  |
 |
|
Прочитано: 38% |
Теория
Вайнберга-Салама предсказывала, что при энергиях, значительно превышающих 100
ГэВ, три новые частицы и фотон должны вести себя одинаково, а при более низких
энергиях частиц, т. е. в большинстве обычных ситуаций, эта "симметрия" должна
нарушаться. Массы W+, W- и Z0 бозонов предсказывались большими, чтобы
создаваемые ими силы имели очень малый радиус действия. Когда Вайнберг и Салам
выдвинули свою теорию, им мало кто верил, а на маломощных ускорителях тех времен
невозможно было достичь энергии в 100 ГэВ, необходимой для рождения реальных W+,
W- и Z0 частиц. Однако лет через десять предсказания, полученные в этой теории
при низких энергиях, настолько хорошо подтвердились экспериментально, что
Вайнбергу и Саламу была присуждена Нобелевская премия 1979 г. совместно с
Шелдоном Глэшоу (тоже из Гарварда), который предложил похожую единую теорию
электромагнитных и слабых ядерных взаимодействии. Комитет по Нобелевским премиям
был избавлен от неприятностей, которые могли бы возникнуть, если бы оказалось,
что он совершил ошибку сделанным в 1983 г. в ЦЕРНе открытием трех массивных
партнеров фотона с правильными значениями массы и другими предсказанными
характеристиками. Карло Руббиа, возглавивший группу из нескольких сотен физиков,
которым принадлежало это открытие, получил Нобелевскую премию 1984 г.,
присужденную ему совместно с инженером ЦЕРНа Симоном Ван дер Меером, автором
проекта накопителя античастиц, использованного в эксперименте. (В наше время
чрезвычайно трудно оставить свой след в экспериментальной физике, разве что вы
уже на вершине!).
Сильное ядерное
взаимодействие представляет собой взаимодействие четвертого типа, которое
удерживает кварки внутри протона и нейтрона, а протоны и нейтроны внутри
атомного ядра. Переносчиком сильного взаимодействия считается еще одна частица
со спином 1, которая называется глюоном.
Глюоны взаимодействуют
только с кварками и с другими глюонами. У сильного взаимодействия есть одно
необычайное свойство - оно обладает конфайнментом (confinement - ограничение,
удержание (англ.). - прим. ред.).
Конфайнмент состоит в
том, что частицы всегда удерживаются в бесцветных комбинациях. Один кварк не
может существовать сам по себе, потому что тогда он должен был бы иметь цвет
(красный, зеленый или синий). Поэтому красный кварк должен быть соединен с
зеленым и синим посредством глюонной "струи" (красный + зеленый + синий =
белый). Такой триплет оказывается протоном или нейтроном. Существует и другая
возможность, когда кварк и антикварк объединяются в пару (красный + антикрасный,
или зеленый + антизеленый, или синий + антисиний = белый). Такие комбинации
входят в состав частиц, называемых мезонами. Эти частицы нестабильны, потому что
кварк и антикварк могут аннигилировать друг с другом, образуя электроны и другие
частицы. Аналогичным образом, один глюон не может существовать сам по себе из-за
конфайнмента, потому что глюоны тоже обладают цветом. Следовательно, глюоны
должны группироваться таким образом, чтобы их цвета в сумме давали белый цвет.
Описанная группа глюонов образует нестабильную частицу - глюбол.
Мы
не можем наблюдать отдельный кварк или глюон из-за конфайнмента. Не означает ли
это, что само представление о кварках и глюонах как о частицах несколько
метафизично? Нет, потому что сильное взаимодействие характеризуется еще одним
свойством, которое называется асимптотической свободой. Благодаря этому свойству
понятие кварков и глюонов становится вполне определенным. При обычных энергиях
сильное взаимодействие действительно является сильным и плотно прижимает кварки
друг к другу. Но, как показывают эксперименты на мощных ускорителях, при высоких
энергиях сильное взаимодействие заметно ослабевает и кварки и глюоны начинают
вести себя почти как свободные частицы. На рис. 5.2 представлен фотоснимок
столкновения протона и антипротона высокой энергии. Мы видим, что несколько
почти свободных кварков, родившихся в результате взаимодействия, образовали
"струи" треков, которые видны на фотографии.
Итогом успешного
объединения электромагнитного и слабого взаимодействий стали попытки соединить
эти два вида взаимодействий с сильным взаимодействием, чтобы в результате
получилась так называемая теория великого объединения. В этом названии есть
некоторое преувеличение: во-первых, теории великого объединения не такие уж
великие, а во-вторых, они не объединяют полностью все взаимодействия, потому что
в них не входит гравитация. Кроме того, все эти теории на самом деле неполны,
потому что содержат параметры, которые нельзя предсказать теоретически и которые
надо вычислять, сравнивая теоретические и экспериментальные результаты. Тем не
менее такие теории могут стать шагом к полной теории объединения, охватывающей
все взаимодействия. Основная идея построения теорий великого объединения состоит
в следующем: как уже говорилось, сильные взаимодействия при высоких энергиях
становятся слабее, чем при низких. В то же время электромагнитные и слабые силы
асимптотически не свободны, и при высоких энергиях они растут. Тогда при
каком-то очень большом значении энергии - при энергии великого объединения - эти
три силы могли бы сравняться между собой и стать просто разновидностями одной и
той же силы. Теории великого объединения предсказывают, что при этой энергии
разные частицы вещества со спином 1/2, такие, как кварки и электроны, тоже
перестали бы различаться, что было бы еще одним шагом к объединению.
Значение энергии
великого объединения не очень хорошо известно, но оно должно составлять по
меньшей мере тысячу миллионов миллионов ГэВ. В ускорителях современного
поколения сталкиваются частицы с энергиями около 100 ГэВ, а в будущих проектах
эта величина должна возрасти до нескольких тысяч ГэВ. Но для ускорения частиц до
энергии великого объединения нужен ускоритель размером с Солнечную систему.
Маловероятно, чтобы в нынешней экономической ситуации кто-нибудь решился ее
финансировать. Вот почему невозможна непосредственная экспериментальная проверка
теорий великого объединения. Но здесь, как и в случае электрослабой единой
теории, существуют низкоэнергетические следствия, которые можно проверить.
Самое интересное из
таких следствии то, что протоны, составляющие большую часть массы обычного
вещества, могут спонтанно распадаться на более легкие частицы, такие, как
антиэлектроны. Причина в том, что при энергии великого объединения нет
существенной разницы между кварком и антиэлектроном. Три кварка внутри протона
обычно не обладают достаточным количеством энергии для превращения в
антиэлектроны, но один из кварков может совершенно случайно получить однажды
энергию, достаточную для этого превращения, потому что в силу принципа
неопределенности невозможно точно зафиксировать энергию кварков внутри протона.
Тогда протон должен распасться, но вероятность того, что кварк будет иметь
достаточную энергию, столь мала, что ждать этого придется по крайней мере
миллион миллионов миллионов миллионов миллионов (единица с тридцатью нулями)
лет, что гораздо больше времени, прошедшего с момента большого взрыва, которое
не превышает десяти тысяч миллионов лет или что-то около того (единица с десятью
нулями). Отсюда напрашивается вывод, что возможность спонтанного распада протона
нельзя экспериментально проверить. Можно, однако, увеличить вероятность
наблюдения распада протона, изучая очень большое число протонов. (Наблюдая,
например, 1 с тридцатью одним нулем протонов в течение года, можно надеяться
обнаружить, согласно одной из простейших теорий великого объединения, более
одного распада протона).
Несколько таких
экспериментов уже выполнено, но они не дали определенных сведений о распадах
протона или нейтрона. Один из экспериментов, в котором использовалось восемь
тысяч тонн воды, проводился в соляной шахте штата Огайо (для того, чтобы
исключить космические помехи, которые можно принять за распад протона).
Поскольку в течение всего эксперимента не было зарегистрировано ни одного
распада протона, можно вычислить, что время жизни протона должно быть больше,
чем десять миллионов миллионов миллионов миллионов миллионов (единица с
тридцатью одним нулем) лет. Этот результат превышает предсказания простейшей
теории великого объединения, но есть и более сложные теории, дающие более
высокую оценку. Для их проверки потребуются еще более точные эксперименты с еще
большими количествами вещества.
Несмотря на трудности
наблюдения распада протона, не исключено, что само наше существование есть
следствие обратного процесса - образования протонов или, еще проще, кварков на
самой начальной стадии, когда кварков было не больше, чем антикварков. Такая
картина начала Вселенной представляется наиболее естественной. Земное вещество в
основном состоит из протонов и нейтронов, которые в свою очередь состоят из
кварков, но в нем нет ни антипротонов, ни антинейтронов, состоящих из
антикварков, если не считать те несколько штук, которые были получены на больших
ускорителях. Эксперименты с космическими лучами подтверждают, что то же самое
справедливо и для всего вещества в нашей Галактике: в нем нет ни антипротонов,
ни антинейтронов, за исключением того небольшого количества античастиц, которое
возникает в результате рождения пар частица-античастица в соударениях частиц при
высоких энергиях. Если бы в нашей Галактике были большие участки антивещества,
то можно было бы ожидать сильного излучения на границах раздела вещества и
антивещества, где возникало бы множество соударений частиц и античастиц,
которые, аннигилируя, испускали бы излучение высокой энергии.
У нас нет прямых
указаний на то, состоит ли вещество других галактик из протонов и нейтронов или
из антипротонов и антинейтронов, но оно должно состоять из частиц одного типа: в
пределах одной галактики не может быть смеси частиц и античастиц, потому что в
результате их аннигиляции испускалось бы мощное излучение. Поэтому мы считаем,
что все галактики состоят из кварков, а не из антикварков; вряд ли одни
галактики состояли из вещества, а другие - из антивещества.
Но почему кварков
должно быть настолько больше, чем антикварков? Почему число их не одинаково? Нам
очень повезло, что это так, потому что если бы кварков и антикварков было
поровну, то почти все кварки и антикварки проаннигилировали бы друг с другом в
ранней Вселенной, наполнив ее излучением, но едва ли оставив хоть какое-нибудь
вещество. Не было бы ни галактик, ни звезд, ни планет, на которых могла бы
развиваться человеческая жизнь. С помощью теорий великого объединения можно
объяснить, почему во Вселенной кварков должно быть сейчас больше, чем
антикварков, даже в том случае, если в самом начале их было поровну. Как мы уже
знаем, в теориях великого объединения при высоких энергиях кварки могут
превращаться в антиэлектроны. Возможны и обратные процессы, когда антикварки
превращаются в электроны, а электроны и антиэлектроны - в антикварки и кварки.
Когда-то на очень ранней стадии развития Вселенной она была такой горячей, что
энергии частиц было достаточно для подобных превращений. Но почему же в
результате кварков стало больше, чем антикварков? Причина кроется в том, что
законы физики не совсем одинаковы для частиц и античастиц.
До 1956 г. считалось,
что законы физики инвариантны относительно трех преобразований симметрии - C, P
и T. Симметрия С означает, что все законы одинаковы для частиц и античастиц.
Симметрия P означает, что законы физики одинаковы для любого явления и для его
зеркального отражения (зеркальным отражением частицы, вращающейся по часовой
стрелке, будет частица, вращающаяся против часовой стрелки). Наконец, смысл
симметрии Т состоит в том, что при изменении направления движения всех частиц и
античастиц на обратное система вернется в то состояние, в котором она находилась
раньше; иными словами, законы одинаковы при движении во времени вперед или
назад.
В 1956 г. два
американских физика, Тзундао Ли и Чженьнин Янг, высказали предположение, что
слабое взаимодействие на самом деле не инвариантно относительно
Р-преобразований. Иными словами, в результате слабого взаимодействия развитие
Вселенной может пойти иначе, чем развитие ее зеркального изображения. В том же
году Цзиньсян By, коллега Ли и Янга, сумела доказать, что их предположение
правильно. Расположив в магнитном поле ядра радиоактивных атомов так, чтобы их
спины были направлены одинаково, она показала, что электронов вылетает больше в
одном направлении, чем в другом. В следующем году Ли и Янг за свое открытие были
удостоены Нобелевской премии. Оказалось, что слабые взаимодействия не
подчиняются и симметрии С. Это означает, что Вселенная, состоящая из античастиц,
будет вести себя иначе, чем наша Вселенная. Всем, однако, казалось, что слабое
взаимодействие должно все-таки подчиняться комбинированной симметрии CP, т. е.
развитие Вселенной должно происходить так же, как и развитие ее зеркального
отражения, если, отразив ее в зеркале, мы еще каждую частицу заменим
античастицей! Но в 1964 г. еще два американца, Джеймс Кронин и Вел Фитч,
обнаружили, что в распаде частиц, которые называются K-мезонами, нарушается даже
CP-симметрия.
В
результате в 1980 г. Кронин и Фитч получили за свою работу Нобелевскую премию.
(Какое огромное количество премий присуждено за работы, в которых показано, что
Вселенная не так проста, как нам кажется).
Существует
математическая теорема, в которой утверждается, что любая теория, подчиняющаяся
квантовой механике и теории относительности, должна всегда быть инвариантна
относительно комбинированной симметрии CPT. Другими словами, поведение Вселенной
не изменится, если заменить частицы античастицами, отразить все в зеркале и еще
изменить направление времени на обратное. Но Кронин и Фитч показали, что если
заменить частицы античастицами и произвести зеркальное отражение, но при этом не
изменять направление времени на обратное, то Вселенная будет вести себя
по-другому. Следовательно, при обращении времени законы физики должны
измениться, т. е. они не инвариантны относительно симметрии Т.
Понятно, что в ранней
Вселенной нарушалась симметрия Т: когда время течет вперед, Вселенная
расширяется, а если быi время пошло назад, то Вселенная начала бы сжиматься. А
поскольку существуют силы, не инвариантные относительно симметрии Т, то отсюда
следует, что но мере расширения Вселенной под действием этих сил антиэлектроны
должны превращаться в кварки чаще, чем электроны в антикварки. Затем, когда
Вселенная расширялась и охлаждалась, антикварки и кварки должны были
аннигилировать, но поскольку кварков оказалось бы больше, чем антикварков,
кварки остались бы в небольшом избытке. И они-то и есть те самые кварки, из
которых состоит сегодняшнее вещество, которое мы видим и из которого сотворены
мы сами. Таким образом, само наше существование можно рассматривать как
подтверждение теории великого объединения, правда, только как качественное
подтверждение. Неопределенности происходят из-за того, что мы не можем
предсказать, ни сколько кварков останется после аннигиляции, ни даже будут ли
оставшиеся частицы кварками или антикварками. (Правда, если бы в излишке
остались антикварки, мы бы просто переименовали их в кварки, а кварки - в
антикварки).
Теории
великого объединения не включают в себя гравитационное взаимодействие. Это не
столь уж существенно, потому что гравитационные силы так малы, что их влиянием
можно просто пренебречь, когда мы имеем дело с элементарными частицами или
атомами. Однако тот факт, что гравитационные силы являются дальнодействующими,
да еще и всегда силами притяжения, означает, что результаты их воздействия
всегда суммируются. Следовательно, если имеется достаточное количество частиц
вещества, то гравитационные силы могут стать больше всех остальных сил. Вот
почему эволюция Вселенной определяется именно гравитацией. Даже в случае
объектов размером со звезду гравитационное притяжение может перевесить все
остальные силы и привести к коллапсу звезды. В 70-х годах я занимался
исследованием черных дыр, которые могут возникнуть в результате такого звездного
коллапса, и окружающих их сильных гравитационных полей. Именно в ходе этой
работы у меня появились первые догадки о том, как квантовая механика и общая
теория относительности могут влиять друг на друга - первые проблески формы той
квантовой теории гравитации, которую еще предстоит разработать.