Небо
Произведение «Небо» из двухтомника художественной прозы «Вне привычного».
У отца старый замок высоко над морем на скале. Если подплыть на лодке и посмотреть вверх, то кажется, что он медленно падает вместе с нависающей скалой. Никто точно не знает, когда его построили. Хотя в нашей Книге много записей о жизни в нем. Среди них есть и рассказывающие о том, как отчаявшиеся люди бросались вниз с этой высоты, и море никогда не отдавало их тела. Я это узнала, когда показала своей подруге Книгу. Сама я читать не умею.
Больше всего я люблю смотреть с высокого обрыва. Но не на море. На небо. Чайки летают внизу, и если вглядываться долго, то кажется, что ты летишь над морем. Это очень сильное ощущение, но, похоже, оно возникает только у меня. Когда я спросила подружку об этом, она, как всегда, только посмеялась надо мной.
Сегодня небо такое пронзительно голубое, что сливается с морем в один бесконечный простор так, что не разглядеть линию горизонта. И мне опять хочется парить в этой глубокой и манящей синеве, пренебрегая всеми сдерживающими Законами Природы. Что-то шепчет мне, что я это могу, но я трусливо продолжаю сидеть на прогретых солнцем скалах.
Влажный ветерок дразнит соленым запахом бескрайней свободы, а небо-море ласково зовет меня. Такое игривое и спокойное море. В наших суровых краях сегодня - редкий солнечный день. Или это знак, что мне пора? Но я приходила сюда почти в любую погоду и небо, даже в самых мрачных облаках, звало меня с той же настойчивостью.
Мысль взволновала: пора! Я крепче ухватилась за мшистые камни, сердце забилось очень часто, и голова немного закружилась. Что-то сильно ударило меня сзади.
- А-а-а!!!
Это был не мой крик. Я чуть не сорвалась вниз, но, уперевшись босыми ногами, обрела устойчивость и обернулась.
- Привет!!! - моя подружка смеялась, довольная эффектом.
- Я чуть не свалилась, дура!
Наконец я пришла в себя и поднялась на ноги.
- Что, заплачешь сейчас? - ехидно поинтересовалась она, - Слышала?! - она моментально переключилась на другую волнующую ее тему, - Марию замуж выдают!
- Жаль, - сказала я, и мене стало немного печально, - она такая добрая...
- Да. - сказала подружка и вздохнув, насупилась, - А знаешь, что делают с женщиной, когда ее выдают замуж?
- Что?
- Ха, не знаешь? - подружка свысока посмотрела на меня, - Ей делают больно, поняла?
- Больно?.. Зачем?
- Не знаю, - она задумалась на мгновение и растеряно пожала плечиками, - мне Анна так сказала на следующий день после свадьбы.
- Которую увезли?
- Ну ты точно странная. Конечно! Что у нас еще была такая Анна?
- Ладно. Смотри какое море, такое редко бывает!
- Что, еще не насмотрелась? Зачем ты сюда приходишь? У вас же в замке твоя комната террасой на море выходит!
Я с сомнением взглянула на подружку: говорить, не говорить?
- Ты помнишь, там такое большое зеркало стоит? Когда я подхожу, кажется, что это мать на меня смотрит... Мы очень похожи. Мне отец все время говорит об этом.
- Ну и что?
- Она выбрала эту комнату потому, что на море выходит. И мне кажется... что она и сейчас хочет смотреть на море, только моими глазами... А я не хочу, чтобы моими глазами...
- Ой, ну ты как начнешь сочинять! - закричала подружка, - Поэтому над тобой мальчики смеются. И сама тоненькая, а глазищи какие! И кожа темная! Вообще ты какая-то ненормальная! А волосы у тебя красивые, - она вздохнула, - как из золота. Хочешь что-то покажу? - она загадочно прищурилась и осторожно вынула из-под рубашки золотую цепочку с красиво блестящим камнем на конце, - мне Мигус подарил утром!
- Твой дядя, который вчера приехал?
- Ага.
- И он тебе это подарил?
- Да. Он посватался.
Я с жалостью посмотрела на нее.
- И будет делать больно?
- Ага, - она как-то нервно шмыгнула носом.
- И тебя увезут?
- Откуда я знаю. Да не бойся, я еще вырасти должна немного. Отец сказал, что годика через два. Они барана резать будут. Пошли смотреть?
У меня сразу все похолодело, и я попятилась, живо вспомнив ужасные бараньи головы, нанизанные на ворота в прошлый праздник и кровь, тонкими струйками брызнувшую из-под ножа и отца, со смехом держащего меня, в истерике вырывающуюся из его сильных рук.
- Боишься? - презрительно скривилась подружка, - Трусиха!
- Я уже видела такое! - сказала я, сжав губы.
Мне так было жалко подружку, что я готова была вынести что угодно, лишь бы поддержать ее хоть как-то.
Замок ее отца был недалеко, тоже на скале. Мы побежали по высокой траве, выбрались на дорогу, выложенную камнем, и остановились перед огромными воротами. Старое дерево почернело, но не сдалось времени, а стало твердым как камень.
- Чего это они закрылись? - недовольно удивилась подружка и, подняв увесистый камень, с ужасающим гулом принялась бить по толстой бронзовой полосе, скрепляющей бревна.
Меня всегда поражала ее сила, несоизмеримая с хрупкой фигуркой. Створка натужно заскрипела. Красное потное лицо со спутанной густой бородой уставилось на нас и тут же скрылось. Мы вошли во двор.
Бородач подхватил под уздцы лошадь, и та, упираясь копытами, потянула волоком огромный тюк. Резко пахло конским потом и соленой рыбой. Везде суетились и кричали люди, как это всегда бывает перед праздником или когда приезжают гости.
- Дика! - раздался раздраженный женский голос, - Где ты носишься, тварь? Тебя отец давно ищет!
- Ой, иду! - подружка судорожно схватила меня за руку, - Пойдем вместе, может не будет ругать!
Мы взбежали по массивным каменным ступенькам, пронеслись по сумрачным комнатам и, наконец, влетели в большой зал. Там за огромным столом, освещенным тусклым светом из узких окон, сидели двое мужчин и смачно хохотали. Они оба повернули к нам головы.
- О! Две лучше, чем одна! - весело проорал красивый худощавый мужчина и хлопнул другого по плечу, - А вторая какая-то интересная! Тоже твоя дочь? - он громко захохотал над своей шуткой.
Мы, потупившись и опустили глаза.
- Это дочь Миталя, - второй мужчина был намного старше.
- Дочь Миталя? - первый с любопытством посмотрел на меня, - А вообще-то она ничего!
- Ну, ты, похотливый козел, - хохотнул второй, - хоть меня бы постеснялся, раз уже посватался!
Первый еще раз как-то странно посмотрел на меня.
- Ты хотел меня видеть, папа? - тихо спросила подружка.
- Хотел, но разве ветер догонишь! - махнул он рукой.
Мужчины добродушно рассмеялись, и старший долил в огромные кружки пива прямо из бочонка.
- Бегите играть дети! Пока еще не повзрослели!
Мы выбежали во двор, и подружка потащила меня за деревья, смотреть, как режут барана, но три ужасные головы уже валялись отдельно, трава была забрызгана кровью, а туши кончали потрошить. Вдоль ручья, протекающего через двор, тянулись невероятно длинные кишки, лениво извиваясь в воде, - их таким образом промывали перед тем как приготовить один из деликатесов.
- Жаль, - подружка присела и веточкой потрогала кишки, - опоздали.
Я облегченно перевела дух, и мы ушли с этого места.
- Хочешь, нас на лошади покатают? - предложила она.
- Хочу!
Вскоре мы обе сидели на широкой спине смирной кобылы, без седла, просто покрытой шкурой. Угрюмый, смертельно скучающий конюх водил ее на поводу по всему двору.
Оказывается, плестись так, покачиваясь, было совсем не интересно, и я засмотрелась на длинные и черные, блестящие на солнце, волосы подружки, сидящей передо мной.
Порыв ветра с моря бросил мне в лицо ее пряди.
- Дика!!!
Подруга вздрогнула от этого резкого голоса и чуть не въехала мне в нос затылком.
- Что, мам?
- Иди к отцу быстро! Со своей подружкой!
Мы удивленно переглянулись, и конюх снял нас с лошади.
Мы вбежали в зал и услышали последнюю фразу:
- Для тебя я сделаю все, что ты хочешь, брат.
Теперь мужчины не смеялись. В зале висела какая-то неловкая напряженность.
- Дика, - как-то слишком ласково сказал отец, - тебе нравится дядя Мигус?
Подружка испуганно посмотрела на молодого мужчину.
- Не знаю, - прошептала она, наконец, - то есть нравится, но...
- Ладно, Дика, - ее отец встал и подошел к нам.
- Дядя Мигус понял это. Ну, что ты его немного боишься. А он очень добрый и поэтому нужно вернуть знак помолвки. Ты сними его.
Подружка только растерянно моргала глазами.
- Сними, я говорю!
Отец взял цепочку со сверкнувшим камнем и протянул ее мне.
- Возьми и передай отцу это. Поняла?
Я растеряно взяла цепочку, и она тяжело свернулась у меня в ладони. Камень был большим и очень красивым.
- Ты скажи, что это передал Мигус. Поняла?
- Да.
- Скажи, что завтра Мигус приедет к нему поговорить. Поняла?
- Да.
Ну, бегите! Дети...
Мы вышли. Во дворе я взглянула на подружку и похолодела под ее ненавидящим взглядом.
Я шла домой, и непослушные ноги путались в высокой траве, а руку оттягивала ужасная тяжесть золотой цепи. Я не слышала больше как пронзительно кричат чайки, я не чувствовала ветра, бросающего мои длинные волосы в лицо, я думала о том, что меня собираются взять в жены и вспоминала ненавидящие глаза подружки. Весь мир казался мне чужим и холодным, и горло сдавили слезы.
Я споткнулась о камень и, вскрикнув от боли, присела. На большом пальце выступила кровь. Я упала на траву и заплакала. Потом на душе стало немного легче, я подняла цепь из травы и побежала.
Одна из наших собак, с которой у меня молчаливая дружба, как всегда, выскочила навстречу. Она чувствует меня издали и несется так, как будто хочет свалить меня. Но в последний момент резко сворачивает и начинает прыгать вокруг.
На этот раз я не протянула к ней руку и она, учуяв мое настроение, просто побежала рядом.
Отца нигде не было, но никого не хотелось расспрашивать. Напрасно поискав там, где его можно было застать, я пошла в свою комнату.
На столе стоял нетронутый остывший завтрак. Я подошла к столу и, протянув руку, заставила разжаться пальцы, выпустив цепочку, которая как змея заструилась золотой чешуей на полированное дерево.
В глубокой тишине, при неярком свете из далекого окна, выходящего на террасу, я опять услышала слабые отдаленные голоса. Они не походили на далекие звуки. Далекие звуки трудно разобрать, а эти голоса, если только я их могла уловить, доносились с отчетливым смыслом. Казалось, что это мои собственные мысли непослушно выскакивают на поверхность, такая я вот ненормальная. Как-то я спросила у подружки об этом, и когда она поняла, о чем я говорю, то обозвала меня сумасшедшей.
Я подошла к зеркалу. На меня смотрела большими глазами на смуглом лице худая золотоволосая девочка. Настолько худая, что самой не верилось. Почему я не как все? Взгляд слишком взрослый... или это желтые зрачки создают такое впечатление?
Я почти верила, что там за зеркалом, на меня смотрит мать и меня это пугало, но когда бывало вот так пусто в душе, одиноко в этом мире, то хотелось, чтобы мать приласкала меня и взяла туда с собой. Она любила смотреть на море. Или куда-то, что было дальше моря.
Я пошла на террасу. Пусть мать смотрит моими глазами.
Солнце взошло уже высоко. Море-небо стало бездонно голубым сияющим пространством свободы, и когда легкий соленый ветерок ласково лизнул лицо, мне вдруг показалось, что я уже там и что этот глупый мир уже не сможет удержать меня.
Позади раздались тяжелые уверенные шаги.
- Дебра! Говорят, ты пришла?
Я обернулась в тот момент, когда отец вышел на террасу.
- Я уезжаю вечером на два дня. Не скучай. Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, пап, спасибо.
- Ну и хорошо. Почему не ешь ничего?
- Знаешь, пап... - я запнулась, - Мигус просил тебе сказать...
- Мигус? - отец удивленно поднял брови.
- Да... Он просил передать цепочку... Она там, на столе...
Отец развернулся на каблуках и молча пошел к столу.
- Ого! - он повертел в руке искрящуюся золотыми бликами цепь и внимательно посмотрел на меня с чуть заметной усмешкой.
- Та-ак! - его рот начал расплываться в довольной улыбке, - Значит, просил тебя передать мне!
- Да... Он сказал, что придет завтра поговорить.
Ноги стали совсем слабыми, и я чуть не упала после этих слов. Отец испуганно поддержал меня.
- Ну, Дебра! Ты что? Это же просто замечательно! Ты не представляешь, как тебе повезло!
Он подвел меня к креслу и, усадив, присел передо мной, разглядывая меня смеющимися глазами.
- Что ж, значит я никуда не еду сегодня!
- Пап, он увезет меня?
- Конечно, но это еще не скоро случится. Кому ты такая худющая нужна сейчас!
Он со смехом придавил пальцем мой нос.
- Но ты будешь что надо, Дебра! - он с шумом втянул воздух ноздрями, поднялся во весь рост и задумался.
- Пап, а кто меня так назвал, ты или мама?
- Я, конечно. Твоя мама даже не пыталась тебя как-то называть.
- А почему ты никогда не рассказываешь, где ты ее встретил?
Отец мельком взглянул на меня и, как всегда после этого вопроса, только насупился.
- Тебя нужно теперь многому научить, - наконец вернулся он из своих раздумий, - Хм... пора бы ей прийти...
- Кому, пап?
- Твоей няне.. а, вот и она!
В комнату зашла моя няня, недовольно поморщилась, косясь на нетронутый завтрак.
- Ах, Деби, ты итак такая худая! Ладно, со всеми не хочешь есть, так я тебе сюда приношу, но...
- Да любой подавится, глядя в эти желтые глазищи! - махнул рукой отец, - Захочет, сама поест. У нас новость!
- О, как я не люблю новости! - болезненно усмехнулась няня.
- Это хорошая новость! Завтра за Дебру сватается Мигус.
- О, боже...
- Ты не рада? А я рад. Научи ее всему, что положено знать женщине. Ну, там грамоте, по хозяйству и остальное, - он весело подмигнул и от души хлопнул няню по заду.
- Ох, Миталь, ну и хороший же урок ты преподаешь своей дочери!
Отец уже собирался выйти, но обернулся.
- Да. Действительно преподаю. И урок этот состоит в том, чтобы понимать, что может позволить себе твой мужчина!
С этими словами он вышел.
- Миталь добрый человек, Деби, - сказала няня, - гораздо лучше других. Тебе повезло. Садись к столу и покушай немного.
Она взяла тарелку с холодной рыбой и протянула мне. Приятный запах возбудил аппетит. Я оторвала пальцами кусочек и начала жевать.
- Вот, Деби. Наперво, давай мы научимся правильно есть.
И пока мы учились, я незаметно доела весь завтрак.
Но дальше этого сегодня мое образование не продвинулось. В доме началась подготовка к завтрашнему визиту, и няне пришлось включиться в общую суету.
Как ни странно, настроение стало лучше, напряжение почти оставило меня. Предстоящее казалось уже слишком отдаленным событием, чтобы печалиться. А солнце светило так беззаботно, что мне захотелось провести этот редкий день у моря.
Палец на ноге пульсировал болью, и пришлось обуть неудобные ботинки из грубой кожи.
Чайки пронзительно кричали, на лету выхватывая рыбешку из воды, и совсем заглушали мои внутренние голоса. Они отвлекали и от тяжелых мыслей. Мне потянуло подальше от наших мест, туда, где скалы, постепенно понижаясь, открывали узкую полоску пляжа.
Я спустилась к самой воде, с хрустом раздавила белую ракушку, и набежавшая волна обдала холодом мои ноги. Я пошла дальше прямо в ботинках, вода подступила к бедрам, и только когда захватило дыхание от холода, остановилась. Волны, пробегая мимо меня, поднимались до самой груди, раскачивая мое тело. Вскоре я, забыв про холод, наслаждалась легкостью тела в воде. Эта легкость что-то смутно напоминала мне, вызывала тревожащее, но очень желанное чувство.
Меня никто не учил плавать, а сама я никогда не пробовала это делать. Я и сейчас хотела не плавать, а чего-то другого.
- Эй, девочка!
Какой противный голос...
Я обернулась. На берегу стояли трое нескладных подростков и как-то презрительно усмехались.
- Тебе не скучно? Пошли, поиграем!
Они неестественно засмеялись.
- Странная какая! - потешался самый высокий, - Таких я еще не видел!
- Нужно рассмотреть получше! - предложил другой, и подростки снова засмеялись.
- А она не уплывет от нас?
- От нас? Не-е-ет!!! - высокий быстро скинул одежду и побежал ко мне. Остальные почти не отставали. Я так и стояла на месте, когда они оказались рядом. И это их немного смутило. Ведь добыча должна убегать.
- В платье купается! - удивился один из них.
Другой опустил лицо в воду и тут же поднял его, - И в ботинках!
- Очень странная девочка, - многозначительно протянул высокий, - глаза страшные. А можно тебя потрогать?
Я все также молчала, и лицо мое было безучастно.
Высокого что-то смущало. Внезапно он толкнул на меня товарища и тот, падая, вцепился в меня. Мы удержались на ногах, но игра понравилась, и парня толкнули с другой стороны. На этот раз мы оба ушли с головой под волну. Я от неожиданности вдохнула немного соленой воды и тут же выскочила, судорожно кашляя под радостный хохот.
- Тащите ее на берег, она утонула! - заорал высокий и сам же потащил меня.
Я не успевала за ним и падала, но он тут же поднимал меня, и вскоре мы оказались на крупном прибрежном песке.
- Ой, она на мокрую кошку похожа! - закричали сзади.
Платье обтянуло мою фигурку, и волосы тоже прилипли к телу.
- Надо ее просушить! - решил длинный и резким движением сорвал с меня платье.
Результат обескуражил его самого. Видимо мое тело оказалось слишком уж необычным. Я-то хорошо знала, как оно выглядит: изящная фигурка с невероятно тонкой талией, маленькие, торчащие в стороны груди и огромные желтые глаза на смуглом лице.
- Дураки! - громко раздался звонкий голос, - это невеста Мигуса!
Я подняла глаза и с облегчением увидела Дику.
Высокий отпрянул от меня. Другие тоже мгновенно притихли.
- Врешь! - наконец сказал высокий.
Дика, не торопясь, подошла поближе.
- Вру? А знаешь, что будет, если я ему расскажу?
Высокий дурашливо хмыкнул, втянул голову в плечи и мелкими шажками засеменил от нас.
- А меня здесь не было! - пропищал он и, подняв с песка одежду, удрал. Его дружки заржали и побежали за ним.
Мы остались одни.
- Спасибо, - сказала я тихо.
- Да ладно...
- Ты сердишься на меня?
- А что на тебя-то сердиться?
- Мне показалось...
- Да ладно...
- Я не хочу выходить за него замуж.
Дика с сочувствием посмотрела на меня.
- Когда ты ушла, они еще выпили и чуть не подрались. Я потом проходила, когда они начали стучать своими кружками по столу. Отец кричал, что только молодой осел так поспешно набрасывается на первую встречную. А дядя кричал, что сам не понимает, почему это сделал, но не жалеет потому, что ему очень нравится все необычное. Вот.
- Как ты вовремя появилась, - вздохнула я, вертя в руках порванное платье.
- Я скажу отцу, он заставит купить тебе новое.
- Ты их знаешь?
- Они с нашими гостями приехали, - она кивнула вслед убежавшим мальчишкам, - Меня отец попросил показать им наши места. Но они сразу убежали. Вот только сейчас нашла. Догадалась, что в такую погоду купаться захотят.
- Опять пойдешь их искать?
- Ну нет, теперь я могу рассказать, что они тут вытворяли. Давай как-нибудь твое платье наденем.
Она зубами оторвала полоски с двух сторон от края, надела на меня платье наоборот и связала полоски сзади.
- Ну, вот, так хотя бы можно людям показаться.
Я стояла, отдавшись ее заботам, все еще не придя в себя после случившегося.
- Ты хорошая, Дика, - наконец сказала я.
- Ага, - она презрительно хмыкнула, - утром я на тебя сильно разозлилась. Не только потому, что мне та цепочка понравилась, а больше потому, что он тебя посчитал лучше... Но вообще мне так легко стало оттого, что он от меня отказался. А когда еще сказал, что ему всякие чуды нравятся, то ...
- Я не виновата, что я такая...
- Ой, да конечно! Пошли, поплаваем!
- Я не умею.
- Хочешь, научу?
- Научи!
- Только пошли в другое место, чтобы никто не видел.
Мы купались и лежали на песке под солнцем. Я совсем перестала бояться воды и даже могла уже немного плавать. Это было чудесно. Ощущение легкости и полета кружило мне голову. Я так радостно смеялась, что Дика не узнавала меня.
Солнце опустилось на море, протянув искрящуюся дорожку к нам. Облака выплывали из-за горизонта, обещая закрыть небо.
У Дики кожа на спине покраснела и теперь сильно болела. А мне солнце ничего не сделало.
Было так хорошо, что не хотелось расставаться, но Дика боялась отца. Мне тоже пора было возвращаться.
Мы поднялись наверх по крутой тропинке между скал, Дика на прощание улыбнулась мне и убежала. А я возвращалась неохотно, и с каждым шагом тяжелые мысли наполняли голову.
Собака-друг понимающе терлась о мою ногу, когда мы вошли в ворота, и дворовая суета заслонила впечатления от моря.
- Ты разлил желчь, манкари! - в ярости орал на кухонного мальчишку наш повар, тыча в испуганное лицо большой распотрошенной рыбой.
Я поджала губы и поспешно прошла мимо.
- Наконец-то пришла! - озабоченно воскликнул женский голос.
Я подняла глаза и увидела няню.
- Что же ты, девочка моя? Завтра придет ... Господи, что у тебя с платьем!?
- Я случайно порвала его, - сказала я, и моя кожа на лице стала еще смуглее от смущения.
- Вот так порвала? - она испытующе посмотрела на меня и вздохнула, - Если бы я не знала тебя хорошо...
Мы прошли в мою комнату. Няня первым делом переодела и накормила меня. Не знаю почему, но когда она сама предлагала еду, мне это нравилось.
Потом няня оценивающе пригляделась ко мне.
- Ведешь ты себя вполне прилично, - сказала она, - прирожденные хорошие манеры. А вот отношение ты должна продемонстрировать.
- Какое отношение, няня?
- Ну, Мигус теперь будет тебе как отец. Будет заботиться, воспитывать. А когда поженитесь, будет гораздо больше, чем отец и даст то, что отец дать не может. Знаешь, это очень правильно, что девушку даже не спрашивают. Ну что ты сейчас можешь понимать? Ты людей не знаешь. Сама бы ты столько глупостей наделала! Ах! - няня задумалась с легкой улыбкой, с грустью вспоминая про свои глупости, - Вы за это время привыкнете друг к другу и все будет хорошо.
- Няня, а Дика говорит, будто слышала, что замуж берут, чтобы делать больно...
- Дика не понимает ничего! - фыркнула няня, - Ну, есть тут маленькая доля правды, но совсем не то, что ты думаешь.
- Я не хочу, чтобы мне делали больно...
Няня засмеялась, снисходительно посмотрела на меня и ласково погладила по голове.
- Деби, глупости все это!
Она начала рассказывать мне, как нужно отвечать на вопросы, как держаться, как продемонстрировать свое расположение. Оказывается, взрослые тоже играют в свои смешные игры: ты мне скажи это, а я отвечу так! Заучивать все это было нетрудно. Мы начали разыгрывать разные сценки и веселились вовсю. Как оказалось позже, мне это почти совсем не пригодилось. Потом няня поцеловала меня на ночь, зажгла толстые свечи, которые никак не желали прогореть до конца и пожелала спокойного сна.
Как только она ушла, голоса привычно зашелестели в моей голове. Я устала от разговоров, зевнула, довольная, что, наконец, осталась одна и подошла к зеркалу взглянуть на маму. Радостное ощущение от плавания еще не покинуло меня. Мама смотрела на меня взрослыми, но счастливыми глазами. Я улыбнулась ей, а она - мне.
Изображение было какое-то не совсем резкое. Точнее, лицо и фигура были резкими, а вот фон за спиной - слегка размазывался, как бывает, когда смотришь слезящимися глазами, и лучи расщепляются веером призрачного сияния. Я моргнула несколько раз, но ничего не исчезло.
Это не испугало и не слишком озадачило меня. Просто стало интересно. Я ничего не боялась, и удовольствие от того, что я обнаружила что-то новое и интересное, добавилось к моему прежнему настроению.
Будто отразив это, марево за спиной мамы стало гораздо заметнее, и я одновременно почувствовала в себе что-то новое и удивительное. Это бывало уже в моих снах, когда ты вдруг просто понимаешь, что можешь летать. И в таких случаях во сне я подгибала колени и оставалась в воздухе. Потом достаточно было легко оттолкнуться от пола, чтобы подняться выше. Сколько раз, просыпаясь, я пыталась это сделать по утрам, надеясь на чудо.
Я тихо засмеялась и подогнула ноги, оставшись парить. Необычайная легкость, как сегодня, когда я плавала в море, закружила голову.
Я не хотела спугнуть это состояние и старалась ни о чем не думать, просто наслаждалась своей радостью, еще не осознавая, что же происходит. Легко оттолкнувшись, я плавно взлетела и дверь на террасу стала довольно быстро приближаться ко мне. Я вытянула руки и остановилась. Меня слегка затошнило, я снова почувствовала вес тела и неуклюже упала вниз, больно ударившись коленом о дверную ручку.
В неярком свете горящих свечей комната никак не хотела казаться реальной, но легкое головокружение прошло, и я поднялась на ноги. Только теперь я начинала проникаться тем, что случилось и радостное волнение охватило меня. Не было никаких сомнений в том, что это - не сон.
Я подошла к старинной шкатулке, открыла толстую деревянную крышку. Это были вещи моей матери. Среди лоскутов с красивой вышивкой, колец, ожерелий и браслетов, я нашла цепочку с плоским черным камнем, на котором непонятно как было очень отчетливо нарисована фигурка с лучеподобным сиянием за спиной. Отец неохотно говорил, что это изображение ангела. И я задумалась, пытаясь осмыслить все.
Ужасающий грохот заставил меня подскочить. Двери на террасу резко распахнулись, и тугой порыв ревущего ветра ворвался в комнату, мгновенно затушив свечи. Я чуть не упала, ветер толкнул меня к стене, и я выронила камень.
Снаружи творилось невообразимое. В полумраке коротко блестели длинные молнии, и раскатистый грохот закладывал уши.
Я подошла к дверям. На море разгулялась буря, каких я давно не видела. Хотя плотные тучи закрыли небо, но еще было видно, как вздымались высоченные волны, и ветер срывал их гребни. Частые молнии выхватывали фантастические картины. Меня охватил дикий восторг. Ветер рвал мои волосы, и под его порывами трудно было дышать. Но я ухватилась за перила, прижимаясь к ним всем телом. А прямо подо мной о скалу с диким грохотом разбивались волны.
Что-то крепко схватило меня сзади. Я в ужасе вскрикнула, рванувшись, и повернула голову. Это была няня. Она что-то кричала, но невозможно было ничего услышать. Она настойчиво потянула меня и увела с террасы, с трудом заперев дверь.
- Деби! Что же ты делаешь?! Там такой ветер, что тебя просто могло сбросить в море! Ты такая легкая!
Няня нашла свечу и зажгла ее, а вслед за ней и другие.
Я увидела на полу разбившийся черный камень и села перед ним, собирая осколки. Их было три. Мне стало так жалко, что я заплакала.
- Деби, девочка... - няня подошла и присела рядом, - разбилось? Мы склеим. Я умею готовить очень хороший клей из творога и нашатыря, не плачь, родная.
Я прижалась к ней, и мне стало хорошо и уютно. Она уложила меня в постель и, поцеловав, ушла.
Но не только за окном продолжалась буря. Со мной тоже происходило что-то необычное, от чего я не могла уснуть и металась в волнении. Голоса стали такими громкими, что я очень испугалась, что сошла с ума. Из меня неистово рвались непонятные желания, и казалось, что призрачное пламя охватило меня всю изнутри. Но это пламя не жгло, а причиняло приятную истому.
Потом вдруг я проснулась уже утром, довольно поздно. За окном было сумрачно и казалось, что утро еще не наступило. Но на столе стоял мой завтрак, и дымилась чашка горячего молока с шоколадом. Оказалось, что я очень хочу есть.
Я вдруг вспомнила про события, которое должны были произойти, но всего лишь улыбнулась, уверенная, что ничто теперь не может испортить мне настроение.
Первым делом я попробовала подогнуть ноги. Но тело оказалось тяжелым. Это не сильно опечалило меня: я была уверена, что придет время и все получится.
Я съела половину вкусного и нежного омлета, выпила шоколад и вышла из комнаты. В доме царила суматоха. Никто не знал, когда точно ждать Мигуса, хотя приличия требовали его появления к обеду. Никто не знал сколько гостей придет с ним. Все кричали и суетились.
Я вышла из дома. Во дворе сметали длинными метлами большие лужи, убирали мусор, принесенный ураганом, и наводили видимость порядка.
Ко мне подбежала собака-друг, я присела и дала ей остатки омлета прямо из рук. Она разом проглотила все и лизнула мой нос.
Мы вышли за ворота. Все сильно изменилось. Трава стелилась по самой земле, прижатая ливнем и ветром, большие и маленькие ветки деревьев валялись везде, а недалеко в сторону моря прорезался глубокий овраг. Тучи все еще низко нависали, грозя новым ливнем, хотя ветра почти не было.
Может быть, Мигус не захочет прийти в такую погоду?
- Дебра! - раздался позади окрик отца, - Не уходи никуда!
Я понуро вернулась.
- Иди, помоги няне! Ты должна знать, как все это делается!
- Хорошо, пап.
- Что у тебя с ногой?
- Где?
Я опустила голову и увидела большой синяк под коленом.
- Ты что как мальчишка ноги бьешь? Неужели нельзя быть осторожнее в такой день?
- Вчера дверь так резко распахнулась под ветром...
Я снова соврала. Оказывается, это - совсем просто. Теперь мне есть что скрывать.
- Да, действительно. Жаль. Надеюсь, Мигус не будет привередничать.
Он как-то странно смотрел на меня, и мое лицо потемнело от стыда. Я вдруг сообразила, что дверь ударила бы меня скорее в лоб, а не под колено. Отец ничего не говорил, и я убежала искать няню, чтобы вникать в ведение хозяйства.
Но оказалось, ураган добавил столько неожиданных хлопот, что даже всегда уравновешенная няня была готова раскричаться.
- Деби, детка! - она устало посмотрела на меня, - Не сейчас! Ты успеешь все это понять и освоить. Иди лучше в свою комнату и вспомни то, о чем мы вчера говорили!
Я с радостью ушла. И чем ближе подходила к своей отдаленной от всех комнате, чем тише становилось вокруг, тем отчетливей в моей голове ощущалось чье-то присутствие. Обычный шелест голосов ушел на задний план. Рядом что-то было живое. И молчало.
Я зашла в комнату, серьезно начиная беспокоиться за себя.
- Ты где? - вдруг очень ясно спросил неожиданно близкий голос.
Я так растерялась, что стало жарко.
- Ты где-то рядом. Скажи что-нибудь!
Значит, пока я не обращаюсь к нему, он только чувствовал меня как я его. Он? Да, несомненно, это был мужской голос. Хотя он говорил со мной словами, никаких звуков я не слышала, но он передавал мужские чувства. И вместе с ними боль. Ему было больно.
- Я здесь... - неуверенно ответила я.
- Где здесь? Покажи сверху.
- Я не понимаю...
- Странно... Я тебя не знаю. Ты кто?
- Я Дебра.
- Ты ...? - он сказал какое-то слово, которого я не услышала. Оно как бы выпало из вопроса.
- Не понимаю...
Он помолчал.
- Тебе больно? - спросила я нерешительно.
- Да, немного. Вчера ветер налетел так неожиданно..., - опять было слово, которое выпало, хотя я почувствовала, что это какое-то обычно используемое ругательство, - но скоро все будет в порядке. К вечеру ... заберут меня. Но откуда ты здесь?
- Не знаю, я здесь родилась.
- Родилась? - он сильно удивился, - А кто твои родители?
- У папы здесь замок, а про маму я почти ничего не знаю. Папа говорит, что она умерла, когда я была еще маленькая.
- Значит твой папа ...?
- Кто?
- Ну, он из тех людей, которые живут на этой земле?
- Конечно.
- Тогда он не может быть твоим папой.
- Почему?
- Как интересно. Ты действительно говоришь так, как будто ничего не понимаешь, и прожила здесь всю жизнь.
- Я прожила!
- Знаешь, я сам сейчас не смогу к тебе прилететь. Я вообще несколько дней не смогу летать. Я здесь, - у меня перед глазами возникла картина, как если бы я смотрела вниз с высокой горы. Или высоко с неба?! Я не знала это место, как ни вглядывалась в детали.
- Поняла? Сможешь прилететь ко мне?
- Прилететь?!
- Ну да... Или ты не умеешь? Хм...
- Я пробовала немного... Всего один раз случайно.
- Тогда не сможешь. Тебе еще нужно долго учиться...
- А ты можешь меня научить?
Я восприняла необидный, веселый смех сквозь боль.
- Учиться нужно самой. Но я могу рассказать, как это делать. А еще лучше, если мы заберем тебя вечером, когда за мной прилетят. Хочешь?
- Я не знаю... А куда?
- Ну, туда, где мы живем, конечно! - в его голосе снова послышалось веселье.
- А там хорошо? - меня охватило волнение.
- Мне нравится! - он засмеялся и ненадолго задумался, - Хотя тебе будет очень непривычно и трудно поначалу. Ох...
- Что случилось!?
- Сейчас... что-то заболело сильно, подожди...
- Ты ранен?
- Ударился о скалу... уже немного легче... Кажется, у меня внутреннее кровотечение...
- А ваши будут только вечером! Ты можешь умереть! Расскажи, как до тебя добраться, я попрошу отвезти меня на лошади!
И снова у меня перед глазами встала эта картинка.
- Я совсем не знаю этого места! - наконец призналась я в отчаянии.
- Ну и ничего, я не хотел бы, чтоб меня кто-то еще увидел. Все будет хорошо, не беспокойся, я дождусь. Только говори со мной, пожалуйста.
- Как тебя зовут?
- Девен. А тебя Дебра?
- Да.
- Мне нравится твое имя. Мм... извини.
- Тебе так больно! - у меня навернулись слезы, и он это почувствовал.
- Не надо, Дебра, это все такая ерунда.
Я успокаивала его как могла, отвлекая от страданий. Рассказывала про себя, а он, довольно скупо, превозмогая постоянную боль, рассказывал про свою жизнь, давал советы как быстрее освоить полеты. За ним не могли прилететь днем. Никто не должен был видеть летающих.
Я чувствовала, как ему становилось все хуже. И в тот самый момент, когда он в очередной раз замолчал, пересиливая боль, в комнату вошла няня.
- Деби! Ты еще совсем не готова! - она растерянно всплеснула руками, - Как же так? Мигус приехал, тебя ждут!
Я одеревенело стояла, и в моих глазах было что-то такое, от чего няня озадачено остановилась.
- Что с тобой, девочка моя? - она внимательно посмотрела мне в глаза, - Ты так испугана? Но все будет очень просто. Он приехал один, они уже поговорили с отцом, тебе нужно из вежливости немного посидеть с ними и все.
Она принялась торопливо переодевать меня. Я стояла как безвольная кукла, напряженно вслушиваясь, но Девен молчал. Мне стало безразлично все вокруг.
Как во сне я вышла вместе с няней. Мы миновали пустые комнаты, становилось все более шумно, и вошли в обеденный зал.
Раз Мигус пришел один, то и Миталь был с ним один. Они сидели за огромным столом, от края до края уставленным едой и питьем.
- Вот и твоя невеста! - радостно проревел раскрасневшийся отец, - Но, ты, конечно, уже видел ее.
Мигус галантно встал и с легкой улыбкой чуть склонил голову передо мной.
Няня подтолкнула меня, и я подошла к столу, не чувствуя ног.
- Здравствуй, Мигус, - пролепетала я, - я счастлива видеть тебя...
- Здравствуй, Дебра! - нежно пророкотал Мигус, - И я счастлив видеть тебя! Прошу тебя присоединиться к нам и разделить трапезу!
Няня была уже рядом и, если бы она не помогла, я бы села мимо стула.
- Выпей со мной этого прекрасного вина, - предложил Мигус, сам наливая мне янтарной жидкости из старинной каменной бутыли.
Отец досадливо хлопнул себя по колену.
- Забыл предупредить тебя, любезный Мигус, она не пьет напиток богов. Слишком нежное создание.
- О-о... - Мигус с любопытством посмотрел на меня, - Я совсем очарован. Ты, Дебра, не девушка, а прекрасный ангел.
- Спасибо тебе, Мигус...
Я с удивлением отметила, что Мигус симпатичен мне и мне нравилось то, как он говорил со мной.
Няня налила мне морса, и я пригубила немного.
- Мы с Мигусом решили, что свадьба будет этой осенью, он оказался так нетерпелив! - отец засмеялся, а я вздрогнула и с испугом посмотрела на няню.
- Он будет теперь часто приезжать к нам, беседовать с тобой, возить на прогулки, ну и там, - отец неопределенно помахал рукой в воздухе.
- И радовать тебя, Дебра, подарками, - закончил Мигус, поднимаясь со стула.
Он подошел к небольшому столику у стены, раскрыл коробку и, достав платье, с очаровательной улыбкой направился ко мне.
Я никогда еще не видела такого красивого платья и не могла оторвать взгляда от него. Мигусу это понравилось, и он с улыбкой протянул его мне.
- Вот, Дебра, прими от меня это и носи. Но никакое платье не может быть достаточно прекрасным для тебя.
Я встала и осторожно приняла платье.
- Спасибо тебе, Мигус...
- Я так рад за вас, дети, - отец довольно хохотнул и налил вина Мигусу и себе.
Няня забрала у меня платье, и мы с Мигусом снова сели за стол. Няня положила мне еду в тарелку. Все принялись есть в воцарившейся тишине. У нас положено некоторое время молчать за едой.
И тут в моей голове отчетливо раздался стон Девела. Я выронила вилку, и она со звоном упала на тарелку.
- Что с тобой, Дебра? - негромко спросил отец, - Ты чего-то испугалась?
- У нее такие глаза, как будто она увидела мышь, - пошутил Мигус.
- Простите, мне показалось... - я виновато улыбнулась, но улыбка тотчас погасла, когда Девен слабо позвал меня.
- Девен!!! - крикнула я мысленно, - скажи что-нибудь!
Но больше я не слышала его. И, спустя томительно долгое время, с горечью смирилась с тем, что, возможно, он умер.
А Мигус был так красноречив и предупредителен, что я не могла оставаться равнодушной. И когда все закончилось, и он стал собираться уходить, мне даже стало жаль.
В голове у меня ничего не осталось кроме полного хаоса, стоило мне вновь оказаться одной в своей комнате. Я долго прислушивалась, пытаясь услышать Девена, но даже не чувствовала его присутствие.
Как жаль. Не успела я встретить такого же человека как я сама, как тут же потеряла его. Видно моя судьба - так и провести всю свою жизнь, не узнав о мире, где живет моя раса.
Я вздохнула и решила лечь спать потому, что очень устала. Но не могла удержаться и надела новое платье, которое оставила няня в моей комнате. Я подошла к зеркалу и поразилась, как мне оно подходит и как я хороша в нем.
Утром платье уже не так радовало меня, а обаяние Мигуса как-то поблекло в памяти. Куда я могла пойти в таком платье? Конечно, у нас бывали праздники, но редко. Я даже танцевать не умела. То, как я порхала в своей комнате, когда у меня бывало хорошее настроение и никто не видел, совершенно не годилось для больших праздников. Но меня никто не учил, а я не просила.
Вчерашнее мало теперь мало волновало меня, и на первый план вышло желание научиться летать. Я с грустью вспомнила советы Девена быть упорной и стала пробовать. На этот раз все получалось неожиданно легко. Это походило на то, как если бы я вспоминала что-то забытое. Вовсе не обязательно было отталкиваться, чтобы лететь. Внутри меня, чуть ближе к спине, просыпалась некая рвущаяся свобода, я направляла ее к цели, и мое тело восторженно устремлялось к ней. Я была счастлива как никогда, чувствуя себя уже непричастной к этому суровому тяжелому миру.
- Ты бы хоть для приличия ногами двигала!
Я чуть не упала, пробежала несколько шагов и с ужасом обернулась.
- Не бойся, Деби, девочка моя...
Это была няня. Я испытующе посмотрела в ее ласковые глаза.
- Твоя мама тоже летала здесь. И больше нигде. Никто про это кроме меня не знает. Но ты будь осторожна. Люди не захотят понять такое.
- Спасибо, няня! - тихо прошептала я, - Я буду осторожна!
- Тебе бы найти своих ангелов и улететь туда, где тебя смогут понять. Твоей маме не удавалось это, пока она ухаживала за тобой маленькой.
- А она не сказала, где это?
- Она сама не знала точно. Далеко за морем...
- Няня, а здесь был один из них... Его во время бури ночью о скалу ударило. Я с ним разговаривала на расстоянии...
- Мысленно?
- Да. Но он, наверное, умер. Он очень долго мучился и замолчал задолго до того, как за ним должны были прилететь.
- Жалко... Ты не грусти. Мама говорила, что они иногда прилетают сюда. Ты еще встретишь кого-нибудь. Вот, держи.
Няня протянула мне склеенный черный камень. Еле заметные трещинки вились через него и не мешали видеть изображение. А я и забыла про него.
- Спасибо няня! - я взяла камень и чуть снова не выронила, когда дверь с шумом распахнулась, и вошел отец.
- Какого черта, Нури?!
Няня вся подобралась и потупилась.
- Что еще за чертова записка у меня на столе? Неужели ты покинешь нас?
- Да, Мигус, прости....
- Я понимаю, тебя, Нури, - голос отца вдруг стал более мягким и немного виноватым, - но не сейчас же! Ты так нужна мне!
- Прости, Мигус, я не могу... Я зашла к девочке только попрощаться... Ты позволишь?
- А со мной ты не прощаешься? Или эта записка все заменяет?
- Зачем ты так, ведь все равно уже ничего нельзя изменить.
- Нури, я прошу тебя, пойдем ко мне, поговорим. Клянусь, я не буду тебя держать насильно, ты же знаешь!
- Няня, - воскликнула я, не сдержавшись, - ты уходишь от нас?
- Да, девочка. Прости и ты меня.
- Но почему?
- Я еду к одному человеку. Он давно ждет меня.
Мне стало очень горько. Так, как если бы я теряла мать. Как если бы моя мать вдруг отказалась от меня. Слезы размазали весь мир, я бросилась к двери, долго бежала через пустые комнаты, через двор, по тропинке к скале над морем, которую сама же давно протоптала.
Унылые тучи закрывали небо, и тяжелые серые волны с глухим шумом разбивались о подножие. Я хотела сразу броситься с уступа и полететь куда-нибудь, чтобы забыть про горечь, душащую меня.
Я подбежала почти к самому краю, но вовремя поняла, что мое тело слишком тяжело и нет волнующего ощущения рвущейся свободы за спиной. Я чуть не упала, но вовремя остановилась, тяжело дыша и глотая слезы.
Я пыталась снова и снова, пока не поняла, что чувство, дающее свободу - это чувство легкой радости. А на душе у меня было слишком тяжело.
Я села на корточки и просто заплакала. Мне хотелось, чтобы сейчас меня нашла моя подружка и поговорила со мной. Но Дика не шла меня выручать на этот раз.
Было одиноко и тоскливо. Я вдоволь наплакалась и сидела опустошенная, прислушиваясь к шепоту в моей голове. Теперь я знала, что это далекие мысли тех, кто был похож на меня. Все они были незнакомыми и чужими. Я почти не улавливала смысл отрывочных чувств, случайно касающихся меня. Что это за люди, если они бросили мою мать и меня здесь?
Я взглянула на черный камень, который все еще держала в руке. Человек на нем был слишком маленький, чтобы разглядеть какого цвета у него зрачки. Мне вдруг захотелось бросить его в море. Раз все меня бросают, то мне никто не нужен. Но удержалась и спрятала в карман платья.
Потом я заметила, что один из больших камней, торчавших в склоне, нависающем над морем, подмыло вчерашним дождем. Не знаю зачем, я подошла и стала расшатывать его. Я с удивлением чувствовала в себе незнакомую обиду, и мне хотелось занять ее чем-нибудь. Это оказался очень большой валун, но он вот-вот должен был вывалиться из склона.
- Ты что делаешь?
Я вздрогнула и обернулась, тяжело дыша. Тот самый длинный парень, который сорвал с меня платье. Но сейчас я почему-то совсем не злилась на него.
- Хочу свалить его вниз, - сказала я.
- Давай помогу!
Он подошел и уперся руками в валун. Раскачивать стала гораздо легче. Вскоре широкое основание со скрежетом вылезло, мы отскочили, и валун кувыркнулся вниз, гулко ударившись о выступ у наших ног. Мы смотрели, как он с грохотом отскакивает от неровностей склона, выбивая каменные брызги. Последний его прыжок был особенно впечатляющ: камень бешено завертелся и влетел в волну, разбив ее.
- Здорово! - воскликнул мой помощник и весело посмотрел на меня.
- Ты что, следил за мной? - спросила неприязненно.
- За тобой? - удивился он.
- А почему тогда ты здесь оказался?
- Я часто сюда хожу по этой тропинке! Это мое место.
- Это мое место.
Он хмыкнул и криво ухмыльнулся.
- Ладно, сиди тут одна, раз такая жадная.
Он повернулся, собираясь уйти. Но я была слишком одинока.
- Ладно, оставайся, извини.
Парень остановился и примирительно улыбнулся мне.
- Это ты извини... за тот случай. Перед дружками как дурак красовался.
- Ладно уж. Как тебя зовут?
- Берг.
- А меня - Дебра.
- Знаю уже, - он снова улыбнулся. У него была приятная улыбка, - ты не боишься, что тебя со мной кто-нибудь увидит?
- Ну и что?
- Ты же невеста Миталя! Если он узнает...
- А ты боишься?
- Нет, - он неуверенно передернул плечами, и я поняла, что эта перспектива ему совсем не нравится.
- Ты прав, лучше тебе не рисковать.
- Я не боюсь Миталя. А вот тебе достанется. Жалко будет.
- Кому жалко? - я улыбнулась.
Он тоже засмеялся.
- Конечно! Я еще не видел девчонку, которой нравится сбрасывать большие камни в море.
- Это я не камень, а свою обиду сбросила.
- Обиду?
- От меня сегодня няня ушла. Даже не сказала ничего заранее. Она мне была вместо матери...
Зачем я это ему говорю?
- Да-а... это обидно, я знаю.
- Откуда ты знаешь?
- Нет, от меня никто не уходил, но я себе это хорошо представляю.
- А ты откуда приехал?
Мы начали болтать, расспрашивая друг друга обо всем.
Я вдруг поняла, что боюсь возвращаться домой. Вдруг няня еще не уехала и сейчас говорит с отцом? А если уехала, какой будет теперь отец? Я знала, что он любил ее.
Берг достал из кармана горсть орешков, и мы принялись есть их.
Потом я показала Бергу склеенный черный камень. Он без особого интереса посмотрел. Конечно, он же ничего не знает. Я подавила внезапное желание рассказать ему все. Вот же дура!
В полдень Берг заявил, что ему пора идти обедать. Мы пошли обратно до развилки тропинки и разошлись по домам.
Дома я не заметила ничего необычного. Только еще одна комната в замке опустела. Отца нигде не было, и я просто побрела в свою комнату.
Через несколько минут раздался резкий стук в дверь, и вошел мальчишка-повар с моим обедом. Он недовольно хмыкнул, мельком взглянув на меня, поставил все на столик, резко сдернул полотенце и, изо всех сил стараясь не смотреть на меня, с невозмутимым видом удалился.
Теперь он будет носить мне еду сюда? Вот еще!
Интересно, что после разговора с Бергом у меня почти вернулось хорошее настроение. Мир оказался не таким уж пустым и враждебным. Но я все же устала и решила немного поспать. Стоило мне прилечь, как дверь с шумом распахнулась, и вошел отец. Я от неожиданности вскочила на ноги и с испугом уставилась на него.
- Что, Дебра? Кажется, я тебя испугал, извини.
- Пап, я ведь теперь невеста Миталя?
- Конечно!
- А почему тогда ко мне так просто заходит мальчишка, который приносит еду, и вообще, все...
- Ты права, - отец немного задумался, - я скажу, чтобы тебе поставили засов. И спрашивали разрешение.
- Знаешь, я решила, что буду кушать со всеми. Мне нужно привыкать быть на людях.
Отец улыбнулся.
- Знаешь, а ты повзрослела! Но все еще так мало знаешь... Это моя вина. Я уже подыскал тебе компаньонку, которая будет обучать тебя. Он приедет сюда вечером.
- Спасибо, пап. Ты ездил искать мне компаньонку?
- Ну... не совсем. Я проводил твою няню. Она и рекомендовала мне компаньонку, которую хорошо знает сама. Миталь приедет через день за тобой, чтобы отвезти тебя в город развлечься. Хочешь?
- Конечно! Я только однажды была в городе, помнишь, ты меня возил?
Вскоре отец ушел, и я оставалась одна, лежа в глубоком кресле, пока в дверь осторожно не постучали и не попросили разрешения войти.
Это был наш столяр. Он разложил инструменты, попыхтел, осматривая дверь, потом начал прилаживать большой бронзовый засов. Эта возня продолжалась целый час. Потом пришла служанка и молча убрала мусор.
Как только она ушла, я с удовольствием опробовала засов и сразу почувствовала облегчение. Хорошее настроение стремительно возвращалось ко мне и, конечно, я воспользовалась этим, чтобы вдоволь полетать. У меня уже хорошо получалось, я почти без напряжения и не осознано управляла полетом. Только места было очень мало.
Я парила под самым потолком, когда услышала шорох, посмотрела вниз и заметила, как из-под двери показался желтый листок бумаги и тут же раздался топот убегающих ног. Я чуть не упала от удивления, не вполне удачно спланировала вниз и подняла листок. На нем было что-то коряво написано. Мне стало обидно. Я до сих пор не умела читать. А тот, кто написал, конечно же, умел. Почему я такая? Понятно, почему. Я всегда была нелюдимой затворницей.
Что же делать? Любопытство оказалось сильнее меня. Я положила бумагу в карман и вышла из комнаты. Моя подруга умеет читать.
Облака нависли совсем низко над землей и прохладный влажный ветер трепал мне волосы, пока я бежала к соседям. Было пустынно и безлюдно вокруг. Никто не выходил без дела в такую погоду.
Мне повезло: Дика была у себя и оказалась не занята.
- Привет, Дика! - запыхавшись, проговорила я.
- Привет, Дебра! Что-то случилось?
- Не хочешь погулять?
- В такую погоду? Нет, не очень. Лучше поболтаем здесь.
Я уселась рядом с ней.
- Хочешь, что-то покажу?
- Покажи!
Я протянула ей бумажку и жадно начала следить за ее лицом. Ее брови полезли вверх, и она слегка порозовела.
- Вот это да! И ты что, пойдешь, как дура?
- Нет, конечно!
- Правильно! А кто это написал?
Значит, записка без подписи.
- Откуда я знаю? Просунул кто-то под дверь и сразу убежал.
- А он, наверное, здорово в тебя влюбился! - она хитро посмотрела на меня и засмеялась. Я тоже засмеялась в ответ.
- Знаешь, Берг мне рассказал, что вы сегодня сидели с ним на скале и кидали камни в море!
Улыбка слетела с моего лица.
- Он подошел, когда я там уже сидела. Но больше я с ним не буду разговаривать! Не люблю болтливых!
- Да он не виноват, - Дика весело махнула рукой, - он случайно проговорился, и я уж из него все вытянула. Не бойся, я никому не расскажу! Мы же подруги!
- Да, Дика, ты мне так здорово помогла, в тот раз... - я вздохнула, понимая, как много у нас оказывается общих тайн, и усмехнулась, - Если бы кто-то узнал, то, что ты про меня знаешь, ну, как Берг с меня платье сорвал, и то, что мы с ним долго разговаривали одни и про эту записку...
- Я же не дура такое говорить, Дебра!
Я почувствовала благодарность к своей подруге, которая не бросила меня даже после того, как меня предпочли ей и отобрали уже подаренную ей красивую цепь. Все-таки мир далеко не такой плохой, как подчас кажется! Мое настроение стало совсем беззаботным.
- Дика, - я радостно посмотрела в ее смеющиеся глаза, - сейчас я тебе покажу еще кое-что!
- О, как интересно!
- Только не падай в обморок! - я легко оттолкнулась от пола и взлетела. Позади раздался тихий сдавленный вскрик. Смеясь, я пролетела по всей комнате и опустилась перед подругой. Лицо у нее стало белым, а глаза широко раскрылись.
- Ой, я, кажется, испугала тебя!
- Как ты это делаешь, Дебра?!
- Я умею летать, Дика! - радостно прошептала я.
- Ты меня научишь?
- Если бы ты смогла, то я с удовольствием!
Дика осторожно и недоверчиво потрогала меня.
- Покажи еще раз, Дебра! Только не улетай далеко, я хочу все видеть.
Таких просительных ноток я никогда не слышала у Дики. Я невысоко поднялась над полом. И Дика, задрав голову, смотрела на меня, а сама заворожено ходила вокруг.
- Знаешь, у тебя за спиной какой-то прозрачный светящийся веер. Его видно на фоне темной стены.
- Знаю, - я опустилась на пол и достала черный камень.
- Смотри. Здесь нарисована фигурка с таким же веером. Этот человек тоже умел летать.
- Кто это?
- Я не знаю. Кто-то из расы, к которой принадлежу я и моя мама. Это мамин камень.
- Значит, я не смогу летать, - потускнела Дика, - Я же не из этой расы...
- Наверное, не сможешь, Дика... жаль, мы бы летали вместе.
- Какая ты счастливая, Дебра!
Я удивленно посмотрела на нее.
- Знаешь, я не чувствую себя счастливой... Здесь я не могу летать на людях. И меня мало кто понимает. Я даже не знаю где живут такие, как я.
- Но зато здесь тебя многие любят, - она с усмешкой показала на лежащую рядом записку, и я смущенно свернула ее и торопливо сунула в карман.
- И Берг хоть и говорит, что ты ненормальная, но я-то вижу, как ты ему нравишься.
Я только вздохнула, хотя слышать такое оказалось приятно.
- Да, Дебра, у нас особенно не полетаешь. Толку мало от крыльев, если ими нельзя пользоваться.
Настроение у меня начало медленно угасать.
- Что-то у меня голова разболелась, - пожаловалась Дика, - извини, я полежу немного.
- Конечно, я пойду!
Я вышла, и порыв холодного ветра бросил в лицо горсть дождевых капель. Платье чуть было не задралось, но я успела прижать его руками и побежала по короткой дороге вниз с крутого склона. У самого подножия я поскользнулась на мокрой траве, но успела взлететь и спланировала вдоль оврага, стараясь не подниматься высоко, чтобы никто не заметил. Я еле успевала уворачиваться от больших камней и мокрых кустов, а дождь все усиливался. Платье прилипло ко мне, и холодный встречный ветер пронизывал насквозь. Глаза начало заливать стекающей с волос водой и я, не заметив очередной куст, со всего размаха влетела в него. Разодрав платье о цепкие ветви, я кубарем полетела на дно оврага.
Я тут же вскочила на ноги. Было очень больно. Голова слегка кружилась. Длинные царапины алели на моем голом теле среди лохмотьев, оставшихся от платья. В нескольких местах я густо измазалась глиной, и дождь неторопливо смывал ее. Я попробовала взлететь, но сразу поняла, что не могу, и полезла вверх по склону из оврага.
Когда я дошла до дома то так замерзла, что конечности слушались с трудом. Стараясь не показываться никому на глаза, я прошмыгнула в свою комнату, сильно дрожа, сняла лохмотья, вытерлась и оделась потеплее. Несколько раз непроизвольно кашлянула и, свернувшись в кресле под зимним пледом, вскоре заснула.
В полудреме я чувствовала, что меня зовет знакомый голос, но не могла заставить себя открыть глаза. А когда проснулась сразу поняла, что у меня жар. В комнате было уже почти темно. И некому уже было зажечь свечи. Я сделала это сама, слегка пошатываясь от головокружения, потом пошла к отцу.
У него были гости. Друзья - соседи. В плохую погоду они часто приходили вот так и подолгу играли в карты. Один из них тут же сконфуженно вылез из-под стола, где отбывал наказание за проигрыш, бряцая о пол коротким мечом.
- Пап! Я заболела.
Он удивленно посмотрел на меня, извинился перед партнерами, которые стоически положили свои карточные веера рубашками верх перед собой и подошел ко мне.
- Я попала в этот дождь, когда возвращалась от Дики... - я закашлялась.
- Ясно. Пошли.
Он взял меня за руку и повел в свою комнату. Там у него была эта ужасная настойка из рома, чеснока, трав и табака. Он нацедил мне половину кружки. В другую кружку налил теплого еще морса.
- Пей все сразу.
- Пап, я не смогу!
- Давай, Дебра, это нужно, постарайся! Выдохни весь воздух, и быстро глотай все. Потом сразу запей морсом.
Так я и сделала. У меня потекли слезы, и я долго хватала ртом воздух перед тем как смогла залить огонь морсом. И как только я это сделала, ноги у меня подогнулись. Отец подхватил меня и отнес в мою комнату. Все поплыло и провалилось куда-то.
Я знала, что сейчас светло. У меня такие тонкие веки, что свет почти свободно проникает сквозь них.
- Дебра!
Я поняла, что меня давно уже зовут и распахнула глаза, тут же зажмурившись от непривычной яркости. Я отвыкла от света? Так было однажды, когда я долго болела и не могла выносить яркий свет.
- Дебра!
Я осмотрела свою комнату, но никого не увидела. Голова была тяжелая и хотелось пить.
- Дебра, я знаю, ты меня слышишь!
- Девен!!!
- Наконец-то! Я боялся, что совсем тебя потерял. Несколько раз звал и бесполезно.
Его голос был слабый, но отчетливый. И я почти не чувствовала его самого.
- Ты где?
- У себя дома. Мне только недавно удалось прийти в себя настолько, что могу разговаривать с тобой.
- Когда ты перестал отвечать, я подумала, что ты умер...
- Меня успели спасти.
- И ты еще не поправился?
- Скоро поправлюсь. Теперь все будет в порядке.
- И ты заберешь меня?
- Да, но это будет не так скоро, Дебра. Нам запретили летать в ваши края...
- Почему?
- Меня-то спасли, но при этом погибли двое... Их подстрелили ваши люди. Чтобы успеть, спасатели решили не ждать ночи и их заметили, когда они уже возвращались со мной.
От этих слов у меня заболела голова. Я поняла, что еще не выздоровела.
- Дебра! Что с тобой? Ты болеешь?
- Простыла под дождем. Когда летишь, то встречный ветер такой холодный...
- Ты летаешь?
- Да, у меня все получилось.
- А тебя никто не видел?
- Нет. Но я рассказала своей подруге.
- Дебра! Есть люди, которые охотятся за такими как мы! Будь очень осторожна!
- Она итак слишком много обо мне знает.
- А с простудой мы справимся легко. Я уже снова могу летать и лечить. Закрой глаза и полежи спокойно.
Так я и сделала и сразу же начала ощущать тепло, возникающее у меня внутри в середине тела. Оно разливалось по мне приятными убаюкивающими волнами. И когда волны дошли до горла то смыли всю боль, потом прокатились в голове, наполняя спокойным умиротворением. Эти волны одновременно разливались по всему телу, и когда они захватили низ живота и мои бедра, я почувствовала неизведанное еще блаженство.
Вскоре я заснула как ребенок. А когда проснулась, то был уже вечер. В дверь кто-то постучал.
- Дебра, ты спишь еще?
- Пап? Заходи!
Непривычно это прозвучало. Отец всегда заходил, не спрашивая. Он выглядел обеспокоено.
- Как ты себя чувствуешь?
- Все прошло, пап! - в этом я была абсолютно уверена.
- Хорошо. Но я хотел бы знать, что за царапины покрывают твое тело? Хорошо, что я сам тебя уложил, и никто больше их не видел.
- Я побежала от Дики когда дождь начался, поскользнулась и упала в овраг.
- Да овраг же в стороне от прямой дороги! Как ты могла в него упасть?
- Пап, это царапины от веток куста в овраге, куда я упала. Об этот куст я и порвала платье.
Мое лицо потемнело от прилившей крови. Отец смотрел на меня так же как в прошлый раз, когда я объясняла ему происхождение синяка.
- Это уже не первое порванное платье, Дебра! - сказал он мрачно, - Совсем недавно было еще одно!
Я уткнулась в подушку и заплакала.
Потом почувствовала его большую руку у себя на голове.
- Прости, девочка, не плачь, прошу тебя!
Я повернула голову, взяла его руку и прижалась к ней лицом.
- Приехала твоя наставница. Если ты хорошо себя чувствуешь, то вставай, вы поужинаете вместе.
- Пап, я хочу научиться читать!
- Конечно! - он ласково улыбнулся и вышел.
Я легко выскочила из кровати. Настроение стремительно улучшалось. Чуть ли не взлетая, надела новое платье и побежала умываться.
Я вошла в обеденный зал, когда общий ужин уже заканчивался, и сразу увидела ее. Она приветливо смотрела на меня и улыбнулась одними глазами. Это мне понравилось. Отец сидел рядом с ней. Он махнул мне рукой, и я охотно подошла.
- Она еще буквально во всем девственна, - сказал он своей соседке.
В этот момент кто-то рядом с грохотом уронил на каменный пол кружку с пивом, и все вздрогнули, даже отец резко повернул голову. Но только не моя новая наставница. У нее было уже не молодое, но очень привлекательное лицо с тонкими чертами. Чем-то она напоминала большую дикую кошку, которую я однажды видела в зверинце, когда удалось побывать в городе. Эта кошка лениво и мягко ходила по клетке, казалось, ничего не замечая вокруг, но когда кто-то из зрителей хотел подразнить ее и просунул палку, молниеносно метнулась и через прутья лапой достала его руку, сорвав перчатку страшными когтями.
- Дебра! - отец вернул меня в реальность, - это матушка Милона, твоя наставница.
- Здравствуй, матушка Милона, - скромно сказала я.
Она досадливо махнула рукой.
- Не нужно "матушка"! Здравствуй, Дебра!
Я села рядом с ней, мы начали разговаривать так, как будто давно знали друг друга, и она давно уже привыкла подсказывать мне как нужно вести себя за столом.
Я и не заметила, как все разошлись, и мы с ней остались вдвоем, болтая совершенно на разные темы. Что удивительно, я чувствовала себя на равных, но отношение было как к опытной подруге, которая посвящала меня во что-то новое.
А потом, уже в моей комнате, мы болтали еще очень долго. Между делом, как бы играя, она показала мне, как просто складываются буквы в слова, я даже запомнила многие из них.
Когда она, наконец, ушла, я вдруг почувствовала, как устала.
Я хотела уже ложиться, как вдруг раздался шорох. Под дверью лежала полоска желтой бумаги. Почему-то мне это показалось забавным, и я тихо рассмеялась, когда услышала звук убегающих ног. Я подошла и с любопытством подняла записку. Теперь я знала многие буквы, но здесь они оказались такими искаженными, что я ничего не смогла разобрать и досадливо наморщилась. Потом разочарованно сунула листок в карман.
В голове что-то творилось. То новое, что я узнала, начинало непослушно проявляться. То одна мысль возникала внезапно, то другая. Я смотрела на старые знакомые вещи, но видела в них много нового. Это немного пугало. Три толстые свечи ровно горели, изредка по очереди потрескивая, и вздрагивающее пламя заставляло трепетать тени. И большие часы, которых я почти никогда не замечала и звука которых почти не слышала, вдруг начали тихо и низко отстукивать вязкое время. Это время все более замедлялось, стук часов становился реже и значительнее. Мне стало страшно. Казалось, что я схожу с ума. Я с ужасом легла в кресло и закрыла глаза.
- Дебра!
Я с облегчением узнала далекий зов Девена. И наваждение исчезло.
- Девен! Привет!
- Привет, Дебра!
- Ты испугалась чего-то?
- Спасибо, Девен, теперь все хорошо!
- Я чувствую, ты уже здорова!
- Да, ты так хорошо меня вылечил!
- Ты немного устала?
- Сегодня у меня появилась новая наставница, и мы много с ней говорили.
- Покажи мне ее?
Я сразу поняла, что он имеет в виду и живо воскресила в своем воображении свою наставницу.
- Очень интересно, - задумчиво сказал Девен, - похоже она не пощадила тебя и сразу дала слишком много. Если хочешь, я помогу тебе справиться.
- Хочу, Девен, а как? Опять будет то тепло?
Я проговорила это и сразу же пожалела о своей несдержанности, но Девен или пощадил меня, или не заметил ничего необычного.
- Тебе понравилось?
- Да.
- Тогда закрой глаза и постарайся ни о чем не думать.
Я с невольным волнением ждала этого, и волна наслаждения, которую я испытала, вновь застала меня врасплох.
Когда я пришла в себя, усталость исчезла, и мы долго говорили с Девеном. Он показывал мне картинки своего мира и рассказывал про него много необычного.
Мне так не хотелось расставаться, но пришло время, и он попрощался. Вскоре я заснула.
Утром я сразу вспомнила, что сегодня Мигус собирался заехать за мной.
И Мигус не заставил ждать. Я поняла это, еще не открыв глаза, когда расслышала оживленные голоса и шум. Мне очень хотелось снова попасть в город. Он был красивым, грандиозно большим и манящим. В нем было много необычного и красивого.
Я вскочила и торопливо оделась.
Но за мной почему-то не заходили. Я открыла дверь на террасу. Холодный ветер заставил меня зябко поежиться. Я оделась теплее и вышла посмотреть на море. Когда смотришь на море, время течет незаметно.
Наконец, позади раздались шаги, и я обернулась. Это была моя наставница. Она недовольно морщила нос от утреннего холода и прижимала к груди края теплой накидки.
- Ты недавно болела, Дебра, - сказала она неодобрительно.
- Здравствуй, Милона! - чуть поклонилась я.
- Здравствуй, Дебра!
- А Нури называла меня Деби, - тихо сказала я.
- Ты скучаешь по ней?
Я прислушалась к своим чувствам.
- Уже не очень...
- Ах, Деби, - она нерешительно вздохнула, - как бы тебе сказать... этот Мигус... ты же поняла, что он приехал утром?
- Да...
- Я была там. Он разговаривал с твоим отцом. Долго разговаривал, и я видела, как твой отец был не очень-то этим доволен. А потом отец подозвал меня и спросил мое мнение: достаточно ли ты уже взрослая, чтобы выйти замуж.
У меня, наверное, чрезмерно расширились глаза. Наставница смотрела в них как завороженная.
- И.. и что ты ему ответила?
- Ну, я сказала, что ты совсем еще девочка. Что тебе еще многому нужно научиться и что ты совсем еще не готова.
- Спасибо Милона...
Наставница досадливо поморщилась.
- Ты плохо знаешь мужчин, Деби, - она печально вздохнула, - если они и выслушивают женщин, то только для того, чтобы сделать наоборот.
- И когда они хотят...
- Прямо сегодня, Деби.
У меня все похолодело внутри.
- Разве так можно? - спросила я дрогнувшим голосом.
- Это не по правилам, все знают, что так не делают. Но я поняла, что твой отец очень хочет, чтобы ты стала мужем Мигуса, а тот, кажется, совсем потерял голову.
Она чуть презрительно усмехнулась. Потом с жалостью посмотрела на меня. Ох, Деби!
Она осторожно стерла слезу с моей щеки, обняла меня за плечи и повела с террасы.
- Пойдем в комнату, здесь так холодно!
- А я действительно не готова, Милона?
Она удивленно посмотрела на меня и опять вздохнула.
- Знаешь, Деби, должна тебе сказать, что женщина всегда готова к этому. Об этом позаботился Бог.
- Но я не хочу!
Я не выдержала, заплакала и Милона прижала меня к груди.
А потом как-то сразу успокоилась. Я вспомнила Девена, и все остальное показалось мне не заслуживающим волнений. Нужно просто позвать его, как только останусь одна.
Поколебавшись, я достала записку.
- Милона, я так и не смогла разобрать, что здесь за буквы. Они совсем не похожи на те, что ты мне показывала.
Она чуть прищурилась, моментально прочла и звонко рассмеялась.
- И что за мальчишка это написал?
- Я не знаю. Он просунул ее под дверь и убежал. А что там написано?
- Тут с множеством ошибок написано, что он страшно любит тебя и не может без тебя жить. И если ты не придешь сегодня утром к белой скале, то он бросится с нее вниз.
- Ужас! А почему же ты засмеялась?
- Все мальчишки пишут такое. Не стоит обращать на это внимание.
- А здесь? - я достала затрепанную старую записку и расправила ее.
- Да то же самое. Вот видишь? Он не бросился! Давай-ка переоденем тебя. Все-таки придется идти, раз отец позвал. Никуда не денешься.
Мы провозились довольно долго с моими волосами. Я надела подаренное мне платье.
Все оказалось не так уж страшно. Я только заметила, что сквозь обычную приветливую любезность у Мигуса проскальзывало тщательно скрываемое волнение. Но его манеры были так приятны и естественны, что напряжение вскоре почти оставило меня. Меня успокаивало и то, что я могу позвать Девена и поговорить с ним.
- Дебра, - сказал мне отец очень серьезно, - Мигус - очень уважаемый и известный человек, которому все доверяют. Я тоже ему полностью доверяю и считаю, что тебе очень повезло. То, что Мигус хочет, чтобы ты теперь жила у него, тоже имеет определенный смысл. Я хочу, чтобы и ты доверилась этому человеку. Он никогда не сделает тебе ничего плохого.
Я молча стояла и слова пролетали вокруг, почти не оставляя следа.
Потом мы сели за стол, и опять моя наставница была рядом со мной. Но вокруг чувствовалась какая-то неуловимая напряженность. Все старались делать вид, что все идет, как полагается.
Наш повар был совсем задерган этим ранним пиршеством. Ему помогали двое загнанных мальчишек. Повар постоянно ворчал и придирался к ним. И когда за нашими спинами произошла очередная головомойка, я вдруг явственно услышала мальчишечье оправдание:
- Я не виноват, что этот чертов Линас с самого утра куда-то исчез!
Линас - тот самый мальчишка, что однажды приносил еду в мою комнату.
Мы с Милоной невольно переглянулись.
Время тянулось невыносимо. Мигус решил возвращаться со своими же лошадьми и нужно было дать им отдохнуть.
А потом все как-то сразу заторопились. Отец успокоил меня, что сегодня же я снова вернусь домой и завтра успею собрать свои вещи.
И вот я уже сижу в огромном экипаже, пахнущем кожей и деревом, а напротив полулежа расположился человек, который собирается стать моим мужем. Интересно, почему мужчины так любят сидеть на спине? Ну, не самой спине, а съехав почти на край сидения и упираясь в спинку лопатками.
Минут через десять мы остановились у замка Дики. Бегом напрямую я бы давно там была. Мигус подал мне руку, и я спрыгнула на траву.
Нас встретили с печальными лицами. И когда отец Дики, как положено, поздоровался с нами и начал рассказывать, то у меня сердце готово было выпрыгнуть из груди. У белой скалы Дика нашла листок бумаги, прижатый камнем, со словами: "Я любил тебя больше жизни, Дебра.".
Я с ужасом думала о том, что она там вообще делала? Чтобы пробраться к белой скале, нависающей из скальной стены над морем, нужно идти по карнизу, путем, который знают только местные жители. Это достаточно безопасно, но туда очень редко ходят. Зачем? Она могла пойти туда, только потому, что читала мою первую записку. Неужели она с тех пор каждый день ходила туда по утрам? Чтобы подсмотреть, не приду ли я?
А под скалой волны били о камень тело Линаса.
Я ловила неприязненные взгляды. Дика избегала подходить ко мне и отводила глаза. Мигус довольно долго разговаривал о чем-то с отцом Дики. Наконец, мы снова сели в экипаж и тронулись. Некоторое время Мигус задумчиво молчал, потом хмыкнул в усы и улыбнулся мне.
- Знаешь, Дебра, я не хочу тебя расстраивать, но тебе полезно все же знать то, что о тебе думают твои земляки.
Я молча смотрела на него, ожидая продолжения.
- Все это, конечно, ерунда, но таких людей переубедить трудно. И, получается, что прямо судьба, что я увожу тебя именно в такой момент.
- В какой момент? - не выдержала я его очередной многозначительной паузы.
- Видишь ли, такое совпадение: я, по их мнению, потерял голову, околдованный твоими чарами и вот сегодня погиб этот мальчик от любви к тебе, тоже значит околдованный. Да еще у тебя такой необычный вид.
У меня заныло все внутри от тяжелого предчувствия.
- Твоя подружка, Дика, утверждает, что видела, как ты летаешь.
Что-то произошло с моим лицом такое, что Мигус с интересом уставился на него.
- Она утверждает, что не хотела говорить, но когда увидела, что ты погубила Линаса... О, Дебра, прошу тебя!
Он торопливо достал платок, сильно пахнущий какими-то цветами, и вытер слезы с моего лица. Что-то часто я не сдерживаюсь...
- Конечно не ты его погубила! Мне-то это не нужно доказывать. Так утверждает твоя подруга. И к сожалению, - он помолчал, и я начала бояться эти его паузы, - теперь в этом убеждены твои земляки. Они собирались даже испытать тебя, - Мигус вновь замолчал, и я побелела от ужаса, - но я не дал им это сделать.
Я знала это испытание. Теперь у меня не было пути назад.
Единственное, чего мне хотелось сейчас, это чтобы дорога никогда не кончалась. Мне страшно было думать о том, что меня ждет. Мигус молчал уже долгое время, глядя в окно. В его отношении ко мне что-то изменилось. Он стал увереннее и вместе с тем утратил многое из своей обходительности. Меня уже раздражала его манера сидеть на спине. Я тоже смотрела в окно на новые для меня места, но они были однообразны.
Почему он приехал за мной один? Разве так принято? И каким образом я стану его женой? Я начала смутно вспоминать брачные обряды и с удивлением обнаружила, что почти ничего о них не знаю.
Начали появляться большие богатые дома, и мое волнение возросло. Мигус нетерпеливо заерзал, посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся.
Проехав через лабиринты улиц, грохочущих от множества повозок, мы свернули под высокую арку, пронеслись по прямой как стрела аллее к большому дому и остановились у парадных ступеней.
Мигус легко выпрыгнул и подал мне руку.
- Теперь ты будешь здесь жить, - просто сказал он, - это твой дом.
Я почти ничего не различала по сторонам. Видела только огромную деревянную дверь перед собой, низенького человека в странной одежде, с застывшей улыбкой на лице около этой двери. Мигус даже не взглянул на него, когда мы вошли в дом.
- Я не хочу! - неожиданно для самой себя сказа я незнакомым голосом и оцепенело остановилась посередине большой комнаты.
Мигус удивленно посмотрел и чуть поднял одну бровь. Потом вздохнул, улыбнулся и шагнул ко мне. Я отступила, чувствуя, что еще немного и побегу.
- Дебра! - он вдруг присел передо мной как перед маленькой девочкой, - здесь тебе ничего не угрожает. Нужно отдохнуть, подумать обо всем, а потом ты сама решишь, как тебе будет лучше. Хорошо?
Я молчала. В голове вообще не было мыслей. А было как-то нелепо смотреть на него сидящего передо мной. И все стало опять безразлично. Я кротко вздохнула.
- Извини, Мигус.
Он провел меня в довольно уютную комнату и сказал, что теперь это комната моя. Пожелал мне хорошо отдохнуть. Как только он вышел, мне принесли еду. Здесь оказалось много новых фруктов, и я их попробовала.
Нужно было привыкать к новой жизни. Я уселась в кресло, прислушалась, потом привычно позвала Девена. Тишина. Меня начал сковывать ужас. Вот этого я не вынесу. Я звала изо всех сил, но напрасно. Надкусанный фрукт выпал у меня из руки. Нужно успокоиться. Все будет хорошо. Я устала и потеряла чувствительность. Только и всего. Я улыбнулась сама себе и по щеке скатилась слезинка.
Потом я закрыла глаза и, наверное, действительно слишком устала от всего потому, что проспала несколько часов. За окном стемнело. Мне срочно нужно было найти место, где можно было бы справить свои потребности. Я встала, растерянно посмотрела по сторонам и направилась к двери и выглянула.
Там неподвижно и молча стоял человек.
- Мне нужно выйти... - начала было я. Человек тут же кивнул головой и дернул какой-то шнурок.
Я стояла в нетерпеливом ожидании, но больше ничего не происходило.
- Могу ли я...
В это время раздались мягкие шаги по ковру, и из-за поворота показалась женщина. Она приветливо улыбалась, и я сразу почувствовала себя свободнее.
Ее звали Стела. Все мои проблемы были моментально разрешены. Я попросила ее остаться со мной, и мы разговаривали до самого ужина. Стела хотела было уйти, но я попросила ее разделить со мной еду и она, чуть поколебавшись, согласилась. Потом мы ходили по дому, и она мне все показывала. Она была очень проста в обращении и приятна. Мы совсем подружились. Мне не хотелось расставаться, чтобы снова остаться одной. Но когда все же это случилось, и я с замиранием снова напрасно звала Девена, то мне стало по-настоящему плохо.
Вскоре снова пришла Стела и повела меня купаться. Такого большого и красивого бассейна с теплой пахучей водой я никогда не видела. Стела раздела меня и, несмотря на мои протесты, сама искупала. Потом она накинула на меня свободное как халат платье и, отведя в мою комнату, попрощалась.
Спать больше не хотелось, и я просто сидела в кресле, погруженная в тоскливые мысли.
Время тянулось невыносимо. И поэтому я даже обрадовалась, когда в дверь постучали, и вошел веселый, чем-то возбужденный Мигус.
- Дебра, дорогая моя! Ты так и сидела здесь одна, бедненькая?
- О нет, Мигус, я познакомилась со Стелой, и мы долго болтали с ней.
- Хм. Стела - твоя служанка, а не подружка. Но, впрочем, как знаешь. Извини, я хотел зайти пораньше, как только ты отдохнешь, но приехали друзья...
- Мигус...
- Да, дорогая?
- Я не понимаю... Кто я здесь?
- О, Дебра, ты - моя жена.
- Но ведь приняты какие-то обряды, люди как-то должны узнать об этом. А даже приехавшие друзья...
Мигус терпеливо вздохнул и стал серьезнее.
- Не совсем так, дорогая Дебра. Главное слово говорит ОН, - Мигус выразительно взглянул на потолок, - ведь ничего не происходит без его воли, а все остальное - лишь мирская суета. Разве не по его воле я появился в самый нужный момент, чтобы спасти тебя?
Он помолчал, потом ласково улыбнулся как маленькой девочке.
- Ты, безусловно, будешь представлена. Но все должно происходить по определенному порядку. Ты согласна, дорогая? Всему свое время.
Я растеряно молчала. Только позже мне стало известно, что по законам этой страны женщина не может вступить в брак в моем возрасте. Но то, что Мигус по сути прав и действительно очень вовремя появился, потрясло меня именно сейчас. Мне показалось, что это и есть судьба. И, может быть, эта судьба больше не хочет моего общения с Девеном. А Мигус любит меня.
Я почувствовала благодарность, и даже желание принять эту судьбу. Я умею быть благодарной.
- У нас в городе поздно ложатся спать, дорогая. Но ты успела отдохнуть, поэтому будет нетрудно привыкнуть к нашему укладу. Я хочу предложить тебе отведать со мной прекрасный напиток, который изготовляет только мой повар.
Он подал мне руку, и мы вышли.
В небольшой очень уютной комнате горели две высокие свечи, приятно пахло душистым незнакомым дымком, перед пышным диваном стоял невысокий столик с фруктами и изящными графинами. Я чувствовала себя как во сне. Все казалось нереальным. Мы сели на диван рядом. Мигус налил в бокалы напиток и подал мне. Я осторожно понюхала и с облегчением не обнаружила винный запах.
Напиток был очень приятен. Мигус объяснил, что его готовят из меда и трав. Кровь слегка прилила к лицу, и я почувствовала себя свободнее.
Мигус начал рассказывать о себе. Это оказалось интересно, а в некоторых местах так забавно, что я не могла удержаться от улыбки. Время проходило незаметно, и вскоре я обнаружила, что мы свободно беседуем уже безо всяких условностей.
Мы пили напиток еще и еще. Мигус рассказывал, как проводят местные женщины время, про праздники и балы. Когда я призналась, что не умею танцевать, он радостно вскочил, протянул мне руки и принялся показывать какой-то простой, медленный танец. Это было необычно и понравилось мне.
Потом, непонятно как, я очнулась уже в его объятиях, мы страстно целовались, и у меня кружилась голова от счастливого возбуждения. Мигус был очень нежен и ласков. Я уже любила его всем сердцем. Это было так прекрасно и так необычно. Он целовал меня, мою шею, мои плечи и обнажившуюся грудь, а я, не чувствуя никакого стыда, с блаженством принимала его ласки и неумело отвечала на них. Потом мы были уже обнаженные, на диване и на мгновение у меня шевельнулись сомнения: то, что он хотел делать, было непонятно мне. Но голова кружилась от его ласкового шепота, и от счастья я готова была всю себя отдать ему, и невыразимое возбуждение, немного похожее на то, что я испытала, когда Девен лечил меня, помогло не заметить боль.
Я проснулась после странного сна. Что-то творилось в моей голове. Мигуса рядом не было. Я спала одна все на том же диване, накрытая мягким шерстяным одеялом.
Свет пробивался сквозь тяжелые шторы. Мне не хотелось вставать. Внизу живота слабо пульсировала боль. Теперь я вспоминала то, что произошло вчера, с непонятным отчуждением. Меня слегка подташнивало.
Я встала и с накатившей брезгливостью принялась приводить себя в порядок. Потом вышла из комнаты. В коридоре никого не было. Стояла такая тишина, что казалось: здесь никто не живет.
Стало очень неуютно, и вскоре я вернулась в комнату, где провела ночь. Плотный несвежий запах заставил замедлить дыхание. Как же я здесь спала?
Нелепой насмешкой промелькнуло воспоминание о том, как я летала. Даже пытаться не стоило: я точно знала, что взлететь не смогу. Мне с ужасом казалось, что я вообще больше никогда не смогу летать и, наверное, уже не смогу уловить и зов Девена, даже если он будет стараться изо всех сил.
Я подошла к столу и рассеянно взяла нож, лежащий рядом с фруктами. Тяжелая костяная рукоятка с красивыми золотыми узорами и острое лезвие странной формы. Я поднесла его к своей шее и чуть вдавила в кожу. Я не собиралась убивать себя. Мне стало как-то все равно.
И тут вошла Стела.
- Дебра, милая!.. - она поспешно подошла и осторожно вынула нож у меня из руки.
- Глупая девочка... стоит ли из-за таких пустяков...
Она обняла меня, и я спрятала лицо у нее на груди. Как не часто я могла вот так обнять человека, который мне сочувствовал!
Мы вместе с ней искупались в бассейне, и ей удалось заразить меня своей веселой беззаботностью. Мне уже не казалось все таким мрачным.
Когда мы вдвоем приканчивали мой завтрак, вошел Мигус и чуть поднял бровь, покосившись на Стелу. Та тут же встала и молча вышла.
- Здравствуй, моя дорогая!
- Здравствуй, Мигус!
- Я знаю, ты немного обиделась на меня, что я вот так ушел. Прости, как раз этой ночью я должен был встретиться с одним человеком. Это очень важно.
- Да, Мигус.
- Но теперь я полностью твой, и мы сегодня поедем в город не по делам, а развлекаться!
Он улыбнулся. Ничего не скажешь, мне очень нравилась его улыбка. А то, что мы едем в город, нравилось еще больше. И я тоже улыбнулась ему.
Он с довольной уверенностью взял меня за плечи и коснулся губами моего лба.
Стук колес нашего экипажа, его скрип и запахи показались мне слишком сильными. Небо было голубым, и прохладный воздух врывался в открытое окно. Солнце стояло уже довольно высоко и быстро прогревало все вокруг. Мигус заметил мои развевающиеся волосы и заботливо прикрыл ставню.
Сначала мы приехали в парк, где жило множество необыкновенных животных. Невиданные мной птицы летали в огромных проволочных сетках, по дорожкам прямо среди гуляющих людей бродили странные чудовища, а в прочных бронзовых клетках сидели страшные и грациозные хищники. В других клетках были звери, очень похожие на людей, только обросшие шерстью.
Мигус посадил меня на удивительное животное с двумя большими горбами на спине. Сидеть было очень удобно, а животное передвигалось размеренно и плавно.
Потом мы ходили в лабиринтах густых зарослей среди свисающих ленивых от непривычной прохлады толстых змей, кричащих и резво прыгающих по веткам зверушек, пока не оказались около еще одного птичьего вольера.
Сначала мне показалось, что он пуст, но вдруг откуда-то сверху прилетело небольшое гибкое и голое существо. Оно плавно опустилось на грязный от мусора и объедков пол. Я замерла, взглянув в большие желтые глаза. Крыльев у него не было. Он летал так же как я. Только почему это ему удавалось делать в клетке? Неужели настолько смирился с этим?
Я схватила Мигуса за руку и сжала его изо всех сил.
- Мигус, кто это?!
- Да, дорогая, это действительно очень необычная тварь. Представляешь, оно летает без крыльев!
- Но это же человек!
- Ну, что ты, дорогая! Оно похоже на тех забавных обезьян и говорить совсем не умеет. Только издает довольно неприятные звуки.
Я отчаянно настроилась и мысленно позвала этого человека. Тот сильно вздрогнул и в немом изумлении уставился на меня.
- Ты??? - раздался почти непереносимый крик в моей голове, - Кто ты? И почему их не боишься?
Мигус удивленно смотрел, как мы оцепенело уставились друг на друга. Потом у меня все поплыло перед глазами, и я очнулась на руках у Мигуса.
- Дорогая, наконец-то! Сейчас все будет хорошо! Он внес меня в небольшую комнату и осторожно посадил на диван.
- Тебя почему-то так сильно взволновала эта тварь!
- Мигус, это человек! - слабо сказала я.
- Ты ошибаешься, дорогая! Наши ученые давно уже знают этот вид и хорошо его исследовали. Я, правда, не очень-то разбираюсь в этом, но читал. Эти твари не стесняются своей наготы, не разговаривают, на них все заживает как на собаках.
Я помолчала, и мне стало страшно. Что если какой-то знаток опознает во мне этот вид? Лучше ничего больше не говорить. И я сдерживала свои мысли, чтобы снова не оказаться с этим человеком. Мне было невыносимо жалко его.
- По правде говоря, - продолжал Мигус, - я сам в первый раз его вижу. Оно очень редко появляется на людях. Не проголодалась ли ты, дорогая? Здесь рядом одно из моих лучших заведений.
И вскоре мы оказались в очень уютном трактире, поднялись наверх в отдельную комнату, нам тут же зажгли две высокие свечи и подали еду. Мигус, как я заметила, очень любил сидеть при свечах, даже если освещения было достаточно. Таких вкусных блюд я никогда еще не пробовала.
Потом Мигус привез меня на ярмарку. Мы долго ходили и смотрели на товары. Мигус покупал все, что вызывало у меня интерес. Казалось, что все продавцы знают его, они даже не спрашивали, куда нужно отвезти купленное.
Рядом стоял цирк и Мигус купил билет на представление. Это оказалось необыкновенно здорово. Я забыла все, что печалило меня, с замиранием, невольно вскрикивая, смотрела на трюки акробатов и смеялась над проделками клоунов. Вдруг клоун увидел Мигуса и бесцеремонно вытащил его на сцену. Я с удивлением и с восторгом смотрела, что Мигус ведет себя нисколько не менее артистично, чем сам клоун и у него получались веселые импровизации. Я чувствовала гордость за своего мужа и нежность к нему. И он это почувствовал, как только увидел меня, вернувшись на свое место. Его лицо осветилась неподдельным счастьем.
Поздно вечером мы вернулись в дом, и Стела искупала меня перед ужином.
Свежий и веселый Мигус влетел ко мне, и мы пошли ужинать в ту самую комнату. Я попросила его не зажигать палочки с удушливым дымом. У меня не осталось и следа скованности в его присутствии, но предстоявшее все еще пугало меня, хотя и волновало тоже, и я старалась выпить как можно больше медового напитка. Потом, когда я начала глупо хихикать над всем, что Мигус говорил мне, хотя полностью осознавала нелепость такого поведения, он обнял меня, и повторилось то же, что было вчера.
Это повторялось каждый вечер. Я просыпалась рано, но чувствовала усталость, которая накапливалась во мне. Я с тоской вспоминала прошлое, вспоминала море и как я летала. А сейчас я казалась себе тяжелой и неуклюжей. Много раз я отчаянно пыталась взлететь, но, как в детстве после счастливых снов, только напрасно подгибала коленки.
И однажды я сказала Мигусу, что больше не могу. Он озадаченно посмотрел на меня, не веря ушам. Потом чуть улыбнулся и осторожно взял мой подбородок двумя пальцами.
- Но почему, дорогая?
- Я устала, Мигус. Это постепенно убивает меня...
- А я-то воображал, что тебе нравится быть со мной!
Он резко убрал руку, повернулся спиной и обиженно замолчал, совсем как мальчишка.
- Мигус, прости меня, ты не сделал мне ничего плохого, но ведь ты даже никогда не спрашивал, хочу ли я этого...
- Что?! - он резко повернулся ко мне, и я не узнала его лицо.
- Что ты говоришь, дорогая?! Да если бы ты мне сказала, что не можешь меня выносить, я не прикоснулся бы к тебе!
Он помолчал сглотнув.
- Я, конечно, не отправил бы тебя к твоим родным на растерзание, но не посмел бы причинять тебе неприятности!
Я с изумлением увидела слезинки в его глазах и вдруг поняла, как он меня любит. У меня все перевернулось внутри от жалости и раскаяния. Я бросилась в его объятия.
- Прости, Мигус! Я не говорила, что ты не нравишься мне! Прости, я немного устала...
- Конечно, дорогая! - он принялся порывисто целовать меня, и я отвечала ему.
- Прости и ты меня! Я бываю таким идиотом!
Этим вечером я снова была с ним, но все было уже по-другому. Я не стала пить медовый напиток и старалась, как могла, возместить ему свою ласку. И была счастлива.
Утром я проснулась поздно и свежей, какой уже давно не была.
- Дебра!
Я удивленно посмотрела, но Мигуса рядом не было. Да он почти никогда не называл меня по имени.
- Дебра!
- Девен!!!
- Наконец-то, Дебра! Я так рад!
- Куда ты исчез, Девен?!
- Я зову тебя уже несколько дней подряд, Дебра! Но ты права, мне пришлось улететь очень далеко, и поэтому мы не могли общаться. Прости, я хотел тебя предупредить, но ты не услышала меня.
- Да, наверное... Знаешь, у меня сейчас такая жизнь, что я потеряла почти все свои умения.
- Тебе плохо?!
Я непонятным удовлетворением почувствовала его тревогу за меня.
- Не волнуйся так, Девен, уже все хорошо.
- Расскажи, что случилось?
- Даже не знаю, как сказать. Меня выдали замуж, Девен.
- Ох...
- А родные теперь считают меня ведьмой, и я уже никогда не смогу вернуться в свой дом.
- Ты любишь его?
- Знаешь, Девен, я не понимала его, но буквально вчера увидела, как он сильно меня любит...
- И теперь ты вполне счастлива, - заключил он, и я почувствовала его плохо скрываемую печаль.
- Девен, я очень обрадовалась, когда снова услышала тебя.
- Дебра! Я заберу тебя, как только смогу!
- Мы даже еще не видели друг друга, Девен.
- Не видели?! Дебра, мы видели друг друга гораздо глубже, чем могут видеть люди, которые тебя окружают! Разве ты не чувствуешь, как мы нужны друг другу? Это невозможно скрыть!
- У меня все в голове переворачивается!
- Я это вижу, Дебра... Не волнуйся, прошу тебя. Все встанет на свои места.
- Девен, здесь в городе есть человек, такой же как мы. Его посадили в клетку и показывают вместе с другими зверями.
- Да, такое случается. Ты хочешь ему помочь?
- Конечно!
- Я уже говорил, что нам запретили летать в вашу страну. Даже тебя забрать будет очень непросто. Но я все сделаю для этого.
Мы долго не могли отпустить друг друга. Но вошла Стела, и я торопливо попрощалась с Девеном.
Со Стелой мы давно уже общались запросто как подружки. Она рассказала мне много полезного о семейной жизни. А теперь выпытывала, расспрашивая, почему я вдруг стала такой задумчивой. Меня же разрывали на части противоречия. Я поняла, что Мигус мне далеко не безразличен, но еще сильней меня тянуло к Девену. Он был прав, говоря, что мы нужны друг другу. Как же я смогу теперь быть в этот вечер с Мигусом? Я не могла найти выход и начала уставать от этих раздумий.
Мигус с утра уехал по делам, и мы со Стелой развлекались тем, что она обучала меня игре в карты. Потом мы вышли гулять в парк и до обеда сидели в беседке, разговаривая. Я быстро узнавала много нового о городе и особенностях жизни здесь.
- Ты такая интересная и странная, Дебра! Но наверняка все тебе об этом говорят, извини. Я никогда еще не видела таких глаз!
- Моя мама попала сюда издалека...
- А откуда? Я знаю немало стран!
- Она умерла, когда я была маленькой, а отец не хотел говорить об этом, - вздохнула я, - и я вообще не знаю других стран. Даже еще писать не умею, а читаю с трудом.
- О, я научу тебя! Но, слышала, Мигус скоро найдет тебе учителей получше!
Мы возвращались по аллее с высокими деревьями, листва которых уже начала опадать. В этот день тучи закрывали небо, но было тепло. Показался фасад дома и тут со стороны ворот с грохотом примчался экипаж, кони резко остановились, дверца распахнулась, из нее выскочили двое и принялись осторожно выносить третьего. Я присмотрелась и поняла, что третьим был Мигус.
Мы со Стелой подоспели, когда двое слуг, держа Мигуса под руки, помогали забраться ему на ступеньки. Под правой ключицей одежда была пробита странной короткой стрелой и намокла от крови.
Я не могла ничего говорить от потрясения.
- Что случилось? - спросила Стела.
- В него стреляли из арбалета.
- Но зачем?! - наконец воскликнула я, - поднимаясь по ступенькам следом.
Один из слуг, повернул на секунду ко мне голову и криво хмыкнул.
- У Мигуса достаточно врагов в этом городе, которые желают его смерти! - сказал он.
Мигуса уложили, и я сидела рядом, держа его за руку. У меня в глазах стояли слезы, он нежно улыбался мне, хотя я видела, как ему больно.
Вскоре приехал врач. Он мельком взглянул на меня, потом посмотрел более внимательно и с явным удивлением. Мне захотелось раствориться в полумраке теней этой комнаты под этим взглядом из-под косматых бровей.
Врач подошел, двумя пальцами осторожно откинул покрывало.
- Хорошо, что не пытались снять одежду! - сказал довольно. Он вытащил ножницы из своего чемодана и, разрезав одежду, осмотрел рану.
- Ничего страшного, - заявил он. Легкое не повреждено, стрела прошла выше. Он заставил Мигуса выпить рома, выгнал всех из комнаты и принялся за операцию. Я стояла за дверью и вздрогнула, когда услышала звук ломаемого древка стрелы и как вскрикнул Мигус. Потом еще несколько раз раздавался его подавленный стон и, наконец, врач вышел.
- Все в порядке. На редкость удачно получилось. Повязку не трогайте пять дней. Потом я снова приду. Ему можно ходить, но сегодня и завтра пусть полежит. Ром больше не давайте.
Он снова задумчиво взглянул на меня и ушел.
Я подошла к Мигусу и вытерла его мокрый от пота лоб. Глаза его были широко раскрыты, и взгляд бегал по комнате. Наконец, боль немного отпустила, и он ухватил мою руку. Я сжимала его горячую ладонь и с какой-то грустью сознавала, как он мне не безразличен.
- Прости меня, дорогая!
- За что, Мигус?
- Меня могли ведь убить, а я еще так и не позаботился о тебе!
Он дернул за шнурок и велел немедленно привести нужных людей. И эти люди приехали очень быстро. Они писали много и долго на очень красивом большом листе бумаги. Я слушала то, что Мигус обсуждал с ними, и у меня стыло все внутри. Потом вдруг возник спор о том, что Мигус сейчас пьян и болен. Но он заставил проверить себя и на все вопросы отвечал быстро и правильно.
От завещал мне в случае его смерти все, что имел безраздельно. И только если у нас будут дети... Вот тут и начинались все сложности.
Я сидела рядом и держала его за руку, пока он не заснул.
Я легла в постель в своей комнате, впервые за все время пока была в этом доме, и не торопилась открыться далекому зову Девена, хотя чувствовала его. Я не могла понять себя, и мне было очень неуютно.
Но потом, почти не сознавая, поддалась желанию и ответила.
- Дебра! С тобой что-то происходит?!
- О да, Девен! Со мной все время что-то происходит, и я начинаю сходить с ума от этого.
- Расскажи, милая, может быть я смогу помочь!
Он сказал милая так естественно. Я знала, что это вполне обосновано теми чувствами, что мы испытывали друг к другу, и совсем не удивилась.
- Моего мужа ранили сегодня стрелой. Хоть врач и сказал, что ничего страшного, но было так страшно. И мне было очень жаль его, Девен.
- Конечно, Дебра, я понимаю тебя.
- Ты прав, Девен, мы чувствуем друг к другу большую симпатию...
- Это называется любовь, Дебра...
- Может быть... но... Девен! Пока тебя не было...
- Что, милая?
- Мой муж мне тоже очень дорог...
Некоторое время он молчал.
- Так бывает, я знаю. Не нужно пытаться делать какой-то болезненный выбор, Дебра. Все само решится вполне определенным образом.
- Ты понимаешь... когда тебя не было, я все время была с ним.
- Понимаю, милая...
- А я не понимаю, как мне теперь поступать дальше...
- Скажи, нам ведь хорошо вместе?
- Да, Девен!
- Но и с Мигусом тебе хорошо, только совсем по-другому?
- Да...
- Никто не властен над такими чувствами, Дебра. То, что происходит с нами, часто мало от нас зависит. Это и называется судьбой. И то, что произойдет дальше должно случиться естественно, без насилия. Не мучь себя. То, что ты испытываешь к Мигусу естественно, и тебе остается только следовать этому. Но это же касается и нас с тобой.
- Девен, но тебе будет, наверное, неприятно думать, что...
- Нет, Дебра, не так. Мы сейчас настолько полно можем понимать друг друга, что между нами уже нет таких барьеров. Я вижу все твои переживания и разделяю их. Все будет хорошо, Дебра.
- Да, Девен, так полно я еще никого не понимала, и меня никто не понимал!
- О, Дебра, это еще не все, что мы с тобой умеем! Я хочу показать тебе свою нежность так, чтобы не только твой разум, но и тело почувствовало ее. Я хочу доставить тебе это удовольствие. Ты позволишь?
- Я не знаю, Девен...
И я почувствовала не только то, что заставляло нас с волнением и нежностью говорить друг с другом. Эта его нежность вдруг стала такой большой и осязаемой, что я невольно закрыла глаза от счастья. Меня окутала горячая волна его любви, и все внутри начало откликаться на этот зов. В благодарном восторге я собрала свою нежность и любовь, которые казались мне огромным розовым цветком переливающегося пламени, и послала это Девену. И он принял. Его восторг переполнил меня до краев, горячее пламя захватило меня и заставило застонать от неги, наполнившей мои груди и лоно. Мы горели в этом пламени вместе с Девеном, уже не в силах его погасить и мне никогда еще не было так хорошо.
Утром я проснулась с необыкновенно ясной головой и ощущением счастья. У меня исчезла эта неприятная двойственность и чувство вины. И отношение к Мигусу как бы заняло свое истинное место в моем сознании. Вообще, мне казалось, что все нашло свое место. Я попробовала взлететь прямо из кровати, и у меня это получилось!
Не дожидаясь Стелы, сама привела себя в порядок и пошла к Мигусу.
Я вышла из-за поворота коридора. К дверям Мигуса угрюмо прислонился совсем еще молодой стражник, который в унылой тоске занимался тем, что по очереди отрывал длинные лапки у несчастного паучка. Увидев меня, он тут же неуловимым движением подтянулся и, ни о чем не спрашивая, бесшумным движением приоткрыл дверь. Я вошла и сморщила нос от застоялого воздуха. Так пахнет в комнате, где лежит больной. Я уже знала запах болезни.
Мигус не спал. Его лоб опять был потным, а лицо бледным. Он улыбнулся мне.
- Здравствуй, Мигус!
- Здравствуй, дорогая!
Я вытерла ему лоб и села рядом.
- Мне кажется, что тебе стало хуже.
- Голова болит с ночи и знобит, - признался Мигус.
- Врач не говорил про это. Нужно вызвать его.
- Да, ты права. Сейчас распоряжусь. Как ты провела ночь, дорогая?
Я широко раскрыла глаза, не находя слов.
- Понимаю, извини. Ты волнуешься за меня, дорогая...
Он потянулся к шнурку.
Заспанный врач недовольно прошагал в дверь, тут же изобразил приличествующую любезность и попросил всех выйти. Даже меня.
- Оставь меня ненадолго, дорогая, - улыбнулся мне Мигус, - не думаю, что тебе понравится, как доктор будет осматривать меня.
Я встала у двери рядом с молчаливым стражем. Тот по началу стоял навытяжку, неподвижно уставившись перед собой. Потом понял, что я не собираюсь уходить и слегка расслабился. Его глаза принялись блуждать по давно изученным маршрутам, пока на свою беду не попался еще один паучок на длинных лапках. Это какие-то ненормальные паучки. Я знала их с детства. Они не плетут паутину, и, кажется, не ловят мух. А мальчишки любят отрывать у них лапки и смотреть, как они дергаются сами по себе.
Стражник ловко поймал паучка.
- Зачем ты это делаешь? - спросила я возмущенно.
- Он удивленно посмотрел на меня.
- Что?
- Зачем ты отрываешь ему лапки?
Парень смутился и щелчком отбросил бедное насекомое от себя.
- Прости, я больше не буду.
После этого мы долго стояли молча, и парень недовольно сопел носом.
Дверь распахнулась, вышел врач, заметил меня, но только молча кивнул и быстро ушел.
Я вошла в комнату, уже пахнущую лекарствами.
- Доктор сказал, что у меня началось нагноение в ране, - грустно сообщил Мигус, - он прочистил ее и наполнил бальзамом. И еще вот, - он кивнул на столик со стоящей склянкой, - мне нужно пить это лекарство. Он говорит, что пока держится жар, болезнь может стать опасной.
- Как жаль, Мигус, - только и промолвила я с искренним сочувствием.
- Дебра!
Я невольно вздрогнула. Он ведь всегда называл меня дорогой.
- Что Мигус?
- Посмотри мне в глаза!
Я легко выполнила его желание.
- Да. Ты действительно похожа на...
Он замолк в нерешительности.
- На кого, Мигус?
- Врач сказал, что хорошо знает этих существ. Ну, которые летают. Он был среди тех, кто изучал их.
- Я похожа на них?!
Мое лицо потемнело и стало жарко.
- Извини, дорогая! - Мигус сморщился от боли в голове, - Я не хотел обидеть тебя сравнением с этими тварями. Просто это заметил врач и совершенно уверенно поинтересовался, почему я держу тебя, не оповестив власти об этом как это положено.
Ноги уже не держали меня, и я безвольно присела на край постели.
- Мне пришлось большими деньгами убедить его молчать. А большие деньги - это намек на смерть в случае невыполнения обещания.
Мигус снова поморщился и даже закрыл глаза.
- Ты веришь ему, Мигус?
Он снова с интересом посмотрел на меня.
- Дебра! А ведь твоя подруга Дика утверждает, что видела, как ты летаешь!
Я жалобно смотрела на него, чувствуя себя совершенно беззащитной. Он все прекрасно понимал.
- Поверь, дорогая, я люблю тебя. И это не оттолкнет меня. Я только еще больше буду любить тебя.
- Да, Мигус, я должна была это скрывать, но это правда...
- Ты, знаешь, Дебра, - печально сказал он, - это значит, что у нас не будет детей... Что у меня не будет наследника...
Я закрыла лицо ладонями скорее потому, что мне не хотелось быть настолько открытой и беззащитной. Мне стало все равно.
- Прошу, дорогая, только не плачь! Я не выношу этого! Все хорошо! Я люблю тебя!
Я заставила себя опустить руки и улыбнуться ему.
- Только тебе нужно быть осторожной. Нельзя одной без меня выходить в город. Мало кто знает так этих существ как этот врач, но такие есть.
- А ты, Мигус, теперь веришь, что в этой клетке был человек, а не глупая тварь?
Мигус вздохнул и, закрыв глаза на мгновение, ответил.
- Да... И мне стыдно за это...
Наконец-то у меня появился настоящий наставник-учитель. Его звали Шекол. Он поселился в нашем доме, и почти все время занимался со мной. И, конечно, я с удовольствием узнавала все больше нового.
Мигус продолжал оставаться в постели. Жар не отпускал его. И я чувствовала какой-то стыд и раскаяние, за то, что это позволило мне ночами общаться с Девеном. Но я с нетерпением дожидалась ночи и жадно впитывала все, чем делился со мной мой любимый. Я боялась теперь даже думать о том, что будет, когда Мигус снова поправится. Но приходило утро и я, раздираемая беспокойством, бежала к Мигусу.
Вскоре я заметила, что на занятиях наставник начал с любопытством присматриваться ко мне. Я было испугалась, но причина оказалась не в том, чего я опасалась.
- Ты, Дебра, очень быстро все схватываешь! - как-то не удержался он от восклицания, - Нехорошо хвалить учеников, да это и не похвала твоему старанию. Ты как будто уже знаешь даже то, что я еще сказать не успел! Так мы управимся гораздо быстрее, чем ожидал Мигус!
Тут он слегка помрачнел, вспомнив и о своем интересе.
- Даже слишком быстро...
- О, не беспокойся, Шекол! - схватила я суть и этой мысли, - Я буду рада учиться и после того, как мы пройдем намеченное.
Открылась дверь и вошел, чуть пошатываясь, бледный Мигус.
- Дебра, дорогая! - он подошел ко мне, а я испуганно смотрела в его почти безумные глаза.
- Кажется, этот врач влил в мою рану расплавленный свинец!
Он тяжело сел на стул рядом и опустил голову, прислушиваясь к своей боли.
- Мигус! Зачем же ты встал с постели?! Ты мог позвать меня!
- Нет, дорогая, я хотел сам... - он помолчал, - Кажется, я не протяну и до конца недели. У меня кончаются силы, я чувствую это...
- Нет, Мигус! - я вскочила, и порывисто прижала его голову к себе, - Пойдем!
Я помогла ему подняться и, обнимая его, повела в его комнату.
С омерзением я отбросила мокрую от пота подушку в сторону, дернула шнур так, что он оборвался и приказала испуганному стражнику распорядиться принести новое белье и подушки.
Я усадила обессилевшего Мигуса в глубокое кресло и уселась напротив.
- Мигус! Я сейчас буду лечить тебя. Мне нечего скрывать от тебя. Я никогда не пробовала, но знаю, как это делается. Доверься мне и просто закрой глаза.
На мгновение удивление оживило его лицо, он слабо улыбнулся мне и охотно закрыл глаза. Не сразу, но я нашла слабые отзвуки его чувств и соединилась с ними. И тяжелая волна крутящего изнеможения чуть не захлестнула меня. Но у меня уже был наготове широкий сноп теплого света. Я не задумывалась, где находится его неиссякаемый источник. Девен как-то показал мне его и научил пользоваться. И я принялась разгонять болезненный мрак и согревать тело Мигуса, вливая потоки жизненной силы. Я делала это снова и снова, удивляясь как неохотно отпускает болезнь его тело. И только когда тень болезни совсем растаяла, позволила себе вернуться в обычный мир.
Мигус безмятежно лежал с закрытыми глазами и свободно дышал во сне. Болезненный вид исчез с его лица. Я тихо встала, стараясь не потревожить его, и вышла из комнаты.
Вскоре я вполне пришла в себя, и мы с наставником вернулись к нашим увлекательным занятиям. Тот даже не спросил меня о самочувствии хозяина дома.
И вот, когда мы уже долго говорили о разных странах, Шекол вдруг начал рассказывать мне об далекой стране, в которую люди боялись плыть через море. Где живут странные существа, которых в народе называют ангелами. Я замерла, ловя каждое слово.
С шумом распахнулась дверь так, что мы с наставником вздрогнули одновременно. Веселый Мигус влетел в комнату и поднял меня из-за стола, обняв меня! Он приник к моим губам, совершенно игнорируя наставника, отчего тот вдруг посуровел, наконец, деловито встал и решительно похлопал Мигуса по плечу. Мигус заорал от боли, пронзившей его рану, и чуть не врезал по пухлой щеке обидчика. Но удержался и, уже со смехом проорал:
- Ты, неуклюжий книжный червь!
- О, прости, Мигус, я и забыл про твою рану, глядя как жизнь вернулась в твое тело так внезапно!
- Да, это действительно так! Думаю, на сегодня занятия закончены, Шекол!
Он взглянул на меня таким многообещающим взглядом, что мое лицо потемнело, и я растеряно посмотрела на наставника.
- О, Мигус! Мы остановились на самом интересном месте!
- Да? - Мигус чуть поколебался, - Я так тебе благодарен, дорогая, что... ну нет!
Он решительно махнул рукой наставнику, и тот поспешил удалиться. В тот же момент я оказалась в его объятиях. Это произошло не очень ловко, и он поморщился от новой боли, но тут же пришел в себя.
- Дорогая, ты бесценна! И не только потому, что ты так удивительно хорошо вылечила меня. Ты влила в меня столько жизни и радости! Пойдем и насладимся ей!
Внутренний протест нарастал во мне, но я ничего не могла сделать.
Мне казалось, что это продолжается бесконечно, и каждый победный рев Мигуса все больше оглушал меня, пока я настолько не отяжелела, что даже шепот голосов замолк в моей голове.
Хотя этой ночью я спала одна, но уже не смогла почувствовать Девена. Мне вдруг стало так одиноко, пусто и тоскливо, что я заплакала.
На следующий день пришел врач, хотя его никто не звал. Увидев Мигуса, он удивился так, как будто увидел восставшего из могилы мертвеца.
- Что раскрыл рот, мерзавец? - с хохотом крикнул Мигус, - Как видишь, я подыхать не собираюсь! Да не твоими усилиями! Так что ты мне больше не нужен.
Мигус повернулся и собирался уйти.
- Да, не все знают, что манкари умеют лечить.
Мигус мгновенно развернулся к нему.
- Кажется ты еще не обзавелся телохранителями, доктор?
Тот побледнел, но выдержал взгляд.
- А ты, Мигус, еще не забыл судьбу святого ныне Хига?
- Ладно, пока мне проще заплатить тебе, но берегись!
Врач поклонился с кривой ухмылкой и ушел.
На занятиях я была очень рассеяна. Мне не хватало той энергии интуитивного восприятия, которая бывает только в состоянии особой легкости души. Мой наставник остался разочарован.
А ночью Мигус опять был со мной. Я стала еще тяжелее и печальнее. Но он, казалось, не замечал этого. Энергия изливалась из него, и ему казалось, что все вокруг должны быть так же счастливы.
Это продолжалось изо дня в день, пока без желанного общения с Девеном я от нарастающей тоски стала совсем вялой и кожа моя не посерела. Я давно уже не могла ухватить сноп светлой силы. Ничто не могло вернуть мне потерянного.
Вот тогда Мигус и заметил это. Да и то, лишь после того, как наставник поговорил с ним, заметив, что со мной что-то происходит серьезное, что не дает мне возможности учиться как прежде.
Теперь я лежала в постели почти все время, а он суетился вокруг, сам ухаживая за мной, и приводил одного врача за другим. Но ни один из них не мог найти у меня никакой болезни, и Мигус с яростью выгонял очередного. Теперь Мигус не спал со мной, и внутренний протест больше не иссушал меня.
Я еще не слышала шепота голосов, но однажды раздался беззвучный зов такой силы, что чуть не поднял меня с постели. Он оглушал, я не могла заслониться от него. Но необузданная радость охватила меня. Это был Девен.
- Девен! Ты где?!
- Наконец-то, Дебра! Что с тобой?!
- Я почти без сил.
- Я где-то рядом! Нам нужно найти друг друга и как можно скорее! Мне уже пришлось убить одного человека. Я не успею вернуть тебе силу! Они наверняка собирают охотников в эту минуту. Зови меня как только можешь!
Я старалась изо всех сил, но эти силы слишком быстро истекали. Но и Девен перемещался очень быстро. Я чувствовала его все лучше. Мое волнение нарастало и становилось невыносимым.
Я стояла около кровати, даже забыв одеться, и дрожала всем телом.
Дверь моей комнаты открылась и вошел Мигус.
- Что с тобой, дорогая?!
Он подскочил ко мне и, взяв за плечи, с испугом и необыкновенным участием посмотрел в глаза.
- Здравствуй, Мигус! - я вздохнула, приходя в себя, ласково и благодарно положила ладони на его руки.
- Все в порядке, Мигус! - сказала я и улыбнулась, - Я только что встала и собиралась одеться. Ты оставь меня ненадолго, пожалуйста! Я скоро выйду.
- О, конечно, дорогая! Я почему-то так испугался за тебя!
Он улыбнулся с неподдельной нежностью и порывисто обнял меня. И тут с грохотом посыпались стекла. Тонкие деревянные рамы разлетелись в щепки, и гибкое серое тело влетело в комнату. Я почувствовала такой сильный рывок, что едва не упала, а Мигус, отлетев к стене, ударился о нее спиной. Он застонал от боли в своей ране и сжал зубы, но в следующее мгновение выхватил длинный бронзовый столик из-под вазы, которая рассыпалась по полу мелкими хрустальными осколками.
Девен поднял руку, и я увидела привязанный к предплечью серебряными ремнями незнакомый предмет.
- Не надо, Девен! - взвизгнула я, почти перекрыв громкий свистящий звук.
Теперь точно посередине лба у Мигуса алело небольшое пятно, а он сам сползал по стене, размазывая волосами широкую кровавую полосу. На меня, не мигая, смотрели его глаза.
Я сделала шаг к нему и застонала от ужаса. Все вокруг перестало существовать, были только эти глаза, только что смотревшие на меня с нежностью и доверчивым обожанием...
- Дебра!
Я вздрогнула и подскочила. Только сейчас я обратила внимание, что он был невысоким и худощавым.
- Что с тобой, милая?!
И этот неслышный голос, раскалывающий голову.
- Нам нужно спешить, любимая, иди сюда!
- Я не пойду с тобой, Девен.
- Что, Дебра? Что ты говоришь?..
- Уходи, Девен, и больше не зови меня никогда!
- Дебра! Что с тобой, любимая?!
- Зачем ты убил его?!
Я сама поразилась ненависти, прозвучавшей в моем голосе.
- Он напал на тебя, а потом бросился на меня с этой железкой! Дебра!..
- Я не пойду с тобой, я не могу! Уходи! - забывшись, кричала я во весь голос.
- Так это был он, прости... но сейчас нет времени переживать, ты потом поймешь все!
Дверь распахнулась, и удивленная голова стражника появилась в проеме. Сначала он оторопел, потом влетел в комнату, на ходу выхватывая из ножен длинный тонкий меч. Девен как-то вяло вскинул руку, прозвучал короткий свист и над головой стражника отскочил большой кусок дерева.
В тот же момент клинок вошел в бок Девену. Следующий выстрел ужасного оружия Девена пришелся практически в упор и стражника отбросило назад.
Девен стоял на ногах, согнувшись и судорожно держался за рукоятку торчащего из него меча. Потом он сморщился, напрягся и медленно вытянул окровавленный клинок. Его шатало и кровь, сбегая под серой облегающей одеждой, стекала на пол.
В коридоре послышался топот ног. Я схватила Девена за руку и потащила за собой к другой двери. Тот чуть не упал, замычал, но все же сумел последовать за мной.
Это была небольшая комнатка, где хранились мои вещи и платья. Здесь стояло высокое зеркало и кресло перед ним. Я усадила Девена и как только закрыла за ним дверь, в комнату вбежали трое стражников. Они ошалело озирались, стараясь понять, что произошло.
- Он вылетел в окно! - крикнула я срывающимся голосом, указывая на разбитую раму, - Бегите! Догоните его!
Стражники выскочили из комнаты и я, заперев дверь, зашла к Девену. Он отвалился на сидении, прижав окровавленную ладонь к боку.
- Теперь я не смогу лететь, - проговорил он так тихо, что я легко могла бы закрыться от его мыслей.
Я подняла его руку и, разведя края прорезанной материи, увидела, что кровь почти перестала идти. Похоже, Девену повезло.
- Я вылечу тебя, и ты улетишь, - мрачно проговорила я, достала ножницы и принялась осторожно разрезать удивительно прочный материал.
Девен молчал, и я видела, что боль, которая свела его лицо, не была болью от раны.
Раздался настойчивый стук в дверь, и я поспешила открыть.
- Поймали его?!
- Нет, Дебра, - угрюмо сказал стражник, - но мы знаем кто это был. Все охотники на ангелов в этом городе уже на ногах. Зачем ты закрылась?
- Я боялась!
- Какой толк? Он же он мог снова влететь в окно!
- Я ничего не понимаю уже! - я протянула свои окровавленные руки, и слезы потекли у меня из глаз. Как же сильно помогают слезы женщинм...
Стражник поливал мне из кувшина пока я мыла руки над тазиком. Они так дрожали, что иногда струйка не попадала на них.
В комнате весь ковер был в крови, затоптанной и размазанной ногами. Вбежала Стела, замерла с вытаращенными глазами, побледнела и ноги у нее подломились. Стражник успел подхватить ее и с совершенно невозмутимым лицом уложил ее на мою кровать. Я позавидовала ей. Почему же я так хладнокровно воспринимаю кровь? Или просто внутри уже все одеревенело?
Паника в доме улеглась не скоро. Постоянно приходили совершенно незнакомые люди. Управляющий Мигуса взял все в свои руки, но спокойнее стало только под самый вечер. И все это время у меня не было никакой возможности заглянуть к Девену. Я сама немного успокоилась и, хотя и понимала разумом почему все так произошло, но в душе оставалась боль и пустота. Хотя я и ждала, когда же представится возможность заглянуть в комнату, чтобы помочь Девену, но теперь мне страшно было встречаться с ним. Что-то непреодолимое встало между нами. Я совсем не слышала и не чувствовала его, и боялась, что с ним что-то случилось.
Стела пришла в себя и, заикаясь, умоляла меня уйти из этой ужасной комнаты, но я только мотала головой, и у меня сами собой начинали течь слезы. И я видела все. Как двое неуклюжих мужчин поднимали Мигуса и роняли его тяжелое тело, и как уносили мертвого стражника, как снимали окровавленный ковер с пола и как долго и безуспешно пытались смыть кровь со стены.
Потом слегка горбящийся пожилой человек принес мне какие-то бумаги и долго что-то объяснял, а управляющий стоял рядом и с сочувствием поглядывал на меня. И только когда Стела сама сказала, что я должна сделать, я начала подписывать эти бумаги своими по-детски корявыми буквами. Все очень внимательно наблюдали за этим.
Наконец я осталась одна, тут же заперла дверь и бросилась в комнатку к Девену. Тот неподвижно застыл с закрытыми глазами на безжизненно сером лице.
- Девен!!!
- Я здесь, Дебра, - его ответ был таким тихим, как если бы он говорил из своей далекой страны.
- Ты хочешь есть?
- Нет, Дебра, только пить...
Я принесла морса и напоила его. Он сам уже пытался снять свою одежду, но безуспешно. Страшный предмет валялся на полу поодаль от него, и я старалась не смотреть туда.
Потом я помогла ему раздеться и смыла кровь с его тела. Ранка алела небольшими, но жутковато раскрывшимися краями. Я не знала, что с ней нужно делать. А светлый луч уловить не удавалось.
Наконец я осмелела настолько, что решилась рассмотреть его лицо. Оно показалось очень непривычным. Он почувствовал мой взгляд и раскрыл свои огромные желтые глаза.
- Вот мы и встретились, Дебра, - горько сказал он.
И я с ужасом почувствовала всю его боль и растерянность. Он был ошеломлен тем, что произошло между нами, и эти страдания сжимали его мысли в горький комок. А у меня не возникало никаких теплых чувств, как будто между нами не было того страстного и радостного общения. Как будто что-то вырвали из моего сердца, и я успела забыть, что именно. Осталась одна пугающая пустота.
И я ушла, не говоря ни слова, оставив его одного, не в силах придумать хоть что-то утешительное. Эта ночь тянулась нескончаемо долго и забрала у меня почти все силы.
Утром пришла Стела и заявила, что меня ждет куча дел. Я обещала, что потороплюсь и заставила Девена съесть остатки моего вчерашнего ужина.
Куча дел ждала меня в виде небольшой толпы знакомых и незнакомых посетителей, с которой ловко обращался управляющий. Оказалось, что теперь я должна решать все вопросы, что я стала хозяйкой этого и нескольких других домов, нескольких магазинов, целой сети поставщиков и оптовиков и еще многого, чем владел Мигус.
Я делала все, почти не понимая смысла происходящего, под тихие скупые пояснения управляющего. До тех пор, пока передо мной не возникло лицо доктора, который не сумел остановить болезнь Мигуса. Его преувеличенно вежливое выражение лица и жутковатый огонек в глазах вселил было надежду на то, что он сошел с ума, но это длилось только мгновение.
- Старый счетец, - он наклонился, чтобы почтительно положить передо мной лист бумаги и едва слышно добавил, - манкари.
Управляющий мельком взглянул и, не удержавшись, выразительно присвистнул.
- С каких это пор врачебные услуги стоят так дорого?
- Это совершенно особые услуги, - заметил доктор, - не правда ли, Дебра?
Я только слабо кивнула.
- Да за такие деньги можно весь город вылечить! - возмутился управляющий, - Дебра, ты согласна заплатить такую чудовищную сумму?
- Да, - прошептала я, и управляющий явно заподозрил что-то. Поэтому я постаралась придать лицу более уверенное выражение, - Он вполне заслуживает этих денег.
Наконец все кончилось, и мы со Стелой пошли завтракать. Аппетита почти не было. Сославшись на это, я взяла еду с собой и ушла отдыхать в свою комнату.
Несмотря на ужасающую пустоту в душе, я сознавала, что Девен мне не безразличен. Мало того, он оставался дорог мне. Просто я не испытывала к нему то чувство, которое привыкла считать любовью. Не было волнующего трепета и ожидания желанных ласк. Не было кружащих голову мыслей о близости. Все это казалось сейчас неуместным и потерянным. Но я ловила себя на том, что не могла постоянно не думать о нем, что он оставался близок мне как никто другой. И то, что он сейчас так страдал, не столько от раны, сколько от пропасти, разделившей нас, заставляло сострадать и меня.
Ему явно становилось хуже. Как когда-то у Мигуса, его рана начинала воспаляться. А я не могла помочь, и это ужасало. Он не делал больше никаких попыток объясниться со мной. Зачем? Мы итак хорошо чувствовали, что происходит друг с другом. Только он не подозревал, какая жалость к нему переполняла меня и оставался замкнут.
На следующий день тело Мигуса повезли через город на огромной вычурной повозке и множество людей шло впереди и сзади. Сразу за городом, в большом доме, выложенным из крупных каменных блоков, его сожгли в печи и, наполнив прахом золотой сундучок, скорбно вручили его мне.
Девен не смотрел на меня, когда я входила. Он не пытался общаться со мной, а чаще всего просто неподвижно лежал в кресле с закрытыми глазами. Если бы я не заставляла его есть, он бы не ел. У него просто не было сил сопротивляться моей настойчивости.
Я уже несколько раз проветривала комнатку. Мне не был противен запах, но это был запах болезни, а Девену нужен был свежий воздух. Я приносила ему еду в кувшинах, и те же кувшины он использовал для своих нужд.
Я сама тайком выстирала и зашила его одежду, а этой ночью решила отвести его в купальню. Я вдруг вспомнила, как мне было хорошо в море, когда Дика учила меня плавать и пришло убеждение, что вода может помочь сейчас. Только вот способен ли он ходить? Я заставила его встать с кресла. Он мог идти, но его шатало и нужно было придерживать его неожиданно тяжелое тело. Оставалось найти способ отправить куда-нибудь стражника у двери.
Вечером управляющий попросил разрешения поговорить со мной. Как обычно, он коротко назвал цифры дневной прибыли и убытков. Прибыли было намного больше. Потом он коротко испытующе посмотрел на меня и сказал:
- Тот доктор, что осмелился принести тебе этот нелепый счет...
- Да?
- Его сегодня постигло несчастье.
- Какое несчастье?!
- Это несчастье обошлось нам намного дешевле, чем сумма, которую он требовал.
- Ты убил его?!
Управляющий слегка поморщился, как если бы я сказала бестактность.
- Есть определенные правила. Пусть они не писаны, но, пожалуй, куда важнее, чем те, что писаны. Я видел, что ты в затруднении. Он чем-то тебя шантажировал.
- И вот так легко можно убить любого человека? И даже меня?
- Далеко не любого! - управляющий взглянул на меня из-под лобья, - Честного человека убить не так-то просто. Все-таки закон у нас имеет достаточную силу. Но никто не станет защищать того, кто заслужил свою участь. А тебя... что за странные мысли, Дебра! Слишком много родственников Мигуса хотели бы занять твое место, и все они очень внимательно следят друг за другом. И, главное, я бы очень не хотел, чтобы кто-то из них оказался в выигрыше. Ты можешь мне доверять: мы нужны друг другу.
- Но давай договоримся, что ты не будешь никого больше убивать!
- Дебра... это просто невозможно! Да, я понимаю, что нужно было посоветоваться с тобой, но ты бы не позволила сделать как нужно, в этом у меня есть опыт, а у тебя - нет. Поверь, этот исход все равно был бы неизбежен, и мне только пришлось бы потратить очень много сил на то, чтобы убедить тебя в этом. Здесь, безусловно, нет твоего решения, и вся вина лежит на мне.
- Это ужасно!
- Да, не женское дело...
Почти под самое утро, когда все, наконец, затихло в этом доме, я накинула легкое платье и вышла за дверь. Стражник успел подтянуться еще до того, как я его увидела. Тот самый, которого я как-то застала за отрыванием пучинных лапок. Я опустила глаза. У зеркально начиненного ботинка слабо дергалась тонкая паучья лапка. Я посмотрела ему в глаза, и он неудержимо побагровел от смущения.
- Почему тебе так нравится это делать?
- Хм, - он прокашлялся и, наконец, вернул способность говорить, - ну, очень скучно. Прости.
- Ничего. Я тебя понимаю. Знаешь, мне тоже бывает скучно.
- Да? - стражника немного отпустило.
- Представь себе. Особенно сейчас... - я вздохнула.
- Да, понимаю... я так тебе сочувствую. Мигус был хорошим человеком, - стражник по-мальчишески нахмурился, - а этот мерзкий ангел убил его! Говорят, они такие жуткие на вид! Глаза желтые как у леопарда...
- Как у меня? - я с улыбкой посмотрела на него.
- О, что ты, Дебра! - у тебя прекрасные глаза, - он судорожно сглотнул, - извини, какой я дурак! У тебя глаза не желтые, а скорее золотистые и такие добрые. Ты очень красивая...
Он побагровел еще больше.
- Ты так смешно смущаешься! Не хочешь помочь мне искупаться?
- Что?! - он изумленно вытаращил глаза, и я испугалась, - О, Дебра! Ты не шутишь?
- Совсем нет! - я улыбнулась ему.
- Дебра!..
Он устремился к моим ногам, но я вовремя отпрянула.
- Ты с ума сошел!!! Никто не должен видеть!
Он виновато понурился и встал со второй попытки.
- Иди в коридор, что ведет к купальне от остального дома и не пускай никого! А когда я буду готова, я позову тебя.
Через минуту я поднимала Девена с кресла. Он замычал от боли и судорожно оперся на меня. Я чуть не выпустила его, но удержалась на ногах. Мы медленно пошли по коридору. Под моими руками перекатывались его мышцы, но он казался беспомощным как ребенок. Я внезапно почувствовала нежность к нему, и слезы на мгновение затуманили взор.
Легкий пар стелился над ровной поверхностью бассейна. Я не стала зажигать другие свечи, и единственная едва вырывала из полумрака только один мраморный берег.
Я усадила Девена на скамью и сняла его одежду. Потом разделась сама, и мы начали осторожно опускаться по ступенькам. Теплая вода коснулась ног и стала подниматься все выше. Когда она дошла до уровня груди, ступеньки кончились.
Девен широко раскрыл глаза и жадно дышал ртом. Я принялась обмывать его, а он только смотрел на меня, и я чувствовала, что его боль затихла и это купание ему приятно. В воде он легко держался сам.
А потом он чуть заметно улыбнулся и нерешительно принялся обмывать меня. И как только он коснулся моего тела, меня захлестнула нежность к нему и вернулась та любовь, к которой я привыкла. И теперь казалось невероятным, что ее не было совсем недавно.
Мы принялись ласкать друг друга, потом осторожно, боясь причинить ему боль, я обняла его и прижалась к его телу. И наши сознания слились в одно. Он стал мной, а я - им. И нас наполняла бесконечная любовь.
Я легко потянулась и нашла светлый луч. Мы жадно пили его силу и радовались как счастливые дети. Вскоре мы стали сильны как никогда. Теперь казалось, что ничто не сможет помешать нам быть вместе.
- Дебра!!!
Я вздрогнула и вернулась в действительность полумрака купальни. На берегу стоял ошарашенный увиденным стражник с обнаженным мечом.
- Я убью его!!!
Девен спокойно и ласково посмотрел мне в глаза, улыбнулся и крепко обхватил меня. Мы молча взлетели над водой, услышав изумленный вскрик стражника.
- Ангел!!! - завопил он, но уже далеко позади нас.
- Нельзя оставлять им мое оружие!
Мы летели вместе как одно тело, и мое сознание направляло полет. Дверь в мою комнату все еще была открыта, и мы влетели в нее. Девен быстро прикрепил оружие к предплечью и снова крепко обнял меня. Мы взлетели с места так стремительно, что у меня на мгновение потемнело в глазах. Я даже не почувствовала, как рассыпаются только что отремонтированные тонкие рамы на окне и не услышала звон разлетающихся осколков. Нас обдал холодный тугой поток воздуха, сбивающий дыхание.
Я никогда не летела с такой скоростью и даже не подозревала, что это возможно. Я не успевала, чего-то не хватало в моих умениях и от непривычного напряжения силы начали оставлять меня. Еще этот холодный ветер... наши тела быстро коченели. Девен потянулся к светлому лучу и согрел нас. Но мои силы не успевали пополняться, а раненый Девен не мог нести нас обоих.
- Возьмите меня! Я помогу...
Мы услышали этот зов совсем рядом.
- Девен, это он! Тот, что сидит в клетке!
Мы ринулись вниз, ветки хлестнули по лицу, и я чуть не упала, ощутив под ногами землю.
Раздался жуткий свист оружия Девена и вот мы уже втроем. Бесконечная радость освобождения наполнила нас. Тут же с двух сторон меня подхватили под руки, и мы взмыли вверх.
Мы летели над самыми крышами, и все сливалось в ночной тьме. Меня охватил и страх, и восторг одновременно от того, как удавалось в последний момент угадывать препятствия и ловко огибать их.
Город вскоре остался позади. Мы пронзали тугой воздух в сумраке забрезжившего утра под тускнеющими звездами над безлюдной землей, пока не запахло морем. Тогда мы опустились на прибрежный песок около высоких скал.
Море быстро светлело. Начиналось безоблачное утро. Мы втроем были совершенно без одежды, но холод не был над нами властен. Наш товарищ был чуть ниже Девена. Он все еще не мог прийти в себя от радости и счастливо озирался, жадно впитывая в себя давно не виденный мир.
- Сейчас мы полетим очень далеко, Дебра, - сказал Девен, - Это будет трудно. Ты еще не умеешь хорошо летать, но тебе придется помогать нам. Все должно получиться. Ты готова?
- Да, Девен!
Мы взмыли над морем. Именно так, как я видела это в своих грезах. И как только мы поднялись в высоту, солнце улыбнулось нам, протянув над морем навстречу сияющую дорожку.