитывая, что все происходит в пределах одной — двух секунд, или чуть более, основная роль в скоординированности действий принадлежит мозжечку, но человек потом может рассказать, что за эту секунду он уже знал: кто, зачем, как и что он будет делать, и варианты своих ответных действий, в зависимости от дистанции и других параметров. Объемы обработанной информации указывают на то что кроме автоматизмов одновременно работало сверхбыстрое ассоциативное мышление, и низшие уровни реактивности всего лишь выиграли несколько десятых долей секунды для эффективного срабатывания чуть более медленных высших уровней. Следует уточнить, что описанная ситуация не является ожидаемой и заранее продуманной, готовность человека означала возможную неопределенную опасность, и автоматизмами были только несколько первых движений, а далее все решала свобода выбора. Данная ситуация не является вымышленной, а лишь обобщает множество наблюдений и показывает, что на всех уровнях реактивности кодировка ключевых раздражителей совместима с более детализированной информацией. Взаимодействие уровней зависит от степени активации, оно может быть последовательным, параллельным, единовременным, и может задействовать адаптированные формы мышления. Неокортекс человека ориентирован на сверхзатраты, этим достигается эволюционное преимущество, но его не будет, если не будет ресурсов, и за счет совместимости информации всех уровней ЦНС неокортекс сохраняет необходимую экономичность.
Режиму активности остаются ресурсы и время не потраченные на реактивность, поэтому мышление, если оно не затребовано в реакциях, имеет несколько уровней, и определяются они в большей степени доступной интенсивностью метаболизма. На базовом уровне текущая информация обрабатывается непрерывно, в зависимости от возможностей ЦНС, и эта работа не требует специальной активации подкорковыми структурами, а происходит преимущественно за счет первичной активности нейронных полей, и остаточной активности гормональных «хвостов» других процессов. Если требуется срочное решение, срабатывает вся система значимости, стимулируя варианты последовательного, параллельного и единовременного мышления, выработанные человеком индивидуально, и потому очень вариативные. Высшим уровнем режима активности, кроме сверхбыстрого ассоциативного мышления является сверхдлительное ассоциативное мышление, использующее все комбинации мотивационных компонентов, в том числе и энергетику инстинкта продолжения рода. На физиологической основе доминанты нерешенной проблемы сверхдлительное ассоциативное мышление биологически обеспечивает соответствие функционирования ЦНС и всего организма условиям окружающей среды. При необходимости это может полное переформатирование режима реактивности в пределах физиологических возможностей, доступных на данный момент, но чаще это решение достаточно глобальных задач, выводящее ЦНС на новый уровень мышления, а личность человека на новый этап развития. Таким образом формируются профессиональные процедурные навыки, как высший уровень автоматизмов, совмещенный со сверхбыстрым ассоциативным мышлением и другими процессами, позволяющими выиграть необходимое время в экстремальных условиях. Интуиция врача, или любого другого специалиста профессии риска, так же как интуиция ученого, не представляет собой загадки, а является результатом длительного и тщательного совмещения и балансировки основных физиологических процессов ЦНС под узконаправленные профессиональные условия. Узкая специализация интуиции неизбежно приводит к несовместимости наработанного алгоритма мышления с другими видами деятельности. Это является необходимым условием профессионализма, так как возможности ЦНС не безграничны, и человеку остается только выбрать, какая именно нерешенная проблема может стать доминантой, обеспечивающей максимальный и стабильный общегормональный фон, дающий ощущение энергии и полноты жизни.
Импрессинг
Физиологической основой импрессинга является потребность и готовность ЦНС к поиску и запечатлению опорной смысловой информации, а так же генетическая ориентированность системы значимости на усиленную фиксацию опорной и ключевой смысловой информации. Потребность ЦНС означает варианты информационного голода, и готовность нейронных полей одномоментно запечатлеть информацию, обеспечивающую целостность и эффективность функционирования нервной системы в целом, что чаще происходит в следующих вариантах:
сенситивные периоды детства и юности физиологически означают избыточную потенциальную мощность очередных созревших структур головного мозга, что требует поиска опорной смысловой информации, на основе которой новые программы приобретают первичную целостность и возможность гармоничного, целенаправленного развития. Опорная смысловая информация упорядочивает хаотичные попытки ЦНС использовать потенциал созревших структур, то есть складывается схема максимально адаптивного развития, что сопровождается общегормональным подъемом, и запечатлением всех деталей информации.
доминанта нерешенной проблемы в бытовых, или в производственных вариантах постепенно вызывает дискоординированность работы всех смежных программ и дисбалансировку нейроэндокринного обеспечения. Ключевая смысловая информация объединяет разрозненные элементы программ в единую целостную систему, работающую просто и эффективно, что сопровождается массивным выбросом нейротрасмиттеров для закрепления эффекта и доработки результата.
относительная сенсорная депривация, в виде ограничения поступления информации, требующейся для постоянной корректировки условий окружающей среды, и обновления компонентов программ. Потребность постоянного обновления информации является побочным эффектом сверхпластичности неокортекса и повышенной ассоциативности, что закрепилось адаптивно для корректировки изменений внешних условий типа зима-лето. Ограничение поступления информации вызывает разбалансировку взаимодействия программ и нейроэндокринного обеспечения, так как программы работают «в холостую», и постепенно утрачивают соответствие окружающей реальности. Появление значимой смысловой информации активирует ориентировочно-исследовательскую деятельность, что сопровождается выбросом нейротрансмиттеров, запечатлением, и целенаправленную работу разбалансированных элементов программ в согласованной обработке новой информации.
Общий принцип перечисленных вариантов заключается в готовности ресурсов, пластического потенциала и самой структуры нейронных полей к импрессированию информации, играющую роль последнего пазла в целостности и эффективности работы программ. Такая информация не просто ожидаема, для нее уже готово физиологическое место в виде контура разрозненных подпрограмм, и информация просто объединяет такой контур, становясь опорной или ключевой смысловой точкой, или центром программы. Поэтому часто увиденное мимолетно запоминается на всю жизнь, даже если это не было осмысленно или подкреплено системой значимости. Биологически правильно импрессированная информация синхронизирует и стабилизирует работу программ, исправляя ассоциативные ошибки, устраняя помехи и сбои взаимодействия, снижая вынужденную активность защитных и компенсаторных процессов.
Система значимости генетически ориентированна на стимуляцию ЦНС для запечатления ключевой и опорной информации, и биологически она соответствует потребности нейронных полей. Внешние условия могут кардинально измениться, обнуляя биологическую целесообразность, и утята начинают следовать за резиновым шариком, считая его мамой, а в замкнутых социальных системах биологическая целесообразность просто невозможна, что объясняет множественные негативные последствия импрессинга.
Любовь с первого взгляда обычно дает резкий энергетический подъем, а через некоторое время часто такое же резкое разочарование, как вариант биологически несбалансированного импрессинга. Нарастающий гормональный фон, и давно сложившийся внутренний образ идеального партнера суммарно проецируются на человека больше других соответствующего идеалу, а остальное дорисовывается воображением, и затем следуют всем известные последствия. Для более полного представления физиологии импрессинга, в том числе и любви с первого взгляда можно сравнить этот процесс с более простым биологическим вариантом.
Классический этологический пример импринтинга с утятами необходимо рассматривать с точки зрения конвергентной эволюции — как достаточно разные ЦНС, используя относительно схожий генетический потенциал, могут развить аналогичные адаптивные процессы под влиянием естественного отбора. ЦНС птиц большей частью представлена стриарными структурами, это дает возможность повысить плотность мозга в несколько раз, что дает существенные преимущества в сравнении с неокортексом. Если послушать, как синички стучат клювами по подоконнику, становится ясно, что дятел — не уникальное явление, а неокортекс таких ударных нагрузок не выдержит. Стриатум относительно быстро нарабатывает свои программы, поэтому импринтинг у птиц происходит быстрее, чем у млекопитающих. Каждое движение птенца в яйце вызывает кислородное голодание, поэтому до определенной степени зрелости ЦНС, мышц и эндокринных органов любые движения быстро прекращаются. На определенной стадии зрелости органов очередное кислородное голодание вызывает резкий общегормональный выброс, и птенец проклевывается. Гипоксия стимулирует последующие длительное нейроэндокринное напряжение, а структуры мозга готовы к приему любой информации, и импринтирует то, что периодически движется рядом, и возможно, вызывает доверие как часть себя, которая последние дни ощущалась рядом и согревала. Компоненты схемы те же, что и у импрессинга — гормональный подъем, потребность и готовность нейронных полей, а в последнюю очередь ощущение близости и родственности, поэтому, если выбора нет, импринтируется любой движущийся объект. Очень похоже на любовь с первого взгляда, с разницей в повышенной вариативности процессов неокортекса, в отличие от стриарных структур.
Неосознаваемость.
Что-то внутреннее заставляет человека совершать какие-либо поступки, и контролю сознанием это не поддается. Тема хорошо разработана психологами но некоторые моменты не учтены. Общий принцип неосознаваемости связан с режимом реактивности, так как для быстроты реакции очень важна предельно простая связь всех уровней ЦНС и мозжечка. Поэтому информация кодируется для процессов реактивности, и уже на этой базе развились и усовершенствовались процессы анализа и синтеза третичных полей ТРО. В лобных долях информация кодируется несколько иначе, так как для объемного и долговременного прогноза действий требуется намного более высокая степень абстрактности, чтобы учесть все суммы свойств объектов и явлений, и ситуации в целом во всех вариантах и в динамике. Такая разница в кодировке замедляет процессы сознания, а более тесная связь полей ТРО с режимом реактивности определяет некоторую степень независимости предсознания от сознания, и даже позволяет диктовать свои условия.
«В чужом глазу соринку заметишь, в своем бревно не разглядишь» - эволюционно оценка жертвы проводилась аналогами сознания, а собственные возможности уже подгонялись и корректировались под моторный прогноз лобных долей. Если организм по каким-либо причинам был готов к атаке лишь частично, лобные доли стимулировали дополнительную мобилизацию эндокринной системы, приглушали самоотчет организма в полях ТРО, и блокировали болевую чувствительность. Поэтому эволюционно самоанализ менее доступен чем анализ другого человека — лобные доли имеют слишком развитые механизмы подавления самоотчета, и они могут проявляться в самых неожиданных вариантах. Вытеснение, отрицание, избегание физиологически достаточно просты, но в социальных условиях древнее эволюционное доминирование лобных долей можно классифицировать бесконечно.
Приоритет предсознания проявляется в контроле за ресурсами организма, иначе все модуляции и стимуляции, производимые лобными долями, будут безуспешны. Зависимости развиваются не только по психологическим и биохимическим причинам, предсознание готовит или сохраняет ресурсы, чтобы планы лобных долей были выполнены. Алкоголик знает, что через месяц он может попасть в больницу, но если он не опохмелится, то не сможет завтра выйти на работу, или даже дойти до туалета. Предсознанию без разницы, что планирует, и чем пугает прогноз сознания — через месяц может многое измениться, а организм должен справляться с текущей нагрузкой здесь и сейчас, или сегодня и завтра. Лобные доли диктуют ритм жизни, но он невыполним без ресурсов, и предсознание вынужденно поддерживать зависимость для дееспособности организма хотя бы в ближайшее время. Для того, чтобы избавиться от зависимости, необходимо, кроме все прочего, изменить ритм жизни, чтобы не возникало рефлекторного страха ближайшей недееспособности, иначе все программы предсознания будут навязывать самый простой и эффективный способ вернуть организму энергию, и результат подтвердят анализаторы во всех полях ТРО, выдавая временный сфальсифицированный вариант за реальный биологический результат. Программы требуют длительной перестройки, так как зависимость выручала человека в любой ситуации, давая энергию, или обнуляя саму проблему. Сменить ритм жизни сознательно очень непросто, фантазии лобных долей так же увязаны во всех возможных программах, и часто намного проще сменить условия внешней среды. Дофамин, и другая биохимия абсолютно важны в физиологии зависимостей, но эти механизмы являются следствием, а не причиной. Фармакотерапия зависимостей достигла серьезных результатов, только эффект обычно временный, и физиологически эффективнее добиться биологического гормонзаместительного эффекта, используя функциональность интуиции подкорковых структур.
Интуиция подкорковых структур.
Общее представление.
Система значимости анатомически и эволюционно может быть определена как подсознание. Без системы значимости мощнейшая связка неокортекс — неоцеребеллум будет работать за счет первичной активности нейронных полей, и создавать достаточно стройные смысловые схемы совершенно ненужных организму внешних признаков. Как развивается, и как работает подсознание, удобнее представить с помощью упрощенной схемы: инстинкты — эмоции — мышление — сознание.
Инстинкты работают на основе анализаторов и жестких программ нейроэндокринного обеспечения. Варианты боль — беги и голод — ищи понятны всем, но, к примеру, моторика так же может воздействовать на весь комплекс реагирования, не только замыкая звенья рефлекторной цепи, но и стимулируя очередную часть программы. Наблюдая насекомых во время спаривания, можно заметить, как меняется моторика в сравнении с обычным поведением. Насекомые находят партнера по запаху, а нужное положение для спаривания определяется формой тела и тонусом конечностей, при чем никакого другого взаимного положения просто не получается, а далее восприятие запаха совместно с тоническим напряжением конечностей в определенном положении запускают акт спаривания. Зависимость основного процесса от тонуса и положения некоторых групп мышц заметна так же у млекопитающих, и обычно имеет уже лишь дополняющее значение, но ярко проявляется в брачных играх.
Совокупность изменяющихся под действием гормонов восприятия, моторики, обмена веществ, и многого другого дают возможность выделить базовые формы инстинктов в зависимости от нейроэндокринной основы:
Инстинкт развития гормонально является процессом роста и созревания. На каждом эволюционном этапе развития ЦНС он дополняется собственной активностью нейронных групп и выраженным обратным влиянием на эндокринную систему и активирующие структуры.
Инстинкт выживания определяется функциональностью симпатической системы, и на этой основе обеспечивает комплекс процессов жизнеобеспечения.
Инстинкт продолжения рода определяется изменением функциональности ЦНС и организма под влиянием концентрации половых гормонов.
Базовые инстинкты являются отшлифованной эволюцией основой гормонального баланса и взаимодействия систем организма. В зависимости от сложности первичных вариантов нервной системы базовые инстинкты имеют разное количество таких же жестких подпрограмм, развивающихся в последствии в потребности, влечения и так далее.
Эмоции эволюционно представляют собой первичное мышление, расширяющее рамки функциональности инстинктов. В программах первичных базовых эмоций формировалась модель окружающей среды, модель своих действий и анализ своих возможностей, в виде упрощенного варианта «я» в окружающей среде, что уже являлось эволюционной основой сознания. Такие программы работали уже не последовательно, активируя одно звено цепи за другим, а давали возможность одномоментно представить прогноз своих действий сразу с конечными результатами. Мозжечок в состоянии разбить самую безструктурную программу на точные по времени и силе действия, что и позволило переднему мозгу развивать различные варианты кодировки и компрессии информации, удобные для мышления. Прогноз динамики событий и прогноз своих действий давал возможность рассчитать мощность и длительность требуемого гормонального выброса, а так же давал возможность корректировать гормональный выброс в зависимости от меняющихся условий окружающей среды. Механизмы зависимости эндокринного обеспечения от общего одномоментного прогноза ситуации являются основным принципом физиологии базовых эмоций и по мере развития ЦНС они только модифицировались. Гормональный выброс мог полностью соответствовать ситуации, мог быть недостаточным, либо наоборот, перекрывать гормональную потребность ЦНС и организма в данной ситуации. Избыточность или недостаточность, в различных сочетаниях набора гормонального обеспечения, дает положительную или отрицательную оценку ощущения и прочность фиксации результата. Модальность эмоций зависит не только от «заряда» конкретного нейротрасмиттера, а от их суммарного эффекта, остаточного гормонального «хвоста», либо дефицита гормонов. Так же нужно учитывать физиологию пластических процессов ЦНС, так как в случае неудачи нейронные связи вынуждены перестраиваться, блокируя прежнюю схему, а это так же повышает метаболическую потребность, с реакцией в микроциркуляторном русле, и с дополнительными ощущениями.
Базовая физиология удовольствия определяется физиологическим эффектом каждого гормона по отдельности, и общим преобладанием гормонального выброса над метаболической потребностью в данной ситуации. Прогноз действий в данной модели рассчитывает гормональное обеспечение с некоторым запасом, на основании прошлого опыта. Если действия удачные, избыток гормонов ощущается как удовольствие, что так же некоторое время поддерживает активность нейронных групп и фиксирует опыт. Важным физиологическим компонентом является некоторая инертность гормонального выброса, и эту инертность можно представить, вспомнив ощущение эйфории после внезапно утихшей боли — эндорфины по инерции некоторое время остаются повышенными.
Базовая физиология отрицательных эмоций определяется резким увеличением количества вовлеченных в мышлении программ, и, соответственно, отрицательный метаболизм при имеющемся гормональном фоне. Неудачные действия подключают не только дополнительные нейронные группы для анализа ситуации, но и активируют комплекс программ реактивности (защитных). Адреналин и другие гормоны являются основным компонентом отрицательных эмоций, но многие умеют получать удовольствие от фильмов ужасов, так как действие гормона страха комплексное, и нужно учитывать компенсаторное повышение уровня других гормонов. Значение отрицательного метаболизма наглядно проявляется у предельно уставшего человека, когда радостная новость вызывает лишь мучительную улыбку вежливости.
Нейтральный эмоциональный статус не на столько редкое явление, как это обычно оценивается психологами. Полное соответствие гормонального выброса прогнозируемым действиям чаще обеспечивает мозжечок. Первичная активность нейронных групп так же подстраивается под имеющийся гормональный фон, и метаболизм нейтрален, пока не наслаивается любой другой процесс. Принцип «надо» является физиологией программ инстинктов, в этом случае весь генетически кодированный заряд гормонов расходуется полностью, соответственно имеющемуся на данный момент уровню концентрации, и соответственно длительности действия заряда. Программы первичных базовых эмоций имеют выраженную обратную связь, и могут корректировать генетические программы, но, если нет необходимости, скорость процессов ЦНС соответствует доступному метаболизму, не имея потребности стимулировать то, или другое.
Различные комбинации гормонов и нейротрасмиттеров, метаболическое соответствие (+ - =), а так же пластические процессы ЦНС создают бесконечное число вариантов ощущения и восприятия первичных базовых эмоций. К примеру, головная боль ощущается человеком в десятках различных вариантах, и, если учесть, что мозг не имеет собственных болевых рецепторов, то получается, что только реакция сосудистого русла ЦНС дает неопределенное количество ощущений. Базовые эмоции во всех оттенках уже дают информацию, сопоставимую со словарным запасом некоторых социальных слоев населения, и являются первичными социальными эмоциями, то есть способны обеспечить полноценную невербальную коммуникацию. Мимика млекопитающих имеет мощный древний потенциал, рассчитанный на зрительно — пространственный анализ окружающей среды, и, при необходимости, легко перестраивается под потребности невербальной коммуникации. Мимику и пантомимику мозг воспринимает так же легко, как он вообще оценивает свойства всех объектов и явлений, поэтому для невербальной коммуникации на уровне базовых эмоций уже имеется все необходимое, требуется только наличие потребности в этом, и она возникает на определенном этапе развития неокортекса.
Мышление в эволюции системы значимости означает расширение программ базовых эмоций за счет возможностей неокортекса, и это не только емкость и временной охват программ, но и прочность фиксации признака, что привело к развитию родительского инстинкта и альтруизма. На условном этапе мышления программы и модели содержат не только оценку значимости объектов, явлений, процессов и прогноза событий, появляются программы оценки достоверности прогноза и коррекции оценки достоверности, и они имеют собственную, достаточно абстрактную значимость в рамках инстинкта развития. Программы такой структуры имеют собственное нейроэндокринное обеспечение, напрямую не связанное с отчетом анализаторов и системой гомеостатики, иначе такие программы не наберут нужное количество информации, и не станут функциональными. В инстинкте развития выделилась мощная потребность в ориентировочно-исследовательской деятельности, дающая очень отдаленные результаты, с довольно абстрактной целесообразностью, все же дающей адаптивные преимущества.
Если человек долго работает каким-либо инструментом, возникает программа, объединяющая свойства руки и инструмента, что означает совсем другие свойства организма в целом и кодируется рука с инструментом как личные свойства человека. Если человек работает в хорошо слаженной команде, возникает программа, кодирующая возможности команды, как личное свойство человека. Такие возможности ЦНС имеют длительную эволюционную историю. Сначала определенные объемы неокортекса позволили фиксировать в программах объекты как часть своего гормонального фона, что в самоощущении может являться частью самого себя, то есть на объекте фиксируется гормональный фон, а затем сам объект является источником гормональной активности организма. В целом это похоже на слюноотделение при виде еды, но физиология значимости потомства для родителей на много сложнее.
Альтруизм, как потребность, возник на базе инстинкта продолжения рода, когда объемы программ неокортекса позволили длительно и прочно фиксировать гормональный подъем брачного периода. Сверхценность полового партнера кодирована генетически и заставляет рисковать жизнью во время брачных игр и далее. В простых вариантах ЦНС фиксация партнера, как источника собственного гормонального подъема временная, и программа перестает функционировать после падения уровня гормонов. Неокортекс, или его аналоги, при достаточной емкости программ, прочно фиксирует партнера механизмами импринтинга и гормональный уровень сохраняется длительное время, но уже не в форме полового влечения, а в несколько других комбинациях гормонов, обеспечивающих повышенную активность и в целом повышенные возможности организма и ЦНС. В случае потери партнера теряется пусковой символ доминирующей программы, и возникает либо синдром отмены, с резким падением всего гормонального фона, либо синдром гиперстимуляции в виде резкого подъема нереализованных гормонов, с выраженным дисбалансом гормонов обеспечения, либо возникают комбинации синдрома отмены и синдрома гиперстимуляции. Прерывание инстинкта продолжения рода влечет за собой перевозбуждение всей нервной системы за счет нереализованного уровня гормонов, и синдрома отмены, или дисбаланса гормонов, поддерживающих реализацию инстинкта продолжения рода. Вся сумма гормонального дисбаланса способна полностью парализовать работу нервной системы, и вызвать смерть организма, что было показано в очень оригинальных экспериментах. Базовый альтруизм биологически является эгоизмом, слишком большие потери несет организм в случае утраты объекта, поддерживающего нейроэндокринный баланс, и биологически проще и целесообразнее рисковать жизнью, и тереть любые неудобства и лишения, но сохранить гормональное обеспечение для себя.
Базовая физиология альтруизма является основой родительского инстинкта, но на самом деле это потребность, не уступающая по нейроэндокринному обеспечению базовым инстинктам. Потомство фиксируется в модели окружающего мира самки как часть своего организма, и значимость потомства как части своего тела закрепляется гормональным перепадом, и комплексным отчетом анализаторов. Это тоже вариант импринтинга, поэтому так важно ребенка после родов оставлять с матерью, иначе комплексное воздействие гормонов попадет в пустое место, и не закрепится отчетом всех видов анализаторов. Фиксация образа ребенка в послеродовой модели произойдет лишь частично, и гормональный родовой и послеродовой фон не закрепит значимость события и объекта, точнее сами роды и ребенок в модели ЦНС не будут связаны в единое целое.
Первичный альтруизм, в виде сверхценности полового партнера, и сверхценности потомства, является основой социальных эмоций. Для этого не требуется отдельных структур ЦНС, базовые эмоции уже имеют все необходимое разнообразие элементов для передачи опыта потомству, а сверхпластичность неокортекса может создавать бесконечное количество вариантов социальности, даже на примитивном уровне. Родительский инстинкт дал мощный стимул развитию ЦНС, и обеспечил формирование вторичного альтруизма — организованного стайного образа жизни. Зависимость от родителей, ощущение безопасности, и развивающаяся невербальная коммуникация у многих видов животных позволила ощущать стаю как часть себя и часть своих возможностей. Вторичный альтруизм как более позднее эволюционное достижение, имеет минимальное нейроэндокринное обеспечение, и в качестве доминирующей мотивации он проявляется при пассивности других программ потребностей, либо при наличии общей угрозы для стаи, либо при возможности угрозы самому организму при несоблюдении правил стаи.
Зигмунд Фрейд в своей концепции Ид, Эго, Суперэго был абсолютно прав с позиции нейробиологии в выделении ведущих инстинктов и потребностей человека. Эгоизм является инстинктом выживания в чистом виде, два вида альтруизма являются комбинациями инстинкта выживания и инстинкта продолжения рода, и биологически они соответствуют Ид, Эго, Суперэго. Фрейд создавал свою теорию для определенной социальной прослойки, и детали концепции могут не совпадать с биологическими принципами, лишь подчеркивая вариативность реализации инстинктов. Сочетание эгоизма и двух видов альтруизма позволяют выжить в любых условиях, но это означает постоянную перестройку компонентов под условия окружающей среды, и постоянную внутреннюю борьбу инстинктов. Детские возрастные кризисы и все последующие, в основном являются проявлениями борьбы нейроэндокринного обеспечения трех компонентов, и это обычно, прежде всего, борьба с самим собой.
На условном этапе мышления система значимости значительно усложняется и частично переформатируется под возможности неокортекса, приобретая следующие физиологические дополнения:
инстинкт развития суммарно начинает доминировать, уступая другим инстинктам только в пиковых значениях. Его основными компонентами являются первичная активность нейронных полей, первичная активность подкорковых структур, и их комбинации в виде генетических схем активного развития программ.
физиология метаболического соответствия (+-=) сохраняет свое значение, существенно дополняясь комплексными вариантами синдромов отмены и синдромов гиперстимуляции.
базовая физиология альтруизма обеспечила развитие социальных эмоций и невербальной коммуникации.
физиологически выделились программы прогноза, коррекции прогноза, абстрактного моделирования ситуации, развив механизмы собственного нейроэндокринного обеспечения, не связанные напрямую с гомеостатикой и отчетом анализаторов.
конечным результатом развития программ прогноза, коррекции прогноза, и максимально возможного для данного типа ЦНС длительного прогностического моделирования окружающей среды является абстрактная значимость цели. Цель не требует подкрепления, она сама является источником повышенного гормонального фона, и повышает этим возможности мобилизации организма. Этот механизм является эволюционной основой межвидовой и внутривидовой конкуренции, и он свойственен не только человеку. В ареалах без биологической конкуренции, например при отсутствии хищников, жизнеспособность многих видов животных резко снижается, так как неполноценно работают программы готовности к угрозе в любой момент. Стимулом повышенной жизнеспособности в данном случае является не частота опасных ситуаций, а абстрактная прогнозируемая угроза в рамках отдельной программы, и такие программы являются эволюционным прототипам целеполагания, образа жизни человека, высших эмоций
подкорковые центры потеряли ведущее значение, частично перепрофилировались под обеспечение потребностей неокортекса, и резко возросло значение обратной связи неокортекса с подкорковыми структурами. Даже в самых простых вариантах ЦНС информация в лобных долях и зонах ТРО кодирована очень абстрактно. Чтобы не было дополнительных звеньев обратной декодировки информации, что замедляло бы системный ответ организма, в программах высшего уровня так же закодирована длительность и сила гормональной стимуляции, необходимая для данного процесса, или данной ситуации. Компрессированная до разной степени абстрактности информация вторичных и третичных полей обеспечивает единовременное представление опорных смысловых точек и конечного результата любого явления или события, а так же прогноз своих действий и прогноз гормональной стимуляции. Прогноз гормонального обеспечения программ неокортекса и есть социальные эмоции, их можно представить отвлеченно, их можно прогнозировать, и ими можно мыслить.
Сознание дополняет базовую физиологию системы значимости множеством сверхпластичных интегрированных процессов, и эволюционную основу практически невозможно различить под наслоениями компонентов высших психических функций. Высшие эмоции, мотивация, целеполагание, речь и много другое исследуется с позиции социальности, имея основой исследований зрелую ЦНС взрослого человека, а ссылки на физиологию периодов детства, и сопоставление информации с исследованиями этологов и нейробиологов чаще носят эмпирический характер. Разобраться детально в процессах ВПФ действительно невозможно, и продуктивнее будет выделить основные компоненты функциональной межполушарной асимметрии и сопоставить их с базовой физиологией системы значимости:
расширенные программы правой лобной доли имеют очень условные границы и легко объединяются в модель длинною в жизнь. Как общая модель, так и отдельные программы в случае текущей успешной реализации создают устойчивый гормональный фон, ощущаемый в вариантах от настроения до фанатичной целеустремленности. Любые дополнительные гормональные выбросы левого полушария за счет стабильного фона правой лобной доли дают дополнительный метаболизм (+), и даже нейтральные события ощущаются в виде эмоции удовольствия. Отсутствие модели долговременной цели, или систематическое невыполнение этапов цели, дает выраженное снижение текущего гормонального фона, дополнительную нагрузку на ассоциативные процессы и активацию дополнительных программ защиты, что в сумме является основой физиологии депрессий и других аналогичных состояний.
левые лобные доли имеют программы меньшей емкости с большим количеством подпрограмм и высокой степенью детализации, что составляет физиологическую основу личности и сознания. Границы программ обозначены достаточно четко, что позволяет не смешивать стили поведения без крайней необходимости. Модальность программ может быть самой различной, в зависимости от подтвержденной эффективности, это может быть смирение и покаяние или гедонический натиск напролом. Независимо от модальности гормональное обеспечение любых программ избыточно, с запасом на вариативность, и метаболизм (-) возможен в случае нерешенной задачи, или серии задач, поэтому в исследованиях обычно отмечается преобладание положительных эмоций в левом полушарии. Высокая степень детализации является основой не только сознания, но и развитого воображения, часто конкурирующего с реальностью. Высокое качество эпизодической памяти, механизмы моделирования прогноза на основе комбинирования воспоминаний, и фиксированный в каждой программе блок гормональной стимуляции легко может заменить планирование на фантазирование.
поля ТРО справа имеют расширенные программы, с легко объединяемой информацией за счет «размытых» границ, что примерно соответствует такой же структуре программ правой лобной доли. Все правое полушарие определяет варианты настроения и достаточно длительных ощущений и чувств, с той разницей, что правая лобная доля преимущественно обеспечивает прогностическую составляющую типа: все идет по плану, и все будет хорошо. Правые поля ТРО преимущественно обеспечивают текущую составляющую настроения, в зависимости от комфортности текущей деятельность и количества неожиданных и незапланированных проблем. Если проблемы не решает специализированное для этого левое полушарие, прогностическая составляющая правой лобной доли резко меняется, и ЦНС переходит в режим ожидания опасности и неприятностей. Поля ТРО справа способны самостоятельно решать только стандартные задачи до средней сложности, для остальных задач в течении жизни вырабатывается доминирующая связь с адреналовой системой для быстрой мобилизации ЦНС в случае неясной потенциальной угрозы. Этим объясняются преимущественно отрицательные эмоции правого полушария, и эффективность работы правых полей ТРО в состоянии настороженности или тревоги. Не работающее левое полушарие оставляет задачи правого полушария без решений, что стимулирует адреналовую систему и вводит ЦНС в эмоциональное текущее состояние от тревожности до паники.
левые поля ТРО имеют программы ограниченной емкости, достаточно четко отграниченные, что позволяет узконаправленно решать задачи без помех в виде лишней информации, или «зашумления» соседними программами. В сочетании с программами примерно такого же типа левой лобной доли, левые поля ТРО обеспечивают все богатство эмоциональных реакций человека, и быстроту смены эмоциональных состояний. Блоки гормональной стимуляции, зафиксированные в программах левой ТРО, обычно несколько избыточны, с запасом на вариативность задач, и чаще дают метаболизм(+). Такая избыточность гормонального потенциала в сочетании с быстротой переключения программ является основой юмора, азарта острой полемики, некоторой эйфории «полета мысли» и многого другого. Однако без правого полушария все это не работает, и левое полушарие начинает выдавать множественную и громоздкую детализацию, не соответствующую контексту. Принцип решения задач программами левой ТРО не сильно меняется в зависимости от условий, и правильные решения зависят от контекста правой ТРО, который корректирует практически один и тот же алгоритм решения задач левой ТРО, накладывая этот алгоритм на разные вводные данные. Такая корректировка позволяет мышлению и эмоциям, как единому процессу на основе единого информационного блока, эффективно работать в разных условиях, а не создавать отдельные программы для каждых условий, а погрешности откорректирует мозжечок.
Принципы функционирования интуиции подкорковых структур.
Основным принципом является фиксация в программах количественно-качественно-временных параметров необходимого набора гормонов и нейротрасмиттеров, как следствие любого процесса ЦНС, и для обеспечения любого процесса. Комплексная программа гормонального обеспечения фиксируется и воспроизводится в составе любой другой информации, и такие количественно-качественно-временные параметры являются оценкой значимости любого объекта, явления, процесса. Любая эмоция всегда является суммой информации нескольких уровней, от жесткой генетической программы до первичной активности нейронных полей, соответственно от гормонов общего действия до узкопрофильных нейротрасмиттеров. Дать точное определение какой-либо эмоции, и эмоциям как процессу невозможно, слишком разные физиологические компоненты могут обеспечивать почти одинаковую субъективную оценку процесса, и наоборот. Ключевые компоненты можно достаточно точно проанализировать на основе привычной классификации — базовые, социальные, высшие эмоции.
Базовые эмоции в первичном варианте корректировали жесткие генетические программы, оценивая значимость объектов, явлений, процессов по шкале (+-), расширяя вариативность программ, и эффективность инстинктов. Первичные программы представляли собой целостные схемы от восприятия до действия, работающие на опережение событий, и эмоции в этой схеме отражали лишь гормональное обеспечение отдельных компонентов, и всей программы в целом. Опережающие действия возможны при общей готовности организма, и это достигается опережающей реакцией вегетативной нервной системы, что и отражает эмоциональный компонент первичных программ. Например, при выраженной активации парасимпатической системы режимы активности и реактивности работают с эффективностью двадцать — тридцать процентов, не более, поэтому можно утверждать что общефизиологически вегетатика первична, а все остальные процессы включая мышление, вторичны. Основной функцией базовых эмоций является опережающая подготовка всего организма ко всему объему предстоящих действий, или ко всему предстоящему объему любых других процессов ЦНС. Корректировка программ инстинктов, в виде первичного мышления, не менее важна, но она максимально эффективна только при готовности ЦНС и всего организма к конкретному процессу или действию.
Социальные эмоции эволюционно имеют основой физиологию альтруизма, и достаточно условно могут быть разделены на первичные и вторичные — первичный альтруизм является основой собственно социальных эмоций, вторичный альтруизм обеспечил развитие невербальной коммуникации. Социальные эмоции определяют систему значимости процессов мышления, и связанны с вегетативной нервной системой опосредованно, через базовые эмоции. Относительная изолированность процессов имеет важное физиологическое значение для прогнозирования действий. Мышление анализирует сумму всех возможных вариантов со всей суммой блоков гормонального обеспечения, и окончательное решение содержит только необходимую программу гормональной стимуляции, реализуемую посредством базовых эмоций, примерно так же, как движение осмысливается и планируется без реализации действий. Аналогично работает внутренняя регуляция процессов неокортекса, основанная на первичной активности нейронных полей — общая гормональная стимуляция подключается, когда недостаточно фонового обеспечения, и необходимая гормональная поддержка точно рассчитана в виде запроса дополнительной стимуляции. Благодаря этим механизмам эмоции участвуют в мышлении ровно на столько, насколько это необходимо, не активируя базовые процессы без надобности. Относительная изолированность базовых и социальных эмоций дает возможность производить оценку и обработку любой информации без излишней гормональной активности, то есть система значимости работает всегда, даже если это не ощущается, и не переживается человеком.
Программы разной степени абстрактности имеют усиленную обратную связь с базовыми эмоциями, развитую на основе первичной активности нейронных полей, и позволяющую неограниченно стимулировать процессы мышления без связи с анализаторами и гомеостатической значимостью. Первичная активность нейронных полей в рамках инстинкта развития получает механизмы мощнейшей стимуляции подкорковых структур и это составляет основу гормонального обеспечения игры, ориентировочно-исследовательской деятельности, и других вариантов процессов, в конечном счете повышающих эффективность работы нейронных полей. Генетически закрепленная избыточная стимуляция игры, воображения, моделирования, как этапов и форм ориентировочно-исследовательской деятельности, может быть обозначена как метаболизм (++), так как иначе организм не будет заниматься деятельностью, не подкрепленной отчетом анализаторов и гомеостатической значимостью. Основное значение метаболизм (++) имеет в период развития человека, для полноценного формирования основных программ и моделей, далее он сохраняется как основа функциональности лобных долей в виде целеполагания в любых объемах, временных рамках, и в любой степени абстрактности.
Невербальная коммуникация ускорила развитие ЦНС, и увеличила возможности изолированного мышления, без активации базового нейроэндокринного обеспечения, то есть без каких-либо ощущений и вегетативных проявлений. Дифференцированность процессов базового и социального уровня возросла за счет усовершенствования блокировки обратной связи с подкорковыми структурами, но параллельно развивался совсем другой процесс. Для эффективности передачи информации невербальная коммуникация потребовала повторного усиления обратной связи с базовыми эмоциями, как минимум в виде мимики и пантомимики и при необходимости в полном объеме. В процессе эволюции ЦНС это вариант постоянных необходимых возвратных процессов — более древние структуры могли просто приобретать дополнительных свойства и увеличиваться в размерах, соответственно потребностям развивающегося неокортекса, но в некоторых структурах возвратный процесс проявлялся в развитии совершенно новых функций на основе старой нейросхемы, и все эволюционно древние структуры имеют совершенно «молодые» отделы, часто резко физиологически отличающиеся от изначальной предназначенности. В оценке роли мимики и пантомимики в эволюционных процессах необходимо учитывать, что это возвратный процесс, с формированием новой нейросхемы, а не последовательное эволюционное развитие. Очень важное последствие реверсивного эволюционного развития ЦНС состоит в том, что возросло значение не оценки информации в процессах мышления, а повторное переживание и ощущение метаболизма (+-), и особенно метаболизма (++), что уровняло воспроизведение образа из памяти и воздействие внешнего ключевого признака, или пускового стимула. Таким образом на уровне социальных эмоций сформировались как минимум три функционально изолированных биомеханизма эмоциональных процессов, способных легко интегрироваться, и так же легко переключаться на изолированную работу:
Оценка значимости объекта или явления в процессах мышления, в каждой модальности, без последующего базового воспроизведения зафиксированной эмоциональной значимости.
Реверсивное эволюционное развитие этого процесса с воспроизведением базовой эмоциональной значимости в необходимых объемах, в виде экспрессии эмоции, для повышения эффективности невербальной коммуникации в рамках всех форм альтруизма.
Усиленное воспроизведение базовой эмоциональной значимости в виде повышенной экспрессии эмоций для усовершенствования ВПФ, как дополнительная эндокринная стимуляция процессов развития и мышления, как сама цель для получения удовольствия и стабилизации функционирования ЦНС, как способ влияния на окружающих и так далее.
Классификация выглядит очень неопределенной и расплывчатой, и с учетом видоспецифической вариативности физиологии социальных эмоций млекопитающих она может быть несколько объемнее, или проще. В рамках общепринятых определений нейрофизиологии ЦНС, у человека то же самое выглядит точнее:
мышление;
невербальная коммуникация;
эмоциональная экспрессия.
Высшие эмоции имеют эволюционные прототипы в виде сверхценности потомства и полового партнера, а так же в виде потребности высших млекопитающих в постоянном развитии то есть «бесцельной» ориентировочно-исследовательской деятельности, преданности домашних животных хозяину и так далее. Компоненты целеполагания можно найти даже в повышении общей жизнеспособности некоторых видов животных — абстрактная угроза определяет образ жизни животного, даже если угроза не повторяется многие годы, то есть при отсутствии подкрепления рефлексов. Конвергентная эволюция создала много упрощенных вариантов высших эмоций имеющих одинаковые базовые физиологические компоненты у млекопитающих и у человека:
Увеличение абстрактности, емкости и временного охвата программ лобных долей и полей ТРО, проявляющиеся в форме долгосрочных моделей развития.
Все варианты импринтинга, создающие основу долгосрочных моделей развития.
Усовершенствование первичной активности нейронных полей в рамках инстинкта развития, с формированием метаболизма (++), как основы развития долгосрочных программ и моделей, а за тем как основы постоянной повышенной активности таких моделей за счет реверсивного развития подкорковых структур.
Лобные доли в сумме перечисленных физиологических компонентов получают контроль системы значимости, что дает возможность переформатировать или перераспределять нейроэндокринное обеспечение инстинктов.
Эпизодическая память, развиваясь, становится способна конкурировать с реальностью, что обеспечивает постоянную активность импрессированного пускового стимула, замещающего внешние подкрепления и этим поддерживающего постоянную гормональную стимуляцию высших эмоций.
Таким образом высшие эмоции представляют собой не братство, равенство, гуманизм, дружбу и так далее, а абстрактные модели долгосрочного развития и функционирования, имеющие очень отдаленный, но очень эффективный адаптивный результат.
Все выше перечисленные компоненты в сочетании с функциональной межполушарной асимметрией позволили качественно выполнять сверхдолговременные задачи и цели, и послужили основой новых эволюционных функций ЦНС, что так же потребовало дополнительных защитных и компенсаторных процессов. Древние эволюционные механизмы защиты ЦНС на основе ГАМК в новых условиях стали не способны справляться с массивным синдромом отмены, или с синдромом гиперстимуляции полномасштабных процессов ВПФ. На основе древнего генетического потенциала и возможностей новых структур ЦНС возникли дополнительные защитные и компенсаторные процессы.
Смех и плач являются единственным средством общения потомства с родителями в первые месяцы жизни, а так же средством поддержания уровня нейроэндокринного обеспечения родительского инстинкта. В виде жесткой инстинктивной подпрограммы прототипы существуют у всех млекопитающих, но внешние проявления соответствуют особенностям ЦНС каждого вида. Параллельно смех и плач выполняют функцию эмоциональной разгрузки, физиологически это соответствует снижению избыточного гормонального фона посредством любой физической активности, а у ребенка свобода действий сильно ограниченна. В процессе развития человека этот древнейший компонент продолжает использоваться во всех вариантах невербальной коммуникации, а снижение избыточного гормонального фона постепенно переформатируется в компенсаторное взаимное подавление программ противоположных модальностей, если одна из них преодолела порог гиперстимуляции. В конечном результате узкомодальные программы левой лобной доли за счет доминирующего влияния на все процессы ЦНС могут активировать необходимую противоположную базовую эмоцию, одновременно блокируя стимуляцию перевозбужденной программы.
Всем знакомо возрастающее напряжение симпато-адреналовой системы в неясной и потенциально опасной ситуации. Когда ситуация проясняется легко и просто, обычно возникает смех, как привычный вариант физической-эмоциональной разгрузки, и невербальное информирование окружающих о ясности ситуации. На самом деле это вариант межполушарного взаимодействия с физиологическим компонентом разрядки смехом в самой простой компенсаторной схеме, и, если смеха нет, напряжение остается достаточно долго. Компенсаторное взаимодействие программ левой лобной доли очень похоже по ощущениям, с различием в более длительном решении проблемы в одной модальности, а перевод процесса решения в другую модальность резко облегчает решение задачи, и одновременно стабилизирует ЦНС. Эффект стабилизации ЦНС может использоваться изолированно, без цели решения задачи, а для сохранения дееспособности ЦНС, или для сохранения настроения. Если эффект стабилизации развить и усилить, переводя множественные короткие угрожающие задачи в простые решения, подчеркивающие нелепость прогноза возможной опасности проблемы, получится базовая физиологическая схема юмора. Контраст вероятной надуманной опасности с простотой ясности ситуации усиливает гормональный хвост, и постепенно повышает общий фон гормонов и нейротрасмиттеров во всех структурах ЦНС. К базовой схеме легко добавляются компоненты инсайта, и эффект стабилизации дополнительно потенцируется собственной системой стимуляции мозжечка. Таким образом, базовая физиология юмора состоит из следующих компонентов:
Отмена симпато-адреналовой стимуляции программ, требующих мобилизации левых отделов неокортекса или всех отделов ЦНС для решения потенциально опасной задачи.
Снижение количества задействованных программ, или дополнительно вовлекаемых программ в процесс решения задачи.
Общий гормональных фон уже становится выше требуемого, и ощущается как положительная эмоция, так как параллельно происходило общее повышение дофамина, серотонина и так далее.
Программы, проясняющие простоту ситуации всегда имеют избыточное опережающее гормональное стимулирование, с запасом на вариативность проблемы, и повышают обще гормональный фон еще больше.
Собственная система стимуляции мозжечка потенцирует всю сумму уже имеющегося эффекта.
Базовая физиология юмора значительно расширяется функциональной межполушарной асимметрией, и в этих вариантах за основу берется не ситуация, а расширенная модель с множеством нерешаемых задач и постоянным состоянием неопределенности. Такой моделью может быть работа с непредсказуемым и вечно недовольным начальством, или любое аналогичное социальное явление (идеология социализма в последнее десятилетие существования СССР). Все опорные точки и мелкие детали такой модели последовательно переводятся в простую и ясную форму, компенсирующую зафиксированное в модели напряжение симпато-адреналовой системы и других компонентов, что может вызывать смех на протяжении часов. Биологической основой перевода нерешаемой ситуации или модели в простую и ясную форму служит физиология борьбы трех компонентов инстинкта выживания — эгоизма и двух видов альтруизма. Внутренние проблемы любых объемов у каждого человека возникают именно на основе конкуренции этих трех компонентов, что и обеспечивает такое разнообразие механизмов психологической защиты. Юмор в любом варианте является мощнейшим защитным процессом ЦНС, и у многих формируется специфическая программа опережающего компенсирования слишком болезненных для личности задач и ситуаций. Специфические программы юмора могут использоваться для достижения социальных целей, для развлечения, и довольно часто «для пользы дела».
Компенсаторное взаимодействие программ левой лобной доли так же эффективно используется в прямо противоположном варианте, компенсируя излишнюю легкомысленность, и мобилизуя ЦНС на всестороннее изучение и решение проблемы. Опережающая нейтрализация нарастающего синдрома гиперстимуляции любой модальности и одновременное расширение рамок мышления используется как для решения практических задач, так и для поддержания устойчивой самооценки личности. Варианты юмора, остроумия, иронии, сарказма, скептицизма и другие, используются прежде всего для поддержания оптимального баланса гормонов и необходимой активности программ. Дееспособность ЦНС в целом во многом зависит от самооценки личности, так как она связанна с высшими эмоциями и использует метаболизм (++). Устранение такого метаболизма с большим трудом может компенсироваться другими механизмами, и у многих формируются специфические защитные программы с собственной абстрактной значимостью.
Табуирование нерешаемых задач и неустранимых угроз имеет эволюционный прототип в виде простого избегания опасности, неподдающейся никакому анализу, контролю или прогнозированию. У человека этот простой и эффективный механизм так же работает, но в ВПФ табуирование означает игнорирование ситуаций и задач, потенциально способных нанести ущерб самооценке личности, то есть тот же вариант борьбы эгоизма и двух видов альтруизма. Табуирование достаточно эффективная защитная реакция, если информацией незатронуты базовые ассоциативные поля ТРО или жизненно необходимые прогнозы лобных долей. Если табуированная информация фиксируется в таких программах и моделях, начинаются сбои и функциональные искажения обработки любой другой информации, и требуется переформатирование программ с полным анализом табуированной информации.
Тренированность и адаптированность подкорковых структур к данным внешним условиям. Человек, впервые попавший на войну, и человек, вернувшийся с войны в мирную жизнь, испытывают одинаковые адаптивные проблемы в количественном выражении, но совершенно разными качественными проявлениями. Значение интуиции подкорковых структур в обоях случаях состоит не только в способности адаптироваться к новым условиям, а в общей способности быстро корректировать адаптивные процессы. Ведущую роль в коррекции имеет неокортекс, но полноценный процесс возможен только в балансе с подкорковыми структурами, и способность быстро менять базовую физиологию на самом деле важнее какого-либо отдельного адаптивного навыка или результата.
Балансировка отрицательных и положительных эмоций физиологически означает, что длительный метаболизм (+ или -) вызывает некоторую перестройку нейроэндокринного обеспечения, с фиксацией данного метаболизма, как фонового, и любые противоположные изменения ощущаются усиленно контрастно. Эмпирически это было известно всегда: «Счастье есть окончание несчастья» - Шопенгауэр, красивая схема Плутчека вполне может быть руководством по балансировке эмоций. Синдром гиперстимуляции физиологически эффективнее купируется физической активностью, так как базовые эмоции составляют основу гиперстимуляции, а эволюционно все базовые программы рассчитаны на действия и повышенную физическую нагрузку. Синдром отмены эффективнее корректируется формированием любой цели, как основы физиологической активности лобных долей. Лобные доли способны перенаправить, простимулировать, или переформатировать нейроэндокринное обеспечение любого инстинкта, и любая цель, даже очень сомнительная, позволит избежать гормонального коллапса, а далее поможет время, и личные морально-волевые качества.
Анатомия эмоционального реагирования достаточно условна, относительно точно можно выделить базовые эмоции, как универсальные эволюционные процессы, не поменявшие общую схему благодаря оптимальному соответствию требованиям адаптивности. Социальные и высшие эмоции развивались совместно с процессами мышления, как в последовательном порядке, так и в реверсивных вариантах, и самые важные ключевые компоненты фиксировались в жестких подпрограммах инстинктов. В результате анатомические центры нейроэндокринной регуляции имеют множество функционально неодинаковых отделов в пределах одной анатомической структуры, и могут быть задействованы параллельно в процессах, имеющих довольно различную генетическую основу и предназначенность. Система значимости всех видов мышления, невербальная коммуникация и эмоциональная экспрессия, компенсаторные и защитные механизмы, и другие процессы интегрированы на уровне базовых эмоций, но физиологически не ограниченны подкорковыми структурами. Собственная система значимости мозжечка, первичная активность нейронных полей, ресурсы организма в целом и другие физиологические компоненты не менее важны для эффективности эмоционального реагирования. Попытки выделить эмоции в отдельную систему неэффективны так же, как невозможно в одну систему с общей физиологией объединить все виды анализаторов, а базовые эмоции общебиологически можно рассматривать как вторичный анализатор, объединяющий самые разные физиологические процессы. В результате усовершенствования невербальной коммуникации эмоции приобрели стандартизированные внешние проявления, создающие иллюзию единого физиологического процесса. Чтобы разобраться во внешне стандартизированных эмоциональных проявлениях, удобнее разобрать привычные психологические термины и определения, промаркировав их базовыми физиологическими компонентами.
Маркеры интуиции подкорковых структур.
Эмоции в целом, без деталей, представляют собой фиксацию и воспроизведение нейроэндокринной коррекции генетически кодированных схем, дающее максимально адаптивный результат работы ЦНС. Подробная детализация этих процессов возможна только в частном случае конкретного человека, так как всего один из сотен физиологических показателей всегда имеет разное конечное значение в каждой ситуации. Средний показатель концентрации любого гормона в крови может означать:
Норму.
Массивный выброс гормона и такое же массивное потребление органами — мишенями.
Истощение эндокринной системы и неспособность органов-мишеней воспринимать и утилизировать гормон.
Десятки вариантов сочетания синдрома отмены, синдрома гиперстимуляции, компенсаторных механизмов, дающее временные средние показатели гормона в общей динамике процесса.
Показатели активности полушарий головного мозга, подкорковых структур, организма в целом имеют тысячи вариантов, но для стабилизации патологического процесса достаточно убрать один или несколько основных компонентов (иногда достаточно убрать «последнюю каплю в чашке»), поэтому далее, в физиологической расшифровке психологических определений используются только базовые механизмы.
Настроение — фоновое гормональное обеспечение расширенных программ правого полушария, и параметры длительности и интенсивности блока гормональной стимуляции соответствуют параметрам всей другой информации программ. Текущая составляющая определяется полями ТРО справа, и может корректироваться суммой решений задач и ситуаций полей ТРО слева, или одним решением высокой значимости. Прогностическая составляющая определяется программами правой лобной доли, и может корректироваться левой лобной долей. Сумма прогностической и текущей составляющих может менять или восстанавливать модальность настроения.
Чувства имеют основой физиологию высших эмоций в виде нейроэндокринного обеспечения самых объемных моделей правого полушария. Существенное дополнение состоит в том, что чувства предметны и личное отношение зафиксировано во всех программах левого полушария, примерно с одинаковой оценкой значимости объекта, явления или процесса, даже в программах с противоположной модальностью. Оттенки чувств достаточно легко перепутать с ощущениями потому, что невербальная коммуникация и развитая эпизодическая память практически уравняли информацию, воспроизводимую памятью, и информацию, воспринимаемую анализаторами. Двойственное чувство, или кратковременная неопределенность чувства происходит при фиксации в программах ТРО слишком значимой информации, требующей коррекции либо программ лобных долей, либо программ ТРО, что значительно труднее потому, что в третичных полях ТРО информация жестко связанна ассоциативно с базовыми свойствами окружающей среды.
Характер означает оптимальную адаптивную схему работы всех отделов нервной системы в данных условиях развития жизни человека, с учетом генетической базы. Для подкорковых структур это могут быть варианты от длительной работы в одном режиме, с выраженным повышением ресурсности и развитием специфических компенсаторных механизмов, либо это может быть быстрая смена режимов работы, сама по себе являющаяся компенсаторным процессом, а так же любые смешанные варианты. При смене условий окружающей среды лобные доли переформатируют схему работы всех отделов ЦНС, и подкорковые структуры могут достаточно быстро откорректировать режимы функционирования, в зависимости от индивидуальных возможностей пластических процессов.
Аффект является результатом резонансной и однонаправленной работы большинства программ и моделей полушарий головного мозга, с функциональной недостаточностью или блокировкой компенсаторных механизмов. Основная фаза аффекта, не контролируемая сознанием, и в последствии с трудом воспроизводимая в памяти, обеспечивается собственной системой стимуляции мозжечка. На фоне предельного напряжения ЦНС, по основным параметрам ситуация приравнивается к предельно опасной для организма, и любой пусковой ключевой признак в режиме реактивности реализует защитную программу так же, как во время внезапной опасности. Физиологически реакция аффекта является автоматизмом высшего уровня, и дополнительная стимуляция ретикулярной формацией не плюсуется, а скорее умножается на имеющейся гормональный фон. Аффект по многим параметрам сопоставим с боевым трансом, с основным отличием в том, что в боевой транс организм вводится чаще с активным участием сознания.
Базовые эмоции.
Базовые процессы физиологически являются сложным явлением, и эмоции отражают лишь один компонент из множества. Под регулирующим воздействием вегетативной нервной системы меняется работа всех органов и систем, даже кожные рецепторы выдают совершенно разную информацию — все знают, что прикосновение к эрогенным зонам может быть приятным и может быть болезненным. Кожная рецепция может регулироваться не только на уровне ЦНС, существуют достаточно простые и эффективные местные механизмы, и так же коррекция происходит на уровне периферической вегетативной нервной системы и структур спинного мозга. Поэтому базовые эмоции далее рассматриваются некак основа социальных и высших эмоций, а как часть базовых процессов.
Страх и гнев являются фазами одного процесса, немного различные физиологически, но подчиненные общему конечному результату. Реакция страха выражается в сохранении и накоплении ресурсов организма, а так же в узконаправленном восприятии и анализе информации, суммарно определяющей дальнейшие действия. Реакция гнева выражается в залповой реализации ресурсов, если угроза и конкуренция устранимы. В природной реализации страх и гнев последовательные или чередующиеся реакции, с целью эффективного использования ресурсов и анализа информации. Оцепенение у животных физиологически не сопоставимо с парализующим страхом у человека, так как животное не теряет контроль происходящего даже в безвыходной ситуации, или с ранениями несовместимыми с жизнью.
Удовольствие — составная часть самых различных физиологических процессов в виде гормонального «хвоста» после удачных действий, либо избыточное (с запасом) стимуляция заведомо успешных действий, либо избыточная стимуляция процессов, развивающих и повышающих эффективность программ. Базовое значение так же имеет прерывание или снижение активности симпато-адреналовой системы и изменение модальности работы рецепторов, как центрального генеза, так и за счет периферических отделов нервной системы. Сочетания базовых компонентов могут быть самыми различными, но все знают, что вкусно поесть и получить удовольствие можно, успешно решив все проблемы, и проголодавшись, а применение этой схемы в обратном порядке пользы не приносит.
Горе, печаль в базовом варианте является неудовольствием, как физиологическая основа отрицательных эмоций. Неудовольствие ограничивает реализацию программ, ставших неэффективными, и стимулирует комплекс адаптивных процессов. Повышается активность симпато-адреналовой системы, одновременно повышается уровень других необходимых гормонов, что может ощущаться как временный прилив энергии, но основой являются компоненты страха, обеспечивающие сохранение ресурсов, а так же поиск и обработку необходимой информации. Метаболическое соответствие (-) поддерживается количеством вовлеченных в ассоциативные процессы программ, активностью пластических процессов ЦНС, а так же дополнительной активацией необходимых программ защиты. Весь комплекс процессов может стать доминирующим, в виде эффективной в данных условиях адаптивной модели поведения, либо, по мере перестройки программ, и возрастания их эффективности, даже минимальной метаболизм (+) будет ощущаться очень контрастно — счастье есть окончание несчастья.
Любовь, влечение означают перестройку функциональности органов и систем при повышении уровня половых гормонов, а так же выраженное повышение уровня гормонов сопровождения этого базового процесса. Тестостерон и эстроген параллельно повышают агрессию и выживаемость, эволюционно это обусловлено повышенной уязвимостью любого биологического вида в брачный период и во время спаривания, остальные выгоды и преимущества этого эффекта отшлифованы естественным отбором вторично, для каждого вида очень вариативно. Значительное повышение уровня гормонов сопровождения объясняет способность человека легко объединять или сопоставлять эмоционально равноценно любовь к маме, мороженному, Родине, игрушке, или к другому человеку. Развитие половой системы и повышение уровня половых гормонов происходит скачками, или волнообразно, и половое созревание является конечным этапом, но не единственным, и предыдущие промежуточные этапы не менее важны. Генетическую схему взаимодействия половых гормонов и гормонов поддержки можно разделить очень условно, и она составляет значительную часть физиологии импринтинга и других процессов.
Интерес, любопытство являются эволюционно наиболее поздним базовым процессом, но с увеличением неокортекса его значение возросло, так как программы неокортекса просто не работали без предварительного сбора и обработки информации. Эволюционно центром базового процесса вероятнее был гиппокамп, или его аналог, так как основной первичной функцией была наработка топографической модели, и она не требовала пиковых концентраций гормонов, а происходила при доступности ресурсов ЦНС. У человека гиппокамп работает опосредованно, что вероятно связанно с реверсивным эволюционным развитием. Базовый процесс интереса ощущается относительно бледно, и ярко проявляется только в сочетании с другими базовыми процессами, или с социальными эмоциями. Игра, азарт, одержимость и другие яркие проявления интереса являются суммацией или потенцированием базового процесса с компонентами других потребностей. Физиологическая основа интереса ощущается как вдумчивый, неспешный и последовательный процесс, и гормональное обеспечение рассчитано больше на длительность обработки больших объемов информации, чем на интенсивность.
Социальные эмоции.
Базовые процессы имеют значение для самого организма, воспитание потомства и стайные взаимодействия потребовали усовершенствования передачи значимости информации. У многих видов животных значимость информации воспринимается от сородичей так же, как оценивается любое другое явление окружающей среды — просто анализ и сравнение причин и последствий. Эмоциональная экспрессия перевела обмен информацией на совершенно другой уровень, это выражено повысило адаптивность и одновременно уровняло передачу и восприятие совершенно разных физиологических параметров, имеющих оценочное значение. Базовые процессы послужили основой первичных социальных эмоций, а далее в систему невербальной коммуникации на равных встроилась передача ощущений и реакции вегетативной нервной системы. Внутренняя борьба эгоизма и двух видов альтруизма расширили оценочную вариативность невербальной коммуникации, развили базовые параметры личности, и оценка значимости стала использоваться не только для анализа окружающей среды, но и в социальных вариантах потребностей организма. У животных это выражается в зависимости выживания от иерархического положения в стае, и эмоциональная экспрессия превратилась в средство влияния на сородичей. Человек развил далее параметры личности, и достаточно объективная оценка окружающей среды в рамках базовых процессов перемешалась с субъективной оценкой, а эмоциональная экспрессия получила возможность частичного контроля базовых процессов. Реверсивное развитие подкорковых структур позволило работать всей нервной системе идеально сбалансировано, без побочных эффектов интеграции довольно различных процессов, но внешние проявления и многие физиологические показатели стали одинаковы на разных уровнях работы ЦНС. Эмпирически трудно отличить эмоции от ощущений и желаемое от действительного, поэтому далее будут рассматриваться эволюционно значимые компоненты социальных эмоций.
Отвращение — комплекс вегетативных реакций, проявляющийся практически одинаково у видов с разным уровнем развития ЦНС. Передаваемой информацией являются модальность рецепторного восприятия, выраженность вегетативных реакций, и уровень гормонов поддержки, эволюционно позволявшие эффективно запоминать и различать съедобные и не съедобные объекты. Схемы работы гормонов поддержки объединяют всю программу поиска, анализа, действий, и конечного результата в виде отвращения или удовольствия. Поэтому отвращение может быть пусковым ключевым признаком программы, или использоваться ассоциативно при оценке значимости сходных компонентов совершенно других программ. Эмоциональная экспрессия очень выразительна, и упрощает оценку и передачу информации, имеющей аналогичную результативность.
Уверенность — результат подтверждения решения неокортекса собственной системой значимости мозжечка, является базовым процессом, но не относится к подкорковым структурам, а связана с ними так же тесно, как и с другими структурами среднего и переднего мозга. Передаваемой информацей является степень риска или надежности каждого из возможных решений задачи в случае множественности вариантов решений. Уверенность повышает эндокринную стимуляцию большинства процессов ЦНС, и это используется в эмоциональной экспрессии, а так же как средство социального влияния. В неокортексе часто создаются отдельные программы с простыми ключевыми признаками и решениями, дающими уверенность практически в любой ситуации. Такие программы повышают самооценку личности, и дают стабильный дополнительный гормональный фон, обеспечивающий метаболизм (+) в любых условиях внешней среды.
Гордость основана на базовых процессах уверенности и гнева, эволюционно составляет основу межвидовой и внутривидовой конкуренции. Страх так же присутствует в гордости, как неразрывная связка с гневом, но не только в виде промежуточного этапа экономии ресурсов и анализа информации. Многим приходилось видеть истошно мяукающего котенка, оставшегося в одиночестве, примерно тоже самое испытывает ребенок, лишённый родительского внимания. Ребенок не всегда выражает активность симпато-адреналовой системы криком или плачем, но легко заметить, какой контраст в нейрогормональном обеспечении проявляется при смене игнорирования на родительскую заботу. Часто повторяющейся контраст беззащитности и родительской любви у многих постепенно формирует доминирующую программу, имеющую избыточно развитое энергообеспечение для стиля поведения, вызывающего любовь родителей. В рамках вторичного альтруизма программа может переформатироваться в самые различные варианты, не меняется только базовый компонент — контрастно избыточное нейроэндокринное обеспечение. Поэтому у самого уверенного и гордого человека в далеком детстве можно найти пусковой компонент страха, заставляющий нести любые потери, но не возвращаться в состояние беспомощности и незащищенности.
Зависть основана на базовом процессе страха, мобилизующим интерес при невозможности достичь желаемого результата из-за неконтролируемой опасности для организма, или из-за недостатка ресурсов. Гнев так же присутствует в зависти как неразрывная связка со страхом, потенцируя базовый процесс интереса, и увеличивая при необходимости расход ресурсов для достижения желаемого результата. Передаваемой информацией может быть как степень опасности действий, так и потребность использовать информацию для развития навыков и мышления, дополнительно стимулируя возможности внутривидовой и межвидовой конкуренции. Эмоциональная экспрессия зависти стимулирует объединение усилий сообщества в достижении адаптивного результата, или в нейтрализации конкуренции. В социальных процессах личностно используется для уменьшения социальных ограничений своих действий, и расширения возможностей мышления.
Презрение основано на базовых процессах гнева и уверенности. В рамках первичного альтруизма ограничивает излишнюю опасную активность потомства, одновременно стимулируя адекватное развитие. В рамках вторичного альтруизма презрение поддерживает оптимальный вариант иерархии, экономя ресурсы и пресекая попытки изменить иерархический статус, приводящие к дезорганизации сообщества. Передаваемой информацией так же может быть значимость объектов и явлений в процессе воспитания потомства или жизнедеятельности сообщества в вариантах, противоположным интересу. Яркое, красивое, но бесполезное оценивается презрительно, или в сходном варианте пренебрежения.
Стыд, вина, обида — варианты последовательного и реверсивного развития базового процесса горе в рамках первичного и вторичного альтруизма, уравновешивая потребности эгоизма. Адаптивным результатом является оптимальное усреднение нейроэндокринного обеспечения трех компонентов, при участии практически всех базовых процессов. Стыдливое покраснение лица является подавленным компонентом реакции гнева, направленного на себя, либо на ситуацию, либо на стыдящего. Вина чаще связанна со страхом, обида подавляет влечение или любовь, но в любых сочетаниях базовые процессы стимулируют объемное переформатирование программ, развитие защитных и компенсаторных процессов, если только не развиваются в средства социального влияния.
Месть — базовый процесс гнева, развитый в программы межвидовой и внутривидовой конкуренции, а так же в общую адаптивную модель противодействия всем возможным агрессивным факторам окружающей среды. Физиологически месть является чувством, с ключевым значением пусковой информации в правом полушарии, и с детальными решениями во всех программах левого полушария на все возможные ситуации, то есть когда нужно избегать, подождать, или действовать. Программы объедены в объемную модель, в которой пусковые ключевые признаки могут быть как живыми, так и неживыми объектами и явлениями. Это хорошо заметно, если сравнить ощущения, возникающие при постоянном устранении надоевшего препятствия, уничтожении мешающих растений возле дома, надоедливых или опасных насекомых, и ощущение, возникающие в мелких потасовках с надоевшими сослуживцами. Самые масштабные модели мести используются идеологически в качестве высшей эмоции, с ключевым признаком в виде идеального врага, и для борьбы нужно отдать все силы, а иногда и жизнь. Примерно так же наши далекие предки годами готовились к уничтожению опасного хищника, или подготавливали потомство для противодействия агрессивным факторам внешней среды.
Удивление — эмоциональная экспрессия варианта ориентировочного рефлекса с пусковым компонентом реакции страха в виде широко открытых глаз и так далее. Физиологически означает экономию ресурсов и анализ информации с готовностью задействовать любую необходимую программу, то есть с текущей модели правого полушария данная информация не соответствует имеющейся детализации левым полушарием. Далее происходит осознание момента, с вовлечением всех имеющихся программ левого полушария для выбора стиля поведения, соответствующего новой информации. Программы выбираются по пусковым ключевым признакам, но приоритет имеют реакции страха и гнева, и они реализуются при необходимости намного быстрее любых других вариантов. При прояснении ситуации часто бывают смех облегчения, означающий отмену симпато-адреналовой стимуляции, и активацию любого другого базового процесса.
Жалость в базовом биологическом варианте является обострением внимания к потомству или соплеменнику, как профильная форма ориентировочного рефлекса, переформатированная на социальное восприятие в рамках первичного и вторичного альтруизма. Жалость один из основных процессов, развивших стандартный анализ окружающей среды в эмпатию. Базовый процесс горя ощущается доминирующим в жалости из-за наибольшей остроты восприятия чужой боли.
Ревность физиологически является синдромом отмены действия половых гормонов и гормонов поддержки инстинкта продолжения рода, с активацией защитных программ на основе базовых процессов гнева, страха, горя. Утрата пускового символа, или возможность утраты, за счет снижения уровня всего спектра гормонов поддержки вводит ЦНС в состояние метаболизм (- -), и повышает компенсаторную активность симпато-адреналовой системы. Неокортекс человека способен перенаправлять энергообеспечение инстинктов, и это означает, что эндокринная стимуляция влечения любви задействована во всех программах и моделях ЦНС. Вся сумма нейроэндокринных изменений может проявляться в самых различных эмоциональный вариантах, часто совершенно противоположных, в зависимости от условий жизни и развития человека. Сравнивая у разных авторов обоснования физиологии и биологии ревности легко заметить, что даже базовые эмоции очень часто проявляются не целостно, а отдельными компонентами, формируя комплексный вариант эмоции ревности. Проводя аналогию с другими социальными эмоциями, можно сделать вывод, что какая-либо доминирующая эмоция не работает без связки с остальными компонентами. На социальном уровне формируются сложные индивидуальные схемы реагирования, имеющие значение базового процесса. В такой схеме можно выделить отдельные яркие проявления базовых и социальных эмоций, но они лишь часть общего процесса, и выделяются только в части общей динамики, но не в суммарном значении, и не в конечном результате. Многие компоненты жестко генетически закреплены в вариантах последовательного, или реверсивного развития инстинктов, и жесткие звенья потребностей человека на много богаче и разнообразнее, чем у наших биологических предков. Разница в строении ДНК только выглядит незначительной, но как влияет последнее звено на всю цепочку генетического кода, пока можно рассчитать только эмпирически.
Гендерные особенности.
Родительский инстинкт дал мощный толчок развитию ЦНС и в биологической «гонке вооружений» выигрывал тот вид, в котором особи женского пола лучше защищали и обучали потомство. В последовательном и реверсивном развитии жесткой базы инстинктов у особей женского пола естественным отбором закрепились некоторые физиологические особенности ЦНС, дающие общее адаптивное видовое преимущество за счет эффективности воспитания потомства:
физиологическая лабильность программ и подпрограмм, позволяющая быстро переключать внимание по минимальному количеству ключевых признаков, удерживая одновременный контроль всех активных подпрограмм в общей модели. Биологически это проявляется в коррекции действий каждого детеныша в выводке параллельно с анализом всех изменений окружающей среды.
высокий уровень эмпатии, что означает доминирование в мышлении социальной ассоциативности, то есть информация преимущественно кодируется по социально-эмоциональным признакам, и только во вторую очередь учитываются физико-химические свойства окружающей среды. Биологически это проявляется в более эффективном прогнозе действий и намерений потомства, полового партнера и членов сообщества.
опережающая избыточная нейроэндокринная стимуляция программ социального взаимодействия, резко повышающая эффективность эмоциональной экспрессии и обеспечивающая заблаговременную координацию действий и намерений потомства, полового партнера и членов сообщества.
Девочки играют в куклы не потому, что с детства готовы стать мамой, это внешнее проявление жесткого генетического кода социально-эмоциональных программ. Девочки не играют в машинки и конструкторы потому, что физические свойства окружающей среды для них второстепенны, а куклы в достаточном объеме моделируют и развивают социальное взаимодействие. Женщина способна справиться с огромной массой совершенно разной работы, и ей не требуется логическая связь действий, достаточно знать конечный результат по минимальному набору ключевых признаков. Женщина может привентивно зарядить ситуацию эмоциональной энергией, и поддерживать эту энергию, если мужчина под влиянием логики спасовал, а работу в любое случае нужно выполнить.
Мужской половине развивающиеся мощности ЦНС для воспитания потомства были не нужны, и подарок эволюции использовался в анализе внешней среды. Мужскому типу программ и моделей ненужно было одновременно удерживать в памяти множество мелких, несвязанных между собой деталей. На основе топографического мышления создавалась целостная модель окружающего мира с совершенно другими ассоциативными возможностями. Длительный анализ больших объемов информации развил, и закрепил генетически несколько иной тип мышления с возможностью неординарных решений, которые тут же перехватывались женской половиной. Топография автоматически подразумевает объединение и сопоставление свойств объектов и явлений во всех возможных вариантах, что и явилось основой логического мышления. Применение новых навыков женской половиной развивал вариативность конечных результатов, и суммарно повышал ассоциативные возможности обоих типов мышления. Общий адаптивный результат давал серьезные преимущества, и общая схема закрепилась естественным отбором на генетическом уровне.
Высшие эмоции.
Оценка окружающей среды начинается с гомеостатической значимости, последовательно маркируя ценность для организма объектов, явлений и процессов окружающего мира, создавая многоходовые и многокомпонентные цепочки, основанные на удовлетворении первичных потребностей. Параллельно, с самого рождения, действуют биомеханизмы инстинкта развития, имеющие собственную физиологию, основанную на первичной активности нейронных полей неокортекса, развитую в стимуляцию подкорковых структур для обеспечения процессов, не связанных напрямую с гомеостатической значимостью. Потребности альтруизма видоспецифически развивают взаимодействие двух основных биомеханизмов систем значимости, и у человека ценность социальных свойств окружающего мира легко перекрывает значение физических свойств окружающей среды. Альтруизм многое скорректировал в физиологии подкорковых структур, и ЦНС в целом, но коррекция происходила в рамках доступной емкости программ неокортекса, и с учетом функциональной межполушарной асимметрии. Деление эмоциональных процессов на базовые, социальные, высшие кроме всего прочего отражает разницу функционально-временного охвата процессов и соответствующие параметры эндокринной стимуляции. Адаптивная эффективность достигается при успешной реализации всех трех уровней, и в рамках функционально-временного охвата процессов высшие эмоции являются сверхъемкими пожизненными моделями основных угроз окружающей среды способов противодействия им, и основных способов самореализации. Яркое самоощущение высших эмоций возникает при суммации всех трех уровней, если же какой-либо уровень не задействован высшие эмоции могут ощущаться в упрощенных вариантах эндокринного обеспечения — цель, настроение, чувства, или просто структурированность и определенность будущего.
Эволюционные аналоги высших эмоций прослеживаются практически у всех млекопитающих, они соответствуют видовым возможностям неокортекса, и определяются в основном по разнице в навыках и мышлении у соседних популяций одного вида. Человеку без соответствующего опыта трудно понять разницу в мышлении соседних сообществ сурков или зайцев, но все представляют злопамятность некоторых пород кошек, и преданность собак и лошадей. В биогеоценозах без угроз в виде хищников или людей мышление и общая жизнеспособность многих видов заметно снижается, и это позволяет отличить эволюционные аналоги высших эмоций от социальных, контрастирующихся во время воспитания потомства. Таким образом три уровня эмоционального реагирования являются общим принципом эволюционного развития ЦНС млекопитающих, высшие эмоции развиваются в составе мышления или аналогов сознания, и у человека приобрели совершенно иные психофизиологические проявления, так же как речь и многие другие функции.
Импрессинг является основой высших эмоций и чувств, он формирует комплексную доминанту развития и жизни организма, сочетающую в общей модели все смысловые символы живых и неживых значимых факторов внешней среды. Общая модель постоянно корректируется с целью сохранить оптимальное эндокринное обеспечение остальных физиологических компонентов, неизменными остаются только смысловые базовые компоненты. Например, дружба в детстве является общим алгоритмом игры, в юности общими мечтами и целью, в зрелости надежностью в общих делах, а в старости связью времен. В высших эмоциях импрессинг проявляется своим основным биомеханизмом — в сенситивные периоды фиксируется базовая смысловая информация, последним пазлом объединяя в целостную модель множество нерешенных задач и вопросов. Стрессовые ситуации с ярким запечатлением информации существенно дополняют основной биомеханизм, и могут менять отдельные компоненты модели, но смысловая база остается целостной, как основа нейроэндокринной стимуляции, максимально адаптивная в данных условиях. Импрессинг, как и все процессы ЦНС, имеет многоуровневую физиологию, и у человека самым простым вариантом эндокринного обеспечения (но не нейросхемы) является эпизодическая память. Онтогенез очень условно повторяет эволюционное развитие высших эмоций, импрессинга и других ВПФ, так как и у человека все процессы скорректированы жестко закрепленными реверсивными генетическими компонентами. У человека особенности физиологии высших эмоций соответствуют особенностям физиологии сознания, и на этом уровне они являются базовым процессом нейроэндокринного обеспечения, интегрирующим все остальные уровни. Разделение на праксические, эстетические и другие варианты очень условно, так как доминирующим компонентом в высших эмоциях может быть любая социальная эмоция, то есть доминантой может быть вина, месть, любовь, жадность и так далее, объединяя остальные компоненты в единую цель. Самоосознание зависит от доминирующей модальности, и от этого же зависит способность к эмпатии и оценка сознания окружающих — эстет может оценивать интеллектуала как примитивно-безчувственного человека, интеллектуал может считать эстета туповатым дикарем, попавшим в зависимость от ярких и нелогичных явлений и так далее. Сверхпластичность неокортекса и реверсивные процессы развития ЦНС не дают возможности точно выделить все физиологические компоненты сознания и высших эмоций, поэтому на основе физиологии интуитивных процессов можно дать достаточно общее определение:
самоосознание в самом масштабном варианте представляет собой одновременную активацию общей модели правого полушария и всех стилей поведения левого полушария с готовностью воспринимать информацию в любой модальности, с активацией всех компонентов импрессинга и всех уровней нейроэндокринного обеспечения…
Сергей Антонов