Относится к сборнику статей теори МВАП https://t.me/thinking_cycles
В статье «»
Сделано предположение, что особенности внешних стимулов в ареале проживания могут приводить к разным способностям “видеть” детали образов восприятия.
“Самый наглядный пример — сетка из прямоугольников, углы которых сливаются в круги, известная как иллюзия Коффера. Жители США и Великобритании почти всегда сначала видят в ней прямоугольники и часто с трудом различают круги. Исследователи объясняют это тем, что их окружает прямоугольная архитектура — идея, известная как «гипотеза рубленого мира». В отличие от западной среды, традиционные деревни химба состоят из круглых хижин, расположенных вокруг загона для скота. Жители этих деревень почти всегда сначала видят круги, и около половины из них не замечают прямоугольники даже после подсказки. Это может означать, что зрение людей фундаментально формируется окружающей средой, в которой они выросли”.
Вот эта иллюзия Коффера:
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы разглядеть тут круги (их 16 штук) и вообще не верилось, что здесь могут быть какие-то круги.
Система примитивов восприятия, которая сформировалась у меня еще в детстве, никак не реагировала на что-то круглое в картинке, хотя в том периоде круглых предметов было нисколько не меньше, чем прямоугольных. Так что объяснение: “зрение людей фундаментально формируется окружающей средой, в которой они выросли” - неверно. У африканцев точно так же не срабатывают примитивы восприятия, потому что на картинке нет никаких окружностей.
ПодсказкаХотя бы раз поняв, чем и как образуются круги, лего выделяются остальные и этот опыт уже остается постоянным т.к. семантическая память сохраняется за одно предъявление (fornit.ru/70743). Основой таких моделей является более древняя семантическая память, которая дополняется эпизодической памятью (fornit.ru/67560).
Эта картинка – тест на достаточность моделей понимания. О моделях понимания написана специальная статья: fornit.ru/69260/. Не следует их путать с ментальными моделями (fornit.ru/69795).
Распознавание, точнее интерпретация увиденного зависит от того, если ли в моделях понимания то, что намеки на образ может интерпретироваться как знакомый образ. У художников и дизайнеров, которые постоянно нарабатывают и совершенствуют навыки видения по намекам, модели понимания настолько богаты, что эти люди сразу могут заметить детали, недоступные другим. В текстах на кляксы они находят множество образов того, на что похожи эти кляксы.
Вот примеры картинок, понимание которых зависит от того, существует ли такая интерпретация в модели понимания.
Эту картинку способен распознать только человек, знающий контуры грузовика, другие увидят только набор символов:
^^^^^^^^^^^^^^||
| ||'""|""__,_
| ____________ ||__ |__|__ |)
|(@) |(@)"""**|(@)(@)****|(@)
Эту - только те, кто видел собак 
А эту – достаточно взрослые:
Вот изображение, которое может меняться по смыслу в зависимости от того, какой из вариантов модели понимания оказывается предпочтен в конкуренции:
Много других примеров показано в статье о сути произвольности fornit.ru/12787. Интерпретация напрямую связана с произвольностью выбора нужно элемента модели понимания.
Образы восприятия не являются полной копией того, что мы видим в природе. Многие детали могут быть слишком мелкими, скрытыми внутри объекта внимания, контраст яркости может скрывать то, что слишком слабо освещено. Все это постепенно выясняется во множестве опытов соприкосновения и взаимодействия. Так, человек, имея дело с арбузами, в вечернее время при очень слабом освещении знает, что это все те же арбузы, но они заметны только по светлым участкам, а более темные полосы оказываются скрыты. Модель понимания абстракции “арбуз” дополняется новым семантическим элементом и теперь, увидев на рисунке образ в таком виде, человек предположит, что это – нарисованный арбуз или полосатое яблоко. Что именно будет уточнено по другим признакам и из памяти выберется вполне определенный смысл увиденного.
Чем больше наблюдалось разнообразных видов объекта внимания, тем богаче оказывается абстракция его образа в его модели понимания для разных условий.
Модели понимания в конечном счете – это то, что позволяет “увидеть” и понять смысл (fornit.ru/66643) объекта внимания.
Если нет подходящей модели понимания, то смысл не будет воспринят, как если бы не было ничего перед глазами, стоящее внимания. Так, аборигены “не видели” кораблей, потому что никогда раньше на море не было у них ничего подобного: fornit.ru/830. При этом ориентировочный рефлекс может сработать на новизну, но на этом месте не обнаруживается что-то разумно понимаемое.
Не только изображения, но и любые другие образы пополняют модели понимания, как только непосредственно выясняется их значимость в данных условиях. Мы понимаем выражение лица и жесты, недосказанности, намеки и иносказания благодаря базе опыта моделей понимания.
Не только внешние образы, но и ментальные абстракции – те, что формируются на основе образов восприятия в ходе поиска новых абстракций, обычно в ходе пассивного режима мышления (fornit.ru/68279) наяву, в сновидениях и в области бессознательного. Обычно это инициируется творческой доминантой нерешенной проблемы (fornit.ru/68503). При создании модели новых представлений (научное или художественное творчество) сначала возникают “чистые” абстракции, с которыми работает субъект, строя более общие модели. Сам человек понимает, но еще сказать не может. Но, сумев объяснить и передать модель другому в ходе продолжительного общения, появляется возможность обозначить эту абстракцию словом, чтобы легче было использовать термин в общении.
Все слова, пониманиями человеком, формируют с самого детства связи с абстракциями, которые уже есть в голове, понимаемы, но еще не названы. Отсюда возникла иллюзия, что без слов нет сознания.
Другая иллюзия состоит в том, что считается, что с помощью формализующих систем, таких как речь, физика, математика, возможно число логически, по правилам вывода этих систем получить новые понятия. На самом деле, даже если математик получит какой-то результат, он не сможет понять его смысл (значение) если у него не окажется подходящего элемента в его модели понимания. Он просто не увидит смысла. Поэтому всегда сначала формируется понимание в виде модели понимания, и только затем становится возможна его формализация и в виде слов или математических выражений.
Намеки, недосказанности и другую недостаточность в общении у хорошо понимающего вызывают бурный отклик знакомых моделей. Поэтому покрытая полупрозрачной одеждой женщина вызывает не только больший интерес, но и более изощренные ожидания.
Исследования моделей понимания находится на зачаточном, философском уровне, потому что академическая наука пока еще не достигла понимания механизмов этой функциональности.
Вот про использование намеков в рекламе:
“В статье рассматривается прагматика речевого воздействия, оказываемого средствами рекламного профиля компании, с позиций актуальной в современной науке лингвокультурологической научной парадигмы. Решение данной проблемы нацелено на установление специфики рекламного речевого воздействия, осуществляемого в неявной форме, в процессе формирования в массовом сознании положительного имиджа компании, опираясь на идеологию, ценности, традиции, интеллектуальную концепцию и другие компоненты корпоративной культуры. На материале миссий, слоганов и девизов в текстах коммерческой рекламы, размещенных на официальных сайтах англоязычных компаний, показано, что основным имплицитным средством речевого воздействия в профиле компании является намек. В процессе анализа эмпирического материала применялись процедуры смысловой интерпретации с использованием лингвокультурологических приемов, компонентный анализ на базе словарных дефиниций, контекстуальный и дискурсивный анализ. В результате проведенного исследования установлено, что намек в рекламном профиле компании, используемый в качестве инструмента имплицитного речевого воздействия, выполняет ряд важных прагматических функций”.
Вот еще про интерпретацию намеков в рекламе:
“Существует целый ряд актов, в которых истинную цель общения не просто не принято называть вслух, но нужно именно скрывать. Это – флирт, розыгрыш, спор, дискуссия, ирония и т.д. К этой группе целесообразно отнести и намеки, поскольку понятие «намек» образует обширную область косвенной коммуникации с ее косвенными речевыми актами. Намеками передают косвенную информацию. Мы считаем, что данное иносказание является одним из приемов имплицитного речевого воздействи”я.
Использование намеков в рекламе и литературе основано на , выделенных Полем Грайсом. Развитие этих представлений привело к утверждению, что чем богаче модель понимания у адресата, тем выше вероятность того, что он правильно интерпретирует скрытое значение. Так, Спербера и Уилсона строится на основе работ Грайса, но расширяет их, акцентируя внимание на том, что интерпретация сообщения зависит от контекстуальной доступности и когнитивных ресурсов слушающего. Чем богаче фоновые знания и модели понимания, тем точнее и быстрее происходит интерпретация. Теория объясняет, как мозг автоматически ищет наиболее релевантную интерпретацию, исходя из имеющихся когнитивных моделей и контекста.
“Задачами исследования выступают определение исторической составляющей и понятия указанной теории, выявление её особенностей и оценка возможности и продуктивности её использования для текстов художественных произведений. В процессе исследования использовались методы абстрагирования, индукции и дедукции, анализа и синтеза. Влияние теории релевантности раскрыто на основе иноязычных трудов, являющихся основными источниками информации о ней, а также раскрывающих её функционирование. Были найдены именно те работы, в которых зародилось относительно новое лингвистическое явление, и выявлены их основные тезисы и предложения (Д. Спербер, Д. Вилсон, Х. П. Грайс). Применение теории релевантности было установлено в исследовании Б. МакМахон, её наблюдения положены в основу определения особенностей теории. В результате работы представлен обобщённый материал, репрезентирующий основные аспекты теории. Теоретическая значимость работы связана с его особой ценностью для исследований добавочных языковых смыслов, имеющей большой потенциал для анализа текстовых конструкций с другой стороны. Практическая значимость состоит в том, что представление применения теории релевантности для художественного текста, описанное в работе, может быть использовано для дальнейшего изучения образов персонажей в художественных текстах. Проведённое исследование позволяет увидеть специфику описываемого явления и расширить круг его использования в лингвистике: представляется актуальным применение в русскоязычных трудах, не получившее пока широкого распространения среди исследователей”.
про философскую попытку выявить механизмы интерпретации:
“Основная цель исследования заключалась в представлении культурологической интерпретации как универсального механизма прочтения текста, в процессе которого субъекту открывается возможность постигнуть смысл историко-культурного явления и/или текста культуры в его целостности, реконструировать заложенный в него авторский замысел. В ходе такого общения границы изначального текста расширяются, что делает его еще более открытым и глубоким для прочтения. Временна́я дистанция от первоисточника и значимость для современности, идентификационный поиск смыслов и реалий в результате перемещения из одной культуры в другую, социальная адаптация влияют на судьбу текста культуры. Собственно сам текст культуры выступает как культурологическая категория и представляет собой нелинейную последовательность символов, образующих целостное высказывание субъекта о культуре; он обладает содержанием, имеет смысловую завершенность и является отражением совокупного социально-культурного опыта создания и трансляции смыслов и ценностей культуры, значимых в одном пространственно-временном континууме и становящихся актуальными в других. В статье выделены объективные и убъективные факторы, влияющие на его восприятие. Механизмы, описанные Н. А. Кузьминой применительно к литературным произведениям, рассматриваются нами как универсальные действия, проявленные в процессе интерпретации, со стороны субъекта по отношению к тексту вообще и тексту культуры, в частности, и используются нами в расширительном значении. Механизм когнитивной гармонии видится нами как вариант целостного осмысления, прочтения и репрезентации текста культуры с учетом его контекстуальных связей”.
“Сравнительные конструкции как механизм вторичной интерпретации знаний о мире”:
“Антропоцентрический характер языка проявляется в том, что в своей языковой деятельности каждый человек формирует собственное видение мира, что является его определенной интерпретацией, которая может быть двух типов: первичная и вторичная. Объектом первичной языковой интерпретации является сам окружающий мир и происходящие в нем изменения. Вторичная языковая интерпретация связана с осмыслением и переосмыслением знаний о мире с новых позиций и точек зрения в контексте разных систем знаний, мнений и оценок коллективного и индивидуального уровня. Один из способов вторичной интерпретации мира в языке - сравнение.В статье на материале русского и французского языков рассматриваются сравнительные конструкции в качестве когнитивного механизма вторичной интерпретации, их функции в ментальном конструировании мира и формировании системы знаний о нем. С позиций когнитивного подхода изучается сущность сравнения, его основа и многокомпонентная структура. В результате анализа концептуальных основ сравнения выделяются следующие типы сходства сопоставляемых объектов - физическое, структурное, ассоциативное, функциональное. Изучается специфика функционирования сравнения при сопоставлении концептов внутри одной или между разными концептуально- тематическими областями - человек, артефакт, природа, животный мир”.
“Деталь изображения в поликодовом тексте макро-мема как лингвосемиотический механизм формирования оценочности”:
“В статье исследуется специфика выражения негативно-оценочного компонента содержания в макро-мемах. Цель – изучение лингвосемиотического механизма формирования негативной оценки. Исследования проведены на материале серии макро-мемов. Для экспликации содержания использован метод вербальной интерпретации. Сформулировано положение о семантической значимости детали изображения как облигаторного элемента текстово-графической разновидности мемов. Различаются подробности и деталь, задающая ракурс интерпретации. Деталь создается посредством трансформации подробности и изобразительного эллипсиса. Результат – интенсификация детали, которая начинает выполнять в тексте аттрактивную, экспрессивную, смыслообразующую функции. Для формирования оценки используется семантический потенциал образов телесного низа. Оценка представлена в имплицитной форме через квалификацию поведения лица как социально осуждаемого. При интерпретации ведущую роль играют фоновые знания. Делается вывод, что в макро-мемах деталь изображения оказывает решающее влияние на формирование оценочности всего текста и способна изменять оценочный компонент содержания вербальной части, только конкретизирующего нужное значение. При конкретной адресации тексты потенциально конфликтогенны, могут стать объектом экспертного исследования”.
Концепция «модели понимания» (fornit.ru/69260) перекликается с идеей ментальных моделей, и развитую в теории (fornit.ru/69795). Ментальные модели представлений формируются на основе прошлого опыта и позволяют человеку быстро интерпретировать новую информацию. Такие модели не только помогают распознавать изображения, но и формируют ожидания, прогнозы и решения в новых ситуациях. Особенно важны такие модели в условиях неопределенности и при интерпретации намеков.
Концепции моделей понимания и ментальных моделей объясняют, почему одни люди видят скрытый смысл, а другие — нет, почему одни культуры воспринимают мир иначе, чем другие, и почему формализация знаний всегда следует за осознанием.
Процесс формирования новых моделей понимания и представлений часто происходит в режиме творческого мышления. Аналогии, метафоры и образы служат мощным механизмом создания новых когнитивных структур. Именно поэтому художники, дизайнеры и ученые обладают высокой чувствительностью к скрытым смыслам и недосказанностям.
Nick Fornit
25 Jun 2025
