Кашпировский в Киеве

Очередь занимали с ночи. Утром у Дворца культуры Национального авиационного университета, прикрываясь зонтиками от солнца, собралась такая толпа, что темнело в глазах. В основном, как принято выражаться, люди среднего и выше среднего возраста. Сеансы ведь бесплатные! За десять лет (ровно столько Анатолий Михайлович не выступал в городе, откуда началось его триумфальное шествие) граждане успели расхвораться, медицина - стать коммерческой, а вырезки из газет с портретом, который следовало прикладывать к больным местам, - пожелтеть.

Вход в помещение охраняли малоразговорчивые молодцы. Указывали на плакат: "Видеосъемка и аудиозапись запрещены! Штраф - сто гривен плюс конфискация всех материалов!" Правда, старушек с камерами наперевес, которые бы норовили "на шару" запечатлеть целебное действо (откуда видику взяться, телевизор был старый и тот сломался...), в очереди не наблюдалось. Хотя многие делились шепотом- "Пенсию вот получила и всю взяла сюда..." Бабушки - народ опытный, понимали, что совсем бесплатного здоровья не получишь.

Зал вместил примерно треть желающих. Остальные остались дожидаться своего часа на улице и завидовать.

Кашпировский возник на сцене без предисловий - весь в черном, с челочкой, сводившей с ума еще миллионы телезрительниц бывшего СССР. Зал зааплодировал и замер, как по свистку.

- За всю историю человечества никто никогда никого не вылечивал от бронхиальной астмы. Знаете? А вы же пришли за этим! За всю историю никто не избавлялся от больных сосудов! Однако вы знаете, что такое возможно, - потому пришли. В нашем деле это вслух не говорят... Но нервы не выдерживают, и хочется сказать, чтоб поднять сначала душевные силы, а потом физические. Никто из сидящих здесь не умрет от инфаркта, будь он хоть четырежды инфарктник! Стенокардия уйдет, плюс пороки сердца врожденные, приобретенные, разных вариаций, аневризма аорты - от нее еще Брежнев помер.

Анатолий Михайлович чуть поморщился и продолжил:

- Я одно время стеснялся. Сейчас уже не стесняюсь. Думайте - бизнес, не бизнес, что хотите! Мои помощники предложат... Для поддержки и нагнетания вашего лечебного процесса. Без этого уйти не должны-ы... (Последняя фраза - знакомым тоном, как приказ "Спа-ать!")

Тут в народ ринулась группа помощников с полиэтиленовыми мешками в руках, и началась распродажа. Видеокассета с записью речи Кашпировского - сто гривен (двадцать долларов по курсу), книга о нем же -пятьдесят гривен, фотография - двадцатник и цветной плакат с ликом A.M. - червонец. Кредитоспособная часть аудитории набирала добро, как говорится, пакетом, себе и родне из Жмеринки, остальные тянули пенсионные гривны и робко интересовались:

- А силы надолго хватит? Анатолий Михайллович пресекал подобные вопросы на корню:

- А сколько может быть годен ваш любовниик? Ну сравните: что десять лет назад были и что сейчас...

Эротическая тема то и дело уводила Анатолия Михайловича в сторону от столбовой дороги целительства. Может, сказывались всякие возрастные перестройки в организме? Хотя, признаться, в свои шестьдесят выглядит Кашпировский божественно.

- Я в Киеве мимолетом, должен где-то ночевать... Дамы, кто хочет забрать меня к себе? Все? Правда? Ну так заберите! Я страшно одинок. Но здоровье лошадиное. Не пью, не курю. В какой бы спортзал ни пришел, по брюшному прессу, ногам и спине равных среди мужиков нет. В прошлом году попал в тяжелейшую автокатастрофу, сильно побился, оторвало руки...

Анатолий Михайлович выразительно взмахнул руками - двумя и целыми! -вздохнул, продолжил:

- Но выжил! Все нормально. Уже четыре аввтокатастрофы. И авиакатастрофы четыре. Не везет мне в смерти, повезет в любви... Народ завороженно внимал. Войдя в раж, Кашпировский сообщил, что вторую жену взял моложе себя аж на пятьдесят лет.

- И теща моложе годков на десять. Она мееня сыночком называла. Волна изумления прокатилась по рядам. Похоже, не все присутствовавшие забыли арифметику и теперь пытались сосчитать: жинка на пятьдесят лет моложе - третьеклассница, что ли?

- Вот тут мне записки пишут. Муж изменяет, то, се... Женщины, запомните! Главное средство, чтобы удержать мужа, - надо мыться три, четыре, пять раз в день. В ванночку с содой садитесь обязательно. Потом пользуйтесь духами. Лучше всего "Шанель номер пять". Никуда не уйдет! Пожилая пара по соседству только вздохнула.

Стилистика Анатолия Михайловича напоминала о Жириновском и персонажах одесских рассказов Бабеля одновременно.

- Слушайте, я скоро уезжаю, а вы остаетеесь. Я страны меняю, как перчатки. Сорок две страны! В прошлом году в Штатах получил телевизионный канал, несколько раз выступал по Си-эн-эн для всего мира. Вы тоже должны со мной постоянно встречаться глазами. Повесьте мое фото хоть в туалете! Стесняться не нужно, я же ничего не увижу. А то многие сидят в туалете и не знают, как опорожниться. Короче... У кого поносы - будут запоры, у кого запоры - будут поносы. Слушайте, это важные вещи. Желудочно-кишечный тракт, вы что?!

Затем настал черед ранее излеченных граждан. На сцену поднимались в основном женщины и рассказывали об отболевшем. После телепередач восемьдесят девятого года рассосались рубцы, прошла мастопатия. Правда, одну зрительницу, заметившую, что энурез у дочери как рукой сняло, но девушка безобразно поправилась, маэстро тут же пресек:

- Сядьте на место, мне это не интересно!! Я сказал: только те, кому помогло! Не вмешивайтесь в мой сценарий!

Другую настырную больную, которая тоже желала поделиться не только радостными- переменами в здоровье, препровождали на свой ряд чуть не силой.

- Охрана, наведите порядок! - раздраженнно махнул рукой Кашпировский. - Трудно работать!

Зато тетя, признавшаяся как на духу, что несколько хворей рассеялось благодаря телевизионным чудесам Анатолия Михайловича, заслужила награду. Шепнула Кашпировскому на ухо о болячке, которая появилась недавно, тот кивнул, взял плакат со своим же изображением и сделал им тете "У!" -так, как пугают иногда друг друга дети. Гражданка рухнула на пол и замерла в неестественной позе.

- Следующий! - пригласил Анатолий Михайллович.

- Э-энурез то-огда вы-ылечили, конечно... - парень в голубых джинсах смущенно отвернулся от микрофона. (Похоже, в Советском Союзе недержание мочи носило массовый характер).

- Понятно. У!

Парень снопом рухнул рядом. Спустя минут пятнадцать сцена была усеяна телами, как поле брани. Не выдержав напряжения, с задних рядов побежали смельчаки: "И меня! И меня!"

- Все, я сказал! - рявкнул Кашпировский. - По местам! Кому непонятно? Я пробудил в ваших телах собственную аптеку - гениальную, божественную. Наш сеанс приближается к концу, уважаемые зрители. Охрана, наведите порядок! Исцеленные поднимаются с пола и благодарят. Звучит чарующая музыка.