Относится к сборнику статей теори МВАП https://t.me/thinking_cycles
Представим большую группу людей, застрявших в бесконечных просторах Васюганских болот. У них нет инструментов навигации, они оказались совершенно не подготовлены, но нужно выживать и куда-то двигаться, для разведки распределяясь на несколько отрядов.
И вот один человек обнаруживает, что высохшие наросты на гнилых деревцах берез под снопиком искр давно бесполезной зажигалки легко начинают тлеть и при раздувании можно развести огонь. Это заинтересовало всех, кто не выкинул еще зажигалки, новость сразу облетела все самые дальние отряды и попаданцы начали использовать этот жизненно полезный способ.
Из-за монотонности окружающего и действий все рассказывают друг дружке разные истории, правдивые и выдуманные, чтобы как-то развлечься и преодолеть уныние. На первом месте, конечно же, попытки придумать выходы из положения, главное угадать, в каком направлении было бы правильно идти. Чтобы проверить сказанное, нужно просто идти в предлагаемом направлении и через много времени станет ясно, верно ли оно было предсказано. У многих ест свои гипотезы, которым они верят, но убедить других практически невозможно и они, в отличие от способа поджига трутовиков, остаются локальными.
В каждом отряде есть свой ведущий, на котором лежит ответственность за своих людей. И даже у всей группы есть лидер – старый и мудрый охотник, многое знающий, но не из этих мест. Если бы какая-то из гипотез верного пути убедила ведущего, он бы, возможно, сумел бы убедить лидера. Но у всех ведущих есть своя идея, которой они и следуют. Поэтому даже очень правдоподобные гипотезы, учитывающие небесные ориентиры и догадки о возможных границах болот, ведущие воспринимают как занятные, но бесполезные байки.
Тот, кто слишком настойчиво предлагает альтернативу, рискует быть воспринятым как смутьян, мечтатель или угроза стабильности. В условиях выживания конформизм становится добродетелью, а инакомыслие — опасностью.
То, что в отрядах ведущими блюдется дисциплина, увеличивает шансы на выживание по сравнению, если бы ведущих и лидера вообще не было. Люди оказались бы сами по себе со своими локальными решениями, те, кто посчитал себя знающим, не смогли бы убедить остальных. Их бы слушали, как и любые другие высказанные истории, но ничего бы не делалось, потому что никто не смог бы взять и организовать всех. В истории известны случаи: вроде Жанны д`Арк, вышедшей из самых низов и, сумев обратить внимание на себя, окрылила всех божественными идеями, голос которых она ясно слышала. Она использовала 1) доверчивость к тому, что оказывается не понимаемо, но звучит авторитетно, 2) стадностью, когда, убедив нескольких своей харизмой и истовой верой, круг веры расширяется и 3) кризисом легитимности лидеров. Это факторы, когда идея может вдруг оказаться в топе фокуса внимания общества.
Огромное множество таких личностей в современном обществе создают свои анклавы веры в некие идеи, но научно обоснованных таких идей среди них нет, потому что ученый, который способен такие идеи годами формировать до уровня надежно отработанных верифицированных концепций, не обладает навыками харизматического влияния и навыками обмана больших групп (который формируется с самого раннего девства). Харизматичный же лидер, развивающий эти навыки, тем самым не тратит времени на развитие того, что необходимо для корректного формирования обоснованных концепций: честности в оценке идей, навыками научной методологии и т.п.
Глубокая идея требует времени, скромности и дисциплины — а внимание требует яркости, уверенности и нарратива. Учёный учится сомневаться, ограничивать выводы, искать контраргументы. Его престиж — в скромности формулировок и строгости доказательств. Харизматический лидер учится убеждать, упрощать, говорить «от сердца к сердцу», использовать эмоциональные якоря. Его престиж — в силе влияния и видимости уверенности. Тот, кто с детства учится «брать людей» — редко выдерживает годы одиночной работы над формализацией сложного. А тот, кто годами уточняет модель сознания — не станет кричать с трибуны «Я нашёл путь!», даже если нашёл.
В современном обществе есть понятие сект и пагубности обмана масс. Поэтому в секты попадают только те, кто слишком доверчив и беззащитен перед авторитарным влиянием, обычно это недостаточно образованные люди. Если кто-то пытается использовать авторитет науки в целях создать себе ареал влияния и веры, таких называют фриками. Многие ученые становятся фриками в попытках получить известность и влияние. Это принципиально претит тем, кто имеет в самом деле долго и эффективно нарабатываемую концепцию, отрицая возможности доказать правоту не обманом, а пониманием логики концепции. Поэтому для таких нет возможности использовать харизматичных организаторов с целью популяризации и продвижения. Они легко сам могли бы создать теорию в виде заманчивой легенды, как это сделал Р.Хаббард, который утверждал, что религию можно сделать даже из электрической лампочки, и что религия является самым прямым путем к обогащению и власти.
Общество (даже образованное) ищет не понимание, а облегчение неопределённости. Каковая может быть стратегия продвижения научной идеи в таком современном обществе?
Можно публиковать материалы на своих личных интернет-ресурсах и обеспечивать высокие позиции в поисковой выдаче. Очень многие люди будут натыкаться на эти материалы, даже пытаться читать что-то, не слишком затрудняясь. Времени много ни у кого нет, а чтобы вникнуть, нужно не просто прочитать, а построить свою модель знания.
В результате многие будут наслышаны про идею и автора, но никто ничего не сделает для продвижения просто потому, что от него ничего не зависит, он – разрозненная локальная единица, которая ничего не решает в данном случае.
Пока идея не зацепить того, от кого зависит продвижение (а таких единицы), она будет просто как еще одна байка. Но ведущие уже заняты своими идеями, а лидеры, которые доверчиво обращают внимание на ведущих, не узнают ничего, потому что даже если ведущий увидит внешнюю корректность, он физически не сможет выкроить время на то, чтобы даже ускоренно пройти тот же путь и получить собственную модель представлений. Его текущая идея имеет приоритет, она уже реализовывается и чужие идеи там ник чему. Какой бы ни бы честность у ведущего, он будет склонен промолчать и проигнорировать: ну, посмотрим на жизнеспособность этого, время все покажет, каждый должен сам бороться за свою идею и т.п. оправдания, за которыми никогда не бывает задержки.
Эту проблему можно назвать "Проклятие компетентного ведущего". Это не заговор, не инерция, не даже косность. Это экономика внимания в условиях ограниченных ресурсов: у ведущего — конечное количество часов, энергии, репутационного капитала. Его «идея-проект» — это не просто гипотеза, это его лаборатория, гранты, студенты, публикации, идентичность. Даже если он честен и открыт, он не может позволить себе «перезагрузку» — это профессиональный риск. Идея, какой бы выдающейся она ни была, остаётся вне цикла легитимации. Не отвергнутой — просто не включённой в игру.
Это и есть суть эффекта Земмельвейса, профессора, который предлагал меры дезинфекции, которые все замалчивали и игнорировали. Даже когда близкий друг и коллега профессора Земмельвейса умер от заражения крови в результате того, что случайно поранил палец во время вскрытия, это никак не повлияло на мнение остальных ведущих. Более того, большинство представителей научного сообщества не просто высмеяли профессора, но и начали откровенную травлю, потому что кристально честных ученых не бывает, они все – люди, и всегда найдется повод изолировать такую мешающую проблему.
Для ведущего публично поддержать "еретическую" идею — это профессиональный риск. Он рискует своей репутацией, финансированием, местом в научной иерархии. Поддержка идеи Земмельвейса была равносильна признанию: "Мы, врачи, до сих пор были убийцами". Принять такое психологически и социально невыносимо.
Идея может быть верна, но для её принятия не хватает смежных знаний. Теория заразы Земмельвейса висела в воздухе, пока не была развита микробиология Пастера и Коха. Не было концептуального моста, по которому остальные могли бы к ней подойти.
Это говорит, что даже если убедить одного или двух ведущих, это не поможет продвинуть идею как новое направление выхода из болота. Нужно, чтобы развитие знаний в целом подтянулось до уровня, когда становится невозможным игнорировать идею. Прорывная идея не просто опережает своё время — она вступает в конфликт с самой структурой современного ей знания и социальной организацией науки.
Это значит, что просто так не получиться взять и продемонстрировать нечто, доказывающее правоту и практическую полезность. Это возможно методами авторитарного убеждения, не невозможного корректно заставить человека потратить огромное время, чтобы стать специалистом в теме, у него просто может не хватить личных навыков для этого.
Казалось бы, нужно найти и довести до совершенства один, но яркий и воспроизводимый эксперимент, результат которого невозможно объяснить в старой парадигме. Не просто статистику, как у Земмельвейса, а придумать наглядный феномен. Этот феномен становится "коаном" — интеллектуальной занозой для сообщества. Его будут пытаться опровергнуть, но каждая неудачная попытка будет лишь укреплять его статус.
Но это иллюзия. Проблема не в недостатке доказательств, а в сопротивлении системы. В реальности такая попытка будет проигнорирована по уже раскрытым причинам. Никакие демонстрации, публикации в научных журналах, примеры практического применения и т.п. не заставят ведущих хором взять и сменить область своей деятельности.
Макс Планк с горечью заметил: "Новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не путём убеждения оппонентов и принуждения их видеть мир в новом свете, а скорее из-за того, что её оппоненты рано или поздно умирают, и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней".
Единственная стратегия в условиях эффекта Земмельвейса — это стратегия семени: быть жизнеспособным, окружить себя питательной средой единомышленников и ждать, когда почва истощится от старых культур, чтобы дать росток.
Системная причина несокрушимой железобетонности существующей системы – в неверной организации академической науки, нарушающей принципы научной методологии. В частности, в том, как рецензируются научные работы, при том, что рецензирования является главным критерием научности. Система создает видимость объективного отбора, но на деле она крайне субъективна, непрозрачна и уязвима для конфликта интересов и "приятельских" связей по типу свой-чужой.
Научный метод не требует рецензирования: он требует проверки гипотезы через опыт, логику и воспроизводимость. Рецензирование - это механизм социальной легитимации, который возник исторически для борьбы с ошибками и шарлатанством, но сейчас чаще служит сохранению парадигмы. Если бы навести в этом порядок, то открылись бы реально честные способы продвижения корректных научных работ. Это закрывало бы попыткам отстаивать догмы “научной школы” и значимые личные представления рецензента, ведь главным бы стало соответствие научной методологии, что отсеивает маргинальны идеи и все виды некорректности.
Все это рассматривается в fornit.ru/71526.